Пять часов спустя, когда платформа еще опускалась вниз, я спрыгнул на траву, присел на фоне снова ставшего черным столба и пошел, согнувшись, в сторону ближайшего дома. До него я добрался беспрепятственно и, найдя на стене гидрант, отвернул кран. Потекла тонкая струйка воды. Я не стал ждать, пока она станет достаточно чистой, спустил лишь ржавую и вонючую, затем прополоскал рот и вымыл лицо и руки. Сняв брюки, я отряхнул их, как мог, от толстого слоя густой грязи. Вынув все из пиджака, я запихал его в канал под гидрантом. Потом пригладил волосы и вышел на улицу.
Она была еще пуста, но времени у меня оставалось самое большее минут десять. Быстро спустившись в подземный переход, я купил в автомате желтый пластиковый комбинезон, натянул его на себя и вышел наружу.
Мне удалось продержаться до открытия магазинов. Я сразу же купил комплект одежды и пошел в аптеку. Там я принял душ, сделал перевязку и анестезирующий укол. Затем переоделся в новую одежду и, уже чувствуя себя вполне нормальным человеком, в ближайшем киоске купил "Морнинг". Просмотрев объявления, я тут же выбросил газету в ближайшую урну, что как бы стало сигналом для такси, которое я и остановил. До отеля было недалеко, но я несколько устал, а кроме того, в "Пизарро" не слишком любят гостей, приходящих пешком и без багажа, а я жаждал дружелюбного к себе отношения. Водитель прервал мою короткую дремоту, я расплатился и вошел в холл отеля. Наверное, вид у меня был все же нездоровый: обслуживающий персонал все время подозрительно меня разглядывал, но и на улицу никто вышвырнуть не пытался. В магазине при гостинице я, не моргнув глазом, отдал за полтора десятка всяких мелочей две сотни, затем велел доставить их в номер, а сам потащился к лифту. Закрыв дверь номера на ключ, я позвонил администратору и попросил поставить защиту на мой телефонный номер, что означало, что в случае возможной попытки засечь звонок поиски приведут к какой-нибудь будке в центре города. Кроме того, я попросил закодировать мое имя в компьютере. Какое-то время меня не найдут. Услышав стук в дверь, я заглянул в глазок и, увидев парнишку из магазина, открыл.
- Ваши покупки. - Он стоял, выпрямившись и держа пакет в вытянутых руках.
- Оставь там, на столе. - Я встал и дал ему доллар. Он отказался и вышел, гордясь своей неподкупностью.
Я набрал номер телефона Джеймса и лег на кровать, положив трубку рядом с собой на подушку. Он отозвался после восьмого гудка.
- Привет. Это Оуэн, - сказал я.
- А! Уже вернулся?
- Да. У меня к тебе просьба. Я бы хотел, чтобы ты направил ко мне домой какого-нибудь специалиста. Мне кажется, что там меня могут ждать разные сюрпризы.
- Понятно, - медленно проговорил он. - Как ты и предполагал, да?
- Да.
- У тебя были гости?
- Множество. Из-за них мне не нашлось места в собственном доме и пришлось ночевать на свежем воздухе.
- А где ты сейчас? - спросил он.
- У знакомого. В центре, - добавил я, чтобы заставить его поволноваться.
- Мои ребята следили за твоей машиной в аэропорту, - вдруг сказал он. - Ты ведь не был в Денвере, верно?
- Ясное дело, что нет. Но мог бы и не напрягаться, я бы сам тебе сказал. Позже, конечно.
- Ну вот именно, а я хотел знать сразу. - Он засмеялся.
- Если бы мне хотелось скрываться от твоих соколов, то я сделал бы все немного иначе. И наверняка бы мне это удалось, будь спокоен.
- Я спокоен, - преувеличенно вежливо ответил он, но я знал его достаточно хорошо и достаточно долго для того, чтобы не заметить, что он кипит, как котел с сосисками в приюте для собак на Хоттл-стрит. Мне стало его жаль.
- Джеймс, - сказал я, - я знаю, что ты у нас самый любопытный из копов, но подожди немного. Сейчас мне самому ничего не известно…
- Но что это за история? Ведь что-то я должен знать! - заорал он.
- Не должен, и именно поэтому…
- Я могу вызвать тебя к себе! - сердито прервал он меня. - И обвинить в сокрытии…
- Вот журналисты обрадуются, - тоже прервал я его. - Без пяти минут комиссар вызывает на допрос своего коллегу по учебе, бывшего начальника по курсам для спецподразделений и в данное время близкого знакомого! Разве человек, не ценящий дружбу, может быть комиссаром?
Он громко рассмеялся.
- Ну ладно. - Он снова фыркнул. - Пусть будет так. Но скажи, двойники тебя все еще мучают?
- Конечно! Я не изменил своего мнения, но те ночные гости не имеют с этим ничего общего… - поколебавшись, сказал я.
- А что-нибудь удалось выяснить?
- Э-э-э… Я был у родителей того гарпунщика. Там явно что-то не то. Сам еще не знаю, в чем дело.
Несколько секунд мы оба слушали шорох в трубках.
- Когда тот Праздник Братания?
- А! Хорошо, что напомнил. Завтра в семь. У меня, конечно.
- Почему "конечно"?
- Отстань, - буркнул он. - Еще что-нибудь?
- У меня для тебя подарок. Завтра получишь. Пока.
Я положил трубку и вытянулся поудобнее. Мне в голову пришла некая мысль, а это означало, что нужно ее обработать, так что пришлось встать и подойти к телевизору. Я перенес на кровать клавиатуру терминала, включил компьютер и начал диалог. Сперва я ввел слова "двойник" и "близнец". Ответ был не слишком интересным: двойник, по мнению компьютера, был литературным вымыслом, а у близнецов различались папиллярные линии. Я ввел запрос о возможности искусственного создания дубликатов человека. Только клонирование. Хорошо, пусть будет клонирование. Буквы сменили цвет на красный и сложились в текст: "Любые попытки клонирования человека находятся под запретом". Надпись светилась полминуты, хотя я нажал клавишу отмены. Лишь затем пошли более подробные данные. Из них следовало, что даже клоны не решают проблему, особенно учитывая, что уже несколько десятков лет под угрозой санкций со стороны всего цивилизованного мира ученые воздерживались от клонирования человека. Другое дело - сколько и чего в этом роде наделали в тайных лабораториях Кореи, Китая или Грузии. Я потратил еще несколько минут, глядя на экран, но ничего нового больше не узнал. Я вспомнил, что говорил Инглхардт о превосходстве человека над компьютером, и признал его правоту. Отменив задачу, я запросил адрес Лиретты Ней. Данные закрыты. Ну что ж, поступим иначе - я набрал номер Хая Мэйсона, подождал минуту, пока его не нашли, и в конце концов услышал его голос.
- Мэйсон! Быстро, в чем дело?
- Привет, говорит Оуэн. Слушай, мне нужен адрес Лиретты Ней.
- Я буду с этого что-то иметь?
- Вряд ли, но если вообще хоть что-нибудь выйдет, то ты первый. Как всегда.
- Пиши. - Я нажал клавишу диктофона. - Клэринг-Сайд, пятнадцать, телефон… сейчас… четырнадцать - семьдесят восемь - двенадцать - тридцать один. Если нужно что-нибудь еще, позвони после обеда.
Он бросил трубку. После нескольких минут размышлений я позвонил администратору и попросил автомобиль. Мне сказали, что я прямо сейчас могу спускаться. Я воспользовался предложением, получил ключ и сел в голубой "дайхацу". Сперва я съездил в аэропорт и забрал из ячейки пистолет, а потом поехал домой. У ворот я увидел Уилла ван дер Керкоффа из отдела покушений. Он улыбнулся и поднял руку.
- Добрый день. Подождите немного, ребята еще не спустились.
- Нашли что-нибудь? - Я угостил его сигаретой.
- Где там! - махнул он рукой и закурил. - Похоже, ничего нет, но у вас, вне всякого сомнения, побывали визитеры.
Мы немного постояли, оглядывая улицу, пока не раздался звонок в кармане Уилла. Я пошел наверх. Дверь в квартиру была открыта, на пороге стоял Болдуин. Он кивнул мне и отступил, пропуская меня в комнату. В креслах сидели еще двое, мне незнакомые.
- Никаких следов, - сказал Болдуин. - Если бы не ваш микрофон… - Он пожал плечами.
Я подошел к большому катушечному "Харатей", внутри которого был спрятан маленький "Сетч", а подключенный к нему микрофон, размером с арбуз, записывал каждый шорох в квартире после моего ухода. Мало кому пришло бы в голову, что внутри отключенного от сети древнего магнитофона скрывается его меньший собрат. Я отодвинул переднюю панель и включил "Сетч".
- Жаль времени, - послышалось сзади. - Ничего там нет, они не издали ни единого звука. Только шорохи, свидетельствующие об их присутствии. Ни слова.
Я выключил магнитофон.
- Ничего не подбросили? - спросил я.
- Ничего. Видимо, ждали вас и не видели в этом необходимости. - Один из сидевших подошел ко мне.
Я кивнул. Незнакомец встал напротив, пристально глядя мне в глаза и раскачиваясь на пятках; мне показалось, что он убежден в могуществе своего взгляда и не сомневается в том, что от его взора у меня распрямляются мозговые извилины. Я беспомощно опустил глаза. Он в это поверил.
- Что тут происходит? Говорите! - резко бросил он. Я вздохнул.
- Ведь именно потому я и сообщил в полицию, - тихо сказал я. Краем глаза я заметил, что Болдуин повернулся к нам спиной и отошел в сторону окна.
- Кого вы подозреваете? - не унимался незнакомец.
- А вы кто? - Я сел в кресло и посмотрел на него снизу.
- Инспектор Харольд Истон. Особый отдел, расшифровке не подлежит, - с гордостью произнес он.
- Насколько я знаю, подобный отдел должен обладать полномочиями, чтобы допрашивать граждан. Как там, Болдуин? - Я повернулся к окну.
- Это не допрос. - Инспектор Харольд Истон заложил руки за спину и снова покачнулся.
- Это обычная беседа, и мы только что ее закончили. Спасибо, Болдуин. До свидания.
Я откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Прошло примерно полминуты, прежде чем я услышал шаги, а затем щелчок замка. Еще немного спустя я встал, достал из ящика "элефант", сменил рубашку, на свежую надел портупею с кобурой, а сверху пиджак и вышел из квартиры. Я не сменил даже дверной код - это было бы столь же бессмысленно, как тыкать носорога вилкой. Проверив телефон, я обнаружил, что, похоже, уже четвертая сеть упала от перегрузки, а я был одной из миллиона тому причин; так или иначе, нужно было или найти другого оператора, или пользоваться другими телефонами. Отъехав от дома, я остановился у первой телефонной будки. Горничная Лиретты Ней ответила лишь через минуту.
- Я бы хотел поговорить с мисс Ней. Моя фамилия Йитс.
- Не знаю… Мисс Ней сейчас занята. Подождите. - Она исчезла с экрана.
Я прождал минуты три, прежде чем она вернулась.
- Полчаса между двенадцатью и половиной первого, если вас это устраивает.
- Уже еду, - заверил я девушку и отключился.
Пешком я дошел до ближайшей аптеки, но там телефон был занят, тогда я пошел дальше, пока не увидел желтую кабину. Войдя внутрь, я бросил в автомат несколько монет. Кабина дернулась и затряслась. Похоже, все ее системы были в полном расстройстве, ее шатало так, будто подо мной была Марианская впадина, а не твердый асфальт Мунлайт-бульвара. Вместо мягкой вибрации стен, делавшей невозможным подслушивание с помощью лазера, кабина доводила меня до икоты. К счастью, шторы опустились, так что я оперся спиной о стену и набрал номер Пимы. Разъединившись после второго гудка, я повторил операцию. Она ответила почти сразу же.
- Это я, - сказал я. - Бабель, "Закат", - добавил я и вдруг вспомнил, что мы не так договаривались. - Почему, черт побери, ты взяла трубку? Ведь в первом звонке не было пароля?
- Я знала, что это ты, - услышал я в ответ. - Не волнуйся. У меня все в порядке.
- В порядке, как же, в порядке! Ничего не в порядке! А если бы это не был я?
- Но ведь это ты? Давай не будем ссориться. Лучше скажи, как дела?
- Никак. Ничего не происходит, - пожаловался я. - Уже сам не знаю, что делать. Может, я все-таки не прав? - Мы немного помолчали. - Тебе хватает еды? - попытался я сменить тему.
- Более чем. Не ври, я тебе не верю, я же чувствую, что-то происходит. Но ты же все равно ничего мне не скажешь…
- Вот и неправда. Я был в Швеции, прекрасная страна, чисто, как в послеродовом отделении, и повсюду большие невинные и наивные дети. Меня так и подмывало уговорить кого-нибудь из них сыграть партию в покер. Вернулся бы с целым состоянием.
- Узнал что-нибудь?
- Немного. Похоже, что именно там Робинс обзавелся своим талантом. Может, наглотался свежего шведского воздуха?
- Хватит дурачиться, у тебя слабое чувство юмора! - сварливо проговорила она, но я почувствовал, что мне удалось ее слегка развеселить. Самый подходящий момент, чтобы попрощаться.
- Послушай, мне пора. У меня встреча. Постараюсь позвонить завтра, и уже безо всяких сюрпризов, хорошо?
- Хорошо, хорошо! Зануда ты. Жду звонка! - Она первой бросила трубку. Я положил свою и добавил еще несколько монет, иначе кабина меня бы не выпустила. Часы показывали двенадцать с минутами, я быстро вернулся к машине и направился в сторону эксклюзивного района Санта Тереза, где жила Лиретта. Когда я наконец добрался до ворот с номером пятнадцать, я опаздывал на пять минут. Охранник в старомодном мундире и фуражке с золотым околышем с достоинством вышел из будки и приблизился к моей машине:
- С кем имею честь?
- Моя фамилия Йитс.
- Спасибо. - Он повернулся и пошел назад. Информацию он проверял не с помощью терминала, а по телефону, явно гордясь подобной архаикой. Разговор продолжался минуты три, хотя я дал бы голову на отсечение, что большую ее часть заняли ритуальные выражения взаимной вежливости. Наконец он вернулся:
- Мисс Ней вас ждет.
Я медленно подошел у воротам и начал открывать их вручную, будучи готовым к тому, что они заскрипят, но столь пронзительный скрежет застал меня врасплох. Однако я протиснулся в щель и побежал по усыпанной гравием - а как же иначе! - дорожке к большому зданию, видневшемуся сквозь ветви деревьев и усыпанные желтыми колокольчиками кусты. Пришлось еще немного подождать у дверей, прежде чем мне открыла горничная, та самая, с которой я разговаривал. Она провела меня в салон и испарилась. Я предположил, что сейчас еще немного подожду и все закончится без свидания с Лиреттой, но почти одновременно с уходом горничной открылась другая дверь и вошла хозяйка. Она была скромно одета - светлые брюки и широкая блуза из какого-то тонкого материала. Слегка вьющиеся волосы были перевязаны лентой под цвет брюк. Что бы я ни имел против нее, я вынужден был признать, что она весьма симпатичная.
- Здравствуйте. Прошу прощения за этот церемониал у ворот. Мой импресарио считает, что я должна быть недоступна. Он сам подбирает обслуживающий персонал и сам их дрессирует.
Она протянула мне маленькую руку, но рукопожатие ее оказалось неожиданно крепким. Она смотрела мне прямо в глаза. Я удивился, как мог не замечать в кино жесткого блеска на дне ее больших серых глаз. Впрочем, она быстро опустила веки и повернулась, показывая на длинный, фантастическим образом изогнутый диван, сама же подошла к домофону и шепнула что-то в микрофон, а затем села напротив меня, закинув ногу на ногу и обхватив колени руками. Я почувствовал, что от нее исходит нечто неуловимое. Она молчала, ожидая, пока я скажу, с чем пришел.
- Меня зовут Оуэн Йитс…
- "И я частный детектив", - закончила она за меня. - Ведь я это проверила, прежде чем согласиться на визит. Я даже когда-то о вас читала. Умираю от любопытства. - Она улыбнулась.
- Несколько дней назад покончил с собой один парень. Он был в вас влюблен. Родители не верят в самоубийство и наняли меня, чтобы я всесторонне все расследовал. Сперва я исключил возможность убийства, теперь пытаюсь доказать самоубийство. Вам что-нибудь говорит фамилия Верни?
Она ненадолго задумалась, прежде чем ответить.
- Знаете… Фамилия мне знакома, но идет ли речь именно о нем… - она пожала плечами, - не знаю. Я могла бы проверить в компьютере, хотите?
- Конечно, прошу вас. Это могло бы мне помочь. - Я старался, чтобы она мне поверила, но не был уверен, не играем ли мы оба. В таком случае мои акции стоили не слишком высоко. Она была профессионалом, и притом высшего класса.
Лиретта встала и, подойдя к терминалу, ввела фамилию. Несколько секунд спустя она включила принтер и, вынув из него лист бумаги, подошла ко мне.
- Есть три человека с такой фамилией, которые мне писали. В ответ они получили стандартный текст, записанный на диске с моей фотографией. У меня таких, - она махнула рукой, - несколько тысяч. Это кто-то из них?
- Нет, - я отдал ей листок, - его звали Уильям. - Я смотрел ей в глаза.
- В таком случае мне он вообще незнаком. Я и тех-то троих, - она показала подбородком на лежащий на столике листок, - можно сказать, не знаю, а уж Уильяма - точно нет. Хотите травяного чая? - Она показала пальцем куда-то мне за спину. Я обернулся и увидел открытую дверь и горничную с подносом. В воздухе почувствовался своеобразный запах трав. Я повернулся к Лиретте и кивнул:
- С удовольствием. Но у меня больше нет к вам вопросов. Если вы хотели увидеть детектива за работой - что ж, не вышло. Впрочем, я вовсе и не надеялся, что что-то у вас выясню. Я вынужден был прийти просто для очистки совести.
- Скажем просто, что вы в меня влюблены, хорошо? Мне будет приятно, а вам эта роль, надеюсь, понравится, - улыбнулась она.
Она вела себя неискренне. Да, есть такой тип фальшивых насквозь девиц, которые говорят тебе в глаза: "Я знаю, что ты в меня влюблен!" - и ждут, что ты станешь делать. Если подтвердишь, то она права, а если возразишь, значит, маскируешься. И все это говорится таким непринужденным, небрежным тоном, что хочется выскочить в ванную и прополоскать желудок проточной водой. Но Лиретта не была такой глупышкой, какую играла.
- Я уже в том возрасте, когда тщательно выбирают предметы своих чувств, что означает, что мне уже не до вздохов и серенад под балконом. Я должен действовать быстро и безошибочно. В вас я бы не влюбился. Слишком велика вероятность потерпеть неудачу. - Я встал и пошел за ней к столику, на котором горничная уже расставляла чашки и несколько маленьких чайников.
- Это очень хорошо. - Лиретта повернулась ко мне и посмотрела на меня совсем иначе, чем прежде. - Глубокие вздохи портят мне прическу, а серенады не доходят сквозь стекла.
Горничная бесшумно исчезла из комнаты. Лиретта стояла в полушаге от меня, расположившись именно так, чтобы не дать мне испортить всю сцену. Я должен был прыгнуть и заключить ее в объятия. Впиться ей в губы в страстном поцелуе, а потом сорвать с нее блузку и потащить на диван. Изогнутые формы мебели гарантировали непередаваемые ощущения.
Немая сцена затягивалась. В конце концов я двинулся к столику, опасаясь, что Лиретта перехватит инициативу и сама потащит меня на диван. Это уже не был тот невинный ребенок, игра которого заставляла слезы зрителей потоками изливаться из кинозалов.
- У вас есть мята? - Я показал на стоявшие на столике чайники.
Она посмотрела на меня и спокойно сказала:
- Вали отсюда.
Почувствовав себя несколько увереннее, я плеснул немного жидкости из ближайшего чайника в чашку и, сделав глоток, поставил ее на столик.
- Пока. Похоже, вам приходит конец. Нервы, - пояснил я. - А нервы - это значит алкоголь, наркотики… И в могилу.