Но эта жизнь была - его. Он рисковал по доброй воле. Страх за детей, за Зою - непрекращающийся, многолетний кошмар другого рода, переживание высшего порядка. Завянь давно казался сам себе рычащим от любого звука цепным псом. Загнанной лошадью, участвующей в скачках, где нет ни финиша, ни приза. Его сны превратились в отвратительную смесь из бегства, драк, безумно длинных коридоров, где то и дело появляются чудовищные звери, окровавленные люди-монстры…
Завьялов понимал, что превратился в издерганного слюнявого параноика, но ничего не мог поделать! с ума сводила мысль - его детям грозит смертельная опасность! его дети стали дичью для беспощадного охотника!
Он каждый день сходил с ума!..
Но кто бы смог Бориса упрекнуть?
…В момент, когда Миранда произнесла иезуитский афоризм, в голове Завьялова как будто что-то щелкнуло. С подобным звуком лопается от перенапряжения натянутая тетива, ломается преграда, взрывается тугой, надутый шар. Борис дошел до грани. Он за секунду перешагнул предел, за которым страх перестает быть ощущаемым, становится не ступором, а стимулом. В мозгу доведенного до крайности мужчины как будто сорвался некий ограничитель. Страх прекратил всесильное давление - ушел, исчез, пропал.
Если бы вышедшему из спальни Завьялову кто-то преградил дорогу хотя бы вопросом, Борис его даже не дослушал бы - ударил, смял и раздавил. Он чувствовал себя управляемой, рассудочной стихией, он ощущал в себе мощь мчащегося стада буйволов, он шел спасать своих детей.
- Борис Михайлович, лицо попроще сделайте, - раздался за спиной Бориса чуть насмешливый голос "леди полицейской". - Вы, вроде бы, по собственному дому идете, а не по вражеским тылам.
Завянь послушался. Миранда совершенно права: если в департаменте не знаю, что Пучкова успела позвонить бывшей диверсантке, его решительный настрой не должен вызвать подозрений.
Невозмутимо и хмуро Завьялов прошагал по коридору, кивнул охраннику у лестницы. Поздоровался со встреченной горничной. Время - половина десятого, в доме спят лишь полуночники хозяева.
По монитору ноутбука проскочила зеленая полоска.
Лев Константинович сорвал с висков присоски, Миранда, сматывая проводок, сухо докладывала генералу о сорвавшейся бомбардировке дома. Борис стоял у двери, приглядывал, чтоб не подслушали.
- Нехило развернулся гад, - в итоге выразился Константиныч. - Решительно. - И подумав, произнес: - А этот Зиберт толковый парень, раз предусмотрел подобный поворот… Как думаешь, Миранда, ему Извеков - по зубам?
- Не знаю, - честно покачала аккуратной головкой "леди полицейская". - Платон долгие годы проработал в поле, Зиберт - теоретик. Функционер из штаба аналитиков.
- Но может быть это и хорошо? Может быть нам сейчас как раз и нужен такой вот умник, способный просчитать Платона?
- В каком-то смысле - да, - невесело усмехнулась диверсантка. - Но в абсолютной оторванности Густава от полевых работ и кроется его ущербность. Он золотая голова. С черствой коркой на месте сердца. Зиберт никогда напрямую не сталкивался с людьми из прошлого, Лев Константинович, Борис Михайлович, он кабинетный деятель, вы для него…, простите, но - п о к о й н и к и.
- Категорически? - пробормотал Потапов.
- Без всяких исключений, - кивнула женщина. - Пучкова много лет моталась по носителям, они их чувствовала, видела живыми… Зиберт не имеет достаточных телепатических возможностей. Его никогда не допускали к активным мероприятиям…
- А он к ним стремился? - перебивая, прищурился Потапов.
Миранда усмехнулась:
- Понимаю, к чему вы клоните, Лев Константинович. Вы уже пунктирно нарисовали портрет человека, мечтающего о работе в прошлом, но лишенного этой возможности. Мол, Густав потом и кровью поднялся до вершин, собственной головой вымостил карьерную лестницу, но всю дорогу чувствовал свою ущербность?.. И это в некотором смысле роднит его с разобиженным на департамент Извековым? поможет Густаву в поимке родственной души?
- А разве нет?
- Не исключаю, - не вполне, но согласилась диверсантка. - Вопрос в другом. Самый гениальный кабинетный тактик видит в передвигаемых по его приказу фигурках не людей, а пешки. Вы для него, простите, - давно сгнившее в могилах пушечное мясо.
Лев Константинович исподлобья покосился на стоящего на страже Бориса.
Хоть и заметно бледный Завьялов даже бровью не повел, когда их всех, включая близнецов, "гнилыми мертвецами" приласкали.
- Что думаешь, Бориска?
- Жду пока вы наговоритесь и иду будить Зою, - хладнокровно определился Завянь.
- А что по существу?
- А по существу буду решать - я. И Зоя.
Когда за Борисом закрылась дверь, Лев Константинович собрал лицо в задумчивую мину, снизу вверх поглядел на стоящую напротив Миранду:
- Как думаешь…, что это сейчас было, а?
- Я думаю, что сейчас мы наблюдали смачный плевок на герб хроно-департамента.
- А он - не перегнет?
- Лев Константинович, я не могу вам рассказать, какая историческая роль была предназначена в неизмененном времени Борису Михайловичу. Но поверьте, на вершину списка хроно-личностей Борис Завьялов попал не как родитель Ивана и Марьи, а в связи с собственными заслугами.
Зеленая лента на мониторе ноутбука не пожелала размотаться до конца.
Зоя, не видя того, что происходит на экране, покорно сидела с нашлепками на висках, Миранда дважды запускала программу проверки - линия упрямо зависала в сантиметре от обрыва изображения.
- Все в порядке, Зоя Павловна, - не обманув Завьялова, сказала террористка. Приняла от Зои проводок, быстро скатала его в небольшой клубочек… - Борис Михайлович, можно вас на пару слов?
- Со мной что-то не так? - уловив сомнение в голосе Миранды, забеспокоилась жена Завьялова. Машинально нашарила на вороте кофточки крохотную пуговицу, вцепились в нее, затеребила…
- Лев Константинович сейчас расскажет вам все, что произошло за эти часы, Зоя Павловна, - сдержанно произнесла Миранда без намека на сочувствие или беспокойство. - Теперь, зная, что вы свободны от чужого присутствия, мы можем разговаривать свободно.
Лучшего доказательства, что все в порядке, пожалуй не изобрести. Зоя сложила руки на коленях и, глядя на Потапова, замерла в позе покорной юной слушательницы.
Завянь и террористка вышли в коридор.
- С вашей женой "поработали", Борис Михайлович, - отойдя от двери, негромко произнесла Миранда.
- Ее пытались успокоить? подселили мозгоправа? - не паникуя, предположил Завьялов.
Прилизанная белокурая головка отрицательно качнулась:
- Не уверена. Если бы Зою Павловну пытались успокоить, то мы заметили бы это еще вчера. Но реакции Зои Павловны продолжают выражать напряжение. Я подозреваю, что ваша жена подверглась внушению. По сути дела она - свободна, но в ней до сих пор остается некое присутствие чужой воли. Увы, Борис Михайлович, но ваша жена подверглась кодировке.
- Это точно?
- Предположительно.
- Мы можем как-то это проверить?
- Да.
- Так делайте!
- Для этого мне необходимо внедриться в Зою Павловну, - мрачно, объясняя все и сразу, поговорила диверсантка.
- Она не позволит, - с удивительным для недавнего себя спокойствием, констатировал Завьялов.
- То-то и оно. А "подселяться" незаметно я не хочу. После всего, что с ней произошло, Зоя может почувствовать конкретно - м о е присутствие. А это разрушит едва наладившийся контакт. Вы сможете уговорить Зою на проверку?
- Она кодирована, а не "занята", - жестко произнес Завьялов. - Даже ваш Зиберт не решится дать матери команду убить ее детей.
- И это все, что вас беспокоит? - грустно улыбнулась диверсантка.
- На данном этапе - да. Зоя не может никому принести вреда. А остальное скоро перестанет иметь значение. Я предприму шаги, чтобы ей не смогли дать команду и активировать процесс.
- И все же, вы попробуйте, Борис Михайлович. Зоя мужественная женщина.
То, что его жену не закодировали от волнения во время сна, Завьялов понял, едва вернулся в комнату: любимая выглядела как человек, получивший известие о том, что его дом только что на самом деле разбомбили. И там погибли - все. Пылающие стены погребли, все что было дорого.
В Завьялове боролись жалость и рассудочное желание оповестить жену о поселившейся внутри нее опасности. Предупредить, попросить, заставить Зою быть начеку к самой себе…
Невыносимо!
Надо.
Борис присел на корточки, поймал невидящий взгляд жены:
- Зоя…, Миранда только что проверила твои мозговые показатели. Ты - свободна. Но…
- Я поняла, - спокойно кивнула Завьялова. - Догадалась, что есть какое-то - "но". Что от меня потребуется?
- Пустить в себя Миранду.
Память выписывает странные необъяснимые кульбиты. Лет двадцать назад Леля подобрала на помойке страшненького тощенького котенка невыразительного мышиного оттенка. Отмыла от блох и грязи, откормила…
Кот подрос и начал метить стены, гадить в туфли и сумки. Причем не только в хозяйские, но и в чужие. Стоит гостю зазеваться и оставить на горизонтальной плоскости некий вместительный предмет, глядь - в предмете уже мокро. Лужа разливается.
Стыдобища. Народная артистка Ольга Александровна Завьялова устала извинялась. Купила (возместила) подругам пару сумочек и туфель. Однажды впопыхах оставила в прихожей пакет с приготовленным для спектакля париком…
Уже в такси пакет п р о т е к на колени. Дело было зимой - на коленях была норковая шуба.
Через несколько дней Борис пришел к бабушке в гости, где его, улучив минутку, призвала к действию решительная как бронепоезд Маргарита Яковлевна:
- Завьялов, - грозно играя глазами, свистящим шепотом произнесла подруга Лели, - ты мужик или тоже кот наклал?! Сколько ты можешь терпеть, как этот половозрелый мерзавец гадит в душу бабушки?! Она шестую пару обуви выкидывает!! Тапочек в доме вообще уже нет!
- А что делать-то? - поднял плечи Лелин внук.
- Кастрировать.
- Кота?!
- Нет, блин, соседа дядю Петю!
Маргарита Яковлевна увела Лелю на прогулку. Завьялов, матеря в душе женскую жестокость, но, поминая справедливость - животное ломало жизнь, пригревшему его человеку, вынес дивно беспечного, радостного кота из квартиры на улицу, совестливо и сочувственно повез к ветеринару.
Вечером напился в хлам и дал зарок - никогда больше, ни одного кота, на пушечный выстрел к живодерам! и другим не посоветует!
За рюмкой (литром) водки Завьялову казалось, что три часа назад его тоже немножечко кастрировали. Он чувствовал себя - изменщиком. Предателем мужского естества. Всерьез переживал насчет потенции.
…Непонятно почему, глядя на Зою, Борису припомнился кот Тимофей - солидный благообразный кот в раз обретший приличные манеры. Непонятная и стыдная ассоциация: кот - любимая жена! Завянь даже головой немного помотал, отгоняя призрак Тимофея…
Но понял. Зарок "никогда…, на пушечный выстрел!" был дан в похожей стрессовой ситуации. Одиннадцать лет назад, обнимая Зою, Завьялов дал сходный обет - он НИКОГДА не позволит любимой испытать присутствие внутри другого человека.
Но только что он предложил ей впустить в себя не просто человека, а МИРАНДУ.
(Наверное, сейчас на Небесах, в неповторимой кошачьей улыбке расплывалась серая усатая морда…)
- Я согласна, - едва слышно произнесла любимая.
Миранда и Зоя обменялись взглядами. Борис в который раз подумал - черт этих баб поймет! Они смотрели друг на друга как давние, пуд съевшие подруги. Как заговорщицы, соучредительницы клуба "Лига Тайного Заштопанного Чулка".
Погруженная в глубокий сон Ирма Конниген десять минут расслаблено сидела в кресле. Пальцы Зои по внутреннему приказу Миранды нажали на клавиатуре ноутбука кнопку ввода, полицейская зашевелилась, поморщилась:
- Никогда не делайте два переброса подряд, - проговорила, усаживаясь прямо, - всегда оставляйте временной люфт не менее чем в полчаса.
- Миранда? - поднял брови, поторопил Завьялов. Его дети уже с о р о к минут находились под охраной только Бури-Жюли! - Что с Зоей?
- Либо я ничего не нашла. Либо ничего нет. Либо… Зое Павловне внушили нечто, близкое ее собственным желаниям.
- То есть - ничего опасного, - подвел черту Завьялов.
- На первый взгляд…
- Миранда!
- Ничего опасного в смысле нападения, суицида или иного членовредительства. Желания тайно докладывать о том, что происходит, я тоже не нашла; точечно перебирать остальные варианты было - долго.
Завьялов прошелся между кресел и дивана, где сидела его команда. Остановился напротив диверсантки:
- Миранда, чего нам ждать от Извекова? Ты можешь хотя бы в черновом варианте предположить - что он предпримет, чего нам опасаться?
Гладкое скандинавское лицо Ирмы Конниген скривилось. Пожалуй - жалостливо.
- Говори, все как есть, - приказал Завьялов, - без экивоков, наотмашь. Как бы ты поступила на его месте?
Ирма-Миранда задумчиво подвигала губами:
- Платон выступил против системы, Борис Михайлович…
- Завязывай ты с отчествами! - поморщился Завянь. - С Константиновичем ты давным-давно на "ты" перешла, переходи и с нами.
- Как скажешь, - покорно кивнула диверсантка. - И так, я говорила о системе, господа. Платон воюет с могущественной организацией - пускай из будущего, но это все же многочисленное спаянное формирование. В одиночку ему не выстоять.
- Он будет создавать здесь армию?
- Зачем? - Миранда подняла тонкие выщипанные бровки носителя Конниген. - Армия здесь уже есть. Есть войсковые подразделения, достаточно оснащенные полицейские силы.
- Он внедриться в главнокомандующего? в президента?
- Навряд ли. Подобные персоны под приглядом департамента. Единолично Платону не удаться провести никакого серьезного решения. Безумные приказы руководства всегда можно заблокировать снизу - у департамента на это хватит людских ресурсов. Я думаю…, могу предположить, Платон решится предпринять - шантаж. Шантаж на государственном уровне. Мне кажется, что это наиболее простое и радикальное решение. Я бы и сама так поступила.
- И как бы ты его оформила?
- Теракт, господа, - меняя позу, пряча глаза, ответила террористка, вытащенная из психушки. - Теракт с многочисленными жертвами. Департамент не сможет обеспечить безопасность в с е х многолюдных сборищ. Платону не обязательно взрывать Большой Театр или стадион "Динамо". Он может переместиться в провинцию и, например, устроить подрыв первой попавшейся школы или детского сада.
Миранду попросили не деликатничать. Она так и сделала. Максимально сгустила краски, нарисовала запредельно кровавую картину для любого взрослого - убийство множества детей.
- Это с е р ь е з н о может быть? - сглотнув, сипло спросил Борис.
- Вполне, - кивнула гладкая головка. - После теракта я бы вышла на руководство страны и потребовала - в ы д а т ь м н е д е т е й З а в ь я л о в а. Этот дом находится под защитой. Сюда - соваться нефиг. Против серьезного господина - Павла Максимовича Карпова воевать может только система, господа. Если правительство Росси не воспримет всерьез угрозу, ради убедительности Платон взорвет что-нибудь еще. И после этого выставит условие: Иван и Марья против взрыва атомной электростанции, к примеру. Я думаю, тут никто не будет долго думать и просчитывать, потери будут несоизмеримы.
Миранда не стала растолковывать, что последует за этими угрозами. Даже учитывая, что агенты департамента будут присутствовать на тайном совещании правительства, они ничего не смогут изменить. Сотни жертв терактов - не стоят жизни двоих детей. Ни влиятельный дедушка Карпов с преданной (щедро проплаченной) охраной, ни Борис с женой не смогут всерьез противостоять армейскому спецназу, однажды ночью нагрянувшему в этот дом за их детьми. Охрану обезвредят, Ивана и Марью замотают в простыни и вывезут туда, куда укажет террорист.
А вероятнее всего - Платон и не потребует отдать ж и в ы х детей. Ему нужны лишь трупы в доказательство послушания.
Стоит помолиться, чтобы спецназовцы проявили милосердие, и сделали все безболезненно, не страшно…
Рассуждения Миранды Завьялов слушал стоя. Жена во все глаза, не отрываясь, смотрела на него. Лев Константинович покусывал губы, но не вмешивался в размышления Бориса, тот не так давно предупредил: "решать здесь буду - я"…
- Ты можешь что-то посоветовать, Миранда? - хмуро набычив голову, спросил Завьялов.
- Могу. Но, кажется, вы уже и сами поняли, что выход здесь - один.
Борис медленно кивнул, повернув только лицо, исподлобья глянул на жену:
- Нам надо уходить отсюда, Зоя, - проговорил негромко, чуть вопросительно. - Пока Платон не натравил на нас все государственные структуры, еще есть время, чтобы исчезнуть незаметно и запутать след. Нам надо торопиться, оторваться как можно дальше от розыскников. Иди, буди детей, Миранда их проверит на внедрение… Ты не знаешь, сколько денег лежит в сейфе Максимовича?
- На первое время хватит, - кивнула бледная как полотно жена и встала. - Я так же возьму все кредитки, мы сразу же сними с них максимальное количество денег.
- Разумно. Но подожди секунду, - остановил супругу Борис и обратился к террористке: - Миранда, мы можем предпринять какие-то контрмеры против внедрения агентов?
- В эвакопункте департамента мощные устройства телепортации…, но если вы будете все время перемещаться по дому…, не подпускать к себе людей, способных на некоторое время обеспечить неподвижность… Остерегаться прямого контакта через ноутбук…
- А есть какие-нибудь датчики? индивидуальные устройства, показывающие, что ты "свободен" либо "занят".
- В вашем времени еще нет.
- Паршиво, - нахмурился Завянь. - Идите, девочки. Проверьте детей, поговорите с Жюли, спросите, согласна ли она отправиться с нами в бега.
Миранда и Зоя вышли из комнаты, Завьялов тяжело опустился на диван, сгорбился. По лбу молодого мужика гуляли стариковские морщины, смыкаясь у переносицы и снова разносились…
- Ты хорошо подумал, Боря? - негромко произнес Лев Константинович.
- Да, - не глядя на друга генерала, ответил Завянь.
- Ты понимаешь, что побегом выступаешь против департамента?
Завянь вскинул голову, прищурил глаза:
- А с чего это собственно, я - в ы с т у п а ю? Мы никаких конвенций не подписывали, я не давал обещания, что буду сидеть в этом доме, как привязанный…
- Это казуистика, Борис.
- Да ради бога! - усмехнулся Завьялов. - Я еще больше сделаю, Лев Константиныч. - Борис хитро поглядел на Потапова: - Мне ведь никто о ф и ц и а л ь н о не докладывал о снятии Пучковой с должности? Меня никто не предупредил, что прежние договоренности с начальником подсектора - теряют силу, так?
- Ну.
- А мы с Таисией договорились, что я имею право задействовать для охраны Ванечки и Марьи с в о и х людей. Тебя и Колю Косолапова.
- Ага…, так значит, - заинтересованно подстегнул отставной разведчик, подался вперед.
- И поскольку наиглавнейшая задача, это незаметно вывезти детей из дома, то я сейчас, на голубом глазу, звоню Коляну и прошу его приехать сюда. В джипе с тонированными стеклами.
- Охрана у ворот проверяет каждую машину, - напомнил Константиныч.