– Да ты глянь на них, присмотрись. И не дрожи, как заячий хвост. По-моему, эти штуки похожи на НЛО, как я на китайца.
Немного поколебавшись, Зосима все же последовал моему совету. Смотрел он долго. А когда отнял бинокль от глаз, его лицо было задумчивым, а руки уже не тряслись.
– Ну как? – спросил я, закуривая.
– Дык, это, кто его знает… – Зосима, как всегда, осторожничал.
– О чем вы там шепчетесь? – наконец прорезался голос у Кондратки. – Что делать, что делать!? Надо в лес уходить, чтобы нас не заметили.
– А если заметят, то что будет? – спросил я лениво.
– Они… они на все способны! Мне рассказывали…
– Кондратий Иванович, успокойтесь, – перебил я чересчур экзальтированную речь Кондратки. – Не верьте досужим вымыслам. Вы им не нужны. Они ищут не нас, а НЕЧТО, похороненное в болоте. И, как на меня, это вовсе не инопланетяне.
– А кто это?
– Знать бы… – Я задумчиво погладил приклад карабина.
Мне, конечно, ничего не стоило пальнуть несколько раз по черноризцам, а заодно и по иллюминаторам "тарелки". Меня сдерживали только два обстоятельства: присутствие моей лихой команды, не шибко быстрой на ноги, и отсутствие уверенности, что летающий аппарат заграничного происхождения.
Карабин Симонова – классная машинка. На полтора километра из нее можно бить вполне прицельно. А если при этом иметь еще и определенный опыт в обращении с оружием… м-да. Заманчиво.
Тем более, что у меня на этих козлов в черных рясах уже зуб прорезался. Большой зуб.
Мы наблюдали за работами на болоте часа два – пока нас окончательно не сморила огромная усталость. Я так вообще уснул с биноклем в руках и в позе охотника, выслеживающего дичь.
А когда утром открыл глаза, то летательных аппаратов и черноризцев не было и в помине. Может, мне померещилось от огромного напряжения? Такое случается. Когда человек на чем-то сильно зациклен, у него во время нервных срывов иногда бывают такие галлюцинации, что будь здоров. Хотя сразу бери его и запихивай в психушку.
У нас, в России, вопрос снятия стресса снимается очень просто: зашел в магазин, купил поллитры, выпил – и все дела. На следующий день ходишь здоровым и обновленным, словно бабка пошептала.
Но ежели тебе крайне приспичило полечиться нашим народным методом где-нибудь на арабском Востоке, а ты находишься в образе правоверного – вот тогда тебе точно приключится полный пердомонокль. Там крепче и забористей верблюжьей мочи ничего нельзя найти.
– Ну что, братва лихая, пора по домам? – сказал я, смачно зевая. – Зосима, у нас там пошамать чего-нибудь осталось?
– Найдем, – туманно ответил Зосима и начал рыться в изрядно отощавшем сидоре.
Во время наших совместных экспедиций он всегда был интендантом. А я – носильщиком. Иногда мне очень хотелось поменяться с ним "должностями", однако я лишь горестно вздыхал и продолжал тащить на своем горбу тяжелую ношу.
Но еще труднее мне приходилось, когда нам выпадала большая охотничья удача, и мы возвращались в деревню с добычей. В такие моменты я готов был прожить остаток жизни на одних консервах, лишь бы не горбатиться как крепостной.
Мы быстро перекусили, особо не присматриваясь, что там подал нам Зосима, и поторопились покинуть место ночлега. Нас снедало обычное нетерпение путешественников, которые после долгих скитаний уже видят вдалеке дым родного очага.
Удивительно, но нам почему-то стало здорово везти. Не прошли мы и двух километров, как на глухой лесной дороге нам попалась телега, запряженная двумя лошадками. Они мирно щипали травку на обочине, а на телеге мертвым сном спал мужичок, чем-то похожий на Зосиму, только помоложе и более щуплый.
– Ты знаешь его? – спросил я своего доброго друга, когда у нас прошел первый этап радостной эйфории по поводу столь знаменательного события.
Мы почему-то совсем не сомневались, что теперь до обжитых мест нам не придется топать на своих двоих.
Конечно же, Зосима знал хозяина лошадей. По-моему, он был знаком со всеми выпивохами в округе.
Едва мы появлялись возле пивной, как его наперебой приветствовали и стар, и млад. Не говоря уже о бродячих псах; наверное, они начинали умильно вилять хвостами, едва Машка выезжала на станционную площадь.
– Дык, это, конечно… Митроха, Митроха! – затормошил он дрыхнущего без задних ног мужичка. – Просыпайси.
Но тот лишь что-то промычал и отбрыкнулся ногой. Похоже, он думал, что его будит родная Дуська.
Причина столь глубокого, почти каталептического сна Митрохи, была, что называется, налицо – в телеге валялась пустая литровая бутылка какой-то местной водки. Ее не то что пить, но даже нюхать было нельзя. Иначе нос отпадет. Такой гадостью можно только клопов травить.
Мне надоели тщетные потуги Зосимы добудиться до сознания Митрохи и я рявкнул у него над ухом:
– Проснись, транда, нас обокрали!
– А! Что? Где? – Митроху подбросило вверх, словно пружиной.
Он бессмысленно таращился на нас и махал руками перед своей изрядно помятой физиономией, словно обрывая невидимые нити-паутинки "бабьего лета". Похоже, мужичок спросонку подумал, что его посетили похмельные черти.
– Митроха, это я, – выступил вперед Зосима. – Ты чего это размахался?
– Зосима? – Мельница в исполнении Митрохи враз прекратила работу, словно сломалась. – Ты как?… Куда мы?… Где я!?
Это уже был крик души.
Мужичок с ноготок, которому уже стукнуло никак не меньше шестидесяти, был в отчаянии. Наверное, Митроха никак не мог понять, как так случилось, что он проснулся не в своей кровати, а в глухом лесу, и почему его окружили незнакомые люди в грязной потрепанной одежде явно подозрительной наружности.
Естественно, не считая Зосимы.
Впрочем, Зосима вполне мог быть наводчиком какой-нибудь лесной банды. Такая мысль, конечно же, не преминула посетить забубенную головушку Митрохи, и он инстинктивно закрылся руками, словно его кто-то собирался бить.
Что только не покажется спьяну…
– Эй, дядя, протри глаза! – сказал я резким тоном. – Здесь все свои. Мы народ мирный. Ты в район нас подбросишь?
– К-конечно…
– Вот и ладушки. Сели, братцы, и поехали, – подал я команду.
Зосима забрал из ослабевших рук Тимохи вожжи, обозвал лошадей по привычке нехорошим словом, и мы в полном удовольствии неторопливо и расслабленно покатили по лесной дороге в направлении, где нас ждала цивилизация. Жизнь вдруг стала казаться нам вполне терпимой и даже приятной штукой.
– Ты чего это сюда заехал? – спросил Зосима. – Твой дом совсем в другой стороне.
– Бес попутал, – хрипло буркнул Тимоха, исподлобья посматривая на нас с подозрительностью и надеждой.
На что он надеялся, выяснилось быстро.
– Мужики, у вас нет, случаем… – Тимоха сделал весьма выразительный и где-то даже интернациональный жест – щелкнул пальцем по своему острому кадыку. – Нутро горит…
Я ухмыльнулся и ответил:
– Для вас, сэр, специально приберегли. В качестве оплаты за проезд.
Я достал свою заветную фляжку и налил страдальцу полкружки. Как же он страдал, пока выцедил ее врастяжку! Ему хотелось залить водку внутрь, а она просилась наружу.
Но когда кружка все-таки опустела, Митроха преобразился на глазах. Он нашел где-то под сеном яблоко, с хрустом сгрыз его – закусил, и спросил уже вполне нормальным голосом:
– А куда мы едем?
Вот те раз! Похоже, Митроха проснулся только сейчас.
– В район, – сухо молвил Зосима.
– Что мы там забыли!? – взбугрился Тимоха.
– Сдавать вас везем, – встрял и я со своими шуточками.
– К-как?… Зачем? – Тимоха растерялся.
– Натворили вы тут… – ответил я загадочно.
– Что я натворил? Скажите, а? Зосима, ты ж меня знаешь… – жалобно заскулил Тимоха.
– Знаю, – коротко ответил Зосима, даже не обернувшись; он сидел впереди и время от времени подгонял лошадей тонкой хворостиной.
– Это вы вчера в одиночку?… – спросил я, показав Митрохе пустую водочную бутылку. – Нехорошо, гражданин, очень нехорошо.
– П-почему? – по-прежнему слегка заикаясь, спросил мужичок.
– Из-за вашего пагубного пристрастия к спиртным напиткам могли погибнуть лошади. (В лесу ведь водятся волки). Что нанесло бы непоправимый вред флоре и фауне нашего района.
Незнакомые Митрохе слова "флора и фауна" совсем его добили. Но вывод он сделал из нашего разговора потрясающий:
– В район, так в район. А если вам надо, то поехали хоть в область. До области недалеко, километров пятьдесят. Верно я говорю, Зосима?
– Не знаю, я не мерил, – ответил Зосима, которого наш разговор начал откровенно забавлять.
Митроха растерянно умолк. Водка вернула ему живость и развязала язык, он хотел потрепаться всласть перед благодарными слушателями, но не знал, на какой козе к нам подъехать. Наверное, мужичок считал, что мы имеем какое-то отношение к власти, которую в глубинке всегда боялись как огня.
Наконец я сжалился над ним и миролюбиво спросил:
– Какая вас нелегкая понесла среди ночи в лес?
– У-у-у… – Митроха подкатил глаза под лоб. – Такое было… Там такое было…
– Где это – там?
– Ну, значится, был я вчера у кума. Зосима, ты помнишь Лексея? Кирдяпа его фамилия. Возле водокачки живет.
– Помню, – ответил Зосима. – Он с позапрошлого года мне сто рублев должон. На бутылку занимал. До сих пор не отдал. Как приеду на станцию, так он все огородами ходит.
– Так вот я и говорю, был у Лексея, кабанчика кололи. Ясное дело, на продажу. Кто же летом колет свиней для себя? Ну, сделали мы свое дело – кабанчик недолго брыкался, чересчур перекормленный был, а потом, ясное дело… хе-хе… свежатинкой побаловались. И приняли… но немного! Всего бутылку… кажись, литровую выпили. Ты ж знаешь, Зосима, у Лексея баба сурьезная. Чуть что, скалкой по горбу.
– Такая же дура, как моя вторая была, – пробурчал Зосима.
– Потом, значится, поехал я домой. А дорога-то дальняя…
– Ага, очень дальняя… – не без иронии встрял Зосима. – Семь километров. Как до Луны.
– Хе-хе… Так я ж ехал один. Скучно, не с кем словом перекинуться. Вот я и купил фунфырь… – Митроха бросил жадный взгляд на мой сидор, куда я спрятал фляжку. – Чтобы дома выпить. Ну, хлебнул, конечно, не сдержался… но самую малость! Вот тут все и началось…
Мужичок втянул голову в плечи и бросил испуганный взгляд на небо. Он вдруг начал дрожать, словно его зазнобило.
– Было уже темно – подзадержался я малость. А чтобы сократить путь, поехал через гать. Ну ты, Зосима знаешь…
– Знаю. В той стороне можно проехать только трактором.
– Нет, ты не прав. Дорога там сейчас справная. Более-менее. Гравий насыпали. Будут дачи строить.
– Может быть, – сказал Зосима. – Я давно там не был.
– Вот я и говорю… Ну, значится, еду, даже песни пою, и тут как все засветится кругом! Я поднял голову, а там… мамочки! Эти, что в газетах о них пишут, прилетели. Ну, как их? Пучеглазые. Да, точно, нопланетяне. На тарелках. Аж две штуки! Да так низко летят… Кони испугались, и как понесли. А я вообще дурной стал, ничего сообразить не могу. Испугался сильно. В общем, заехал я незнамо куда. Кругом лес, кони в мыле… Выпил я для храбрости, подумал, подумал, что мне делать дальше… а тут и утро, вы, значится, подоспели. Вот такая история. Как думаете, войны не будет?
– Как только начнется, нам сообщат, – "утешил" я Митроху. – Главное, запастись водкой. Тогда нам все будут до лампочки – и враги, и инопланетяне.
Немного поколебавшись, я все-таки полез в вещмешок, достал фляжку и нацедил в кружку для Митрохи еще немного "лекарства" от стресса. Мужик и впрямь здорово подорвал свою нервную систему.
Нет, все-таки надо было пальнуть по этим "нопланетянам", как говорит Зосима. Чтобы им неповадно было народ пугать. У нас и так народонаселение сокращается со страшной быстротой. А тут еще всякие гады кружат над нашими головами, как воронье, вводя мужиков в стрессовое состояние.
Понятное дело, что после этого уже не до женщин…
Глава 26
Домой мы заявились только к вечеру. Не так просто добраться из района до нашей Тмутаракани. А тут еще Идиомыч взмыкался: "Надо заявить в милицию…" О чем заявлять? Что мы видели над Пимкиным болотом НЛО?
Да нас сразу же пошлют на три известных буквы. Может, и не впрямую, а иносказательно, но пошлют точно. А будем настаивать на своем, запихнут всю нашу бригаду в психушку. Чтобы там мозги нам проветрили.
Что касается стрельбы и прочих недружественных актов со стороны сектантов, то здесь и вовсе у нас нет никаких доказательств. С такой серьезной поддержкой областного начальства главный черноризец может чихать на наши россказни с высокой колокольни. Нам просто никто не поверит.
А если и найдется какой-нибудь доверчивый мент-законник, то ему начальство сразу укажет, что у него других дел по горло, что у нас свобода слова и вероисповедания, и что не нужно совать свой нос туда, где ему просто делать нечего.
Мало ли что болтают разные штатские. Слово к делу не пришьешь.
В общем, я дискутировал с Идиомычем на эту тему до хрипоты, пока не вмешался Кондратий Иванович. Он стал на мою сторону, затем к нему присоединился еще и Зосима, и общими усилиями мы все-таки сумели отговорить нашего ученого от его дурацкой затеи.
В деревню от полустанка, до которого мы добрались из райцентра в не очень чистом кузове грузовика местного фермера, мы топали пешком. Дорога через лес (вернее, тропинка) не принесла нам никаких сюрпризов. Может, потому, что Зосима из предосторожности повел нас не основной тропой, по которой обычно ходили дачники.
Расставаясь со своей командой, я попросил их, чтобы они какое-то время (хотя бы сутки) не светились в деревне. Пусть черноризный ведьмак думает, что надежно запер нас на болотах.
А чтобы исключить неприятные неожиданности, я проводил всех даже не до порога их жилищ, а прямо к кроватям, и наказал на ночь хорошо запереть двери и тщательно занавесить окна. И только потом направил свои стопы домой.
В избе все было на своих местах. На это раз я наставил всяких пометок больше, чем нужно. Теперь даже мышь не могла пробежаться по моему бунгало незамеченной. Хватит, надоели мне все эти бесовские штучки.
Но что делать дальше? Это вопрос…
Я понимал, что теперь черноризец точно не оставит меня в покое. Если уж у него поднялась рука, чтобы нажать на спусковой крючок автомата и дать очередь по мирным людям, то он должен довести начатое до логического завершения. Конечно, стрелял не он, но по его приказу – это точно.
С другой стороны, я тоже не из тех людей, которые, когда их бьют по левой щеке, они подставляют правую. Будь я в прежней, допенсионной, жизни простым обывателем, то, скорее всего, мне пришлось бы отсюда линять. И как можно быстрее. Это было бы вполне разумно, и никто не назвал бы меня трусом.
Но все дело в том, что у меня была ПРОФЕССИЯ, которая предполагала, что я сам могу постоять за себя, не прибегая к помощи различных государственных учреждений. Меня на это натаскивали очень много лет.
Даже цирковая лошадь, которую выбраковали по старости, помнит до конца своих дней все штуки, которые она проделывала на арене. А что говорить о человеке.
Спец моего профиля (если, конечно, он не болен и не прикован к постели) готов в любой момент встретить опасность с поднятым забралом. Это у него в крови. Все реакции обычно срабатывают на уровне инстинкта. Особенно если ты ушел из армии совсем недавно – как, например, я.
Подумаешь, каких-то три года… кажется с хвостиком. На гражданке я вообще перестал следить за временем. Меня совершенно не интересовало, какой год на дворе, какой месяц и день недели. А зачем?
Когда об этом не задумываешься, то тебе кажется, что время остановилось и ты по-прежнему молод, красив и быстр – как прежде.
Итак, надо было что-то решать…
Я задумчиво погладил приклад карабина – хорошая вещь, но что если ствол "меченый"? Что если из него кого-то уже грохнули? Тогда всех собак могут повесить на меня. Это плохо.
Но с другой стороны, мне теперь без дальнобойного нарезного оружия никак. Ведь у противников есть автоматы. Что ж мне, идти на них с двустволкой? Враз уроют. Даже если я успею подстрелить одного или двух из засады.
Конечно, патронов к СКС осталось немного, но постараюсь быть экономным. Мало того, мне очень хотелось вообще обойтись без крови. Но как это сделать?
Сложная задача…
Что ж, я готов ее выполнить, в том или ином варианте. Иначе мне кырдык. Вот и весь, так сказать, базис под моим замыслом, все мои разъяснения на эту тему.
Убегать я не буду, да и куда? А жить, каждую минуту оглядываясь по сторонам в надежде увидеть вовремя направленный на тебя ствол, чтобы успеть до выстрела упасть на землю или где-нибудь спрятаться – увольте. Такую жизнь и врагу не пожелаешь.
Я начал собираться. Сборы принесли мне одни разочарования. Мне фактически не с чем было идти в бой, если выражаться высоким стилем.
Из оружия у меня были лишь карабин и нож. Для диверсанта – а я как раз и должен был ночью сыграть такую роль – всего этого набора явно недостаточно. Тем более, что мне придется отказаться и от СКС. С ним будет очень неудобно, к тому же я не хотел поднимать лишнего шума.
Повздыхав и почесав в затылке, я натянул на себя свой видавший виды черный комбинезон, хорошо наточил нож, а также изготовил из куска гибкого, но прочного провода удавку-гарроту. Это был весь мой арсенал.
Вымазав лицо сажей, и прихватив бинокль, я потушил свет, немного подождал (минут пятнадцать), и выскользнул на улицу, стараясь быть тенью. Мне снова пришлось почти в точности повторить тот путь, который я проделал, когда шел на разведку к избе Киндея в первый раз.
Только теперь я был очень осторожен, зная, что могу наткнуться на неприятные сюрпризы.
Меня ждала такая же картина, как и тогда. За единым исключением – в этот вечер сектанты (или кто там они) не резали петуха и не пили его кровь. Наверное, ведьмак изничтожил в конце концов всех черных петухов в округе, а другая масть для ритуала не катила.
Теперь я подобрался сбоку, нахально подошел к избе прямо по тропе, которая вела к Пимкиному болоту.
Она была хорошо утоптана, а высокую траву, которая прежде здесь росла, черноризцы выдергали и бросили на обочине. Знать, ходили они на болото не один день (и не одну ночь). Поэтому я не думал, что здесь тоже стоят капканы и западни.
А еще я надеялся, что тропа – своего рода прореха в электронном охранном периметре, который сооружен вокруг избы Киндея. По здравому размышлению я сообразил, что тогда меня могла заметить только спецтехника.
Сегодня сектанты просто ужинали. Притом ели они торопливо, словно куда-то спешили. Я не преминул с удовлетворением отметить, что числом черноризцы немного поубавились; или оба раненых лежат в избе, или…
Мне бы не хотелось строить догадки, куда они попали, превратившись в жмуриков. Но рай им точно не светил.
Ужин немых закончился быстро – за то время, что я за ними наблюдал, черное воронье не перемолвилось ни словом. Поднявшись, сектанты сходили в сарайчик и вышли оттуда уже с каким-то длинным ящиком.