- Больше вам его пользовать не придется, - сказал Смит.
- Что-что?
- Он мертв, - ответил я.
Смит молча сделал мне знак и объяснил:
- Он умер сегодня вечером, доктор, в Сантурсе, при загадочных обстоятельствах.
- Скатертью дорога! - пробормотал доктор Эндрюс. - Более хитрого злодея в зоне Панамского канала еще не водилось. Этот парень был агентом какого-то иностранного правительства. Врачам, как и священникам, не положено говорить лишнего, грех болтать, но однажды, когда он бредил, я слышал от него занятные вещи.
- Иностранное правительство, - пробормотал Смит, пристально глядя на Эндрюса. - Скорее уж иностранная организация, доктор, а не правительство - во всяком случае пока.
Лишь через несколько часов Бартон вновь обрел дар речи. Состояние сержанта, отравившегося сигаретами с гашишем, немного тревожило доктора Эндрюса. Бартон же откинулся в кресле и уставился на нас. Сквозь неестественно багровый загар проступала бледность. Светало, и для меня это была заря несчастливого дня. О местонахождении Ардаты не было никаких сведений. Фламмарио выжала признание из горбуна Паулу. Агенты Си Фана перехватили его, когда он торопился к танцовщице с новостями, которых она ждала. Поэтому Си Фан предвосхитил наш визит на виллу Лу Кэбота, опередив нас на какие-то двадцать минут. Следствие по делу об убийстве власти согласились пока заморозить ради гораздо более важного расследования, проводимого Найландом Смитом.
- Я, должно быть, старею, - слабым голосом проговорил Бартон. - Во всяком случае я чувствую себя чертовски больным. Больше никакого кофе.
- Очень хорошо, - сказал Смит, - но и никакого виски до завтрашнего дня.
- Да он уже наступил! - проворчал Бартон. Его глаза уже блестели по-прежнему. - Вам, понятное дело, хочется знать, как это я свалял такого дурака. Что ж, этого я сказать не могу.
- То есть как это не можете?
- А я ничего не знаю. Я как раз налил себе последний стаканчик и вышел, чтобы удостовериться, что тот полицейский офицер, которого вы были столь любезны ко мне приставить и присутствие которого я сразу же обнаружил, не спит, и тут вдруг, кажется, услышал тот самый чертов приглушенный звук.
- Вы имеете в виду те мягкие шаги, которые мы слышали раньше?
- Да. Теперь позвольте мне изложить вам факты, весьма странные, уверяю вас. Я зашел взглянуть на эту чертову мартышку. Она спала. Я открыл дверь из моей комнаты в гостиничный коридор, чтобы убедиться, что полицейский бодрствует. Он окликнул меня, и я пожелал ему спокойной ночи; но он болтливый парень, и мы не сразу с ним расстались.
- А ваша дверь оставалась открытой? - перебил его Смит.
- Да, в том-то и дело.
- Сержант курил?
- Все время.
- Он вел себя нормально?
- Несомненно. Болтал без умолку.
- И вы не слышали никаких необычных звуков?
- Никаких. Я вошел, сел, раскурил трубку и уже собирался было выпить, когда вдруг кое-что увидел. Подчеркиваю, Смит: видение посетило меня еще до того, как я выпил. И это был не обман зрения и не сон.
- И что же вы увидели?
Бартон яростно сверкнул глазами.
- Я увидел зеленую руку!
- Зеленую руку! - эхом отозвался я.
Смит беспокойно заметался по комнате, теребя мочку левого уха.
- Я видел, как в воздухе плавает кисть человеческой руки. Она была цвета морской волны и появилась на какие-то десять секунд, вон там, у двери.
- Что вы сделали? - спросил Смит.
- Я подбежал, принялся искать. Подумал, не спятил ли я, и решил выпить. Сел, выпил, подумал, что в этой гостинице подают худшее в мире виски, и больше ничего не помню.
- Вы хотите сказать, что уснули?
- В этом нет никакого сомнения.
- Зеленая рука, - пробормотал Смит, продолжая расхаживать туда-сюда. - И эти мягкие шаги… Что же это? Что же, Господи, прости, это такое?
- Я не знаю, что это такое, - проворчал Бартон, - но благодарю Господа, что жив. Это наверняка Фу Манчи. Но ведь мы терпеть друг друга не можем. Почему же он не прикончил меня?
- На это, пожалуй, я могу ответить, - отозвался Смит. - До истечения его первого ультиматума осталось еще несколько дней. Доктор всегда заботится о внешней благопристойности.
- Как я понял, он снова захватил Ардату. Примите мои искренние соболезнования, Кэрригэн. Не знаю, что и сказать. Я один за все в ответе… И я упустил вашего заложника.
Я наклонился и пожал ему руку.
- Ни слова об этом, Бартон. Наш враг пускает в ход загадочное оружие, против которого мы бессильны.
- Смертельные Щелкающие Пальцы, - пробормотал Смит, - зеленая кисть, тень, которая приходит и уходит, но которую никто никогда не видит. Как же Фу Манчи пробрался сюда? Где он прятался? Как он перемещается и куда делся? - Смит остановился передо мной. - Вам нужно сейчас же решить, Кэрригэн. Как вы знаете, мои планы ясны. Завтра мы выезжаем в Порт-о-Пренс.
- Я знаю, - простонал я, - и знаю, что мне нет никакого смысла оставаться здесь.
ГЛАВА XXVI
ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Лишь сознание того, что в изуродованной войной Европе многие тысячи людей страдают так же, как страдаю я, поддерживало меня в течение последующих нескольких дней.
Хотя Ардата снилась мне каждую ночь, в часы бодрствования я решительно гнал прочь все мысли о ней. Как мне казалось, до сих пор мы только терпели одно поражение за другим. Всю дорогу до Гаити я был погружен в собственные мысли и переживания.
На какое-то время азарт боя прошел, потом вернулся ко мне в видоизмененной форме, превратившись в холодную решимость. Если Ардата жива, я найду ее; я пойду к ужасному китайскому доктору, который держит в руках ее жизнь, и выкуплю ее свободу за любую цену, разве что принципами своими не поступлюсь.
Много раз открывал я стеклянную крышку ящика со сморщенной головой и нажимал на красную кнопку, но голова молчала.
Однако повествование подводит меня к событию, благодаря которому я вышел из своего смиренного состояния и позабыл о покорности судьбе, а вместо этого вновь начал живейшим образом интересоваться происходящим.
В Порт-о-Пренсе нас поселили в гостинице, но не в той, где появлялись Щелкающие Пальцы.
Одна стена столовой выходила в красивый тропический сад, где пальмы росли вперемежку со "звездными яблонями" и цветущими лианами, которые образовывали гирлянды и обвивали колонны близ нашего столика.
В это время года, как нам сказал хозяин, посетителей обычно было немного.
Но отель, как и в Кристобале, был набит битком. Если бы не распоряжения, которые получил американский консул на наш счет, вряд ли для нас нашлись бы свободные места. Но все равно наша компания раскололась.
Пока я озирался по сторонам, пробираясь к своим друзьям, я насчитал по крайней мере четырех человека, которых уже видел в Колоне!
Сев на свое место за столом и встряхнув салфетку, я спросил:
- Эти шпионы следуют за нами, Смит? Или мы следуем за ними?
- Как раз об этом, Кэрригэн, я только что спрашивал Смита, - ответил Бартон шепотом, который было слышно за сто ярдов.
- Ни то, ни другое, - ответил Смит. - Но положение союзников в Европе настолько критическое, что, если по эту сторону Атлантики им намерены помогать, то надо помогать быстро. Не хочу сказать, что Британской империи грозит опасность, просто любая держава, желающая принять участие в игре, должна начать действовать сейчас или не начинать вовсе. Соединенные Штаты весьма уязвимы на Карибском фронте. По крайней мере, одна воюющая сторона следит за ними, а возможно, и "нейтральная". Доктор Фу Манчи следит за всеми сразу. - Он отодвинул тарелку и закурил. - Хорошо поспали, Кэрригэн?
- Да не очень. А вы?
- Нет. Эти чертовы барабаны били всю ночь.
- Вот именно.
- Кажется, будто вернулся в Африку, - проворчал Бартон. - Сразу же это ощутил, как только приземлился здесь.
- А это и есть Африка, - бросил Смит. - Африканский остров в Карибском море. Эти барабаны, которые бьют всю ночь, далеко и близко, на холмах и в долинах, с тех самых пор, как мы сюда прибыли, - вы знаете, о чем они говорят?
Я в некоторой растерянности уставился на него.
- Нет, язык африканских барабанов для меня, как китайская грамота.
- Когда-то так же было и со мной, - Смит умолк, потому что гаитянский официант поставил передо мной грейпфрут и удалился. - Но ведь барабанами пользуются и в Бирме, как вы знаете. Да и вообще в Индокитае. Когда я был там, то из кожи вон лез, пытаясь придумать способ передачи сведений, более быстрый, чем телеграф. Кое-что я усвоил, но до специалиста мне еще далеко. Когда мы с вами, - он повернулся к Бартону, - вместе были в Египте, и после, в деле о маске предсказательницы в чадре, я попытался освежить свои познания. И, хотя язык этих негритянских барабанов ни на что не похож, тем не менее я знаю, что они говорят.
- Что же? - воскликнул я.
- Они сообщают кому-то, что мы здесь. Каждое наше движение прослеживается, Кэрригэн.
- И донесения идут к Фу Манчи? - спросил Бартон. Смит немного поколебался, потом неторопливо ответил:
- Не уверен. Я бывал здесь и прежде, не забывайте, хоть и недолго. Однако по ночам я слышал барабанный бой, и мои скромные познания в языке барабанов в конце концов, кажется, помогли определить, каким звуком обозначается мое имя.
- Поразительно! - воскликнул Бартон. - У меня целая кипа нот из языка барабанов, страниц триста, но не думаю, что я смог бы распознать в них свое имя.
- Я же говорю, что не уверен. Но в то время у меня создалось такое впечатление, а последующие события укрепили его. Сообщения барабанщиков адресованы не доктору Фу Манчи. Мы можем более-менее точно узнавать руку доктора. Нам известно, к примеру, что именно он приводит в действие Щелкающие Пальцы, командует тенью и повелевает приглушенными шагами. Именно эта тень проникла в наш номер в Колоне и подмешала вам в виски опиум. Та же самая тень, не замеченная сотрудником полиции, подложила пачку отравленных сигарет на подлокотник его кресла. Ко всему этому теперь добавилась зеленая рука. Но я все чаще ловлю себя на том, что думаю об этой женщине, которую называют Владычицей Мамалуа. - Он умолк, погасил сигарету и вдруг воскликнул: - Боже!
На столе рядом с его тарелкой появился конверт. Ни одного официанта поблизости не было, а ближайший занятый столик стоял довольно далеко.
- Оно пришло вон по той садовой дорожке, - почти прошептал Бартон. - Я определенно видел, как оно влетело.
Но я видел лишь, как оно легло рядом с тарелкой. Я ошеломленно молчал. Кожа на скулах Смита натянулась, но он колебался лишь мгновение, потом вскрыл конверт столовым ножом и невозмутимо прочел вслух:
- "Второе Предупреждение. Совет Семи Си Фана указывает, что на Первое Предупреждение не поступило никакого ответа. Две державы начали переговоры с Советом относительно перегруппировки военно-морских сил в водах Карибского бассейна и Панамского канала. Копия данного Второго Предупреждения отправлена в Вашингтон. В вашем распоряжении три дня.
Президент Совета".
ГЛАВА XXVII
ПРЕПОДОБНЫЙ АМБРОЗ
Отец Амброз, священник-иезуит, прибыл сразу же после завтрака. Отца Амброза рекомендовал Смиту Кеннард Вуд как человека, знающего о Гаити больше, чем любой другой белый островитянин. Это был тучный, добродушный с виду церковник, в очках, с толстой тростью из терновника. У него был приятный мелодичный голос профессионального оратора, а немного сонные глаза выдавали в нем знатока людей и их поступков. Встреча произошла в комнате Смита, поскольку она была самой просторной в нашем номере. Смит сердечно приветствовал священника, задав сразу неожиданный вопрос:
- Вы знакомы, отец Амброз, с суевериями, связанными с зомби? Мертвецами, которых откапывают и вроде как оживляют?
- Разумеется, - ответил священник своим глубоким звучным голосом. - Это не предрассудок, это факт.
- Вы не шутите? - усомнился Бартон.
- Не шучу. Видите ли, мертвые на самом деле не мертвы: их хоронят живыми. Эти люди, я имею в виду приверженцев вуду, знают какой-то яд, или нечто подобное, который вызывает каталепсию. В таком состоянии жертву предают земле, и она лишается самосознания. Затем ее тайком выкапывают снова и придают облик этого ужасного существа, зомби. Личность уничтожена, душа, можно сказать, погибла. Зомби пребывают во власти жреца, шамана или вуду.
- Вот видите, Кэрригэн, - заметил Смит, - доктор Фу Манчи - не единственный человек, посвященный в эту странную тайну.
- Я слышал о докторе, - сказал священник, - но, насколько мне известно, на Гаити он никогда не бывал.
- А вот это мы как раз и постараемся выяснить, - ответил Бартон.
- По-вашему, выходит, - продолжал Смит, - что зомби - это не просто негритянский вариант традиции вампиров, а научный факт?
- Несомненно. Зомбированием тут занимались еще совсем недавно, возможно, занимаются и сейчас. - Лицо священника омрачилось. - Увы, среди моих многочисленных прихожан немало ревностных католиков, которые одновременно тайком исповедуют вуду - он покачал головой, - и я бессилен бороться с этим.
- Это культ змеи, - проворчал Бартон. - Это ведовство, это неизвестные яды и лекарства, это гипноз. Сюда вуду пришло из Западной Африки, а туда - из Древнего Египта. Частая повторяемость символа Ра и почитание змеи подтверждают мою точку зрения.
- Полностью с вами согласен, - ответил отец Амброз. - Это еще не доказано, но я надеюсь доказать. - Он порылся в кармане и протянул что-то Смиту, добавив: - Это я недавно отнял у одного человека на исповеди.
Держа вещицу на ладони, Смит с любопытством разглядывал ее. За распахнутым окном порхали с ветки на ветку пестрые птицы, кроны пальм причудливо колыхались, ночные барабаны молчали. Я встал, чтобы получше рассмотреть предмет, который достал священник. Это была фигурка змеи, грубо вырезанная из мягкой древесины и окрашенная в зеленый цвет.
- Этому придается какое-то особое значение? - спросил Смит.
- Да, - священник мрачно кивнул. - Видите ли, этот отвратительный культ, средоточие которого в наши дни находится, по моему мнению, здесь, на Гаити, подразделяется на две ветви. По сути дела это просто языческая религия. Каждая из сект имеет свой знак. Зеленая змея - знак той группы или ложи, к которой принадлежал мой кающийся. Я заставил его поклясться, что он никогда больше не пойдет на их сборища.
- Но как используются эти вещи? - спросил Смит.
- Как паспорта! - отвечал Бартон. - Они используются как средства опознания. Аналогия может показаться вам богохульственной, святой отец, но крест служил первым христианам для той же цели. Другие ложи, разумеется, имеют иные символы. У меня есть некоторые из них, прихватил с собой на всякий случай.
- Ясно, - пробормотал Смит. Он задумчиво положил амулет на стол перед собой. - Судя по вашему опыту, все эти люди чистые африканцы?
- Не все. - Священник покачал головой. - Многие люди, в которых очень мало негритянской крови, тоже следуют вуду. А есть и такие, в жилах которых вовсе нет африканской крови.
- Вы меня удивляете! - воскликнул я.
Он мягко посмотрел на меня и грустно сказал:
- Вуду - это, несомненно, сила и власть, а ради власти нечистоплотные люди пойдут на что угодно.
- Совершенно с вами согласен, - сказал Смит. - Кажется, я знаю одного человека, поступившего таким образом. Еще вопрос, святой отец. Помните, недавно люди умирали от Щелкающих Пальцев?
- Прекрасно помню.
- Как вы полагаете, это вуду?
Священник заколебался. Он вытащил громадную резную трубку из тыквы-горлянки, Смит протянул ему свой кисет. Отец Амброз показал рукой на большую чашечку трубки.
- Я предупреждал вас, и, надеюсь, у вас достаточно табака в запасе. Да, вы задали мне трудный вопрос, сэр Дэниз. Почти все негры приписывают эти смерти вуду. Сам же я всегда считал, что они вызваны какими-то естественными причинами.
- Вы имеете в виду какое-то существо? - предположил Смит.
- Да. - Последние несколько волокон табака исчезли в чашечке трубки, вмещавшей едва ли не пол-унции. - Тут водятся весьма странные твари. А поскольку Гаити еще толком не изучено, тут могут быть и вовсе неизвестные животные.
Смит принялся расхаживать взад и вперед, потом вдруг сказал:
- Вы только взгляните на эту карту.
Он разложил на плетеном столике крупномасштабную карту Гаити. Голубые глаза Бартона забегали от любопытства; он тоже встал, когда священник склонился над картой.
- Да, - сказал отец Амброз, - это хорошая карта. Узнаю большинство дорог.
- Вы обратили внимание на красное кольцо, которым обведена одна точка на севере?
- Да. К сожалению, эту часть Гаити я знаю не очень хорошо. На севере работает мой собрат, отец Люсьен.
- И тем не менее вы, безусловно, знаете его лучше, чем я, - сказал Смит. - Я хочу спросить вас, отец, слышали ли вы когда-нибудь легенды или предания о большой пещере на северном берегу?
- Пещер там много, - отвечал священник, выпуская огромные клубы табачного дыма. - Это изрезанное побережье изобилует ими, как ульи сотами. Возможно, вы имеете в виду пещеру Кристофа, которую пыталось найти столько людей, но которая, как я склонен считать, не более чем миф.
- А-а! - протянул Бартон.
- Мне дали понять, - отец Амброз улыбнулся, - что на сей раз вы приехали сюда в поисках сокровищ Кристофа, сэр Лайонел. Я помню, вы были здесь год или два назад, хотя тогда мы не встречались. Однако хочу вас предостеречь. Не знаю уж, какие у вас сведения, и это не мое дело, но за последние сто лет поиски пещеры поглотили немало золота и унесли много человеческих жизней. У пещеры Кристофа почти такая же дурная слава, как у Кокосового острова.
- Вы меня удивляете, - пробормотал Смит, ткнув указательным пальцем в какую-то точку внутри красного круга на карте. - Но здесь, как меня информировали, находятся развалины часовни времен французского владычества. Я прав?
- Еще неделю назад были бы правы.
- То есть?
Бартон и Смит во все глаза смотрели на священника.
- В часовню либо ударила молния ночью в прошлый четверг, либо ее взорвали люди. От нее, можно сказать, не осталось камня на камне. Отец Люсьен подробно написал мне об этом.
Смит и Бартон переглянулись.
- Возможно, теперь вы понимаете, Бартон, - сказал Смит, - почему однажды утром в Нью-Йорке доктор Фу Манчи позаботился о том, чтобы сверить свою карту с вашим оригиналом. Руины часовни, теперь разрушенной, отмечали вход в пещеру Кристофа!
- Вы спрашивали о Владычице Мамалуа, - тихо сказал Амброз. - Да, такая особа, увы, существует.
- Это не мифологический персонаж?
- Вовсе нет, а жаль. Кто и что она такое, я сказать не могу: ее видели только избранные посвященные. На Гаити о ней никто слыхом не слыхивал примерно до 1938 года, наверное. Это какая-то необычная ведьма. Возможно, ее привезли из Африки.
- Вы знакомы с кем-нибудь, кто видел эту женщину? - спросил Смит.
- Знаком. - Отец Амброз указал на амулет на плетеном столике. - Владелец этой штуки видел ее, потому-то я и стращал его преисподней и изъял этот амулет.
- Он вам ее описал?