Понятное дело: он нашел то, за чем был послан, и теперь ждет транспорт, который увезет находку на другой край света, подальше от наших спецслужб. А может быть, и его заберут. Инфильтрация…
Хотелось бы знать, как они меня кончат? Может, зарежут у костра, как черного петуха? Вон как нехорошо на меня смотрит ведьмак. Глаза вытаращил, дышит тяжело, неровно. Гипнотизирует, падло. Только я ведь тоже кое-каким штучкам обучен. Мне твой гипноз, козел гребаный, до фени.
А что, убьют и кровушку мою выпьют. Дармовщина ведь. И сатанинский ритуал будет иметь больший вес.
Эх, развязать бы сейчас руки… Не хочется помирать, как животное на бойне. Постыдно. И как это я так глупо влип!? Стареешь, брат Иво, стареешь… Реакция на опасность уже не та, что была когда-то. Семейная жизнь превратила тебя в тюфяк, набитый… понятно чем.
Черноризец перевел дух, черты его лица смягчились, а во взгляде появилось удивление. Не вышел номер с гипнозом; ну надо же… А так хотелось подчинить меня своей воле, чтобы поизгаляться всласть… Похоже, для него полная власть над человеком, как наркотик для записного наркомана.
Перестав сверлить меня глазами, он снова нажал на уже известную мне кнопку. Теперь в избу вошли двое черных – те же самые.
Ведьмак не сказал им ни слова, только кивнул. К моим связанным сзади рукам конвоиры привязали длинную веревку (ну точно потащат меня, как быка к мяснику, – на налыгаче), затем, подтянув руки кверху, сделали петлю на шее – чтобы я даже не дергался (большие спецы в этом деле, сразу видно), отчего мне пришлось принять согбенное положение, и вывели наружу.
Уходя, я бросил исподлобья выразительный взгляд на янки. Он глядел на меня с каким-то жадным вниманием. Наверное, думал, что я сейчас умоюсь соплями, и буду просить пощады.
А хрен в глотку не хочешь? Может, я и не совсем русский, если учитывать какие-то мои латышские корни (о которых я и сам точно не знаю), но дух у меня точно славянский. И не вам, америкосам, его сломить. Кишка тонка. Многим хотелось в нашей длинной истории нас подмять, а всегда выходил пшик.
Наверное, в моем взгляде было что-то уж очень нехорошее, потому что янки отшатнулся назад и сильно побледнел.
Глава 27
Во дворе мне еще и заклеили рот скотчем. Чтобы, значит, не нарушал благодатную ночную тишину. Молчаливая братва повела меня куда-то в лес. Шли мы по тропинке, и вскоре я понял, что Пимкиного болота мне точно не миновать.
Судьба. Кисмет…
Трепыхаться я никак не мог. Конвоиры были здоровущими мужиками и вели меня вполне профессионально – как будто всю свою сознательную жизнь проработали в лагере вертухаями.
Так мы дотопали до бережка, и я уже мысленно попрощался с Каролиной и попросил у нее прощения на то, что не смогу явиться на бракоразводный процесс, как вдруг позади раздался такой звук, словно треснул спелый арбуз и один из черноризцев упал, как подкошенный.
А затем раздался шум борьбы и пыхтение. Второй конвоир выпустил веревку из рук – ему было не до меня – и я стремительно обернулся. Под моими ногами ворочались двое – черноризец и еще кто-то. Конвоир явно одолевал своего противника и уже сидел на нем сверху.
Ну, это ты парень зря. Не нужно было подставлять мне шею. Понимаешь ли, нас кое -чему обучали…
Я оседлал его, как норовистого коня, хотя это было и непросто в моем согбенном положении, сплел свои ноги и резким движением завалил навзничь. Теперь все зависело от моей выносливости.
Сразу сломать ему шею я не мог – позиция была не очень удобной, да и руки связаны. Но и он тоже ничего не мог со мной поделать, лишь хрипел от удушья, брыкался бесцельно ногами и пытался достать меня своими лапами хоть за что-нибудь.
Так я тебе и дался…
Наша борьба длилась минут пять – пока не очухался противник черноризца. Он пошарил руками по траве, что-то разыскивая, затем встал, подошел к нам и, разглядев голову конвоира, не колеблясь ни секунды, опустил на нее приклад, как оказалось, ружья.
Раздался уже знакомый мне треск, черноризец обмяк, и я наконец смог отдышаться. Но кто мой спаситель? Темень была такая, что я не мог различить черты его лица, даже когда он сел рядом. Похоже, ему здорово досталось…
– Дык, это, руки-то свои дай. Веревки разрежу…
Зосима! Чтоб я так жил… Как, каким образом?…
– Как ты здесь оказался!? – наконец прорезался у меня голос.
– Не сказал бы, что случайно… Все, ты свободен.
– Огромное спасибо, дружище, – сказал я проникновенно, разминая затекшие руки и испытывая прямо-таки неземную радость. – Я перед тобой в неоплатном долгу.
– Ладно, чего там… – Зосима потер свою шею и охнул. – Здоровый бугай. Думал мне конец. Не успел я его… Шибко шустрый он для меня. Молодой…
– Был молодым. И таким останется до скончания времен. – Я так и не смог нащупать биение пульса у поверженного черноризца.
Второй тоже не подавал признаков жизни. Да, рука у Зосимы, несмотря на годы, все еще крепка. Это я знал и раньше.
– Когда ты ушел домой, – рассказывал Зосима, – у меня сердце было не на месте. Сна не было ни в одном глазу, а все мысли черные в голову лезли. Зная тебя, я был уверен, что ты снова сунешься в это змеиное гнездо. Тогда я оделся и пошел к тебе. Ну и, понятное дело, поцеловал замок…
Пока он рассказывал, я оттащил трупы в кусты – нечего оставлять их на виду, посреди тропы. Мне почему-то казалось, что вечер еще не закончен.
– … Как взяли тебя, не видел. Я ждал возле Киндеевой избы. Откуда мне было знать, где ты там бродишь? Но у меня было предчувствие, что этого места тебе не миновать.
– Это точно. Там как будто медом намазано – так и тянет к себе.
– Вот я и говорю – плохое место. Не зря его этот… ведьмак выбрал. Не зря.
– Возможно, ты прав. Но теперь я хотя бы знаю, чем вызван повышенный интерес всей этой братии к Пимкиному болоту.
– Да? Расскажи.
– Расскажу. Когда ты закончишь свою речь.
– Ах, да-да… Ну, вижу, несут что-то. Сразу не разобрал, что именно. Но подозрения появились. Хотел к окну подобраться, да побоялся. Там охрана была. Пришлось ждать. А когда тебя вывели, тут я все и понял…
Кряхтя, Зосима полез в карман и достал свои дешевые сигареты. В моих карманах, естественно, царила пустота – меня обшмонали со знанием дела – поэтому я попросил:
– Дай курнуть.
Мы закурили, пряча сигареты в кулаке – чтобы нас нельзя было засечь. После нескольких затяжек мне совсем полегчало. Видимо, Зосиме тоже, потому что он расправил плечи и его речь побежала живее.
– Шел я за ними следом и думал: что мне делать? Стрелять нельзя – все сбегутся. Тогда нам точно придет конец. А побороть двух бугаев не смогу. Я долго сомневался, колебался… но когда они подвели тебя к омуту – там знаешь, какая глубина? ого-го… – вот тут я и понял, что кончать тебя будут. Не знаю, как я первого ударил… Больше от отчаяния, нежели по расчету. Ничего, получилось…
– Еще как получилось… – Я любовно обнял его за плечи. – Мысленно я уже был на небесах. Никакого выхода…
– Хех-хех… – рассмеялся Зосима. – Выход завсегда имеется. Искать надо.
– Наверное, я плохо искал…
Закончить свою мысль мне не удалось. Где-то неподалеку послышались человеческие голоса, и сквозь ветки пробился свет карманного фонарика.
– По Киндеевой тропе идут, – шепнул мне Зосима.
– А мы где?
– Рядом есть другая. Ты разве не знал?
– Откуда?
– А, ну-да… Здеси мы еще не были. Эта дорожка как раз и приводит к омуту. Тут ягод много, ягодники шибко хорошие. Когда-то бабы собирали… Отсюда вдоль бережка можно свободно пройти к Киндеевой тропе.
– Пойдем!
– Куда?
– Не прикидывайся валенком. Ты ведь знаешь, что я таких обид никому не прощаю. Пора восстановить статус кво.
– Чего? – не понял Зосима.
– Пора нам кое-кому хвост прищемить. А то мы до сих пор только и делали, что защищались да убегали. Нужно опровергнуть заблуждения некоторых штатских о нашей мужской несостоятельности. Оружие у нас есть.
Трофеи у нас были не ахти какие, но все же: нож (кстати, мой, чему я сильно порадовался), пистолет – старенький "макаров"; я очень сомневался в его безотказности; и наконец, СКС. Похоже, покровители черноризца где-то дернули со склада целый ящик карабинов Симонова, который уже снят с вооружения, и несколько цинков патронов.
Хорошо хоть СКС у нас есть. С ним мне не страшны никакие автоматы. А уж пистолеты и подавно.
Проверив оружие и набив карманы патронами (бывший хозяин карабина, похоже, был очень запасливым человеком), мы двинулись вдоль бережка, стараясь не шуметь. Как обычно, я шел впереди.
Но добраться до своей цели мы не успели. В небе вспыхнула яркая звезда и начала резво снижаться; как мне показалось, прямо на нас.
– Нопланетяне! – охнул Зосима, и вжав голову в плечи, закрыл ее руками.
– Тише! – прошипел я у него над ухом. – Это обычный вертолет. Слышишь, винты шумят?
– Дык, это, слышу… Точно вертолет.
– Прожектор включил и снижается. Теперь уже этой братии не нужны козырные "тарелки", имеющие специальную аппаратуру для поисков пропажи.
– Пропажи? Ты о чем?
– Нашли они то, что искали. Вчера, прямо на наших глазах.
– Не может быть! Хочешь сказать, что клад Киндея…
– Я тоже сначала думал, что они за ним охотятся. Ошибался. Им нужно было нечто другое.
– Что?
– Знать бы… Какая-то военная штуковина, я так думаю. Может, часть новой ракеты, сошедшей с курса во время испытаний, а возможно, шпионская аппаратура… Но мне не хотелось бы ее отсюда выпускать.
Между тем вертолет снизился почти до самой поверхности болота. Конечно, ему неудобно было висеть в опасной близости от высоких деревьев, росших на бережку, но иного выхода у пилотов не было – вертолет прилетел забрать очень ценный груз. А там, где начиналось свободное пространство, начиналась и трясина.
Я видел, как четверо черноризцев тащили к вертолету на плечах ящик с таинственным цилиндром (дед Никифор ошибся в подсчетах – черноризных сектантов вместе с ведьмаком было не семь человек, а девять). На берегу стояли еще трое: сам пахан с клюкой, янки и неизвестный мне малый, о котором я подумал, что он является прикрытием "любителя современной живописи".
Тонко зазудела вертолетная лебедка, и ящик, покачиваясь, начал подниматься вверх. Сейчас или никогда! И мне наплевать, кто там в кабине вертолета – наши козлы, продавшиеся за червивую "зелень", или приезжие из-за бугра.
Прожектор светил очень ярко, и было видно, как днем. Нимало не колеблясь, я вскинул карабин к плечу, и выпустил сначала три пули по кабине, целясь в пилота, и еще три – в бак с горючим. А больше и не нужно было.
– В воду! – прорычал я над ухом Зосимы. – Нырять! И сиди там, пока не бахнет!
Зосима не стал уточнять, почему он должен нырнуть в жидкую грязь, едва прикрытую тонким слоем воды. Мы сиганули вниз почти синхронно. Уже погружаясь, я увидел, как вертолет потащило на деревья, как винты стали крушить стволы и ветки, а затем все закрыл огненный всплеск.
Взрыв я услышал уже в погруженном состоянии. Он был страшным по силе. Так топливные баки вертолетов не взрываются. Неужели цилиндр – это бомба? Может даже атомная…
Мне стало не по себе. Что если по моей вине начнется термоядерная война? Мама моя родная… Это же где я теперь буду жить? Ведь избе точно придет полный трандец.
Придется строить в лесу шалаш…
Мы вынырнули лишь тогда, когда в болото перестали падать ошметки взорванного вертолета, и когда в легких не осталось ни единой молекулы воздуха. Картина, представшая у нас перед глазами, была ужасной.
Лес у бережка словно сбрило гигантским ножом. Поваленные деревья ярко пылали, а на воде расплывалось маслянистое на вид пятно, которое тоже горело. Оно уже подбиралось к нам.
И команда черноризца, и он сам, и янки с помощником исчезли, словно их подобрала нечистая сила. А оно, впрочем, так и было. Ведь идею пороха человечеству точно подкинул не Бог.
Мы не стали выбираться на берег, а в полном молчании побрели по воде, стараясь убраться от эпицентра взрыва как можно скорее и куда подальше. И Зосима, и я были немного не в себе.
А на душе у меня было так муторно, что хоть сразу в петлю…
Прошла неделя. Эти семь дней стали для жителей деревеньки (и для нас с Зосимой) настоящим кошмаром. К нам понаехало столько военных и разных штатских, что деревня стала напоминать улей во время роения пчел.
Нас (то есть, тех, кто жил в деревеньке) допрашивали все службы, которые только существовали в государстве. Но мы (я имею ввиду нашу "великолепную четверку" в составе меня, Зосимы, Идиомыча и Кондратки) держались как партизаны на допросе в гестапо.
"Ничего не видел, ничего не знаю, не был, не знаком, не участвовал, не помню…" – вот наши стандартные ответы. Ученые хоть люди и не от мира сего, а все же смекнули, что лучше держать язык за зубами. Тем более, после такой страшной катастрофы.
Что касается НЛО, то и Николай Карлович, и Кондратий Иванович вообще о них забыть. Правда, о неизвестных летательных аппаратах нас и не спрашивали. Похоже, для этих мест это проза жизни, хотя "тарелки" мне встретились здесь впервые.
Поначалу прорваться на место взрыва не было никакой возможности. Все подходы к Пимкиному болоту оцепили внутренние войска, а внутри периметра работали специалисты, одетые в скафандры.
Интересно, что же, все-таки, там рвануло? Ядерный заряд?
Но вскоре я успокоился. Судя по минимальным предосторожностям, радиация в месте взрыва не наблюдалась. Солдатикам вообще не дали никаких защитных средств.
Значит, еще поживем на чистой природе, в собственном бунгало. Тем более, что мой главный раздражитель, ведьмак, испарился. В прямом смысле.
На берегу и в болоте насчитали всего шесть трупов сильно обезображенных трупов. Всех, кто находился в вертолете (судя по разговорам, которые подслушала баба Федора), взрыв разложил на атомы.
Но ведьмак со своим посохом исчез. Его так нигде и не нашли. Неужели ему и впрямь помогает нечистая сила?
Правда, по истечению некоторого времени и при более тщательном анализе ситуации, я понял, что в исчезновении ведьмака не было ничего необычного. Наш главный деревенский информатор баб Федора объявила, что этот сукин сын – "мериканский шпиён".
Откуда у нее появились такие сведения, она так и не призналась. Но, зная ее пронырливость, я совершенно не сомневался в том, что сообщение бабки очень близко к истине. Сохранить жизнь во время такого взрыва, а потом незаметно скрыться мог только опытный, отлично обученный профессионал. Коллега…
Вместе с ведьмаком пропали и мои два "крестника", отравленные стрелками. Они не пошли вместе со всеми на болото, потому что все еще болели. Однако у них хватило сил и здоровья слинять после взрыва в неизвестном направлении.
Для следствия секта оставила лишь свежую могилку с трупом (это был тот фраер, которого я грохнул на болоте) и еще одного своего товарища, который лежал в сарайчике, – того, что нечаянно подстрелил его брат по вере. Он так и не смог выкарабкаться после ранения. А похоронить его не успели.
Правда, у меня было подозрение (и небезосновательное), что ему помогли уйти в мир иной. Не такая уж и страшная у него была рана.
Но то не наши дела. Пусть в них ковыряются те, кому положено по должности. А мы с Зосимой первым делом избавились от чужих стволов и патронов. Это нам совсем ни к чему. Найдут и начнутся неприятности, а также расспросы с пристрастием: где взял, у кого, зачем и почему?…
Мне – как и всем остальным жителям Близозерья – хотелось быть в стороне от этого темного дела. Мой патриотизм уже давно дал трещину, а сейчас тем более я не хотел совать свой нос в расследование. Иначе мне пришлось бы ответить на очень много непростых вопросов. И не только ответить, а еще и выкручиваться.
Если учесть, что я везде числюсь как обычный офицер-отставник, а до моего бывшего начальства, которое может встать на мою защиту, очень далеко, да и вряд ли туда сейчас дозвонишься, то мое стремление держаться ниже воды, тише травы и даже не шелестеть станет вполне понятным.
Короче говоря, буря разыгралась не на шутку, но прошла стороной. Спустя неделю на месте взрыва остались лишь головешки от сгоревших деревьев и многочисленные сигаретные окурки. Их побросали специалисты, ломая головы над проблемой, которую выдало им Пимкино болото.
Что касается избы злосчастного Киндея, то ее заперли и опечатали. Будто можно сдержать нечистую силу сургучом и шнурками…
Я сидел на берегу озера и удил рыбу. Вчера деревню покинул последний вездеход, но в воздухе все еще слышался отвратительный запах выхлопных газов. Как хорошо, что все уже позади…
Зосима подошел ко мне сзади, как всегда, неслышно. Тоже мне, Дерсу Узала… Меня всегда задевало, что я в такие моменты ловлю мух. Как это у него получается? Я и сам вроде спец по тихому шагу, но чтобы так…
– Сидишь? – Зосима неодобрительно посмотрел на неподвижные поплавки.
И впрямь, клев был неважный. Наверное, рыба испугалась взрыва и нашествия бесцеремонных чужаков.
– Сижу…
– Дык, это, я к тебе по делу.
– Хочешь вытащить меня на охоту?
– Это будет завтра. Или послезавтра. А чичас мне нужна лупа. Она ведь у тебя?
– Да. Подежурь здесь, принесу…
Лупу я почему-то нашел под креслом. Как она туда попала? Ума не приложу. Еще раз полюбовавшись красивым орнаментом, украшавшим ее оправу, я уже вознамерился выйти наружу, как тут меня словно что-то схватило за рукав.
Стоп! Один момент… Я включил настольную лампу, хотя в избе и так было светло, и присмотрелся к гравированному на рукояти и ободке лупы рисунку.
Не может быть… Не может такого быть! Нет, нет, это у меня галлюцинация… Наваждение.
Я плюхнулся в кресло, и какое-то время бессмысленно таращился в окно, где виднелся кусочек летнего неба. Но перед моим внутренним взором была совсем другая картина.
И все-таки я не ошибаюсь. Если это то, что я думаю… А что же еще? Рисунок точь-в-точь. Ах, если бы это было правдой… Но нужно рискнуть. Чем торчать над озером в ожидании, когда рыба проголодается и захочет позавтракать моим червячком, лучше устроить променад.
Решительно поднявшись, я вышел во двор, и спустя несколько минут был уже возле Зосимы, который уныло и даже с отвращение разглядывал неподвижные поплавки. Для него рыбалка была убиванием драгоценного времени.
– Зосима, хочешь разбогатеть? Полдня забот – и ты миллионер.
– Ты что… того?… – Зосима глупо хлопал ресницами. – Или с утра принял стакан, да еще и без закуски?
– Скажи, ты мне доверяешь?
– Ну, дык…
– Понял. Я тоже верю тебе, и доверяю больше, чем самому себе. Поэтому сматываем удочки, одеваемся по-походному, и айда.
– Это куда же?
– Там узнаешь. Только топор мой не забудь захватить с собой. Нет, оружие нам не понадобится. И верь мне, Зосима, верь!
Если Зосима узнает, что я опять приглашаю его штурмовать Пимкино болото, то он и с места не сдвинется. Поэтому я немного притемнил.
Мы вышли в путь спустя час. Я нес на плече еще и небольшой ломик.
– А это зачем? – спросил заинтригованный Зосима.
– Будем брать сейф, – сказал я таинственным шепотом.
– Хех, хех… скажешь такое…