Я предпочитал то же самое. Мы пулей рванули с места и помчались вдоль здания, словно два снаряда. Точнее, следовало бы сказать, словно две торпеды, поскольку мы угодили под самый настоящий тропический ливень. Но - "решительность мать победы", как сказал когда-то сержант Кашель, выбравшись из болота на "тропинку", которую никто, включая картографов, кроме него не видел. Так что мы решительно неслись вперед, чувствуя, что подробному описанию нашего поступка самое место в ближайшем издании Книги Глупостей. Через полтора десятка шагов я поумнел настолько, что на бегу выбросил из кармана сигареты, затем догнал Будду. Для бывшего бейсболиста он не поражал воображение скоростью, но я быстро сообразил, что он подстраивается под меня, и побежал быстрее. Мы одновременно преодолели поворот и увидели крышу над входом в метро. Какие-то подростки, стоявшие под навесом у витрины, начали нас подбадривать. Будда посмотрел на меня и захихикал. В то же мгновение произошло несколько событий - во-первых, я споткнулся, поскользнулся и упал бы, если бы не братская рука помощи, во-вторых, в течение нескольких секунд от ливня осталось одно воспоминание, и в-третьих, в нескольких шагах от нас остановилось такси и водитель с надеждой посмотрел в нашу сторону. Плача от смеха, я велел отвезти нас к какому-нибудь магазину одежды ("Сухой одежды", - уточнил Будда), все так же рыдая, сделал покупки и, уже лишь слегка постанывая, переоделся в кабинке, слыша за стеной хохот Будды. Лишь за бурбоном идиотский смех меня оставил, но причиной тому был не столько вкус напитка, сколько его цена. Я еще некоторое время тихо посмеивался - мне не хотелось, чтобы "хвост", появившийся у нас именно в этом баре, понял, что я узнал его лицо, которое видел в преследовавшем нас вчера автомобиле. Из его присутствия следовало несколько выводов, и первым из них было то, что Взятка непонятно почему не отказался от своих намерений. Я не слишком его любил, но ценил профессионализм, и поэтому стоило подумать над причиной его настойчивости. Будду я посвящать в свои мысли не стал, а выйдя из бара под старательно просушивавшее улицы солнце, решил отложить размышления на потом.
Прокат трейлеров Майкла Блэкбреда был закрыт, листок на воротах извещал о том, что заведение откроется вновь только завтра. Мы перелезли через забор и обследовали площадку. На ней не было ничего подозрительного, кроме автомобиля, который въехал на насыпь, ведушую на автостраду, и вопреки всем правилам стоял на ней уже несколько минут. Похоже было также, что водитель умер от страха перед дорожной полицией. Я притворился, будто не вижу "хвоста", а Будда действительно ничего не заметил - он с сосредоточенным видом бродил по площадке, словно ожидая найти в одном из прицепов обезглавленное тело, а может быть, свежий след или кусок дымящейся пиццы. Чтобы его не разочаровывать, я тоже расхаживал по четырем пар-ковочным дорожкам, заглядывал в окна новых - ближе всего к воротам - старых и совсем древних прицепов, без особого результата дергал за ручки и, встречая в очередной раз Будду, пожимал плечами. Он сдался через сорок минут, когда даже "хвост" давно скрылся с наших глаз. Мы вернулись в центр; Будда мрачно ругался, я же размышлял над настойчивостью Взятки и ее причинами, затем мы сняли два номера в отеле "Ту Корнере". После обеда Будда куда-то смылся, а я провел остаток дня и начало вечера, лениво потягивая слабоалкогольные коктейли, просматривая старые фильмы и усиленно работая мозгами. Спать я лег рано, и сны мне снились почему-то черно-белые и местами даже приятные.
4
Я закончил бриться и собирался принять ванну, даже начал смывать с ее стенок дезинфицирующую пленку, как вдруг среди лениво бродивших в моей голове утренних мыслей: "О! Зеваю… Гладко выбритый, без мешков под глазами. Пима удивится…" - неожиданно пробилась в первые ряды одна, заставившая меня застыть неподвижно.
- Боже мой… - вслух сказал я.
Не успел еще душ упасть на дно ванны, как я был уже в комнате. Поспешно одевшись, я выдернул из рамки "биффакс", едва ее не сломав, и, не застегнув до конца рубашку, выбежал из номера. Я со всей силы пнул в дверь номера Будды, запихивая пистолет в карман, а рубашку за брючный ремень. Будда открыл в той момент, когда я отскакивал от двери, еще не решив окончательно, что делать - выбить ее одним ударом или бежать к лифту. Он был уже причесан, и это единственное, что могло бы сказать о его готовности куда-то идти.
- На болтовню нет времени, - быстро заговорил я. - Я бегу за такси, если успеешь, найдешь меня внизу, если нет… - Я поколебался. Если моя мысль была верна, приплетать Будду к убийству не имело никакого смысла. - Если меня не будет два часа, расплатись и перебирайся в другой отель, оставив сообщение на пароль "99"…
Я побежал к лифту, не дожидаясь вопросов, но вопросов у него, видимо, не было, поскольку минуту спустя он был уже внизу, и как раз подъехало свободное такси, причем шофер вел машину так, словно она была из чешского хрусталя.
- Ну, что случилось?
- Слушай, друг!.. - Я наклонился к водителю. - Подними стекло и послушай хороший громкий джаз, ладно? - Повернувшись к Будде, я подождал, пока стеклянная перегородка глухо ударится о крышу машины. - Вчера, когда мы были на той площадке, кто-то за нами следил. - Будда дважды открыл и закрыл рот, словно рыба. - Неважно, что ты этого не заметил. Думаю, это кто-то из людей того копа, у которого мы были вче… позавчера. То есть я уверен, что это один из тех, кто гонялся за нами по городу. - Я достал сигареты и закурил. - Но сегодня мне пришло в голову, что я вовсе не могу быть уверен, что знаю, кто именно нас преследует. А если так, то… Черт возьми, почему я не подумал об этом вчера? Почему не спросил…
Будда схватил меня за плечо и сильно встряхнул.
- Почему ты мне не сказал, что кто-то сел нам на хвост? - заорал он.
Мне вдруг стало жарко. Я резко освободился от вцепившейся в меня руки, едва не порвав на себе рубашку. Будь у меня больше места и времени, я бы дал ему в морду так, что звук удара слышался бы во всем Сак-сон-Хилле.
- Во-первых… - У меня стучало в висках, а слова вырывались с трудом, какого я мог бы пожелать некоторым популярным певцам. - … Не хватайся так за меня, хорошо? Во-вторых, я ничего тебе не сказал, поскольку вообще ничего не говорил, в-третьих - я никогда ничего не говорю, если не хочу, а в-четвертых - я не видел смысла говорить тебе про тот "хвост". А теперь к тому же не вижу смысла говорить тебе о таких вещах и в будущем.
Несколько мгновений он смотрел на меня таким взглядом, каким брат не должен смотреть на брата, сын на отца, даже отец на судебного исполнителя - более того, даже либеральный эстет не должен так смотреть на здание магистрата в Далласе. Жара в голове спала, пульс в висках утих… Я отвернулся, давая время остыть и ему, и занялся сигаретой. Мы проехали около двух километров, то есть прошло пять минут, прежде чем Будда кашлянул. Я воспринял это как извинение.
- Я не злюсь, чего ты… - буркнул я, глядя прямо перед собой.
- Плевать мне на твою злость, - задиристо, но неискренне бросил он. - Мне просто дым мешает. - Неожиданно он ударил кулаком по отделявшему нас от водителя стеклу. - Слушай, может, все-таки включишь двигатель?
Водитель посмотрел на него в зеркало и поехал еще медленнее. Будда вскочил, я вытянул руку, но он всего лишь полез в карман и стукнул в стекло развернутой двадцаткой. Купюра, похоже, возымела действие, и машина наконец набрала более-менее приемлемую скорость. Минут через десять я велел водителю остановиться. До площадки оставалось еще двести метров, но я видел с этого места ворота и прицеп-контору, и там ничего не происходило. Не было полицейских, не выла, как это обычно бывает в фильмах, собака, дверь в контору была открыта, и там даже что-то шевелилось. Будда выскочил из такси и встал рядом со мной.
- Черт бы их побрал! - выругался я. - Похоже, я начитался детективных романов… Впрочем, оно и к лучшему, с живыми разговаривать проще…
Я задержался на несколько секунд, чтобы выбросить окурок в канаву. Будда уже направился к воротам. Я догнал его через несколько шагов, и мы молча пошли дальше, но он шагал все быстрее. Наконец я не выдержал:
- Слушай, братец, раз уж ты меня нанял, то не лезь теперь вперед… - На него это не подействовало, так что я продолжал: - Еще три шага, и я ухожу - и как бы ты ни просил, больше я сюда не вернусь, а если и вернусь, то уж наверняка не с тобой!
Он притормозил со вздохом, столь хорошо мне известным в исполнении моего сына. Я воздержался от комментариев и угроз на будущее, но в душе поклялся, что в последний раз напоминаю ему о распределении ролей в нашем дуэте. "И неважно, - подумал я, - что это не он распределял роли, даже, можно сказать, никто их не распределял". У ворот я выставил в сторону руку, останавливая Будду.
- Войдешь туда один и спросишь Майкла про этого Красински. Можешь вести себя сколь угодно нагло, но лучше всего, если будет казаться, что ты так себя ведешь из-за страха и спешки. О'кей?
Особой радости он не выразил, но и возражать не стал; несколько секунд он стоял на месте, наморщив лоб и уставившись в пустоту над моей головой, словно актер перед выходом на сцену, а затем скрылся за ближайшим прицепом, шикарным "корсаром". Я огляделся по сторонам, достал "биффакс" и проверил обойму. Пистолет вернулся на свое место за ремнем, я закурил и выпустил облако густого дыма. В контору я вошел, когда Будда, склонившись над барьером, пытался угрожающей физиономией воздействовать на Майкла Как-Его-Там, которого, судя по величине живота, напугать могло лишь нормированное распределение продовольствия.
- Да пошел ты отсюда, придурок! - буркнул толстяк и спокойно вернулся к созерцанию вмонтированного в крышку стола экрана. Увидев на полу мою тень, он смачно причмокнул и сосредоточил взгляд на мне. - Чем могу служить?
Я быстро перебрал в голове дюжину вариантов продолжения беседы.
- Заткнись, - спокойно посоветовал я, плавным движением достал "биффакс" и прицелился в Будду. Как я и ожидал, оба застыли в одинаково неподдельном изумлении. - Что, ищешь кого-то, птенчик? - спросил я Будду. - Наверное, Юра, да? А ты слышал, что с ним случилось? - Толстяк подозрительно дернул рукой. Я быстро проверил расстояние между дулом "биффак-са" и его животом. Он выпрямил руки и прижал их к бокам. - Вот так и стой, - похвалил я его. - Ну? - вернулся я к допросу Будды. - Поделишься со мной своим интересом? Что ты тут вынюхиваешь?
- Я ищу… - хриплым голосом сказал он. - Я ищу Джереми Красински…
- Через Юра?!
- Да, они довольно хорошо друг друга знали… - Он искоса посмотрел на дуло пистолета.
Я поскреб подбородок, не переставая целиться в обеспокоенного Будду. Толстяк стоял напрягшись, отчего создавалось впечатление, будто живот тянет его вверх, к потолку.
- Может, ты и не знаешь, но мы тоже ищем Джереми и не хотим, чтобы кто-то еще путался у нас под ногами. А?
- Что - "а"? - отважно переспросил Будда.
- Вот и то!
Я нажал на спуск.
Раздался грохот, толстяк вскрикнул, подпрыгнув от страха. Будда пошатнулся и оперся рукой о стол, смахнув на пол стопку запыленных квитанций.
- Ах ты сволочь… - Лицо его исказила судорога. - Сукин…
Он рухнул на пол, сбросив на себя еще одну пачку старых бумаг. По столу перекатился металлический шар, использовавшийся, видимо, в качестве пресс-папье, покачнулся на самом краю и упал, ударившись о пол возле головы Будды. Мне показалось, что тот вздрогнул. Я посмотрел на толстяка.
- Есть здесь поблизости какая-нибудь лужайка? - спросил я, сунув руку в карман.
Не знаю, как он воспринял мое движение, вряд ли испугался, что я достану оружие, в конце концов, оно было уже на виду, но так или иначе, он весь затрясся. В этот момент его можно было бы использовать в качестве наглядного пособия на уроках физики в младших классах. Волны страха расходились по нему кругами, причем каждая по-своему.
- Лу… Лу… Лу… - начал заикаться он.
- Изображаешь полицейскую сирену? - заинтересовался я. - Не люблю…
- Зачем лужайка? - наконец выдавил он.
- Где-то ведь вас надо закопать, верно? - Я достал сигарету и закурил одной рукой. - Когда я был маленьким, мне на ночь рассказывали сказку про одного парня. Так вот, когда в городе что-то пропадало, полиция являлась к нему домой побеседовать. А его жена хвасталась: "Мой муж очень умный, и полиция тоже так считает - как только в городе что-то случится, приезжают к нам и спрашивают Джорджа, не знает ли он чего-нибудь". На мой взгляд, она побила мировой рекорд по наивности.
- Не знаю, ко мне полиция не приходит. - Живот толстяка затрясся. - Я вообще не понимаю, о чем речь. Я-то тут при чем?
- Ты? Наверняка ни при чем, просто мне нравится эта сказка. В ней есть некая скрытая мораль, тебе стоит ее поискать. Или я сам подскажу. Мораль: не будь наивным. Черт, я забыл добавить, что этот парень в конце концов обокрал собственную легковерную жену. Наивность всегда должна быть наказана.
- Но почему я? Что…
- Ладно. Скажу яснее: ты слишком наивен, укрывая Красински.
- Я его не укрываю…
- Но ты мне ничего не сказал, - с сожалением сказал я. - О! Собственно, это мне и нужно! Мне нужна информация о местонахождении Джереми Красински, а ты мне еще ничего не сказал.
Он судорожно сглотнул и заморгал, когда капли пота пробились сквозь густые темные брови и упали ему на глаза.
- Я не знаком с Красински… - пробормотал он. - Я только слышал о нем от Юра. Честное слово…
- А что говорил покойник? - Я подчеркнул слово "покойник", впрочем, наверное, это было лишним.
- Тралса, небольшой поселок… Возле шахты…
- Знаю, но этого мало.
- Ничего больше не знаю, клянусь!
Я начал опасаться, что во время нашей беседы его хватит инфаркт, и отвел от него зловещий взгляд.
- Ладно. Может быть, я тебе и поверю, пошли - поможешь мне перенести… - Я показал дулом на лежащее на полу тело.
- Поверьте… - Он уже не в состоянии был проглотить собравшуюся в горле слюну, и я ощутил острые угрызения совести.
- Не бойся, верю, - успокоил я хозяина. Пока он обходил барьер, глядя на отверстие ствола, я передумал и решил не подвергать его лишним испытаниям. - Ну что, может, належался уже? - сказал я Будде. - Вставай!
Сначала он открыл глаза, потом поднял голову и посмотрел на меня, лишь затем сел.
- Остаешься здесь? - спросил я, направляясь к выходу.
Он уперся в пол рукой и поднялся на ноги. Толстяк снова затрясся. -
- Да иди же! - поторопил я.
Он обошел остолбеневшего хозяина, догнал меня у ворот и с укоризной сказал:
- Неплохую встряску ты мне устроил. Не мог хотя бы его оглушить? По крайней мере, я не чувствовал бы себя идиотом…
- Ага. Сначала я так и хотел, но он побежал бы в полицию, мол, кто-то у него кого-то убил, и что тело где-то недалеко, а убийца выглядел так-то и так-то, а жертва…
- О господи! Хватит, хватит! - Он схватился за голову. - Я уже понял. Ты всех считаешь глупее себя?..
- Практика показывает, что, когда я так думаю, я во многом прав.
Он опередил меня на полшага и заглянул мне в лицо. Сначала он изобразил классическую пантомиму, водя глазами по небосклону и пожимая плечами, затем хлопнул себя по бедру, но я не позволил ему раскрыть рот.
- Тралса… - сказал я, - это чуть меньше ста километров от моего дома. Куда мы сегодня вернемся и откуда завтра отправимся на дальнейшие поиски. Хорошо?
Он кивнул.
5
- Почему мы едем по этой дороге? Разве это не знаменитая автострада Самоубийц?
Этим вопросом он застал меня врасплох во время протяжного зевка; какое-то время я боролся с желанием дать ответ и с естественной потребностью довершить начатое действие. Я потер лоб и посмотрел на Будду. Он сидел, вытянув ноги и чуть ли не засунув ступни под двигатель, вполне бодрый и отдохнувший.
- О господи… - Я зевнул еще раз, но на этот раз коротко. - Когда-нибудь меня прикончат щенки Фебы… - Мне казалось, что я дал ответ на заданный вопрос, но по выражению лица пассажира понял, что это
не так. - Мы едем по этой дороге, потому что я люблю вести машину сам и всегда пользуюсь подобного рода забытыми шоссе, а что касается самоубийцы, так ведь нужно еще и хотеть им стать.
- А это разве не закрытая дорога? Нелегальная?
- Естественно! "Трумэне Хайвэйс" скупила дешевую землю под компьютеризированные автострады, полагаясь именно на них, и, само собой, постаралась, чтобы конкурирующие дороги утратили какое-либо значение. Здесь власти штата оказались особенно податливыми и потому закрыли старую дорогу SH-72.
- Понятно, а блокировка? Я усмехнулся.
- Кто-то из любителей старых дорог воспользовался лазером и за две ночи трудолюбиво срезал все вбитые в покрытие железные колья. Вбили новые, полиция какое-то время покараулила их, но стоило полицейским уехать, как колья снова срезали. Этого хватило - власти забыли о случившемся, иногда только кто-то дает какому-нибудь журналисту сотню, чтобы он описал леденящую кровь в жилах очередную аварию на этой трассе. - Я съехал вправо, медленно преодолел первый отрезок, на котором когда-то торчали преграждающие путь стальные рельсы; кто-то тщательно залил это место бетоном, но нас все же немного трясло. Мы проехали по собственным следам, и я прибавил скорость. Огромный щит, который должен был предупреждать легкомысленных водителей, стал своеобразной доской контактов, предложений и салоном абстрактного искусства. Посреди шла полоса, на которой кто-то небрежно написал краской из баллончика: "Здесь нас погибло уже 1796. Давай с нами!" Это был единственный отчетливо читавшийся текст, не замалеванный другими. Дальше - сверху, снизу и с обеих сторон - все было густо исписано телефонами девушек и парней, описаниями любовных встреч, обязательно с датами, предупреждения: "Я убью тебя, ты…" и прочим. - Подобные дороги - нервы нашей страны, - сказал я, показывая на автостраду перед нами и стараясь, чтобы мои слова прозвучали серьезно. - Здесь…
- Перестань, не настолько же я дурак. И я тебя немного уже знаю. - Он поудобнее откинулся на спинку сиденья. - Дашь сигарету?
- Дам. - Я достал из нагрудного кармана пачку и подал ему, затем чуть сильнее надавил на педаль акселератора и включил тихую музыку. Было не так уж и плохо - пустое шоссе, странное ощущение ностальгии, во всяком случае, просто здорово. - Дай мне банку.
Будда протянул руку к холодильнику и подал мне банку "будвайзера". Щелкнул язычок крышки, а затем зашипел врывающийся в банку воздух.
- У тебя и в самом деле имеется целый арсенал всяких штуковин, как ты пишешь в своих книжках? - спросил он, закуривая.
Я объехал пластиковый контейнер, подозрительно невинно лежащий на правой стороне шоссе, и утвердительно буркнул.
- И на хрена они тебе?
- Просто нравится. Кроме того, некоторые из них - действительно творения человеческого гения. Или результат его деградации.
- Например?