Странная какая-то мягкость послышалась в ее голосе. Всю свою сознательную жизнь Мёрфи занималась тем, что традиционно считается мужской работой в мужском окружении, так что обыкновенно ее окружала этакая пуленепробиваемая аура, сообщавшая ей серьезность - почти такую, какой она обладала в действительности. Этот образ не менялся почти никогда - по крайней мере, на людях, тем более в присутствии коллег-полицейских. Но теперь, когда она смотрела на меня, в ее голосе появилась какая-то неожиданная, ничего не боящаяся открытость, незащищенность.
В прошлом между нами не раз случались размолвки, но если у меня и есть, черт подери, настоящие друзья, то Мёрфи - из них. Я улыбнулся ей самой лучшей из своих кривых улыбок.
- У меня всегда все в порядке. Более или менее.
Она подняла руку и убрала у меня со лба прядь волос.
- Ты прямо девчонка большая, Дрезден. Стоит тебе получить небольшую плюху - и ты весь одна сплошная эмоция. - Взгляд ее скользнул к Жучку, и голубые глаза вдруг вспыхнули ледяным огнем. - Тебе известно, кто это с тобой сделал?
- Нет пока, - прорычал я. Подъехал эвакуатор. - Но можешь ставить на кон свою задницу, я это узнаю.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда мы добрались до моей берлоги, голова более или менее оправилась от шока, а значит, я гораздо лучше ощущал, как все у меня болит. Боль капитально укоренилась во всем моем теле, не ограничиваясь одной избитой башкой. Клонившееся к закату солнце било в глаза до занятного болезненно, так что я с наслаждением перевел дух, спустившись по лестнице ко входу в мою квартиру, отключил магические обереги, открыл замок и с усилием толкнул тяжелую дверь.
Она, разумеется, не отворилась. Прошлой осенью целая толпа зомби сокрушила мою стальную дверь и к чертовой матери погромила квартиру. Даже при том, что теперь я получал приличное жалованье Стража, денег на ремонт все равно не хватало, так что дверь пришлось чинить самому. Не могу сказать, чтобы результат отличался особым качеством исполнения, но я стараюсь находить во всем положительную сторону: теперь эту чертову штуковину трудно открыть, даже если я вдруг забуду ее запереть.
Зато в порыве строительного энтузиазма я постелил на кухне линолеум, ковровое покрытие в гостиной и спальне, а в ванной уложил плитку. В этой связи могу поделиться с вами одной мыслью: всё не так просто, как пишут в приложениях к глянцевым журналам.
Пришлось два или три раза двинуть в дверь плечом, и лишь тогда она со скрипом и лязгом подалась.
- Мне казалось, ты собирался попросить домовладельца починить ее, - заметила Мёрфи.
- Когда деньги будут.
- Тебе же сейчас регулярно платят.
Я вздохнул:
- Угу. Но оклад установлен в пятьдесят девятом году, и с тех пор Совет ни разу не делал поправки на инфляцию. Думаю, в ближайшие лет десять или двадцать они все-таки займутся этим.
- Ух ты! По части оперативности даже круче нашей мэрии.
- Учись мыслить позитивно, - хмыкнул я и, шагнув внутрь, наступил на некоторую неровность пола, внезапно образовавшуюся на ковре перед дверью.
Квартирка моя невелика. Она состоит из довольно просторной гостиной с компактной кухонной нишей прямо напротив входной двери. Дверь в крошечную спальню и ванную по правую руку от входа, рядом с ней камин. Голые каменные стены прикрыты книжными полками, коврами и киноплакатами. Моя гордость - настоящий, не репринтный постер "Звездных войн" - пережил нападение на квартиру, а вот библиотеке дешевых книг в бумажных обложках досталось изрядно. Видите ли, у этих чертовых зомби есть дурацкая привычка рвать страницы и обложки, как только разделаются с мебелью.
Два старых подержанных дивана я покупал на распродаже, поэтому и заменить их оказалось нетрудно. Кроме них, обстановку гостиной составляют пара удобных старых кресел у огня, журнальный столик и груда серого с черным меха. Электричества у меня нет, так что мое жилье представляет собой темную нору - зато эта темная нора еще и прохладная, и я не могу описать, что за наслаждение оказаться дома после испепеляющего солнца на улице.
Небольшая груда меха встряхнулась и, поднявшись на лапы, превратилась в большого коренастого серого пса - только шикарная, почти львиная грива была темнее. Пес направился прямиком к Мёрфи, сел и подал ей правую лапу. Мёрфи рассмеялась и пожала ее, как могла, с трудом обхватив эту лапищу.
- Привет, Мыш. - Она почесала его между ушами. - Когда ты его этому научил?
- Это не я, - буркнул я и, задержавшись, чтобы потрепать Мыша по холке, двинулся к леднику. - Где Томас? - спросил я у пса.
Мыш выразительно шмыгнул носом и покосился на закрытую дверь спальни. Я замер, прислушиваясь, и до меня донеслось негромкое журчание воды в трубе. Томас принимал душ. Я достал из ледника банку "колы" и посмотрел на Мёрфи. Она кивнула. Я достал банку и для нее, доковылял до дивана и медленно, осторожно сел. Даже так все мои болячки отозвались самым мучительным образом. Я открыл банку, сделал глоток и, прикрыв глаза, откинулся на спинку дивана. Мыш положил тяжелую башку мне на колено. Потом осторожно толкнул лапой мою ногу.
- Я в порядке, - заверил я его.
Он скептически фыркнул, и мне пришлось в доказательство потрепать его холку.
- Спасибо, что подбросила, Мёрф.
- Не за что, - отозвалась она, плюхая на пол большой пластиковый мешок, который принесла из машины. В мешке лежали мои плащ и забрызганный кровью балахон. Мёрфи подошла к кухонной раковине, заткнула слив пробкой и пустила воду. - Давай-ка поговорим.
Я кивнул и рассказал ей про мальчишку-корейца. Пока я говорил, она опустила в раковину балахон и принялась отстирывать.
- Мальчишка превратился в того, кого чародеи называют колдунами, - сказал я. - В того, кто предал Законы Магии. Изначально порочного.
Она помолчала немного, а когда заговорила, голос ее звучал тихо, но угрожающе.
- Они убили его здесь? В Чикаго?
- Да, - кивнул я, ощущая себя еще более усталым. - Последнее время это одно из самых безопасных мест для наших встреч.
- И ты это видел?
- Да.
- И не помешал им?
- Я бы не смог, - сказал я. - Они же все тяжеловесы, Мёрф. И еще... - я сделал глубокий вздох, - я не уверен, что они так уж неправы.
- Черта с два они правы! - взорвалась Мёрфи. - Мне глубоко начхать, что там ваш Совет делает в Англии, или Южной Америке, или еще где им нравится трясти своими чертовыми бородами. Но они приперлись сюда.
- К тебе и твоей работе это не имеет ни малейшего отношения, - буркнул я. - И к закону, если уж на то пошло, тоже. Это сугубо внутреннее дело. С парнем проделали бы то же самое вне зависимости от того, где бы это происходило.
Движения ее на мгновение сделались порывистыми, и Мёрфи плеснула водой из раковины на пол. Потом она с видимым усилием взяла себя в руки, отложила балахон в сторону и принялась возиться с плащом.
- Почему ты так считаешь? - спросила она.
- Паренек изрядно преуспел в черной магии, - объяснил я. - По части контроля над чужим рассудком. Лишая других воли.
Она смерила меня ледяным взглядом.
- Не уверена, что понимаю тебя.
- Четвертый Закон Магии, - устало пояснил я. - Не позволяется устанавливать контроль над сознанием другого человека. Однако... черт, это едва ли не первое, что пытаются сделать большинство неразумных юнцов - штучки в стиле джедаев. Иногда начинают с того, что заставляют учителя не заметить не сделанной домашней работы, или чтобы родители как бы по своей воле купили им машину... Магические способности проявляются годам к пятнадцати, а к семнадцати-восемнадцати сил у них уже хоть отбавляй.
- А это плохо?
- Очень часто, - кивнул я. - Вспомни, на что похожи люди в таком возрасте. И десяти секунд не проходит, чтобы они не думали о сексе. Рано или поздно - если кто-то не возьмется за их обучение - они залезут в голову школьной чирлидерши, чтобы добиться свидания. А потом к другим девицам... да и парням, если быть политкорректным. Кому-то другому не нравится терять подружку или что его дочь обрюхатили, и тогда наш парень пытается замазать свои ошибки новой порцией магии.
- Но почему это карается смертью? - не поняла Мёрфи.
- Ну... - Я нахмурился. - Залезать в чужое сознание трудно и опасно. И рано или поздно, меняя других, ты начинаешь меняться сам. Помнишь Микки Малона?
Мёрфи не вздрогнула, но руки ее на мгновение замерли. Микки Малон работал раньше у нее в отделе. Через несколько месяцев после того, как он вышел на пенсию, на него напал злобный, чертовски опасный дух, наложивший на него мучительное заклятие. В результате такого внедрения в психику пожилой, уравновешенный пенсионер превратился в визжащего, совершенно неуправляемого психа. Я сделал для бедолаги все, что мог, но зрелище было страшнее некуда.
- Помню, - тихо произнесла Мёрфи.
- Когда кто-то залезает в чужую голову, это причиняет там кучу повреждений - вроде того, что случилось с Микки Малоном. Но и того, кто это делает, такое действие тоже увечит. И чем сильнее ты искалечен, тем проще тебе калечить других. Не только потому, что тебе вдруг приходится поверить в то, что ты теперь царь и бог всея вселенной. Эти штучки здорово грузят психику, и чем непривычнее для себя приходится поступать человеку, тем больше они его калечат. По большей части все заканчивается вконец уже съехавшей крышей.
Мёрфи поёжилась.
- Как у тех клерков, над которыми поработала Мавра? И ренфилдов?
При этом воспоминании мою руку пронзила вспышка фантомной боли.
- Именно так, - кивнул я.
- А что можно натворить с помощью такой вот магии? - спросила она. Голос ее звучал уже не столь обвиняюще.
- Достаточно. Этот парень заставил с десяток людей покончить с собой. Еще с десяток превратил в убийц. И еще кучу народа, по большей части собственных родственников, сделал своими рабами.
- Господи, - произнесла Мёрфи еще тише. - Ужас какой.
Я кивнул.
- Такова черная магия. Стоит дать ей послабление - и она начинает менять тебя. Уродовать.
- Неужели Совет ничего больше не мог поделать?
- Не мог. Мальчишка зашел слишком далеко. Они ведь все перепробовали раньше. Иногда казалось, что колдун пошел на поправку, но в итоге все равно все кончалось плохо. И это приводило к новым жертвам. Поэтому, если только кто-то из членов Совета не берет колдуна на поруки под личную ответственность, их просто убивают.
С минуту она обдумывала услышанное.
- А ты мог бы? - спросила она. - Взять его на поруки?
Я неловко поерзал на диване.
- В чистой теории... черт его знает. Если бы я верил в то, что его можно еще спасти.
Она поджала губы и уставилась в раковину.
- Мёрф, - произнес я так мягко, как только мог. - Закон не в состоянии справляться с подобными вещами. Таких людей невозможно арестовать или держать в заключении, если только их способности не будут нейтрализованы какой-либо серьезной магией. Если ты попытаешься запереть злобного колдуна в обезьянник ОСР, дело кончится плохо. Хуже, чем тогда, с луп-гару.
- Не может быть, чтобы не нашлось какого-то другого выхода, - настаивала Мёрфи.
- Если собака заболела бешенством, ее уже не спасти, - возразил я. - Все, что можно сделать, - не дать ей перезаражать других. Тут нет способа лучше превентивных мер. Выявлять детей с признаками магических способностей и учить их разумному, доброму, вечному. Только вот беда: мировое население возросло за последний век настолько, что Белый Совет уже не в состоянии отследить всех. Тем более в условиях продолжающейся войны. Нас просто слишком мало.
Она вопросительно склонила голову набок.
- "Нас"? Что-то я не слышала раньше, чтобы ты отождествлял себя с Белым Советом.
Я не нашелся, что ответить, поэтому просто допил свою "колу". Мёрфи прополоскала балахон, отжала, отложила в сторону и взялась за плащ. Она опустила его в воду, нахмурилась и вытащила обратно.
- Глянь-ка, - сказала она. - Кровь исчезла, стоило ей коснуться воды. Сама собой.
- Словно мальчишку и не казнили. Круто, - негромко произнес я.
Мёрфи внимательно посмотрела на меня.
- Может, так это видится простым людям, когда они наблюдают копов за какой-нибудь малопривлекательной работой. Очень часто они просто не понимают, что происходит. Видят то, что им не нравится, и это их огорчает - а все потому, что не знают всего, сами с этой проблемой не сталкивались и не представляют, насколько страшнее может быть любая альтернатива.
- Возможно, - согласился я.
- Фигня выходит.
- Уж извини.
Она едва заметно улыбнулась и тут же снова посерьезнела, когда пересекла комнату и села рядом со мной.
- Ты правда считаешь, что у них не было другого выхода?
Видит Бог, я кивнул искренне.
- И потому Совет так прижимал тебя? Из-за того, что считал готовым переродиться в колдуна?
- Угу. Все так, только ты заблуждаешься, говоря об этом в прошедшем времени. - Я опустил голову, прикусив на пару секунд губу. - Мёрф, это как раз из тех случаев, в которые копы не должны вмешиваться. Я предупреждал тебя, что такие ситуации возможны. Мне случившееся нравится не более твоего. Но прошу тебя, не лезь в это дело. Это никому не поможет.
- Но я не могу игнорировать труп.
- Не будет трупа.
Она тряхнула головой и некоторое время смотрела на свою "колу".
- Ладно, - выдохнула она наконец. - Но если труп вдруг найдется или объявятся свидетели убийства, у меня просто выбора не останется.
- Понимаю. - Я огляделся по сторонам, словно в поисках другой темы разговора. - Ладно. Если верить до обидного скупой информации от Привратника, в Чикаго снова имеют место случаи черной магии.
- Что еще за привратник?
- Чародей. Довольно загадочный тип.
- Ты ему веришь?
- Угу, - кивнул я. - Значит, нам нужно следить за убийствами, необычными происшествиями и всем таким. Как обычно.
- Идет, - отозвалась она. - Буду обращать особое внимание на трупы, извращенцев и монстров.
Дверь спальни распахнулась, и в гостиную шагнул мой сводный брат Томас, свежий после душа, благоухающий одеколоном. Роста в нем примерно шесть футов, и сложен он как модель с обложки спортивного журнала - мускулист, но без избыточной рельефности культуриста. Одежду его составляли черные брюки и черные же ботинки; светло-голубая футболка была небрежно перекинута через плечо.
Мёрфи смотрела на него не без восхищения. На Томаса вообще чертовски приятно смотреть. К тому же он еще и вампир Белой Коллегии. Отличают их не столько клыки и кровь, сколько бледная кожа и сверхъестественная страстность в сексе; впрочем, то, что они питаются не кровью, а жизненной энергией, вовсе не означает, что они менее опасны.
Томас изо всех сил старается держать свой вампирский голод под контролем, чтобы не причинить большого вреда тем, на ком он кормится, - но я-то знаю, с каким чудовищным трудом это ему удается, и его напряжение заметно внимательному глазу. Оно проявляется в выражении лица, да и все движения выдают в нем натянутого как струна, голодного хищника.
- Монстры? - переспросил он, надевая футболку. - День добрый, Кэррин.
- Для тебя - лейтенант Мёрфи, красавчик, - отозвалась она, расплываясь в довольной улыбке.
Томас улыбнулся в ответ сквозь завесу упавших на лицо волос - черт, даже мокрые и спутанные они не теряют у него привлекательности.
- Премного благодарен за комплимент, - заявил он, пригнулся, чтобы почесать Мыша за ушами, и поднял лежавшую у дверей большую черную сумку. - У тебя что, снова неприятности в городе, Гарри?
- Можно сказать, жопа, - буркнул я. - Хотя сам не знаю пока точно.
Он склонил голову набок, внимательно посмотрел на меня и нахмурился.
- Что, черт подери, с тобой случилось?
- В аварию попал.
- Гм, - хмыкнул Томас, вскидывая ремень от сумки себе на плечо. - Слушай... потребуется помощь - дай знать. - Он покосился на часы. - Черт, бежать пора.
- Конечно, - кивнул я ему вслед.
Дверь за ним захлопнулась. Мёрфи выразительно изогнула бровь.
- Ничего не скажешь, резко. Вы с ним еще уживаетесь?
Я поморщился и кивнул.
- Он... ну, не знаю, Мёрф. Последнее время он какой-то отстраненный. И почти не бывает дома. Даже ночами. То есть он приходит поесть и поспать - но в основном, когда я на работе. А если мы и встречаемся, то почти всегда вот так, мимоходом. Куда-то он там спешит.
- Куда? - поинтересовалась Мёрфи.
Я пожал плечами.
- Ты за него беспокоишься, - заметила она.
- Угу. Это он сегодня еще не такой напряженный, как обычно. А все его вампирский голод. Я боюсь, ему может взбрести на ум, будто весь его самоконтроль никому не нужен.
- Думаешь, он калечит кого-то?
- Нет, - отозвался я чуть поспешнее, чем надо. Я заставил себя успокоиться и лишь потом заговорил: - Нет, вряд ли. Не знаю. Конечно, лучше бы ему поговорить со мной об этом, но начиная с прошлой осени, он не подпускает меня к себе близко.
- А самому спросить? - удивилась Мёрфи.
Я выпучил на нее глаза.
- Нет.
- Почему нет? - не поняла она.
- Ну... так не делается.
- Но почему?
- Потому... Потому что у мужчин так не принято.
- Нет, дай-ка мне разобраться, - сказала Мёрфи. - Ты хочешь, чтобы он поделился с тобой, но сам ему об этом не говоришь и вопросов не задаешь. Вы оба просто сидите молча, в напряжении, так?
- Ну... так, - согласился я.
Она посмотрела на меня в упор.
- Для того, чтобы это понять, тебе не хватает простаты, - сказал я.
Мёрфи покачала головой:
- Главное-то я понимаю. - Она встала с дивана. - Вы оба просто идиоты. Тебе нужно поговорить с ним.
- Возможно, - устало буркнул я.
- Ладно. Я пока держу ухо востро. Если нарою чего-нибудь необычного, дам знать.
- Спасибо.
- Что ты намерен делать?
- Дождусь захода солнца.
- И что потом?
Я стиснул руками виски, в которых пульсировала боль, и испытал внезапный приступ злости к тем, кто устроил наезд на меня, и к извращенцу, занимающемуся всякими гадостями в моем городе.
- А потом я надену свой чародейский колпак и займусь выяснением того, что же происходит.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Мёрфи не ушла, пока не удостоверилась, что я не брякнусь внезапно в обморок, и даже так взяла с меня обещание перезвонить через пару часов для спокойствия. Мыш проводил ее до двери, и Мёрфи с усилием, обеими руками захлопнула ее за собой. Потом с улицы донесся и тут же стих, удаляясь, шум ее машины.