Мэтр Карен отодвинул стул, но не спешил садиться. Вместо этого он неожиданно спросил:
- Что, о той женщине не спрашивают?
Госпожа Мранес сначала не поняла, о ком идёт речь, а потом догадалась - об Олире.
История с воспитательницей показалась ей странной. Мэтр Карен сам принёс прошение Олиры об отпуске и попросил подписать задним числом. А потом таинственно добавил, что воспитательница не скоро преступит к работе. Госпожа Мранес предпочла не уточнять почему, подписала бумагу, а после, когда в приюте начали шептаться об Олире, с чистой совестью сообщила: отдыхает.
- Да нет, с чего бы? - пожала плечами госпожа Мранес.
Её пытливый ум задался вопрос: с чего вдруг мэтр Карен, несомненно, обеспеченный и влиятельный человек, так печётся о какой-то воспитательнице? Складывалось впечатление, будто он боится её или расспросов о ней.
Госпожа Мранес решила съездить к сестре Олиры и, если воспитательница там, вывести ту на чистую воду. Здесь пахло большими деньгами, некой тайной, из которой можно извлечь прибыль.
- Это хо-ро-шо, - по складам произнёс мэтр Карен и, наконец, сел. - Ну, а как ваши дела, дражайшая госпожа?
- Ваши стараниями и милостью Сораты. Кто, кроме неё и Дагора, позаботится о несчастных малютках? - притворно вздохнула госпожа Мранес.
Она задумалась, видел ли гость комбинацию цифр сейфа, и хмурилась оттого, что кто-то застал её в самый неподходящий момент. Деньги нужно завтра же отнести в банк, а шифр сменить.
- Перейдём к делу? - предложил мэтр Карен.
Он внимательно наблюдал за госпожой Мранес и легко раскусил все её намерения.
Мэтр Карен с самого начала понял: то, что надо. Не скривит презрительно губы, не станет задавать лишних вопросов - только плати деньги. Жаль, в госпоже Мранес проснулось любопытство, удовлетворить его мэтр Карен сможет всего одним способом. Однако искать новый приют не хотелось, и мужчина решил пока намекнуть заведующей: всем своё место. Если та не поймёт и попытается шантажировать - что ж, ничто не ценится так дёшево, как человеческая жизнь.
Госпоже Мранес не хотелось идти в спальни воспитанников, но мэтр Карен настоял, сопровождать его в этот раз будет она. Он умел убеждать. Госпожа Мранес сама не понимала почему, но стоило измениться выражению его глаз, как она пугалась и соглашалась на всё. Появлялось иногда в них что-то звериное, жёсткое, будто у волка, готового вот-вот растерзать зайца. И всё это - без слов, без единого жеста.
Воспитательницы удивились, увидев начальницу в выходной день. Они тут же побросали кружки с чаем, оборвали на полуслове перемалывание косточек соседок и изобразили бурную деятельность. Госпожа Мранес только усмехнулась - насквозь их видела. День выдался спокойным, вот, уложив детей спать, и сплетничают по углам.
- Кого вам угодно? - госпожа Мранес обернулась к спутнику. - Мальчиков, девочек? Младенцев, постарше?
Мэтр Карен задумался, повертел массивный перстень на мизинце и ответил:
- Без разницы, лишь бы здоровые.
- И всё же? - настаивала госпожа Мранес.
- Я сам выберу. - Ледяной тон пресёк возможные возражения.
Госпожа Мранес кивнула и, хлопнув в ладоши, велела построить воспитанников в спальнях.
Босые, одетые в одинаковые серые суконные рубашки и штаны дети со смесью любопытства и страха разглядывали мэтра Карена. Они стояли у топчанов-кроватей, на которых спали по трое, и ждали, что же будет. Кто-то сосал палец, кто-то хныкал, кто-то просто таращился круглыми глазами на незнакомого мужчину.
Воспитательницы строго следили, чтобы дети не шалили и стояли смирно. Если кто-то заходился в плаче, цыкали на него и пугали демонами.
Мэтр Карен неспешно двигался от кровати к кровати, равнодушно скользя взглядом по встревоженным личикам. Время от времени он тыкал в ребёнка пальцем, и его отводили к дверям, шепча, как тому несказанно повезло.
Выбрав двух мальчиков и одну девочку, мэтр Карен изъявил желание взглянуть на младенцев. Они ему не понравились - "слишком хилые", как он выразился.
Воспитательницы спешно вымыли, причесали и переодели в чистое плачущих детей и усадили в закрытый экипаж мэтра Карена. Там ими занялась его спутница - сухая невысокая женщина с крайне неприятным лицом. Она и раньше приезжала с мэтром Кареном, но никогда не заходила внутрь приюта.
- До скорой встречи, - попрощался мэтр и, склонившись над рукой оторопевшей госпожи Мранес, сел в экипаж.
Заведующая проводила его задумчивым взглядом, гадая, зачем мэтр Карен каждый месяц забирает детей. Вряд ли он находит им усыновителей, значит, преследовал какую-то выгоду. Наверное, продавал.
Иногда мэтр Карен приезжал чаще, раз в неделю, иногда реже, но неизменно не брал меньше двоих.
Пристальное внимание госпожи Мранес не укрылось от покупателя живого товара. Мэтр Карен тоже проводил воспитательницу долгим взглядом и лишь потом откинулся на сиденье.
- Проблемы?
Спутница мэтра поправила капюшон накидки. Несмотря на то, что стояла тёплая погода, она предпочитала кутаться в плотную ткань.
Мэтр Карен пожал плечами:
- Рано или поздно они случаются. У женщины очень длинный нос, надо укоротить.
- Сам или?..
Женщина улыбнулась, обнажив острые кривые зубы. Она с мольбой посмотрела на спутника, прося поручить ей "маленькое дельце".
- Я люблю всё делать сам, ты же знаешь, - вернул улыбку мэтр Карен. - Это несказанное удовольствие!
- Значит, мне опять спать отдельно? - вздохнула женщина и притопнула ножкой. - Нет уж, надоела холодная постель и девки, которых ты пользуешь!
Мэтр Карен расхохотался и напомнил о присутствии детей. Они забились в угол экипажа и, обнявшись, дрожали от страха, исподлобья поглядывая на благодетелей.
- Да, конечно, твои любимые детишки! - пропела женщина и потянулась к ребятишкам. Они задержали дыхание, когда палец незнакомки по очереди почесал их за ушком. - У, какие милые глазастики! Я бы не смогла, а, Эльес?
Мэтр Карен фыркнул и буркнул:
- Ничего сложного, одни сантименты! Учись, пока я жив.
Дети поневоле навострили уши, предчувствуя дурное. Они сызмальства привыкли получать удары судьбы и не верили людям. Особенно этим, с фальшивыми улыбками и холодными глазами.
- Хорошо, Майя, бросим монетку, - наконец, пошёл на компромисс мэтр Карен, разумеется, носивший совсем другую фамилию. - Кому выпадет лик Дагора, тому и пугать досточтимую госпожу Мранес. Она должна остаться жива, но запомнить урок на всю жизнь.
- А потом… - Майя провела ребром ладони по горлу.
- Разумеется, - пропел мэтр Карен. - Я подарю её тебе, раз ты так ревнуешь к каждой юбке. Хотя, поверь, на Сару Мранес не позарится даже слепой, а остальные женщины нужны лишь для дела.
Майя с готовностью извлекла из-под накидки лозен и, ловко подбросив, прихлопнула ладонью. Отняв руку, женщина уставилась на монету и улыбнулась: на неё смотрел чеканный профиль бога рядом с инициалами правящего ныне короля Донавела ли Аризиса.
Мэтр Карен кивнул, и Майя, вновь поправив капюшон, тенью выскользнула из экипажа. Тот даже не затормозил.
Дети, открыв рот, уставились на хлопающую дверцу экипажа. Не выдержав, девочка заплакала.
- Тише, тётя жива, - мэтр Карен закрыл дверцу и погладил испуганных детей. Цепкие пальцы задержались на личиках, слегка царапнув перстнем по впалым щёчкам. - Она вернётся, только вы её уже не увидите. А теперь спите.
Мужчина хлопнул в ладоши, и детские головки склонились набок, глаза закрылись.
Откинувшись на сидение, мэтр Карен вслушивался в перестук колёс и размышлял, как провести ближайшие дни. Он решил немного обождать со взятыми из приюта детьми - оставалась ещё женщина, одна из тех, на которых намекала Майя. Белокурая крестьянка не знала, куда переберётся сегодня ночью из тёплой постели любовника.
Довольная госпожа Мранес возвращалась из банка. Она открыла счёт под хорошие проценты и, пребывая в отличном расположении духа, не взяла наёмный экипаж, решив прогуляться до дома пешком. Милета - город небольшой, а жили Мранесы не на окраине. Дом на границе квартала знати они купили пару лет назад, не без помощи ворованных денег: заведующей очень хотелось выбиться в люди. Однако владельцы особняков не спешили приглашать Мранесов на обеды и музыкальные вечера, так что, переехав, супруги продолжали общаться со старыми знакомыми, такими же, как они, представителями второго сословия.
Проходя через квартал магов, госпожа Мранес вспомнила, что хотела записаться к врачу. Судя по бою часов на Ратуше, мэтр Соргэ ещё не закончил приём, она успеет.
Госпожа Мранес свернула на узкую петлявшую улочку. Она выгодно отличалась от прочих улиц Милеты чистой, яркими красками, горшками с цветами, причудливыми водостоками и каменной резьбой. Госпожа Мранес невольно остановилась, чтобы полюбоваться коваными воротами во двор. Будучи женщиной практичной, она порой проявляла простые человеческие слабости.
Порой госпожа Мранес жалела, что не вышла замуж за мага. Увы, ни её происхождение (она была дочерью лавочника), ни наследство дяди, одного из рыбозаводчиков, не прельстили выпускников Университета.
Отогнав мечты молодости, госпожа Мранес зашагала дальше, к Бульвару коростелей. Дорогу ей внезапно преградила незнакомка. Откуда та взялась, госпожа Мранес не поняла, зато запомнила, что грубиянка толкнула её.
- Эй, нельзя ли повежливее! - возмутилась почтенная заведующая приютом.
- Ой, простите! - деланно вздохнула незнакомка. - Я вас ушибла?
Госпожа Мранес наморщила нос и покачала головой.
- Это хорошо, - нараспев протянула закутанная с ног до головы незнакомка. - Сара Мранес, я полагаю?
Сбитая с толку, заведующая растерянно кивнула.
- Тогда тебе привет, жадная дура, и пожелания съесть язык.
Незнакомка рассмеялась и буквально растворилась в воздухе.
Госпожа Мранес провела рукой по глазам, пробормотав: "Привидится же такое!".
Она благополучно записалась к врачу на среду, заплатила аванс скучающей блондинке, помощнице мэтра Соргэ, и отправилась к стоянке наёмных экипажей. Ноги гудели, и прогулка по свежему воздуху уже не казалась столь привлекательной.
Свободный экипаж нашёлся быстро, и, назвав адрес, госпожа Мранес покатила к дому.
Солнце медленно клонилось к закату, день готовился уступить место светлым летним сумеркам.
По улочкам прогуливались парочки. С открытых террас ресторанов слышался звон бокалов и заливистый смех. Госпожа Мранес знала, там развлекаются со знатными и богатыми покровителями дамы полусвета.
Вот на углу, у бакалейной лавки, мелькнула вывеска таверны с кабаньей головой. Там традиционно собирались гоэты - "негодные маги", как величала их свысока госпожа Мранес. При всей любви к дипломированным волшебникам, она не жаловала их коллег ниже рангом и при возможности старалась обсчитать. Зачем переплачивать, когда гоэтов в городе море, а умения у всех одинаковые?
Госпожа Мранес встревожилась, когда экипаж свернул с набережной не Тополиную улицу, а на Торский тракт, ведущий за город. Извозчик не внял увещеваниям, наоборот, подхлестнул лошадь.
Мимо мелькали кварталы, заселённые беднейшими представителями второго сословия. Дома стремительно росли вниз, стало больше зелени.
Пока госпожа Мранес гадала, стоит ли позвать на помощь, экипаж выехал за пределы Милеты и покатил мимо ферм предместья.
- Что вы себе позволяете? - наконец во весь голос возмутилась госпожа Мранес. - Я не кто-нибудь, а заведующая приютом, жена уважаемого торговца!
Извозчик упрямо молчал.
Звонко свистнул кнут, и лошадь пустилась в галоп.
Экипаж невозможно трясло. Перепуганная госпожа Мранес отчаянно вцепилась в край сиденья и молила богов сохранить ей жизнь. Вместо крика из горла вырывался писк, который никто бы не услышал.
Наконец экипаж остановился. Извозчик спрыгнул с козел и заявил:
- Приехали, госпожа.
Госпожа Мранес оглядела: с одной стороны чернел лес, с другой тянулось пшеничное поле. Ни человеческого жилья, ни делянки вокруг. Даже дорожная повозка сегодня не проедет: поздно уже, закат. Оставалось только гадать, как далеко они от Милеты.
- Плачу вдвое, - замотав головой, дражайшим голос пробормотала госпожа Мранес.
- Не пойдёт, дамочка, поездка в один конец!
Извозчик грубо вытолкал госпожу Мранес, взлетел на козла, взмахнул вожжами и был таков.
Отряхнув юбку, испуганная женщина с надеждой вгляделась в дорогу: вдруг появится всадник? Увы, спаситель не торопился, и госпожа Мранес, оправившись от первоначального потрясения, побрела в сторону Милеты. Она запомнила лицо извозчика и в красках представляла, как подаст в суд на мерзавца и пустит по миру.
Внезапно госпожа Мранес ощутила у уха чьё-то шумное дыхание. Нахмурившись, она обернулась и, закричав, побежала, не разбирая дороги. Зомби не отставал. Вращая вылезшими из орбит глазами, он тянул к госпоже Мранес руки со свисавшими клочьями кожи.
Тело зомби кишело червями. Оно издавало непередаваемую, удушающую вонь.
Споткнувшись, госпожа Мранес упала и заверещала, когда зомби навалился на неё. Женщине казалось, пришёл её последний час.
Зомби царапал кожу, разрывал одежду и заученно повторял металлическим голосом: "Молчи, дрянь, ты ничего не видела, а то пожалеешь!". Онемевшая от страха госпожа Мранес даже не думала сопротивляться. Слёзы катились по щекам, смешиваясь с кровью и грязью.
Где-то на подкорке сознания промелькнули обрывки сведений о смертельно опасном трупном яде, промелькнули и потонули в море паники.
Зомби поднял истерзанную жертву за горло и поволок к лесу.
Госпожа Мранес хрипела. Голова болталась, как у марионетки, а руки и ноги сотрясались в конвульсиях.
Размахнувшись, зомби забросил жертву в овраг и тут же рассыпался. Ещё мгновенье назад он был ходячим мертвецом, а теперь - всего лишь истлевшим телом, части которого разбросало по опушке леса. Казалось, будто оно пролежало здесь с зимы.
Падая, госпожа Мранес ударилась затылком о камень, поэтому потеряла сознание. Очнулась она уже глубокой ночью.
Над головой светили звёзды, звенели комары и выли волки.
Госпожа Мранес с трудом села, потирая ушибленный затылок.
Волчий вой повторился совсем рядом, и, пересилив боль, подгоняемая страхом, женщина начала карабкаться вверх по склону. Почва то и дело уходила из-под ног, госпожа Мранес сползала, но упрямо продолжала стремиться к цели. Наконец, она выбралась и, покачиваясь, побрела к дороге. Бежать госпожа Мранес не могла, хотя очень хотела бы: ей казалось, будто вся опушка покрылась горящими жёлтыми волчьими глазами.
"Сората!" - шептали обескровившие губы, а сердце билось так гулко и часто, что, казалось, вот-вот разорвёт грудную клетку.
Госпожа Мранес с трудом добрела до дороги и повалилась на обочине, вручив судьбу небу. Одно она знала точно: если выживет, ни в какой суд и Следственное управление не пойдёт, затаится, как мышь в подполе.
Глава 2. Скелеты в шкафу
Эллина осторожно пробиралась к проходу вместе с остальными зрителями судебного заседания. В зале царила духота, поэтому вместо веера приходилось обмахиваться выпуском "Жизни Сатии". Эллина купила его из-за Анабель: подруге посвятили целый абзац в статье о недавнем великосветском приёме. Несмотря на то, что госпожа Меда не принадлежала к первому сословию, её любовник, граф Алешанский, Первый префект Сатии, давно ввёл Анабель в высший круг. Их отношения тянулись много лет и постепенно превращались в подобие брака - жизнь по привычке. Боясь, что любовник охладеет к ней, Анабель решила разыграть последнюю карту: родить ребёнка. Она перестала заглядывать в аптеку, но пока лишь тоскливо вздыхала - ничего.
Вспомнив о давней "любви" Брагоньера к "Жизни Сатии", Эллина поспешила убрать газету в сумку. Гоэте предстоял неприятный разговор, но она не собиралась сидеть без работы или носить исключительно платья только потому, что это не нравилось любовнику. Подумать только, тот за целых полгода не охладел к Эллине!
Сегодня судили высокопоставленного взяточника. Обвинителем выступал Брагоньер. Он камня на камне не оставил от доводов защиты. Адвокат аж посерел, когда соэр предъявил показания свидетелей и протокол последнего допроса обвиняемого. Текст последнего защитник не читал.
Чистосердечное признание снимало все вопросы. Адвокат догадывался, каким способом оно получено. Брагоньер пытал не только мелких воришек, но и высокопоставленных преступников. Вот и теперь ему надоело упорство обвиняемого, и соэр отдал соответствующие распоряжения. Эллина полагала, Брагоньер лично вёл допрос в пыточной камере. Эта сторона натуры соэра пугала гоэту, но она молчала, понимая, другим Ольер ли Брагоньер не станет.
Бывшего королевского инспектора приговорили к двадцати годам заключения. Суд не нашёл смягчающих обстоятельств, вина была полностью доказана. Чиновник присвоил слишком большую сумму, чтобы рассчитывать на нисхождение. Напрасно жена и дочь осуждённого взывали к милосердию Главного следователя Сатии: Брагоньер делал вид, будто не слышит. Поднявшись к судейскому столу, он перекинулся парой слов с вершителями правосудия, затем кивнул наблюдавшему за заседанием из ложи Королевскому прокурору и скрылся в недрах служебных помещений.
Пора!
Эллина протиснулась сквозь толпу спешивших к выходу зрителей и, двигаясь против течения, направилась к месту недавних баталий. Королевского инспектора уже увели. Секретарь собирал документы, прочие участники процесса либо разошлись, либо обсуждали приговор со знакомыми. Эллина заметила в ложе почётных зрителей пару знакомых лиц - она знала их по выходам в свет с Брагоньером и Анабель - и поздоровалась. Разумеется, её не удостоили ответом.
- Куда? - солдат лениво направил ей в грудь острие палаша. - Сюда нельзя.
- Я к господину Брагоньеру.
- Нельзя, дамочка, - продолжал упорствовать солдат. - Не вы одна к нему рвётесь.
Он указал на шумно возмущавшуюся бесчувственностью соэра семью осуждённого. Их утешал адвокат, убеждая, ещё не всё потеряно и можно подать апелляцию.
Эллина посочувствовала им и, чтобы никто не расслышал, шепнула солдату:
- Я госпожа Тэр.
- Сразу бы сказали! - пробурчал служивый и махнул на неприметную дверь в уголке. - Туда, пока господин соэр не уехал. Он надолго не задержится.
Эллина поблагодарила и юркнула в служебные помещения. Она не любила афишировать связь с Брагоньером и каждый раз стеснялась, пользуясь привилегированным положением. И госпожа Ллойда в приёмную проведёт, кофе с печеньем предложит, и в очереди по личным делам сидеть не надо, и лицензия на работу без всяких проверок.
Гоэта застала Брагоньера у служебного выхода. Он просматривал какие-то документы и, заметив Эллину, кивнул, попросив обождать. Гоэта терпеливо пристроилась у стеночки: работа для соэра важнее всего. Наконец Брагоньер размашисто расписался на паре листов, и, ослабив шейный платок, подошёл к Эллине.