Судя по немногим фотоснимкам, которые удалось раскопать, это действительно был Йордон Беларски, бывший профессор Калифорнийского университета в Беркли, а еще раньше – сотрудник доктора Гордона Честертона. Высокий, тощий человек с гривой вьющихся волос пшеничного цвета, одетый в линялые джинсы и не менее чем в пять изодранных свитеров, один поверх другого. Тонкая шея его была обмотана ярко-красным шарфом, в отличие от остальной его одежды – довольно новым.
Беларски взгромоздился на невысокую кучу кирпичей, рядом с покрытым засохшей травой пятачком. Выкрикивая слова, он потрясал в воздухе кулаком и пристально вглядывался в туман, словно вокруг собрались многочисленные слушатели. Но слушателей не было, ни одного.
– ....да, и мне тоже прекрасно знакомо, что это такое – поступиться своими принципами, запятнать себя компромиссом, отказом от того, что тебе...
– Профессор Беларски?
Джейк остановился за несколько футов от импровизированной кафедры.
– Вопросы только после лекции.
– Я хотел спросить вас про Гордона Честертона.
Беларски резко отпрянул. Его глаза часто замигали, голова начала медленно покачиваться из стороны в сторону.
– Как я уже говорил, – продолжал он, старательно отводя глаза от Джейка, концентрируя все свое внимание на другой части невидимой аудитории, – истинная кардинальная суть жизни – это предательство. Сперва мы предаем...
– Это очень важно. – Джейк подошел ближе. – Возможно, вы – единственный из оставшихся в живых, кто может помочь. Иначе умрут многие и многие люди.
Болезненная гримаса исказила лицо Беларски, правой рукой он словно отмахнулся от своих погруженных в клубящийся туман фантомных слушателей.
– Они уже умерли. Да, теперь уже слишком поздно, ничего уже нельзя изменить. Конечно, проповедуя перед толпами народа, я могу иногда...
– Нам надо поговорить о Честертоне.
– О Честертоне?
Бывший профессор содрогнулся всем телом, казалось, сейчас его кости начнут стучать друг о друга. Затем он аккуратно размотал свой шарф.
– Возможно, вы и есть тот самый.
Теперь его голос звучал спокойнее.
– Тот самый, кому вы можете довериться?
– Да, я давно принял решение кому-нибудь все объяснить, рассказать про те ужасные вещи, которыми я занимался.
– Вместе с Честертоном?
Теперь Беларски намотал шарф себе на левую руку.
– Они говорили, что это мой долг, только они были не правы. Гордон пытался... Вы, говорите, знали Гордона?
– Только понаслышке.
– Жуткий человек – человек, полный зла. Я понял это, когда стало слишком поздно. Но он всегда говорил очень убедительно. Гордон клялся мне, что по сути своей ХР-203 – благодеяние. – Он смолк и отвернулся, словно выглядывал нечто в плотном тумане. – Я так много забыл. Возможно, из этого и состоит жизнь... из забвения.
– Пожалуйста, – попросил Джейк, – попытайтесь вспомнить про ХР-203.
– Мне говорили, это биологическое оружие никогда не будет использовано иначе, чем для устрашения врага, если таковой появится в данный момент. – Он глубоко вздохнул. – Потом они использовали его в Бразилии. Вы знали об этом?
– Нет.
– Мы убили три тысячи четыреста шестьдесят восемь человек, в их числе были и дети. Девятьсот шестьдесят четыре младше десяти лет. Потом они заявили, что ХР-203 вышел из-под контроля. Должны были погибнуть только несколько сотен солдат, для демонстрации возможностей препарата. Вышел из-под контроля. Девятьсот шестьдесят четыре ребенка.
– ХР-203 – это вирус Честертона?
– Честертона и мой.
– Вы доводили этот штамм. Он действовал?
– Девятьсот шестьдесят четыре ребенка. Да, он действовал.
– Но считалось, что ХР-203 уничтожен. Уничтожен много лет назад, так ведь?
– Они так сказали.
– А не могла какая-то часть уцелеть? Не мог кто-нибудь получить доступ к уцелевшим запасам или произвести заново...
– Вы задавались когда-нибудь вопросом, зачем мы живем на Земле? Как вы думаете, может ли целью жизни быть убийство девятисот шестидесяти четырех детей, не достигших десятилетнего возраста?
Джейк крепко взял Беларски за руку.
– Вероятно, вы с Честертоном разработали также и лекарство от этой чумы.
– Нет и не может быть лекарства от сотворенного мною зла.
– А вакцина от ХР-203?
– Правительство Соединенных Штатов никогда не примет на вооружение новый вирус, если только вы не предоставите... Но теперь это потеряло всякое значение. Теперь мой долг – проповедовать перед толпами.
Джейк крепче сжал руку профессора.
– Я почти уверен, что именно ваш ХР-203 использован сейчас здесь, во Фриско. Вы знаете, как его побороть?
– Вы так думаете?
Честертон прижал к груди скомканный красный шарф.
– Даже не подозревал, что правительству снова потребуются мои услуги. Сколько детей хотят они убить на этот раз?
– Вы пойдете со мной, чтобы объяснить всем...
– Вы ничего не поняли. Мое служение теперь – проповедь.
В этот момент Беларски не стало.
Из густого тумана, окружавшего их, ослепительно блеснул луч лазера. Луч попал профессору в грудь, чуть выше того места, к которому он прижимал красный шарф. И разрезал грудь пополам.
Джейк нырнул вбок, бросился на землю и покатился по ней.
Луч стал его нашаривать.
Глава 18
Вскочив на ноги, Джейк прыгнул в туман. Снова с шипением блеснул луч лазгана, вспоров в трех футах от него кучу мусора.
Запнувшись о что-то невидимое в тумане, Джейк упал и ударился головой о кусок стены. Он поспешно спрятался за эту стену, чтобы иметь хоть какую-то защиту от того, в тумане, кто охотился за ним.
Когда-то, до Большого Толчка, здесь была церквушка. На полу, покрытом обломками штукатурки и толстым слоем пыли, все еще стояли пять рядов скамеек. Каким-то чудом сохранился один витраж – изображение распростершего крыла ангела в белом одеянии.
Неожиданно ангел разделился пополам, примерно по талии. Грудь его взорвалась осколками стекла и осыпалась на пыльный пол.
Луч лазгана, вспоровший окно, начал ощупывать помещение сквозь образовавшееся отверстие.
Низко пригнувшись, Джейк пробежал вдоль скамеек и выскочил наружу сквозь огромный пролом в останках другой стены.
За осевшей на землю церковью высился огромный курган из обломков; здесь, видимо, раньше стояло высокое здание. Дальше – ничего, только промозглый, мертвенно-белый туман.
Осторожно обогнув курган, Джейк присел за ним на корточки и вытащил парализующий пистолет. Пока он так и не видел того, кто убил Беларски и хотел сделать то же самое с ним. Непонятно даже, сколько их здесь, в этой непроглядной мгле.
Откуда-то выскочила жирная серая крыса, наткнулась на ногу Джейка и снова исчезла.
Сощурив глаза, Кардиган изо всех сил вглядывался в клубящийся туман. Еле заметное расплывчатое пятно приближалось, хотя и очень медленно. Тщательно прицелившись, Джейк выстрелил. Гудящий луч парализатора попал прямо в центр пятна.
И сразу же раздался болезненный вскрик, затем – шарканье ног по усыпанной мусором земле. Кто-то грузно осел на кучу кирпича, деревянных обломков и пластигласа.
Джейк не двинулся с места, он ждал и слушал.
Прошла минута.
И еще одна минута.
Затем Джейк начал осторожно обходить гору обломков, за которой прятался. Он двигался тихо, изо всех сил напрягая слух, стараясь различить хоть малейший звук, свидетельствующий о погоне.
Впереди из тумана выросло еще одно не до конца развалившееся здание. Сохранилась вся фасадная стена кафе "Шери"; входная дверь, соскочившая с петель, была полуоткрыта.
Когда Джейк поравнялся с дверью, она резко, до предела распахнулась и ударила его по правой руке. Вращаясь, пистолет упал куда-то в туман.
Из двери вывалился высокий, широкоплечий негр.
– ...Убей ублюдка... Джейк Кардиган...
Игольчатый пистолет казался игрушечным в этом огромном левом кулаке.
– ...Мерзкий ублюдок должен сдохнуть...
Джейк медленно пятился, в отчаянной надежде наступить на потерянное оружие и успеть его схватить до того, как зомби выстрелит.
С негромким свистом мимо головы Джейка мелькнул нож, лезвие глубоко вошло в грудь зомби. Негр судорожно вздохнул, его пистолет выстрелил, послав в землю две дюжины острых серебристых стрелок. Правой рукой он попытался схватиться за торчащий в груди нож, но промахнулся, покачнувшись. Затем сделал вторую попытку – опять неудачную. Рука его бессильно упала, горлом хлынула кровь, затем зомби осел на землю, судорожно вытянулся и умер.
– А вот за это – двадцатка, – произнес где-то рядом детский голос. – И уж не меньше.
Джейк повернулся.
Из ночного тумана вышел Уолли, один из мальчишек, ощипывавших чайку.
– Я пошел за тобой.
Нагнувшись, Уолли выдернул свой нож из груди трупа.
– Спасибо.
– Видал бросок? Полный отпад.
– Профессионально.
Обнаружив наконец среди мусора свой пистолет, Джейк подобрал его.
– Нужен тебе сопровождающий, чтобы выйти из Развалин?
Уолли обтер с ножа кровь, как и прежде, о штанину.
– Помолчи секунду.
Джейк вглядывался назад, туда, откуда пришел.
– Их было всего двое.
– Точно?
– Одного, с лазганом, ты уложил. А с ним этот гомик. – Потрепанным башмаком Уолли пнул мертвого негра. – Вот и все.
Однако оружие Джейк прятать не стал.
– Бери, – сказал он, левой рукой выудив из кармана пару десяток.
– Еще двадцать пять, и я провожу тебя до самого дома.
– Доберусь помаленьку сам.
Уолли с минуту смотрел на него, потом пожал плечами и исчез в тумане.
* * *
– Быстрее, – одними губами прошептал киборг. – Сюда.
Согнувшись в три погибели, прижимая к груди видеокамеру, Натали первой нырнула в металлический туннель.
Обойдя большую бочку соевой муки и тоже пригнувшись, вслед за рыжей журналисткой продуктовую кладовую покинул и Гомес.
В арьергарде двигался шеф-повар "Казино" – толстый блондин с отливающей серебром правой рукой.
– Ради Бога, на цыпочках. И как можно тише, – нервным шепотом убеждал он своих спутников.
Узкий, не более пяти футов в поперечнике туннель плавно уходил вниз. Свет проникал в него только из кладовой сквозь оставшийся открытым люк.
Пройдя с тысячу футов, они уперлись в массивную металлическую дверь.
– Извините, пожалуйста, мне надо вперед, – все так же нервно прошептал шеф-повар. С трудом протиснувшись мимо Гомеса, он довольно легко проскользнул мимо Натали и подошел к двери. – Где-то здесь у меня был ключ.
Указательным пальцем левой, живой руки он нажал одну из многочисленных кнопок, опоясывающих его правое запястье на манер браслета.
– Черт, не то.
Серебристые металлические пальцы сменились сбивалкой для яиц.
– Секундочку, спокойно. Вот.
Теперь вместо взбивалки его руку завершал большой латунный ключ.
Слегка скрипнув, тяжелая дверь открылась вовнутрь.
– До чего же громко она скрипит, – в отчаянии прошептал шеф-повар.
За дверью оказалась пропитанная каким-то затхлым запахом комната, очень теплая и абсолютно темная. Первым вошел шеф-повар, за ним – Натали и Гомес, сразу спросивший:
– Можно включить здесь какой-нибудь свет?
– Тише, тише. Нас убьют, если только...
– Спайк, – прервала его Натали. – Я крайне благодарна за предоставленную мне возможность подкупить тебя. И за то, что мы сюда попали. Но – извини меня за грубость – ты слишком много дергаешься и мельтешишь по поводу самого обычного подсматривания в щелочку.
– Я сейчас прикрою дверь, – сказал Спайк. – А тогда, Гомес, ты дотронься до этого выключателя, слева от тебя.
– Si.
Дверь закрылась, Гомес тронул панель выключателя, и над их головами через три или четыре секунды вспыхнул свет. В противоположную стену маленькой комнаты было вмонтировано десять небольших экранов, перед экранами стояли три стула.
– Раньше, когда администрация нашего заведения была еще менее щепетильна, чем сейчас, это место использовалось для наблюдения за тем; что происходит в самых дорогих номерах "Казино".
Так и не успокоившийся киборг сопровождал свои объяснения нервными манипуляциями металлических пальцев.
– Интересующая вас встреча происходит в Имперском номере.
Натали, подошедшая тем временем к экранам, изучала пульт.
– Это должен быть седьмой экран.
Она дотронулась до кнопки.
– ...За такие бабки нас поили какой-то вонючей самогонкой...
– Убавь громкость! – Прыгнув вперед, шеф-повар хлопнул ладонью по пульту. – Если нас услышат – кранты.
– Спайк, – поинтересовался Гомес, – а тебе никто не говорил еще, что твои манеры оставляют желать лучшего?
– Иди сюда, – позвала Гомеса Натали, внимательно глядевшая на седьмой экран. – Этот специалист по спиртным напиткам – Зиг Шраубе.
– Да, большая шишка в главном тэк-картеле Объединенной Германии.
– В вашем распоряжении ровно один час, засеките по часам, – прошептал Спайк. – К этому времени я вернусь.
Он тихо выскользнул из комнаты с контрольными мониторами.
На экране Гомес увидел изображение большой гостиной, снимаемой с очень удачной точки. В настоящий момент в комнате находилось только шестеро человек, хотя мебели – двух черных диванов и шести пластигласовых кресел – хватило бы и на большее собрание.
Натали нацелилась на экран своей камерой.
– Вон тот, под картиной, где балерина танцует, это Леопольд Борег, контролирующий распространение тэка в Израиле.
– На высоком собрании присутствуют также Клаус Рууви из Финляндии и Мануэль Парафузо из Новой Бразилии.
– И тот и другой – влиятельные лорды.
– Давай послушаем.
Гомес чуть-чуть прибавил громкость.
– ...давись она конем.
Сейчас говорил, обращаясь к остальным, Рууви.
– С чего этой бабе взбрендило, что она может крутить как хочет всей нашей долбаной организацией?!
– Но ведь, в конце концов, она, – возразил Борег, – и придумала, Клаус, основную схему операции. К тому же именно Тора сумела разжиться достаточным количеством ХР-203.
– ...Тора? – недоуменно нахмурился Гомес.
– Тебе известно это имя?
– Да, но оно, как мне известно, выбито на могильной плите, украшающей одно из уютных японских кладбищ.
– ...целью этого собрания, – говорил Парафузо, – является выбор следующего города. Следующей цели, так ведь?
– А что, если взять Рио? – невинно предложил Борег.
– Совсем не смешно, Леопольд.
– А зачем нам, собственно, торопиться выбирать другой город? Возможно, они капитулируют после Фриско.
Нахмурившись, Шраубе изучал зажатый в большой ладони стакан.
– А как там, в Сан-Франциско, по последним сведениям?
– Три тысячи четыреста случаев, по состоянию на сегодняшнее утро, – ответил Рууви.
Немец покачал головой.
– Очень мало, далеко не достаточно.
– Мы же только еще начали. И учти, что количество заразившихся будет расти как снежный ком. Через неделю больных будет пятнадцать тысяч, еще через неделю – сорок пять. В этот момент мы и сделаем свое первое заявление.
– Слишком долго ждать, – сказал Борег.
– Так надо, Леопольд, – настаивал Рууви. – Три тысячи случаев такого заболевания – слишком мало, этим их не проймешь. Через какие-то две недели мы будем иметь не только сорок пять тысяч больных, но и, согласно имеющимся оценкам, двадцать тысяч трупов.
– Верно, – согласился Парафузо. – Через две недели они будут готовы капитулировать. А вслед за этим перестанут мешать распространению тэка, и...
– Чтобы Соединенные Штаты сдались, – сказал Шраубе, – и к тому же убедили остальной мир сделать то же, потребуется нечто значительно большее, чем двадцать тысяч умерших в Сан-Франциско.
– Потому нам и нужна вторая цель, – поддержал его Борег. – Какой-нибудь из европейских городов.
– А что, если Лондон? – предложил Парафузо. – Очень уютный городишко, правда слишком холодный. Если мы используем в нем ХР-203 и получим, скажем, пятнадцать тысяч трупов, тут уж все пойдут нам навстречу.
Шраубе сделал небольшой глоток, и по его лицу скользнула гримаса отвращения.
– Время идет, и с каждой секундой растут шансы, что они получат вакцину.
– Не смогут, это невозможно, – возразил Рууви. – ХР-203 так специально и разрабатывался, чтобы перехитрить всех...
– А вот я верю, что это можно сделать, – сказал немец. – Особенно при участии такой организации, как Всемирное агентство здравоохранения. Вы же помните, когда Тора еще только предложила свою схему, я засомневался в том, что времени у нас сколько хочешь.
– Почему-то вы упорно не замечаете самую важную особенность этого вируса, – снова возразил ему Рууви. – ХР-203 можно модифицировать в ходе операции. В этом-то самый смак, Зиг. Найдут они лекарство от штамма номер один – прекрасно. Мы выходим на них со штаммом номер два, и им приходится начинать все сначала. Когда они капитулируют и пойдут на все уступки, включая передачу нам лабораторных образцов антитэка-системы Киттриджа и всех его рабочих записей, мы дадим им вакцину. Но если только эти ублюдки вздумают, получив свое, пойти на попятную, мы шарахнем их штаммом номер три. Или четыре. У нас беспроигрышная позиция.
– ...Вот я думаю, – сказал Гомес, глядя на экран. – Этот самый ХР-203 – не та ли это штука, к которой приложил свои шаловливые ручонки доктор Гордон Честертон несколько лет назад?
– Тише ты, я слушаю.
За их спинами заскрипела открываемая дверь.
– Чего это Спайк так скоро? – спросил Гомес.
И повернулся.
Теперь дверь открылась уже полностью. Это был не Спайк.
Глава 19
С видеофонного экрана белокурый андроид сообщил Джейку то же самое и почти теми же словами, как и при последнем его звонке в больницу Марины.
– Состояние миссис Кардиган остается практически неизменным, – изрек он из-за сверкающего белизной письменного стола.
– То есть ей не стало хуже?
– Но и не лучше. В настоящий момент нет никаких оснований равно как для оптимизма, так и для пессимизма.
– А мой сын?
– Он совершенно здоров, полное отсутствие симптомов.
– Вот это великолепно. Через какое время вы решите, что он вне опасности?
– Еще день или два. Это все, мистер Кардиган?
– Да, спасибо.
Экран погас, и Джейк откинулся на спинку стула. Закрыв глаза, он начал кончиками пальцев массировать лоб.
Дверь номера открылась.
Джейк взвился с места и резко развернулся, его рука метнулась под куртку, за оружием.
– О! – сказал он, виновато улыбнувшись и уронив руку.
– Великолепная реакция. – Бет прикрыла за собой дверь. – Что-нибудь новое?
– С Кейт все по-прежнему. У Дэна симптомов чумы нет.
– Ты говорил с ним?
Джейк покачал головой.
– На этот раз не стал. Не хочу создавать у Дэна впечатление, словно я навязываюсь...
– Он так не думает, – сказала Бет. – И он отходит, в конце концов он даже простит тебя.
– Простит? Меня? За что? За то, что я, как последний идиот, позволил Беннету Сэндзу и Сонни Хокори усадить себя в тюрьму?