- Я ошибался. Мне казалось, что охотник не должен слишком много знать о добыче.
Через другие хижины он провел меня к входной двери.
- Завтра вы свяжетесь со мной? - спросил я. Он кивнул.
- Позвольте поблагодарить вас за ваше гостеприимство.
Дверь открылась.
- Это я благодарю вас за то, что пришли. Вы - мой первый гость;
- С тех пор как вы приехали сюда. - Я вышел в коридор. - Вы мне это уже говорили.
- С тех пор как я покинул Землю, - уточнил он, когда коридорная дорожка понесла меня к воздушному лифту. Я оглянулся, чтобы посмотреть, машет ли он мне на прощание рукой, но дверь уже закрылась.
В кабинете царил мрак. Я приказал компьютеру включить неяркий свет и налить мне чашечку кофе, сел в кресло, установил нужный мне угол наклона спинки, закинул руки за голову.
- Компьютер?
- Да, Дункан Роджас?
- Какой процент твоей мощности занят розысками бивней?
- Семьдесят два и три десятых процента.
- Направь пять процентов на выполнение моего следующего распоряжения и продолжай розыски.
- Приступаю… Исполнено.
- Я видел рисунок, судя по всему, прижизненный, Слона Килиманджаро.
- В соответствии с имеющейся у меня информацией таких рисунков нет. Я должен просмотреть банки памяти и сравнить хранящиеся там сведения с вашим наблюдением.
- Прекрасно. Но мне почему-то кажется, что таких свидетельств очевидцев может быть несколько.
- Логичное умозаключение.
- Я хочу, чтобы ты связался с банком памяти библиотечного компьютера на Делуросе VIII и выяснил, нет ли там таких свидетельств. Ограничь поиск временным периодом от тысяча восемьсот семьдесят пятого до тысяча восемьсот девяносто восьмого года Нашей эры. Свидетельства могли написать и позже, но этот отрезок времени просмотри обязательно.
- Приступаю…
- И, пожалуйста, поставь мне концерт Крониза. Вновь мой кабинет наполнила атональная музыка. Я держал чашку с кофе, а пальцы другой руки выбивали на ней мелодию концерта.
Покончив с кофе, я бросил чашку в дезинтегратор, принял молекулярный душ, переоделся и лег на кушетку.
- Я нашел свидетельство, в котором речь скорее всего идет о Слоне Килиманджаро, - внезапно объявил компьютер.
Я резко сел, от сонливости не осталось и следа.
- Выключи музыку.
- Исполнено.
- Чем обусловлена неопределенность твоего заключения? - спросил я.
- Свидетельств других очевидцев нет, так что сравнивать не с чем. Но я провел сравнение со всеми известными свидетельствами тех, кто встречался с очевидцами, и вероятность того, что в найденном мною материале речь идет о животном, которое вы называете Слоном Килиманджаро, составляет девяносто четыре и тридцать две сотых процента.
- Хорошо! - с жаром воскликнул я. - Расскажи, что ты раскопал.
- Исполняю…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ОХОТНИК (1885 г. Н.Э.)
Два месяца провел я, шагая по выжженной солнцем Рифтовой долине, пока наконец последнее из озер не осталось позади и не пришло время вновь подниматься на плато.
Я понюхал ветер, не один раз, многократно, ибо с годами пришла осторожность. С запада пришел запах травы, зеленеющей на равнине Лоита, и я знал, что там река Мара с холодной и чистой водой, но повернул я на юго-восток, потому что именно на равнине Лоита я впервые столкнулся с существом, способным вселить в меня страх, бледным человеком, умеющим убивать издалека, и больше я там не появлялся.
Я остановился, чтобы раздавить кожных паразитов, потеревшись боками о ствол акации, а оставшихся забросал пылью, набранной хоботом. Последний раз взглянул на великий разлом в теле Земли и проследовал древней тропой, проложенной по восточному обрыву. Птицы и обезьяны рассыпались в стороны при моем приближении, а когда я встретил львицу, идущую навстречу, она зарычала и шмыгнула в кусты.
Наконец я поднялся на равнину, где начался последний этап моего путешествия.
Старик Ван дер Камп оглядел бар, занимающий половину лачуги, которую он гордо называл торговый пост Мбого, и пересчитал белые лица: три, четыре, если считать и его, - гораздо больше, чем обычно.
Торговый пост он назвал в память о буйволе, который жестоко поранил ему ногу, прежде чем он сумел всадить пулю в глаз разъяренного зверя. Располагался пост на Песчаной реке, собирая как клиентов, так и термитов примерно в равной пропорции. В задней комнате старый бур хранил тюки с кожей и слоновой костью с указанием владельца и цены, дожидавшиеся того дня, когда пойдут дожди, обмелевшее русло заполнится водой и за товаром прибудет грузовое судно. В подвале, закопанные в землю, хранились двадцать бочек пива. Ван дер Камп не кормил клиентов, но мог приготовить принесенную ими еду.
На стене за стойкой бара белели черепа и рога (на таксидермистов денег у Ван дер Кампа не было) антилоп, лошадей, канн, газелей и буйвола, того самого, что дал название торговому посту.
Старик налил себе пива, присмотрелся к клиентам. У края стойки сидел англичанин Райc, в аккуратном, только что выглаженном костюме, с сильными, мозолистыми руками, очень бледный, словно тропическое солнце обесцветило его лицо. Как это странно, отметил Ван дер Камп. Обычно у человека, проводящего много времени под солнцем, кожа темнеет, а у англичанина она светлела.
Другой край стойки оккупировал Гюнтерманн, немец, лысый, усатый, синеглазый, в костюме, который когда-то был белым, а теперь напоминал цветом темно-серую африканскую почву. Даже под крышей он не снимал пробкового шлема, скрывающего его лысину. Пусть выглядел он нелепо, но дело свое знал: на складе лежали сорок два заготовленных им бивня.
За столиком у дальней стены сидел Слоун, первый встреченный Ван дер Кампом американец. Американцы редко появлялись в Африке, поскольку их государство не стремилось колонизировать Черный континент. Наряд американца не мог не вызвать улыбки: ковбойский стетсон и форма армии конфедератов, но он уже сделал себе имя среди охотников за слоновой костью, из чего старый бур пришел к логичному выводу: слоновая кость, и только она, объединяла этих трех совершенно непохожих друг на друга мужчин.
На улице, у колодца, толпились двадцать черных, проводники и носильщики трех белых. В бар их не пускали, но Ван дер Камп проследил, чтобы им налили пива и вонючей браги, какую варили кизи. Оплачивали все это, разумеется, белые. Ван дер Камп пересчитал черных: лумбва, кикуйю, девять вакамба, полдюжины нанди, ван-деборо, двое баганда. Слава Богу, ни одного масаи, - возможно, удастся обойтись без кровопролития. Каждые несколько минут он высовывался из окна, поглядывая на высокого, мускулистого лумбва, так, на всякий случай, но лумбва, сидевший чуть в стороне, словно и не подозревал о присутствии других африканцев.
- Я выпью еще. - Англичанин Райc осушил стакан, обвел взглядом бар. - Если кто-то желает присоединиться ко мне, угощаю.
Слоун, американец, поднял голову, кивнул, начал сворачивать сигарету.
- Я с удовольствием. - Немец достал носовой платок, вытер с лица пот. - Позвольте представиться: Эрхард Гюнтерманн из Мюнхена.
- Гюнтерманн, Гюнтерманн, - повторил англичанин, резко повернулся к немцу. - Не ваша ли фамилия упоминалась несколько лет тому назад в связи с торговлей рабами?
- Надеюсь, что нет. - Немец добродушно рассмеялся. - Я давно уже не имею к этому никакого отношения, - Он пожал плечами. - Да и денег эти рабы почти не приносили. - Он улыбнулся. - Опять же, сильная конкуренция со стороны англичан. - Он помолчал. - Слоновая кость приносит куда больший доход.
- Господа, за королеву. - Райc поднял стакан. Никто его не поддержал, а он словно этого и не заметил. - Так вы теперь охотник за слоновой костью?
Гюнтерманн покачал головой:
- Я торговец слоновой костью.
- Неужели? Немец кивнул.
- Я иду в Конго, в тропические леса, нахожу там племена, которые жаждут мяса, и продаю им антилопу, получая взамен слоновую кость. - Он опять вытер потное лицо платком и удовлетворенно добавил:
- Очень выгодно.
- Если они убивают слонов, почему они не могут охотиться на антилоп и добывать мясо? - спросил англичанин, убивая муху цеце, усевшуюся к нему на шею.
- Сами они слонов не убивают, - объяснил немец, - но знают, где найти их скелеты. А когда находят, забирают бивни. - Он помолчал, дожидаясь, пока в соседнем болоте не прекратит реветь гиппопотам. - В одной пигмейской деревне столько бивней, что они используют их вместо жердей в заборах, которыми окружают свои дворы. - Немец покачал головой. - Бедняги. Они понятия не имеют, сколько стоит слоновая кость.
- И где же находится деревня с заборами из бивней? - с любопытством спросил англичанин. Гюнтерманн улыбнулся:
- Друг мой, вы же понимаете, что я вам этого не скажу.
Райc улыбнулся в ответ:
- Да, конечно. - Теперь ему пришлось дожидаться, пока замолчит гиппопотам. - Так вы Гюнтерманн.
- Именно так. А вы?
- Блейни Райc, в недавнем прошлом житель Йоханнесбурга.
- Йоханнесбург, - повторил Гюнтерманн. - Вы родились в Африке?
- Родился я в Англии, в Манчестере. Эмигрировал в Южную Африку, купил ферму, дела не заладились, стал торговцем, двинулся на север. Через двенадцать лет добрался до этих мест. Лет десять тому назад.
- Вы торгуете слоновой костью? - с профессиональным интересом спросил Гюнтерманн.
- Уже нет. - Англичанин взял орешек и бросил зеленой мартышке, прыгнувшей на подоконник. Мартышка с визгом подобрала с земли орешек и мгновение спустя вновь возникла на подоконнике, ожидая следующего.
- А чем вы торгуете? Райc улыбнулся:
- Фотографиями.
- Фотографиями? - недоверчиво переспросил немец. Райc кивнул:
- Я использую светокопировальную бумагу. Фотографии меняю на соль, соль - на медь, медь - на коз, коз - снова на соль, соль - на скот. У меня уходит полгода, чтобы пройти весь маршрут. Заканчивается он в Судане, где я продаю скот армии. Начальных вложений - шесть шиллингов, на финише - чуть больше трех тысяч фунтов.
- А чем вы занимались до того, как стали продавать фотографии? - спросил немец, сняв с носового платка какое-то насекомое и бросив на пол.
- Начал я охотником за слоновой костью, но, должен признать, успеха не добился. А когда завязал, выяснилось, что денег у меня ни пенни, а из ценного - только патроны. Вот я и поменял патроны на соль, потом на эту соль купил больше патронов, поменял их на коз и так далее. В итоге я добрался до Эфиопии и продал имеющийся у меня товар почти за две тысячи долларов Марии-Терезы. Оттуда я уехал, больно уж жарко, вернулся сюда, где климат куда приятнее и больше племен, с которыми можно торговать, купил пару фотокамер, и дело пошло.
- И вы называете это приятным климатом? - усмехнулся Слоун.
Райc повернулся к нему:
- А вы бывали в Эфиопии?
- Пару раз.
- Тогда вы знаете, как там жарко.
- Не намного жарче, чем здесь, - возразил Слоун.
- Вы совершенно не правы, - отчеканил англичанин. - Тамошней жары не выдержит ни один человек. Слоун пожал плечами и уткнулся в стакан с пивом.
- Если вы не возражаете, мой добрый сэр, я позволю себе задать вам вопрос, - продолжил Райc.
Слоун поднял голову, пристально посмотрел на англичанина.
- Валяйте.
- Туземец, с которым вы прибыли. Не могу понять по родовым насечкам, из какого он племени.
- Он - кикуйю.
- Никогда с ними не встречался. Я слышал, что земли кикуйю закрыты для белых.
- Это так.
- Так где вы его взяли?
- Он нарушил закон, но сбежал до того, как его убили.
- А что он сделал? Слоун пожал плечами.
- Я не спрашивал.
- Кикуйю - хорошие следопыты?
- Этим я доволен.
- Но похуже, чем вандеборо, - самодовольно усмехнулся немец.
Ветер чуть изменился, на них пахнуло болотом.
- Я заметил, что у вас есть один. - Райc обмахивался шляпой, скорее чтобы отогнать неприятный запах, а не охладить кожу. - Они действительно так хороши?
- Мой вандеборо возьмет след биллиардного шара, прокатившегося по улице Берлина.
Райc хохотнул, допил пиво, поднял пустой стакан.
- Чья очередь?
- Моя. - Гюнтерманн бросил на стойку несколько монет. - Раз уж мы вспомнили о вандеборо. По приезде я заметил за домом женщину-вандеборо.
- Она кизи, - поправил его Ван дер Камп. После паузы добавил:
- Она принадлежит мне.
- Вы - бур, не так ли? - спросил Гюнтерманн.
- Да.
- Я думал, буры ненавидят черных. Ван дер Камп покачал головой.
- Ненависти ко всем черным у нас нет. Мы ненавидим только зулусов. Не потому что они черные, а потому, что они наши кровные враги.
- А в сезон дождей в этих краях становится очень одиноко, не так ли? - понимающе подмигнул буру Гюнтерманн.
- Это так.
- Когда британцы установят здесь протекторат, - продолжал Гюнтерманн, - они заставят вас избавиться от нее.
- Мне уже приходилось иметь дело с англичанами, - мрачно ответил Ван дер Камп. - Они меня не пугают.
- Я бы предложил оставить политику, господа, - вмешался Райc. - Нет причин разжигать в буше национальную рознь.
- Согласен. - Гюнтерманн с улыбкой повернулся к Слоуну. - И не попросить ли нам нашего американского коллегу в интересах интернационального единства снять военную форму.
- Попросить вы можете, - откликнулся Слоун. Райc присмотрелся к форме.
- Вижу, вы были капитаном, сэр.
- Нет.
- Но ваши знаки отличия…
- Я купил форму после войны.
- Так вы не участвовали в боевых действиях? Слоун ответил после долгой паузы:
- Участвовал.
- На чьей стороне? - спросил Райc.
- Вроде бы мы договорились избегать политики, - напомнил Слоун.
Райc расстегнул пару пуговиц на рубашке, вновь начал обмахиваться шляпой.
- Это не политика, сэр, чистое любопытство. Почему вы решили купить форму конфедератов? В конце концов они же потерпели поражение.
- Лучше отражает солнечные лучи и собирает меньше пыли, - ответил Слоун.
- А такие шляпы носят ваши американские ковбои? - Гюнтерманн указал на стетсон Слоуна.
- Вам лучше спросить у американского ковбоя. Гюнтерманн откинул голову, расхохотался. - Отлично сказано, сэр! Между прочим, мы еще не представлены. Я - Эрхард Гюнтерманн, а этот джентльмен - Блейни Райc.
- Ганнибал Слоун.
- Тот самый Ганнибал Слоун? - Раису пришлось повысить голос, чтобы перекричать рев гиппопотама.
- Если только в Африке нет моего тезки.
- Ваша слава идет впереди вас, сэр. Вас называют одним из самых удачливых охотников за слоновой костью Восточной Африки.
- Пожалуй.
- Вы стоите в одном ряду с Седоусом и Карамаджо Беллом, - восторженно вещал англичанин.
- Никогда с ними не встречался.
- Сколько слонов вы убили? - спросил Райc. Слоун скатал-таки сигарету, закурил.
- Несколько.
- Что-то вы скромничаете.
- Наверное, он из тех, кто мало говорит, но много делает, - улыбаясь, ввернул Гюнтерманн.
- Наверное, - не стал спорить с ним Слоун.
- Между прочим, - продолжил немец, - не ставя под сомнения ваши достижения, должен сказать, что самый лучший охотник на слонов находится сейчас в нескольких десятках футов от этого бара.
- Большой лумбва с топором? - спросил Слоун.
- Именно он, его зовут Тумо. Лучший из лучших, - гордо заявил немец.
- Вы хотите сказать, что он может убить слона одним топором? - скептически спросил Райc.
- Без труда.
Мне не хотелось бы ставить под сомнение ваши слова, но в свое время я охотился на слонов и просто не могу вам поверить.
- Я видел, как он уложил своим топором одиннадцать слонов, - стоял на своем Гюнтерманн.
Райc задумчиво разглядывал содержимое стакана.
- Может, в тропическом лесу, где они не могут развернуться. Но только не в саванне.
- Где угодно, - не отступал Гюнтерманн.
- Вы же говорите не о самках или детенышах? - Райc повернулся к немцу. - Речь идет о взрослых самцах?
- Совершенно верно. Райc покачал головой:
- Это невозможно.
- Я неоднократно это видел.
- Завалить слона весом в шесть тонн жалким топориком?
Немец энергично кивнул.
- Я не хочу называть вас лжецом, но готов спорить, что такое невозможно.
- Назовите вашу ставку, - без запинки ответил немец.
Англичанин вытащил из бумажника стопку банкнот, пересчитал их, положил на стойку.
- Как насчет пятидесяти фунтов?
- Интересная мысль. - Немец широко улыбнулся. - А как насчет ста фунтов?
- Это большие деньги.
- Он или убьет слона, или нет, - заметил немец. - Величина ставки не повлияет на исход его поединка со слоном. - Он помолчал. - Разумеется, если вы не можете…
Райc отсчитал еще пятьдесят фунтов.
- Согласен!
- Тогда по рукам! - радостно воскликнул немец и выложил на стол эквивалентную сумму в марках и долларах Марии-Терезы. Обе стопки денег подвинул к Ван дер Кампу. - Ставки будут у вас.
Бур кивнул, собрал банкноты, засунул в карман.
- Есть только одно условие, - добавил Райc.
- Какое же?
- Он должен убить слона завтра. Через пять дней меня ждут в Кампале, и я не успею к этому сроку, если не выеду завтра к вечеру.
- Об этом мы не договаривались, - покачал головой немец. - А если завтра мы не найдем слона?
Райc на несколько секунд задумался, потом повернулся к Слоуну.
- Мистер Слоун, вы не согласитесь представлять меня на этой охоте, чтобы удостоверить выполнение всех условий?
- Охота может занять не один день. А бесплатно я не работаю.
- Это естественно. Я заплачу вам половину своего выигрыша.
Слоун покачал головой.
- Я возьму бивни.
- Но бивней не будет, если он не убьет слона, - заметил Райc.
- Он убьет.
- С чего такая уверенность?
- Я уже видел, как управляется лумбва с топором.
- Но каким образом человек может убить слона одним топором? - наскакивал на него Райc.
- Он обезноживает слона.
- Что вы хотите этим сказать? Слоун повернулся к Гюнтерманну.
- Это ваш лумбва, вы и рассказывайте. Немец усмехнулся.
- Если я начну рассказывать людям, как он это делает, кто будет со мной спорить?
- Послушайте, деньги на кон я уже поставил, я могу ничего этого не увидеть, так что очень хочу, чтобы мне хотя бы рассказали об этом, - сердито бросил Раис.
- Хорошо, - кивнул Слоун. - Лумбва выслеживает слона, приближается футов на сорок. Дожидается нужного направления ветра, подкрадывается к слону сзади и перерубает сухожилие на одной из задних ног в футе от земли. - Он повернулся к немцу. - Так?
Гюнтерманн лишь улыбнулся в ответ.
- Большинство животных прекрасно обходится тремя ногами, - продолжил Слоун, - но слону необходимы все четыре. Перерубленное сухожилие приковывает его к месту.
- Понятно, - кивнул Райc. - Ему удалось обездвижить слона. Но как он его убивает?
- Все слоны - правши или левши, - ответил Слоун. - Лумбва не нападает, не выяснив, какая сторона у слона любимая.
- А какой ему от этого прок? - удивился Райc.