- Вряд ли именно ЦРУ, - усомнился я. Крайне осторожно. Пора было сдать назад, не делая при этом резких движений. Одно дело - оттеснить конкурента, другое - получить себе на хвост ораву эфэсбэшников. - Мало ли рычагов у Госдепа?
- Вы правы, Ваня, их немало, - задумчиво проговорил глава государства. - Этот Роршак, сдается мне, тонкая штучка, а цэрэушники по всему миру работают слишком топорно. Помню, в Гвадалахаре, в баре, подсаживается ко мне один индеец навахо. С виду обычный индеец. Грязный, небритый, но с таким гарвардским английским… - Похоже, мыслями Павел Петрович унесся далеко, во времена своей бурной шпионской юности. - Так вы полагаете, Ваня, сейчас нам не стоит подключать контрразведку?
Вот он - наилучший момент задвинуть Голубева! Чтоб не мешал. Толкаем его плавно, деликатно, ненавязчиво, почти как родного.
- Я очень уважаю генерала Голубева. - сказал я. Мне даже не понадобилось лукавить при этих словах: старых змеюк и вправду надлежит чтить. Не выпуская из террариума. - Он отличный работник, высокий профессионал, но… Все эти крики об агентах, о шифровках в зубных пломбах, о радиопередатчиках в биг-ма-ках - немножко прошлый век. Если уж та сторона работает тонко, то и нам надо тоньше. Не будем суетиться. Фонды надо выдавливать без шума. Если захотите, я этим Роршаком вместе с его Гогенгеймом сам займусь. Сделаем все по-тихому на личных контактах…
- Да-да, - согласился президент. - Лучше всего без скандалов. Они так утомляют, эти скандалы. Сделайте тихо, культурно, как вы умеете… И спасибо, Ваня, вам за то, что вы не стали скрывать своих сомнений. Далеко не всякий на вашем месте решился бы…
И тебе спасибо большое, Ганс Христиан Андерсен, мысленно произнес я, вешая трубку обратно на аппарат с золотым орлом. Уже второй раз за сегодня покойный датчанин крупно выручал меня. Благодаря еще одной его сказочке к нам, молодым наглецам, прислушиваются сегодня даже короли. Причем не только голые.
Я встал с кресла, помассировал затекшую шею, профилактически попрыгал на правой ноге, затем на левой и отправился в свою кладовку - разыскивать наследство Виктора Львовича. Теперь, когда хитрец Роршак перестал быть помехой, а Голубев остался в своем террариуме, я мог просмотреть файлы насчет бесценного старья товарища Парацельса. Надо же прикинуть, откуда золото в этой рыбке, сколько его, какой пробы и почем сегодня унция.
Зеленый картонный ящик нашелся быстро, диск номер девять втянулся в матовый бочок ноутбука и через секунду экран приказал мне: "Enter password". Ах да, старик говорил мне, что диск запаролен. Каким же, черт, латинским словом он запер базу данных? Я был уверен, что оно мне не пригодится, а потому не потрудился запомнить. Culinaria? Culinaris? Culinarius?
Может, Серебряный в ЦКБ уже пришел в себя? Я набрал служебный номер Дамаева и несколько секунд вслушивался в длинные гудки.
Судя по всему, Рашид Харисович честно отработал смену и, как обычно, умотал играть в карты. И пускай, решил я, желаю ему выиграть сто рублей. А я как-нибудь справлюсь без подсказок. Выбор невелик - не шесть тысяч комбинаций цифрового замка, а всего одно словечко из трех. Надеюсь, если я разок ошибусь с паролем, программа не выкинет фокуса типа ликвидации файлов.
Я отстучал слово "Culinaris", а в ответ получил "Error". Хорошо, тогда мы добавим ближе к концу слова еще одну букву, чтобы стало "Culinarius"… так подойдет?
Экран на мгновение озарился зеленым - и диск открылся.
Глава семнадцатая Пуля не выбирает (Яна)
Без паники, Янка, только без паники! Бери пример с нации оптимистов. Янки в самой тупиковой ситуации стараются мыслить позитивно и конструктивно. Через минуту-другую тебя, возможно, проткнут вон тем ножиком или пробьют головенку вот тем кастетом, но пока этого не случилось, не стоит зацикливаться на печальном: от таких мыслей бывают морщины и мигрени.
Лучше подумай о чем-нибудь мирном и симпатичном. О чудной погоде. Об этой прелестной таре из-под овощей. О румяном веселом помидорчике с обрывка этикетки, которую ты сейчас придавила кроссовкой, - ох и замечательные же томаты собрали труженики села на Стамбулыцине! Подумай, Яночка, хоть об этих кроссовках, красивых и прочных, которые даже твой критический папа признал - с величайшим скрипом, но признал - неплохими. А заодно подумай и о папе Ефиме Григорьевиче, подарившем тебе на новоселье прекрасную трехцветную кошку Пулю. В конце концов ты можешь подумать о самой кошке Пульхерии, любительнице поточить когти об угол шкафа, помурлыкать и пожрать. Такая киска не имеет права остаться голодной. Мы победим, победим, обязательно победим. Разве не Гейдельбергский университет - мировая кузница боксерских кадров? Эх, все забываю, какой же факультет заканчивал Майк Тайсон - филологический или философский?..
Невзирая на мой усиленный настрой на позитив, парочка громил приближалась. Еще шага два, оптимистично прикинула я, - и они наткнутся на убежище Макса. Кунце, я надеюсь, сообразит, что надо выскочить первым и нанести упреждающий удар.
Узкая длинная кишка двора, забитая ломаной тарой, хороша тем, что продвигаться вперед можно не цепью, а только гуськом. Недаром, говорят, в узких горных ущельях нападать на колонну бронетехники удобнее всего. Кидаешь гранату - и подбиваешь гусеницу первому танку. Кидаешь вторую - тормозишь последний. После чего середина, считай, никуда уже не денется. А здесь нам и того проще: цели всего две, гусениц нет, брони - никакой. Правда, гранат у нас тоже никаких. Губную помаду я добила еще в гостинице, из имущества со мной только мобильник и коробка с пирожными. Ни то, ни другое на метательные снаряды не тянет.
И почему, мысленно укорила я Бомбаста, человек с таким громким именем изобретал сладости, а не бомбы? Если бы "парацельсики" вдруг оказались сейчас не с изюмом, а, к примеру, с порохом, то негатива в моей жизни стало бы сразу намного меньше. Ау тех двух ублюдков - соответственно, больше. Взорвать бы я их не взорвала, зато шума бы наделала… Погоди-ка, Яна! Разве нельзя пошуметь и без пороха? Если отвлечь внимание тех на одну секунду глядишь, Кунце ей и воспользуется… Ну-ка, давай!
Я поскорее сдернула с ноги кроссовку и, не выходя из-за укрытия, врезала каблуком по ближайшему ящику - самому хлипкому на вид.
Тр-р-ракс! Ну и громкие же ящики делают турки для своих томатов!
Идущие гуськом дружно повернули обе башки в мою сторону-и Макс, умница, понял меня правильно: верного шанса не упустил.
В Европе с террористами принято сперва болтать, выслушивать требования и торговаться. Однако Макс повел себя не по правилам. Выскочив из засады, он сократил разговорную часть до нуля. Бац! - его кулак сразу попал по назначению, с гарантией доставки.
Когда на узких тропинках далеких планет первому в цепи светят по зубам, всяк следующий за ним - будь он хоть с финкой, хоть с адмиральским кортиком - может оказать своему авангарду одну только моральную поддержку, не более. Спина, затылок, прочие части тела соратника надежно блокируют бойцовский порыв.
Не скажу, что ублюдок со свастикой оказался совсем уж слабаком. Однако он понадеялся не на ловкость и меткость, а на ударную силу своего ручного железа. И зря, я считаю. Серьезная промашка.
Кастет впустую ударил по воздуху, а кулак Макса, напротив, угодил по цели. Уже вторично. Очередной "бац!" - и теперь сам кастет, кувыркаясь, сорвался с руки, чтобы улететь в неизвестном направлении. Обезоруженный хозяин железки заорал истошно, визгливо и непонятно. То ли это был "химмельдоннер!", то ли "блейдраннер!", то ли "биттердриттер!", я разобрать не успела, - но в любом случае боевой этот клич кричавшему не особенно помог. А тому, что безуспешно топтался сзади, - тем более.
В прошлый раз, когда на меня наскочили у дома Окрошкина, Кунце отбил атаку с помощью цивилизованной боксерской затрещины. Теперь, как видно, Макс завелся не на шутку: к правильному бою на кулаках он добавил кое-что из арсенала сердитой уличной драки. Наверное, даже у них в Кессельштейне пацаны, собравшись помахаться за-ради спортивного интереса, после первого разбитого носа и второго выбитого зуба быстро входят во вкус.
Вздумай я пересчитать удары с обеих сторон, баланс наверняка был бы равным. Но вот по числу затрещин, оплеух, тычков и тумаков, достигших цели, лидировал Макс. Та сторона колошматила ни в чем не повинную пустоту. Изредка, впрочем, доставалось и ящикам.
Завершающий привет от Кунце - и бывший хозяин кастета с веселым треском впечатался в гору тары, смял всем корпусом штук пять ящиков и застрял в штабеле - эдакой мушкой-норушкой в янтаре.
Те мушки, правда, задерживались в янтаре по миллиону лет и больше. Этот продержался на чужом месте не настолько долго - секунды примерно полторы: тару все-таки сколачивали для нежных помидоров, а не для человеческих гадов. Оскорбленные ящики задрожали, качнулись, всколыхнулись и обрушились, едва не задев меня. Тип-со-свастикой, угодив под деревянный дождь, остался лежать под обломками. Думаю, что живой, хотя едва ли здоровый.
Вместо двух врагов у Макса остался один, но особой радости я не испытала. Этот, сохранившийся на ногах, был намного опаснее упавшего. Противник был полон сил - беда номер раз. Он был зол и абсолютно невредим - номер два. Он уже понял, что с Максом шутить нельзя, и примерно знал, откуда ждать удара, - вот вам номера три и четыре. Наверное, я упустила еще полдюжины прочих мелких неприятностей, поскольку сильнее всего нервничала из-за самой крупной. Препятствие между бойцами исчезло, а нож остался.
Очень мне не нравился этот нож. И манера его держать - тоже.
Теперь двое стояли друг напротив друга. Молча. Сосредоточенно. Я, третья, в своем укрытии, боялась сейчас даже скрипнуть ящиком, даже громко вздохнуть, чтобы случайно не отвлечь Макса.
Тип с ножом сделал первый выпад, целя противнику куда-то в область печени. Сорвалось! Макс увернулся и сам, в свою очередь, попытался ударом локтя по кисти выбить нож из руки противника. Тоже без успеха. Ноль-ноль. Еще один выпад, еще одна встречная попытка. Снова разошлись по нулям - ни тот, ни другой не пострадали, но и не выиграли. В третий раз хозяин ножа вздумал совершить обманный маневр, качнувшись вправо, однако Кунце был начеку. Он вовремя сумел поставить блок, однако и сам смог зацепить гада лишь по касательной - ущерба никому никакого.
Только теперь я поняла, отчего в кино рукопашные бои выглядят эффектнее, чем в жизни: актеры ведь ничем, даже гонораром, не рискуют, и постановщики могут проявлять любую фантазию, ни в каких трюках себе не отказывая. На самом деле чем схватка опасней, тем она однообразней. Оригинальность рискованна. Привычное надежнее. Удар - контрудар, и разбежались для новой попытки. Блок - контрблок, и вернулись на исходную. У одного нож в руке, а другой сильнее, зато без ножа. При прочих равных такие опасные танцы могут продолжаться очень долго. До тех пор, пока одна из сторон не запнется или ошибется.
Я верила, что первым ошибется парень с ножом. Но не повезло Максу. Во время пятого или шестого маневра он, отступая назад, споткнулся о ящик. Упасть он, к счастью, не упал, но на миг потерял равновесие и двумя руками машинально забалансировал в воздухе. Почуяв брешь в обороне, хозяин ножа резко замахнулся…
Что-то сверкнуло. Ударил гром. Я с ужасом зажмурилась, а когда осмелилась открыть глаза, увидела отраднейшую картину: второй громила валяется среди обломков тары, а старик Дахно подходит и подбирает с земли никелированный поднос. Тот самый, на котором полчаса назад Черкашины выложили первый урожай "парацельсиков".
- Вижу, он с финкой лезет, - гордо сообщил нам дед. - А я еще далеко. Ах, думаю, фашист, я ж до тебя добежать не успеваю! Ну и метнул издали, как бумеранг. Чтоб по башке зацепить…
- Поразительная меткость! - Макс с искренним чувством пожал руку Глебу Евгеньевичу. - Вы оцените, Яна, тут расстояние метров пять, никак не меньше, да еще против света…
- Пять метров - ерунда. На озере Хасан, помню, когда самураи нас прижимали, мы кидывали и подальше, - поделился боевым опытом Дахно. - С одним фашистом вы бы и без меня справились, наверняка, но когда их трое на одного - это уж по-свински.
За один этот бросок я с удовольствием простила старику все его бывшие и будущие батально-завиральные истории не по возрасту. Пусть он, если захочет, вспоминает хоть Бородинскую битву, хоть свой поединок с Челубеем - слова не скажу, буду лишь кивать. Но вот только почему, интересно, он сказал о троих? Их же тут двое!
Десять секунд спустя я получила ответ на незаданный вопрос.
Стоило мне выйти из нашего тупичка обратно на Шаболовку, как я едва не споткнулась о чьим-то вытянутые ноги. Вот и третий!
Привалившись к кирпичной стене на асфальте сидел с видом сильно уставшего человека мой старый знакомый - тот самый бурш, который накинулся на меня возле дома Окрошкина. И свастика у него на шее, между прочим, была: на том же самом месте, где и у двух прежних. Все трое, я подозреваю, - одна большая нацистская компашка, повернутая на рейхе. На правой груди у каждого, наверное, - профиль фюрера, а на левой - Эльза Кох анфас.
Рядом с парнем прогуливался еще один мой знакомый - хозяин "Блиндажа". Увидев меня, дядя Леня Бессараб остановился и застенчиво спрятал за спину костыль.
- Ну и молодежь пошла! - поделился он своей печалью. - Хуже нас, инвалидов. Ты представь, Яночка, обе ноги у человека есть, ему бы ходить да радоваться, а он все время падает. А мне Глеб звонит и говорит: тут у хорошего человека большие неприятности, надо подойти помочь. Ну вот я доковылял и помог… - Он потянул парня за руку, словно желая приподнять его с асфальта, но сделал это так неловко, что мой прежний обидчик, привстав, рухнул обратно. Да еще при этом ощутимо стукнулся затылком от стену.
- Как-то вы, дядя Леня, ему странно помогаете, - заметила я.
- А с чего ты взяла, Яночка, что Глеб просил помочь ему - Бессараб кивнул на парня. - Глеб насчет тебя говорил. А этот-то разве хороший человек? Я так понял, что совсем наоборот…
Десять минут спустя мы подвели первые итоги. Без потерь, как выяснилось, победа добра над злом не обошлась. Больше других пострадали пустые ящики: многие из них, защищая нас от врага, по ходу битвы окончательно превратились в мелкие щепки. Макс ушиб колено, не слишком сильно. Я добавила к нескольким вчерашним ссадинам на ноге еще парочку - зацепилась за острый угол, пока сидела в укрытии. Поработав бумерангом, поднос Глеба Евгеньевича стал выглядеть как-то кривовато - почти так же, как и костыль хозяина "Блиндажа" дяди Лени. Однако нашему противнику, разумеется, досталось сильнее, чем нам.
За поверженной троицей "скорая" приехала без задержки. Возможно, потому, что врачом был давний, еще с Афганистана, приятель Бессараба. Дядя Леня молча указал врачу на татуировки, дал ему полюбоваться и ножом, и кастетом - после чего смышленый доктор не выказал любопытства ко всем остальным деталям происшествия. Причины, по которым три взрослых, крепких и вроде бы трезвых парня вдруг упали на ровном месте, заработав многочисленные телесные повреждения, были сочтены уважительными. Всех жертв явного несчастного случая увезла белая карета с красным крестом.
Финальное торжество добра заняло не очень много времени. Однако мне было жаль тратить и его. Чувство долга гнало меня вперед.
К автостоянке, где нас ожидал "кавасаки", я и Макс подошли уже далеко не прогулочным шагом. Только из уважения к его колену я не сорвалась на бег. Пока Макс проверял мотор, я вытащила из кофра оба шлема. Отправила на их место слегка уже помятую картонку с так и не съеденными пирожными. Захлопнула кофр. Скомандовала:
- Едем скорей!
- Едем, - кивнул Кунце, но не заторопился в седло. - А куда?
- На Сущевку ко мне домой, - объяснила я непонятливому иностранцу. - За кошкой Пульхерией. Сейчас мы ее заберем и, пока не стемнело, отвезем на дачу к моему отцу. Сами видите, жизнь пошла нервная. То яма, то канава. Не знаю, что будет завтра и чем все может кончиться, но Пуля не виновата. Она не выбирала хозяйку и не обязана страдать из-за меня… Ну чего вы стоите? Пожалуйста, не говорите, что вы потеряли ключ зажигания, а больное колено мешает вести мотоцикл.
- Наин, - ответил мне Макс. - Ничего я не потерял. И колено мне не мешает. Но если жизнь пошла нервная, то у вашего дома нас могут дожидаться еще трое таких парней. Или даже пятеро.
- И что из этого? - сердито буркнула я. - По-вашему, моя кошка должна теперь с голода умереть? Вы это хотите мне сказать?
Я сердилась, потому что рассудительный Кунце был прав. Вот уже дважды за последние два дня мы влезали в одинаковые неприятности с мордобоем. Мне никак не следовало впутывать Макса в третью драку. Я его и за вторую, кстати, еще поблагодарить не успела.
- Хочу сказать, нас слишком мало. - Макс, зараза такая, остался дружелюбен и невозмутим. - Мы будем уязвимы. Нам нужно подкрепление, поддержка, подмога - я не перепутал слова? Еще два человека, а лучше всего три, и желательно помощней.
- А еще лучше - десяток, и чтобы все были Шварценеггерами, - в тон ему продолжила я. - Отличная мысль! Вы меня за кого принимаете, герр Кунце? Где я вам за полчаса качков найду?
На самом деле у меня есть клиенты довольно грозного вида, но к ним я обратилась бы в самую последнюю очередь. Таких надо держать на расстоянии, не подпуская к своей жизни. Прав был месье Экзюпери: стоит приручить крокодила - и ты уже в ответе за тех, кого он сожрет завтра. Нет, благодарю, не надо. Мои близкие друзья-приятели - народ либо хлипкий, либо немолодой, либо травоядный, вроде Вадика Кусина. Я скорей сквозь землю провалюсь, чем попрошу у них боевой поддержки и подмоги. Хватит мне деда Дахно с дядей Леней - и так до сих пор совесть гложет, что я их невольно втянула в свои разборки-распальцовки.
- Нет, Яна, вы меня не поняли. - Макс отрицательно помотал головой. - Я не про ваших знакомых говорил, а про своих.
- Откуда они тут у вас? - удивились я. - И когда вы успели их завести? Сами же мне говорили, что в Москве впервые.
- Впервые, да, но знакомые есть, - с довольным видом объявил мне Кунце. - У нас в Кессельштейне отличные дороги, байкеры их любят. Они к нам заезжают кататься со всей Европы - из России тоже. В моей мастерской было много байков из Москвы, и больше всего - "харлеев". Я нарочно держу детали к ним, для русских.
С байкерами я сроду не общалась и представляла этих беспечных ездоков в основном по импортным фильмам: усы, бороды, банданы, стальные заклепки, кожаные жилетки на голое тело, облака бензиновой вони - плюс, разумеется, сами рычащие двухколесные зверюги, символы неудовлетворенной сексуальности. А почему бы и не позвать байкеров? Идея ничего. Пусть они не побьют нацистов, зато отпугнут своим диким видом. При том, что в обычной жизни, я читала, у мотоангелов чаще всего бывают мирные профессии - бухгалтеров, продавцов, страховых агентов. А главный байкер в России, кажется, вообще по специальности хирург. Правда, я бы никогда не легла к такому на операционный стол, хоть режьте.
- Думаете, все они согласятся? - спросила я.
- Все - сомневаюсь, а кто-нибудь - возможно. - Кунце извлек из одного кармана мобильник, из другого - затрепанный блокнот и начал сосредоточенно его пролистывать. - Попробую уговорить.