Скалы, похожие на обломки рёбер исполинских ящеров, и крупные валуны были расписаны бесчисленными изображениями богов. Талые воды местами смыли не всегда стойкие краски, оставив на камнях разноцветные подтёки. Увенчанная возвышенность и бескрайние круги небес ощутимо дышали вещим смыслом и что-то тайно нашёптывали растревоженной, ждущей близкого откровения душе. Но смутен тяжкий сон камней, невесомо касание ветра, ласкавшего прошлогодние травы, и потому не выразима ни мыслью, ни словом вековая тоска. Лишь через зрение, если есть на то воля Ратнасамбхавы, будды огня, проникает в душу послание вечности.
Пёстрые лики в радужных нимбах - бессмертные сокровища, явившиеся в лотосовых цветах. Рукотворные образы с безумным совершенством довершили лаконичное творение стихий. Все пришло в равновесие и замкнулось само в себе. Ничтожнейшая песчинка и та предстала неотъемлемой частью неразрывного целого, где навеки соединились космос и человек.
Недоставало сил оставить эту тёмную груду с тряпицами флагов, вокруг которой медленно кружилась облачная голубизна. Но как окаменеть, не теряя памяти, какими вечными очами впитывать эти зовущие дали, где в смене дня и ночи вершится круговорот светил?
И все не случайно, и ничто не проходит мимо: блеск породы на свежем изломе, напитанная последними лучами капля, повисшая на чахлой былинке, колеблемый ветром мохнатый и тусклый цветок…
Повинуясь прихлынувшему к горлу накату, Смит снял именной военный браслет, ставший для него охранным амулетом, и швырнул его к подножию пирамиды. Титановая сталь жалобно звякнула, пробуждая уснувшую память.
Как ослепительно распахнулась вселенская бездна на спуске! Смиту показалось, что он вырвался на свободу после долгого блуждания в подземных лабиринтах. Разноголосица хлынула в его оглохшие уши, где треск пулемётов тонул в разрывах, в неотвязном шелесте ядовитых дождей.
Он понял все о себе и о мире, чтобы в то же мгновение навсегда о том позабыть. Осталось лишь ощущение взлёта.
Напрасно четырехрукая богиня Дуккар на скале указывала дорогу к сокровищам духа. Он не понимал языка её изысканных рук. Напрасно принц Майтрея с чортенем на голове приберёг для него кувшинчик бессмертной влаги. Он не заметил сосуда, спрятанного в цветах. Не для него сиял жемчуг исканий в тонких пальцах задумчивых далай-лам.
Ехавший следом Макдональд, слегка поколебавшись, бросил в общую кучу шариковую ручку - ничего более подходящего у него не нашлось - и принялся беззаботно посвистывать.
Один лишь Аббас с презрительной усмешкой проехал мимо языческого холма и, только увидев пустующую сторожевую вышку, благодарным взмахом огладил бороду.
- Все-таки мы опередили их! - довольно усмехнулся Макдональд. - На башне ни души. Так что пока все идёт как задумано. А вы сомневались!
- Согласитесь, что на то были известные основания, - неохотно откликнулся Смит.
- Солдаты занимают помещение, как только открывается перевал, но я рассчитывал на то, что трипон обычно не торопится, и проходят недели, прежде чем появляется караул.
- Да, Чарли, вы выиграли ваши двести баков.
- Дело не в пари! - довольно усмехнулся Макдональд. - Просто, когда получается в точности так, как мыслилось, я испытываю чисто эстетическое наслаждение. Идея организует действительность, мой дорогой. Дух правит законами мироздания.
- К сожалению, не всегда…
- Всегда, если все точно рассчитано.
- Но ведь нас могли и опередить, - вяло возразил Смит, придерживая лошадь на спуске.
- Никогда! - самодовольно рассмеялся Макдональд.
- Даже если бы прибыл гонец?
- Но он не прибыл, дружище, и в этом все дело. Более того, он не прибудет никогда.
- Может быть, - равнодушно дёрнул плечом Смит.
За вышкой и порядком загаженной кордегардией открылось кладбище, где обрели последний приют безымянные пилигримы. Одни ушли в вечный круговорот, раздолбанные клювами трупоедов, других умчали вешние воды или погребли каменные лавины. Тусклый щебень и жалкий холмик, засыпавший чьи-то случайно обнажившиеся по весне кости, стал общим памятником всем им: грешникам, праведникам, глупцам - всем искателям рая и авантюристам.
Заночевать решили на перевале, чтобы с рассветом произвести детальную разведку спуска. Предоставив погонщикам установку палаток, шерп принялся разбирать снаряжение, деловито раскладывая блоки, молотки, ледовые крючья и карабины, в которые пропускается верёвка.
Несмотря на заверения саиба, что мистер Макдональд прошёл обряд очищения и даже получил благословение лам, он держался замкнуто и отчуждённо. Опустошая "деревяшки" с чангом, придирчиво разматывал каждую бухту, с ожесточением пробовал на разрыв. Ничему нельзя было верить: ни вещам, ни обещаниям.
Утром, когда приутихла сумятица первых лучей, сплетавших иллюзорное кружево, приступили к осмотру склона. Путь из весны в лето лежал через пространства зимы. Северное расположение и тень блистательной Сияма Тары задержали снега почти на всем протяжении трассы. Плотный устоявшийся фирн на пологих участках сменялся скальными отвесами и ледовыми языками, едва прикрытыми осыпями. Местами искалеченный подвижками глетчер был угрожающе вспучен и топорщился причудливыми оплывшими башенками, которые альпинисты прозвали "грешниками". В бинокль с контрастным оранжевым светофильтром ясно различались мутные взвихрения вьюг. Над хаосом выкрошенных скал и разрушенных морен гуляли, судя по всему, ураганные ветры.
- М-да, картинка, - озабоченно поцокал языком Макдональд. - Признаться, я ожидал лучшего.
- Как полагаете, мистер Темба, осилим спуск? - без особой надежды обратился Смит к шерпу, не отнимавшему бинокля от глаз.
Отрицательный ответ он готов был встретить чуть ли не с радостью, настолько бесперспективным рисовался спуск. Недаром ламы с удивительным постоянством твердили, что из долины нет выходов.
Проводник досадливо отмахнулся и, метнувшись к "жандарму" - отдельно стоящей на гребне скале, ловко вскарабкался на верхушку.
- Хорошо! - Макдональд завистливо покачал головой. - Лично мне спуск представляется возможным, но это будет дьявольски трудная работёнка. Придётся выложиться сполна, док. Вы готовы?
- А что делать? - развёл руками Смит. - Однако боюсь, что настоящие трудности подстерегают нас именно внизу, когда мы, по вашим словам, "выложимся" и будем годны разве что в богадельню… Ведь вы, Чарли, даже не представляете себе, в какую авантюру ввязались.
- А вы представляете?
- Почти не представляю, - Смит сделал заметное ударение.
- Думаете, есть разница?
- Колоссальная! Для вас, альпийского волка, там, - Смит ткнул пальцем вниз, - всего лишь неизвестная долина, для меня, скептика-фаталиста, несуществующий мир.
- Может, ради исключения, поясните?
- Если, с божьей помощью, доберёмся туда, - последовал энергичный кивок в сторону долины, утопавшей в индиговой тени, - сами сообразите.
- Вы ведёте себя как наш друг прелат, - криво усмехнулся Макдональд. - К чему столько таинственности?
- Просто не хочу остаться в дураках, - упрямо отрезал Смит, устремляясь навстречу шерпу. - Ну, как?
- Попытаемся, саиб, - довольно уверенно пообещал Анг Темба. - Есть два-три тяжёлых участка, но мы возьмём их свободным спуском на двойной верёвке.
- С последующим выдёргиванием "дюльфером", - профессионально уточнил Макдональд. - Не так ли, мистер Тигр?
Анг Темба и ухом не повёл, полностью игнорируя не в меру общительного австралийца.
- Как вы думаете, снег подходящий? - озабоченно поинтересовался Смит. - Я ведь полный дилетант в этом деле, и мой скромный альпинистский опыт ограничивается скалами в Йосемитской долине.
- Могу обещать вам бесподобное глиссирование с опорой на ледоруб, - небрежно отмахнулся Макдональд. - Вы согласны со мной, мистер Темба?
Шерп лишь бросил в рот мятную резинку и принялся меланхолично жевать.
- А как же животные? - озабоченно спросил Смит, чтобы заполнить неловкую паузу.
- Попробуем спустить. Если уцелеет хоть половина, то считайте, что повезло, саиб. Ведь всё равно погонщики останутся здесь.
- Их нельзя уговорить? - Макдональд как бы не замечал оскорбительного молчания шерпа. - Ни за какие деньги?
- Отвечайте же, мистер Темба, - нахмурился Смит.
- Нет, сэр, - сквозь зубы процедил проводник. - Они помогут нам спуститься и отправятся домой. Но через четыре недели вернутся и станут ждать нас в течение пяти дней. Если мы найдём другую дорогу и не придём, они уйдут совсем. Так договорено, и вы это знаете, сэр.
- Ничего не поделаешь, - поморщился Макдональд. - Надеюсь, что мы все же управимся за четыре недели.
- Тогда погонщики не покинут нас до самого Мустанга, - успокаивающе заметил Смит. - Анг Темба прав: таковы условия.
- Вы проливаете бальзам на мои душевные раны, - холодно кивнул Макдональд. - Черт бы побрал эту дикую Азию вместе с её вонючими яками и… - он не договорил, склонившись над картой. - Надо заняться разбивкой маршрута, - последовало деловитое пояснение.
Потом было пятьдесят три часа изнурительной, до дрожи в сведённых судорогой мышцах, работы, прерываемой коротким забытьём в одиночной палатке, чудом прилепившейся к неглубокой расселине. Впрочем, нет, ночь длилась почти бесконечно, прокрадываясь в липкий горячечный бред вкрадчивым шорохом крупки, зубовным скрежетом и воем ведьм. Потом примерещилось длительное скольжение по снежной доске, голубые царапины в затвердевшей на ветру и солнце глянцевитой коре и обжигающий, пронизанный радужным сиянием вихрь. Это было какое-то безумное ослепление, когда останавливается дыхание и нет сил даже на то, чтобы заметить боль кровоточащих ногтей и сожжённых верёвкой ладоней. А где-то совсем рядом, но все ж в недосягаемой дали, рвались канаты, перетёртые острым сколом камней, и развьюченные ревущие яки летели в дымящуюся бездну.
- Кале пхе! - срывая голоса, перекликались проводник и погонщики. - Я ла! Ма ла! И доносились обрывки изысканой ругани Чарльза Макдональда.
И то, и другое было одинаково непостижимо уму и только тревожило забитые снегом уши неясным отголоском то ли уже случившегося, то ли неотвратимо надвигающейся трагедии.
Но все обошлось на удивление благополучно, если не считать, конечно, двух потерянных яков и лошади, которую пришлось пристрелить: бедное животное провалилось в занесённую снегом трещину и поломало ноги.
Лагерь разбили на скорую руку и, опрокинув по стаканчику неразбавленного виски, залезли в спальные мешки. Погружаясь в блаженное забытьё, Смит услышал шипение и упоительный дух варева, которое готовили бутанцы-погонщики. Раскалённые камни в чугунке, с крупно нарезанными кусками мяса и тугими ядрами горного лука выгнали обильный сок и исходили дразнящим паром.
"Конина", - успел понять Смит, с трудом ворочая в тесном коконе разбитые кости.
14
Проснулся он незадолго до полудня с давно позабытым ощущением счастья, хоть по-прежнему ныли суставы и саднили кровяные мозоли на руках.
Немилосердно жарило солнце, но травы вокруг ещё были в росе, наполняя бодрящий воздух медовым хмелем. За ручьём, прыгавшим по молочным с ржавыми подпалинами валунам, слепил коралловой белизной конус гигантского гейзера. Покрытые ноздреватыми выпарами соли проплешины купались в тяжёлых парах, изредка пробулькиваясь сердитыми пузырями. Лёгкий ветерок доносил тогда йодо-бромную вонь, и на языке ощущался отчётливый привкус фотоэмульсии. Но зато дальше, насколько хватал глаз, расстилалось все то же духмяное поле, и округлые кочки были усыпаны земляникой, и цвели курчавые гиацинты в сырых овражках. Когда же менялось направление ветра, над долиной разливалась тревожная, порочносладостная струя таволги. Её кремовые плюмажи хлопьями пены качались на сине-зелёных волнах.
- "Ты с красоткой усни на росистом лугу…" - насмешливо пропел Макдональд, увидев, что чудаковатый янки наконец пробудился. - А здесь и в самом деле рай! Даже воду для бритья не пришлось греть - взял прямо из гейзера… Жаль, вот яичек нет.
- Можете отварить на завтрак фазана. Их тут видимо-невидимо.
- И жаворонки! - разнеженно жмурясь, Макдональд запрокинул голову к небу. - Вы хоть знаете, как называется это прелестное местечко? На моей роскошной карте тут белое пятно.
- Белое пятно? - открывая банку с ветчиной, Смит накололся о заусеницу и принялся зализывать ранку. - Боюсь, что вы, сами того не ведая, попали в точку. Судя по всему, это Белый остров. Конусы из глауберовой соли - верная примета его границ. Так что поздравляю, Чарли.
- Тоже мне радость, - пренебрежительно фыркнул Макдональд. - Подумаешь! - подобрав жир со сковородки лепёшкой из цзамбы, он допил кофе и побежал к ручью. Полюбовавшись на мерцающую золотой пыльцой форель, трепетно противостоявшую течению, прополоскал горло и вымыл руки. - Холодная! Даже зубы ломит.
- Ледниковая… Ну что, пора в путь?
- Да, будем собираться, - Макдональд включил рацию и настроился на привычную волну.
- Воет? - поинтересовался Смит.
- Как сонм чертей, - австралиец привычно взял пеленг. - Курс таким образом прежний - сто десять.
- Пусть будет так, - Смит не без труда выпрямился, ища шерпа, который где-то далеко за ручьём пас на изобильных травах уцелевших животных. Погонщики, надо полагать, ушли ещё на рассвете.
Сумерки застали отряд в пути. Небо над зазубренным краем обнимавшего долину хребта ещё блистало всеми оттенками ранней зари, а здесь, в полынных, разом погрустневших полях, без дорог и примет человечьего быта, неудержимо густела темень. Холодеющий воздух стригли летучие мыши. Лунный желатин скупо плавился на металлических, окаймлённых иглами листьях.
Откуда-то налетели тучи комаров. Сразу вспухли, наливаясь болезненным жаром, искусанные веки. Но едва лишь Смит подумал о том, что следовало бы хорошенько обмазаться гирудином, как задул ненавязчивый ветерок и разогнал кровососущие эскадрильи.
- Словно по заказу! - удовлетворённо отметил Макдональд. - Пора, однако, позаботиться о ночлеге… Постойте, да это никак огонёк!
Милях в полутора от них действительно подрагивал какой-то тёплый зовущий свет.
- Похоже на газовый факел, - озабоченно пробормотал Макдональд, вглядываясь в темноту.
Смит вынул из кожаного футляра бинокль.
В сероватом овале возникло дымное пламя и кусок озарённой им красноватой стены.
- Факел. Вы снова попали в точку, Чарльз, - прокомментировал Смит. - Только не газовый. Скорее всего это горит масло, освещая вход в дом.
- Вы с ума сошли, Бобби, откуда здесь взяться дому?
- Больше того, это вилла. Притом с портиком, тонкими дорическими колоннами и беседкой, - чем пристальнее Смит всматривался, тем яснее проявлялись в его окулярах различные подробности: листья аканта на резных капителях, балясины, вазоны, мраморные бюсты на перилах веером расходящейся лестницы. - Готов поставить голову против дайма, что это римская вилла, если только я не позабыл, чему меня учили в колледже.
- Вы с ума сошли, - изменившимся голосом повторил Макдональд.
- Не знаю, как вам, Чарли, но мне почему-то страшно, - Смит спрыгнул с замученной лошадки и передал бинокль. - Взгляните-ка сами.
Хотя на груди австралийца болтался чехол с не менее сильным "цейсом", он послушно протянул руку и бегло оглядел скупо обозначенные в ночи лестничные марши, лёгкие контуры перистиля, фонтан и статуи, похоронно белеющие в непроглядной тени.
- Очень похоже на виллу Адриана, куда я забрёл однажды, блуждая среди развалин римского форума… Даже цветущие герани в глиняных горшках.
- Вам виднее, я не был в Риме.
- Самое смешное другое, - Макдональд поёжился, словно преодолевая внутреннее сопротивление. - Несколько минут назад я почему-то подумал о ней… Нет, не о вилле вообще, а, как бы поточнее сказать, о бренности нашего существования, что ли… И мне вдруг вспомнилась мощёная выгнутая дорога, арка, уж не помню чья, не то Тита, не то Константина, черт их разберёт.
- Странное, однако, совпадение.
- Более чем… Не могу сказать наверняка об этой самой вилле, но развалины и рощу масличных деревьев, откуда я смотрел вниз на фрагменты уцелевшей колоннады, я видел точно. Потом я вроде бы захотел спать, подумал о наших дорожных мытарствах, слегка пожалел себя и напрочь позабыл о римских древностях. Если бы не это дьявольское наваждение, я бы и не вспомнил…
- Думаете, дьявольское? - невесело спросил Смит.
- Разберёмся на месте.
- Здесь могут быть дома? - обернувшись, крикнул Смит. - Как вы считаете, мистер Темба?
- Дома могут быть везде, где только живут люди, - невозмутимо отозвался шерп. Заметив, что саиб и его подозрительный друг спешились, он отъехал в сторонку и раскурил длинную тибетскую трубку с серебряным запальником.
- Вполне резонно, - хмыкнул Макдональд.
- А люди здесь живут? - продолжал расспрашивать Смит, словно старался протянуть время.
- Не знаю, саиб. Я тут никогда не был.
- Но там впереди дом!
- Вижу, сэр.
- И он не кажется тебе странным?
- Дом как дом. Видно, живут богатые люди.
- Можно подумать, что наш чичероне днюет и ночует у римских цезарей, - пробормотал Макдональд.
- Мне, знаете, не до шуток, - оборвал его Смит.
- Мне тоже, Бобби, но с шуткой оно как-то легче… Так мы едем или подождём до утра? Когда станет светлее?
- Едем, - буркнул Смит, устыдившись своей нерешительности. - А всё-таки мне страшно, - признался он минуту спустя. - Не по себе как-то.
- Но не страшнее, чем во Вьетнаме? - Макдональд догнал его и затрусил вровень. - Или там, среди ледяного хаоса, когда, как бечёвки, лопались полипропиленовые канаты?
- Это другой страх, Чарли, поверьте.
- Я понимаю, что другой. Но жизнь-то все та же? Наша с вами жизнь? А раз ставка не меняется, то можно продолжать начатую игру. Или я не прав?
- Правы, потому что мне не только боязно, но и любопытно.
- Ещё бы! Римская вилла в сердце Гималаев!.. Нонсенс.
- Вы уж слишком категоричны, Чарли. Всякое бывает. Античный мир сталкивался с индийским буддизмом не так уж и далеко от здешних мест. Кушаны там всякие, Бактрия, Согдиана… Бытует даже легенда, что одну из гималайских долин до сих пор населяют потомки солдат Александра Македонского.
- Бросьте этот учёный вздор, Бобби! - Макдональд нетерпеливо вырвался вперёд. - Если интуиция мне не изменяет, - бросил, не оборачиваясь, - то нас ожидает вовсе не Македонский, разрази меня бог.