- Они напали на меня из-за неё, Герберт, - продолжал Сквайрс. - Боюсь, они не остановятся ни перед чем, ворвутся сюда, когда узнают, где шкатулка. Но узнают нескоро, если никто не разболтает. Твой врач надёжный человек?
- Надёжный. Он умеет хранить секреты.
- Нужно запереться, спрятаться. В крайнем случае, плюй на всё и отдай им эту шкатулку, Герберт. Жизнь дороже, - Джеймс сморщился, откинул голову назад.
- Держись, дружище, - старый лорд сжал кисть Сквайрса, посмотрел на бинты: на плече они уже стали светло-красными.
С лестницы донесся шум торопливых шагов, в комнату вошёл доктор Мортимер. Обычно улыбчивый, сейчас он выглядел мрачным. Доктор поставил свой чемоданчик рядом с кроватью, закатал рукава, до локтя оголив толстые руки.
- Подвиньтесь-ка, лорд, мне нужно его осмотреть, - попросил Мортимер своим слащавым, почти женским голосом. - Вам лучше оставить меня, господа, - обратился он к присутствовавшим. - Не стоит мне мешать работать, - сказал Мортимер, принявшись орудовать хирургическими ножницами.
Герберт вышел из спальни, прикрыв дверь. Освальд куда-то убежал, Арчибальд уперся локтями в перила, повернул кисти ладонями вверх и смотрел на засохшую кровь полными ужаса глазами.
- Что произошло, Арчибальд? - обратился Герберт к сыну.
- Мы ехали, он выскочил на дорогу, кто-то стрелял. Они его ранили… в плечо… он упал. Я вылез из машины, затащил его в салон… а тот, другой… он не унимался, продолжал стрелять. Освальд вдавил педаль газа, автомобиль сорвался с места, а они бежали за машиной… ещё немного и догнали бы. Это могла быть и моя кровь, отец, - отрывисто поведал Арчибальд.
- Где свёрток? - спросил лорд.
Арчибальд посмотрел себе под ноги. Свёрток лежал на полу. Старый лорд наклонился, схватил его, унёс в свою спальню, спрятал его под матрац. Хотел уйти, но остановился в дверном проёме, обернулся. Матрац топорщился. Герберт перевёл взгляд на своего сына, который продолжал безучастно рассматривать свои руки, убедился, что Освальда поблизости нет, а дверь спальни Арчибальда, где находились Сквайрс и Мортимер, закрыта. Старый лорд вернулся к своей кровати, вытащил свёрток, порвал бечёвки, снял бумагу и вытащил небольшой коробок - изящную шкатулку, украшенную интересным и одновременно с этим простым узором. Герберт стал крутить вещицу в руках, обнаружил отверстие для ключа, пощупал его подушечкой указательного пальца. Шкатулка словно загипнотизировала старого лорда. Он ощутил острое, непреодолимое желание открыть её. Повернув шкатулку на бок, Герберт ухватился правой рукой за крышку, левой же придерживал дно. Лорд Недвед потянул изо всех сил, но ничего не вышло. Он хотел пойти на кухню, попытаться поддеть крышку ножом, но передумал, прикрыл дверь своей спальни, снял со стены картину, за которой находился сейф, открыл его, спрятал шкатулку там, вернул всё на место.
"Я обязан узнать, что внутри, - подумал лорд. - Любой ценой".
Мысли о шкатулке прочно засели у него в голове. Герберт вышел из спальни. Освальд так и не появлялся, Арчибальд остался недвижим.
- Хватит сынок, возьми себя в руки, - сказал Герберт Арчибальду. - Пойди и переоденься.
Арчибальд посмотрел на своего отца невидящими глазами.
- Но в моей комнате мистер Сквайрс, - ответил он.
- Можешь взять мои вещи. Будут немного малы, но сейчас это не самое страшное, верно?
Арчибальд кивнул, пошёл в спальню отца. Герберт проводил сына взглядом, после спустился вниз, снял трубку, связался с городской полицией.
- Мне нужно услышать Генри Шепарда, - сказал Герберт, когда его соединили.
- Инспектора Шепарда? - переспросили на другом конце провода.
- Да, инспектора Шепарда.
- Простите, но он уже ушёл.
- У него дома есть телефон?
- Да, - полицейский сообщил, как связаться с инспектором. Герберт поблагодарил его, нажал на рычаг телефонного аппарата, дозвонился Шепарду домой. Трубку взяла его супруга.
- Кто вы? - спросила она слабым голосом.
- Я лорд Недвед. Мне необходимо переговорить с вашим мужем, Генри Шепардом.
- Его нет дома, прекратите названивать! - крикнула она и бросила трубку. Герберт удивился, но выяснять причину столь бурной реакции миссис Шепард не стал. В этот момент дверь спальни Арчибальда открылась. Доктор Мортимер растерянно смотрел по сторонам.
- Я здесь, Эдвард, - окликнул его старый лорд, поднимаясь по ступенькам.
- Что мог я сделал, - сказал доктор. - С ногой ничего серьезного, но хромать он будет сильно, возможно, до конца своих дней. В плече пуля застряла, пришлось её удалить, - отчитался Мортимер.
- Так с ним всё в порядке?
- Жизни ничего не угрожает, но он потерял много крови, нужно отлежаться несколько дней. Возможны слабость, головная боль, тошнота, даже рвота.
- Я понимаю. Спасибо тебе, Эдвард.
Толстячок кашлянул.
- О пулевых ранениях врачи обычно сообщают в полицию, лорд, - смущаясь, произнес Эдвард. - Я, конечно, не стану этого делать, но предупреждаю - такие истории никогда не заканчиваются хорошо.
- Я обещаю, Эдвард, мы сами свяжемся с полицией, когда ситуация разъяснится, - ответил старый лорд.
- Берегитесь, лорд. У нас маленький городок. Люди, которые не боятся здесь стрелять, безумны, - предостерег лорда Мортимер. - Но мне пора. Настоятельно рекомендую связаться с полицией и рассказать им обо всём.
- Я приму твои рекомендации во внимание, старый друг. Недведы никогда не забудут этой услуги.
Толстячок по-детски ласково улыбнулся, пожал костлявую руку лорда своей пухлой, похожей на подушку кистью и ушёл. Герберт проводил его до самой калитки, вернулся в дом и, заметив брошенный посреди лужайки Ситроен, вспомнил об Освальде. Неужели дворецкий сбежал?
Окинув взглядом ночной город, раскинувшийся за оградой имения, лорд вернулся обратно. Дворецкого он отыскал в кухне, где тот пил коньяк.
- Простите, милорд, - увидев Недведа, Освальд перепугался. - Просто… просто я растерялся. Это же мистер Сквайрс!
- И не увидишь, - Герберт нахмурился. - Быстро прекратить пить! Замкни двери, везде закрой окна и ставни. Со своей комнатой я разберусь сам.
- Простите, простите, - подобострастно извинившись, дворецкий оставил коньяк и бросился выполнять приказания.
- Экий наглец, - хмыкнул лорд, налил себе немного коньяка и разом осушил рюмку. Герберт поднялся к себе в комнату, где оставался Арчибальд. Молодой Недвед успел переодеться и привести себя в порядок.
- Сегодня переночуешь в комнате для прислуги, - распорядился лорд.
- Хорошо, - ответил Арчибальд. По голосу и выражению лица лорд понял, что его сын оправился от пережитого шока.
- Не волнуйся сынок, завтра дела уладятся, - смягчился Герберт.
- Я пойду спать, отец.
- Увидишь Освальда, прикажи ему подняться ко мне.
Арчибальд кивнул, покинул спальню отца. Оставшись наедине, Герберт перевёл взгляд на картину, за которой скрывался потайной шкафчик. Лорд непременно позвонил бы в полицию, даже не смотря на увещевания Джеймса, но тогда придется отдать шкатулку. А на это Недвед пойти не мог. Скоро дом уснет, а Герберт отправится на кухню, сломает замок шкатулки и заглянет внутрь. Немного успокоившись, лорд лёг на кровать и незаметно для самого себя задремал.
5
Арчибальд устроился на длинной скамейке в комнате для прислуги, кое-как вытянул свои непомерно длинные ноги, упираясь ими в стенку, положил ладони под голову и закрыл глаза. Освальд тихонько посапывал в сторонке, с улицы доносился шелест веток, тершихся о стену имения. Спать не хотелось. Арчибальд ворочался с одного бока на другой, не переставая думать о Джеймсе Сквайрсе, который мог к утру умереть. Арчибальда нельзя назвать чувствительной и сентиментальной натурой, в конце концов, он рос, когда на континенте грохотали пушки, снаряды падали на головы солдат, ружейные пули хоронили миллионы ни в чём неповинных людей. Когда Герберт в шестнадцатом году взял шестилетнего Арчибальда с собой в Лондон, мальчик насмотрелся на калек, потерявших руки и ноги. Маленький Недвед бывал и в госпитале. Вид крови его не пугал, стоны страждущих оставили гнетущее впечатление, но не заставили его колени дрожать от ужаса. Арчибальд - ребёнок войны. Он боялся смерти, но она не могла ввести его в ступор. Тогда почему он так взволнован теперь, не может уснуть, перед глазами стоят собственные ладони, залитые кровью Сквайрса? Почему он кричал, когда в них стреляли?
Джеймс был давнишним другом отца. Они сошлись около двадцать первого года. Сквайрс тогда служил в армии, а лорд Недвед примерял на себя роль политика. Но в отличие от большинства аристократов, рвавшихся к власти в угоду собственному честолюбию, Герберт хотел принести пользу народу Британии, считал, что видит пути выхода из кризиса. Поэтому в первую очередь намеревался из первых рук выяснить потребности разных социальных групп. И начать он решил с армии. Лорду посоветовали обратиться к Сквайрсу. Так они и познакомились. И хотя Герберт в конечном счёте отказался от карьеры политика, он продолжил поддерживать связь со Сквайрсом. Примерно в двадцать пятом году разочаровавшийся в правительстве Джеймс оставил Лондон, попросил Герберта подыскать ему квартиру в провинции. Лорд помог, Сквайрс переселился в родной город Арчибальда, с тех пор Герберт и Джеймс устраивали посиделки в имении Недведов. Они распивали чай и обсуждали политику. Сквайрс стоял на откровенно фашистских позициях, в то время как лорд оставался верен социал-демократическим идеям. Арчибальд иногда участвовал в этих спорах, одержимый в то время революционными идеями, бросал вызов и отцу, и Джеймсу. Они спокойно втолковывали ему, почему он не прав, изредка проявляя высокомерие, но старались делать это деликатно, чтобы не оскорбить юношу. Арчибальду особенно запомнилось обсуждение "Утопии" Мора. На него книга произвела глубокое впечатление. Интерес подогревала критика большевистского эксперимента, проходившего в России, в газетах. Проявив себя истинным нонконформистом, Арчибальд стал рьяно защищать коммунистические и социалистические идеи. Лорд склонялся к точке зрения сына, в то время как Джеймс горячо доказывал их неправоту.
- Мы никогда не придём к общему мнению, потому что спорим с разных позиций, - подвёл итоги лорд. - Ты солдат, Джеймс, повидав войну разуверившийся в идее межнационального единства, привыкший полагаться на себя и товарищей. Мы же устали от бесконечной борьбы, от разногласий внутри страны. У каждого из нас свои представления о справедливости, потому мы и приходим к разным выводам, относительно того, как надо жить. Тебе ближе государство-корпорация, где более успешный, богатый диктует бедному как жить, нам - строй равных между собой бессребреников, которые не гнушаются труда простолюдинов, не преклоняются перед золотом, а используют его разве что для изготовления ночных горшков.
- Вы лукавите лорд, - усмехнулся тогда Джеймс. - Пытаетесь поставить всё с ног на голову. Вся разница между нами в том, что я лучше знаю людей. Вы верите в сказку о гражданах, готовых честно трудиться во имя блага общества за доброе слово, я же видел солдат, готовых отдать жизнь ради служения Отечеству, и трусов, предпочитавших отсидеться в стороне, трудяг, и день и ночь пахавших в поле, лентяев, готовых сидеть на шее у первых. Неравенство реально, оно проистекает из природы человека, оно порождается как самыми высокими побуждений, так самыми низких.
- Если бы все воспитывались в равных условиях, - вмешался Арчибальд, - осознавали необходимость своего труда для общины, а не только во имя личной выгоды, ленивых не осталось бы! - и спор снова закипел.
Да, их взгляды расходились, но это не мешало Герберту и Джеймсу дружить. С Арчибальдом Сквайрс старался держаться несколько отстраненно, холодно, не позволяя юному лорду забыть о разнице в возрасте. Джеймс считал Арчибальда законченным идеалистом, потому никогда не прислушивался к его словам, однако не позволял отпускать язвительные замечания в его адрес.
Беседы у камина стали неотъемлемой счастью жизни Арчибальда, пускай он не всегда был их активным участником. Казалось, ничто не способно изменить установившийся порядок вещей. Но если Джеймс всё-таки умрёт, привычный ритуал никогда больше не повторится. Придёт ощущение безжалостно-неторопливого течения времени, стирающего всё и всех на своём пути. Одно дело осознавать возможность собственной кончины, совсем другое - прочувствовать её, мысленно пережить последние минуты. Это и произошло с Арчибальдом, ступор его был вызван ужасом перед смертью, проникшим в самые затаённые уголки его души.
Псевдофилософские размышления Арчибальда о бренности бытия нарушил телефонный звонок. Он не стал будить Освальда, сам бросился в прихожую и снял трубку.
- Имение Недведов, - выдавил Арчибальд.
- Доброй ночи. Пригласите Арчибальда Недведа.
- Оуэн?
- Арчибальд, что случилось? Альберт нас пугает, говорит, тебя сегодня не будет?
- Это правда.
- Ты чего испугался-то? Может дело в долге? Так ребята подождут.
- Нет, Оуэн. Честное слово, сегодня я никак не могу вырваться.
- Ясненько, через пятнадцать минут мы подойдём к тебе.
- Зачем, Оуэн?! - но ответа не дождался. Готхейм повесил трубку.
Арчибальд разволновался. Он вернулся в комнату для прислуги, сел на скамейку и смотрел на звезды через окно. Пытался вспомнить, сколько должен. "Пять фунтов", - услужливо подсказал тихий голос в глубинах сознания. Ему неоткуда взять эти деньги. Придётся просить отсрочки.
Вскоре с улицы донесся шум, лязганье металла. Кто-то кричал. Неужели друзья уже подоспели?
"Если они звонили из квартиры Готхейма, это невозможно, - заключил Арчибальд. - Оттуда и за полчаса не добраться".
Недвед хотел разбудить Освальда, но потом передумал и решил сначала проверить всё сам. Он тихонько выбрался из комнаты, миновал коридор и, повернув ключ в замке, открыл двери поместья, выглянул наружу. У ворот имения толпились его друзья - Эдвард, Оуэн, Альберт и Грэг.
Арчибальд пошёл к калитке. По дороге он продолжал думать о том, как объяснить им причину отсрочки возвращения долга.
- Недвед, что тут у вас творится? Где прислуга, почему нас никто не встречает? - наигранно возмутился Готхейм.
- Я же сказал - мне не вырваться, - полушёпотом ответил Арчибальд, когда подошёл ближе.
- Я думал, ты пошутил, - сказал Одли. - Позавидовал, когда увидел тех красоток, и решил выставить меня дураком перед ними.
- Какая ерунда, - сказал Арчибальд. - Вы пришли не вовремя
Друзья стали возмущенно переговариваться.
- Почему? В чём дело? - спрашивали они.
- Так получилось, - Арчибальд смущенно пожал плечами. Недвед чувствовал себя скверно. Они решат, что он не хочет возвращать деньги, сумма-то крупная.
- Дело в отце? Он запретил, а ты и рад плясать под его дудочку? - злобно спросил Оуэн. - Нравится быть ковриком для обуви, будущий лорд Недвед?
- Ты вернул не все деньги, которые вчера проиграл, - встрял алчный Эдвард.
- Эд, ты ещё не понял? Для Арчибальда данное слово ничего не значит. Если отец лишит его денежек, наш лордик плюнет на свою честь. Прямо как продажная девка! - Оуэн явно провоцировал Арчибальда. Кулаки Недведа непроизвольно сжались. - Наверное поэтому он и не пришёл - папочка не выдал нужную сумму, чтобы со всеми рассчитаться.
- Да как ты смеешь, выродок пьяниц, воров и попрошаек? - бросил Арчибальд, стараясь смотреть Оуэну в глаза.
В тусклом свете электрического фонаря лицо Готхейма скривилось в отвратительной улыбке.
- Ты обиделся, лорд Недвед. Значит я прав. Ты не человек слова, ты не аристократ, ты - никто. Пойдёмте, друзья.
Готхейм развернулся и стал уходить. Остальные последовали его примеру.
- Свои деньги вы получите завтра! - крикнул Арчибальд.
Хороши друзья, пришли сюда ради ссоры! Вздернутый Арчибальд вернулся в имение, забыв закрыть за собой входную дверь.
Глава 5
1
Лето 1876 года. Великобритания, небольшой городок графства Норфолк, фамильное имение Недведов.
Старший инспектор Джордж Уотсон неуклюже вылез из кэба. Чрезмерно полный полицейский наклонился, чтобы расправить складки на своих новых брюках. Когда Уотсон выпрямился, его лицо залилось румянцем. Он подошёл к констеблям, стоявшим возле калитки имения.
- Ну-с, где сержант Мэрдок? - спросил старший инспектор у констеблей.
- Он был в имении, сэр, - отчитался один из них.
- Благодарю, старина, - протиснувшись в довольно узкую калитку, Уотсон с важным видом прошествовал к дому. Владения лорда Недведа у инспектора приступ белой зависти - потрясающее имение, десятки акров леса для прогулок, штат прислуги. Невольно взгрустнешь, вспомнив о собственном происхождении из небогатой семьи.
Толстый Уотсон остановился у входа в дом, окликнул одного из констеблей, дежуривших у дверей имения.
- Любезный, пригласи сержанта Мэрдока сюда. Мне нужно с ним переговорить.