- Ну, и ладно. - Я затянулся с видом человека, приступающего к какому-то неприятному, но необходимому делу. - Язык у тебя останется, так что показания давать сможешь… - Я отбросил окурок и подтянул брюки. - Ты заметил, что ты приклеен к разным трубам? Наверняка заметил… - ответил я сам себе. - Если я зацеплю машиной одну из труб… Представляешь? - Я подошел к открытому багажнику и начал в нем рыться. - Весь штабель рухнет, трубы полетят, естественно, в разном порядке, с разной скоростью и в разных направлениях. Одна твоя рука… Да где же он, черт возьми… О! Есть… Так вот, одна твоя рука окажется вывихнута раньше, другая чуть позлее, кроме того, я считаю, что трубы в конце концов раскатятся в разные стороны. И, пожалуй, размаха твоих грязных ручек… - я выпрямился и повернулся к блондину, держа в руке трос, - не хватит. Короче говоря, я полагаю, что тебя разорвет и уж наверняка повыдергивает лапки. - Я подошел к обеспокоенному блондину, помня о том, чтобы не оказаться в зоне досягаемости его ног. - Знаешь, в детстве я постоянно получал нагоняй от мамы за то, что отрывал ножки мухам, - доверительно сказал я. - И, как видишь, не помогло… - Я вздохнул и направился к "бастааду".
Я завел двигатель и бросил взгляд на монитор заднего вида. Блондин посерел лицом, его ноги совершали какие-то сложные, не слишком изящные движения, он напрягал руки, то одну, то другую, словно надеясь их все же отклеить. Я подал машину на несколько метров назад и, не заглушая двигатель, выскочил, чтобы прицепить трос. Я мог достать стандартный аварийный соединитель с магнитной присоской, но решил, что чем дольше будут приготовления, тем больший эффект они дадут.
Я тщательно прицепил один конец троса к трубе со стороны блондина и пошел с другим концом к противоположной стороне трубы.
- Эй! Как тебя зовут? - крикнул я.
Он ответил мне длинным ругательством. Зацепив крюк с тросом за трубу, я долго разглядывал то, что у меня получилось, а затем покачал головой.
- Нет, не пойдет, - сказал я вслух. - Как только трубы покатятся, нужно будет быстро сматываться. Или еще бампер оторвется…
Отыскав в багажнике еще один кусок троса, я привязал его к основному и сел в "бастаад", дерзка другой конец в руке. Я несколько раз нажал на педаль акселератора, из выхлопной трубы пошел легкий дымок, и тогда блондин не выдержал.
- Подожди!!! - заорал он. - Стой!
Я снял ногу с газа и высунулся из окна.
- Только быстро и по делу! - потребовал я. - Раз уж я немало потрудился…
Блондин завертел головой, так что капельки слюны брызнули во все стороны. Он шатался, но мужественно держался на ногах, опасаясь, что трубы могут сдвинуться с места. Я вышел из машины и подошел ближе.
- Послушайте, господин аноним, - сказал я, не скрывая недовольства. - Или говорите, или я уезжаю. Ну?
- Я! - завопил он. - Это я, я, я, я хотел его убить! Он у меня как кость в горле!
- И за что же?..
- Он отказался от участия в каких-либо наших делах, но держал все под контролем! - залился он фальцетом. - Я не мог ничего сам решить, а собирать объедки мне давно уже стало неинтересно. Понимаешь?
- Угу. И сколько же раз ты пытался его прикончить?
- Один раз. Только один. На его собственном острове, но он это каким-то образом предвидел и ждал, или у него охрана лучше, чем мы полагали…
- Ладно, а что насчет меня?
- Тебя? - искренне удивился он. - Я ничего о тебе не знаю…
- Вот как? А мне казалось, что я достаточно важная персона. Это все? - спросил я и, видя, что блондин отчаянно кивает головой, добавил: - Из другого источника мне известно, что это не все. В таком случае… - Я сделал паузу, давая понять, что над приклеенным к трубам блондином повисла весьма серьезная угроза.
- Что еще? - завопил он и дернулся, на мгновение забыв о том, насколько опасно для него двигать с места трубы.
- Что случилось на Луне?
- На Луне-е?
- На Луне! - рявкнул я. - И прекрати повторять за мной! Даю тебе десять секунд на то, чтобы ты начал рассказывать. Пошел! - Я выставил перед собой часы и уставился на них.
- Все расскажу! - заорал блондин. - Только спрашивай по делу!
- Может, ты и прав. - Я внимательно посмотрел на него. - Неплохо, да? И ты еще хотел заменить Гайлорда? - презрительно бросил я.
Я сел в машину и резко рванул с места, позволив тросу натянуться, а затем ослабил его. Даже на небольшом экране монитора я увидел темное пятно у ног блондина. Он не мог знать, а тем более видеть, что первая труба удерживается на месте тремя прочными клиньями и что, перемещаясь вдоль трубы, я тщательно обходил ее по большой дуге. Возвращаясь домой, я размышлял над своим поведением во время этого короткого, но действенного допроса, но не нашел ничего, в чем мог бы себя упрекнуть. Я должен был смешать блондина с дерьмом, предвидя, что он просидит в тюрьме не больше чем год, может быть, два, и нужно было навсегда отбить у него охоту к прежним занятиям. Впрочем, никаких иллюзий я не питал - на его месте найдется несколько других, но ликвидация хотя бы одного всегда казалась мне достойной любых средств.
Я едва успел забраться в горячую ванну, держа в руке стакан, наполненный "Снегами Килиманджаро", когда раздался телефонный звонок. Я набрал в грудь воздуха и заорал что было сил:
- Слушаю! Я в ванной!
Мой вопль, видимо, достиг компа, поскольку над головой раздался голос Саркисяна. Голос был несколько странным, словно Дуг задыхался от ярости.
- Оуэн? Ах ты… - Он расхохотался. - Чем ты приклеил этого придурка?
- Кажется, "Гамма-НХ"…- удивленно ответил я. - А что?
- Идиот… Уже шесть лет, как никто не производит растворителя для этой дряни!
- А!
- Пришлось вырезать куски труб, чтобы забрать парня с собой.
- Ну, тогда что ты ко мне пристал? - Я сделал глоток из бокала, так, чтобы Дуг это услышал.
- Пришлось отшлифовать края, так, чтобы парень не смог себе повредить, хотя ты здорово его отделал, он ни на что уже не годен.
- Спасибо…
- Не в том дело! Кретин… Скажи, как ему отлить? Он себе штаны расстегнуть не может…
Я немного подумал.
- Ну так разденьте его догола, - предложил я. - Только смотрите, чтобы он не прищемил себе…
- Ладно, ладно! - прервал он меня. - Не начинай сначала свой цирк…
- Если уж зашла речь о цирке, - рявкнул я, - то у тебя сейчас есть в распоряжении идеальный клакер для твоих с Ником выступлений! Самый лучший!
- Оуэн… - В голосе Дуга прозвучало сочувствие. - Если бы ты был настолько же богат, насколько глуп…
Он отключился, а я лег поудобнее и погрузился в размышления над последней фразой. Я продумал все, абсолютно все варианты, но у меня все равно получалось, что я невероятно беден. Когда на дне стакана отразился свет потолочной лампы, я отказался от умственной гимнастики и начал было набирать номер Пимы, но в конце концов передумал. Что-то, не знаю, что именно, не позволило мне отменить тревогу и вернуть семью домой. Это "что-то" точно так же велело мне отложить до завтра разговор с Гайлордом. С неизвестным я никогда не боролся. Я покормил Фебу, и мы пошли спать.
* * *
Без четверти десять, еще не до конца проснувшись, я позвонил Гайлорду, коротко сообщил, что он может больше не скрываться, и договорился о встрече через час в издательстве. Феба вытащила меня на прогулку, хотя прекрасно могла сама выйти в сад, нашла палку и заставила меня ее бросать. Кидая палку, я размышлял о том, не кажется ли ей, будто это я сам обожаю подобное до потери пульса. Более глубинный анализ данного вопроса я решил провести несколько позже. Вернувшись домой, я записал короткое сообщение для Пимы, велел компу передать его по известному ему номеру и поехал к Гайлорду.
На этот раз швейцар бросился прямо под колеса "бастаада", пытаясь раньше меня открыть дверцу автомобиля. Потом он пошел впереди меня, чуть ли не пятясь задом, и если бы было нужно - раздвигал бы передо мной воздух. Идя следом за ним, я думал о том, приведет ли Гайлорд ко мне ту чертовски симпатичную служительницу лотереи, но он то ли забыл, то ли не настолько меня ценил, то ли просто обладал чувством такта. Во всяком случае, ее не было. Зато передо мной открывались все двери, так что до шефа я добрался, почти не замедляя шага, разве что постоял несколько секунд в лифте. Ричмонд Марк Гайлорд ждал меня в дверях того же самого кабинета, в котором мы с ним познакомились. Он молча показал мне на кресло, а потом поднял палец, словно предупреждая меня о возможном подслушивании, и крадучись подошел к бару. Заинтригованный, я наблюдал за ним - он медленно достал граненую бутылку из черного стекла и, держа ее в ладонях, будто взведенную гранату, поднес к столику, приподняв на уровень моих глаз. Этикетка была величиной с почтовую марку, белая, с едва видимой выдавленной надписью и… все. Ричмонд напряженно вглядывался в меня, словно на финише ежегодного забега иноходцев в Цвербреме. Я несколько раз причмокнул. - В мире известно всего шесть зарегистрированных и застрахованных бутылок этого напитка. Так называемый "Белый Коньяк К", редчайший коньяк в мире, настолько редкий, что некоторые знатоки вообще сомневаются в его существовании, и почти все считают, что его вкус вовсе не столь восхитителен, как о том говорят. Естественно, никто из них не пробовал этого императорского напитка…
Р.-М. Гайлорд укоризненно покачал головой, небрежным движением поставил бутылку на стол и принес рюмки. Сев в кресло, он схватил свою авторучку и несколько раз подбросил ее в воздух.
- Тада сказала мне, что хотела предложить тебе место бармена, но у нее есть склонность к преувеличениям. Я же, в свою очередь, знал, что ты безжалостен и почти не способен чувствовать, но то, что ты со мной только что сделал… - Он снова неодобрительно покачал головой.
- Покушавшиеся уже под замком, - сказал я. - Вчера их поймали…
- И кто это был? - поинтересовался он, срывая с пробки черную пленку.
Я, сам того не сознавая, напряженно следил за его движениями.
- Новая семья, только начала раскручиваться. Ты им мешал. Банальная история.
- Банальная… - он затаил дыхание, вытаскивая пробку из бутылки, - но полиция опозорилась.
- И накрыла их тоже не полиция, а ЦБР. Кроме того, полиция рассчитывает только на себя, и потому только на себя и может рассчитывать, а я рассчитываю прежде всего на друзей. Ибо только на это и могу рассчитывать…
- Ох уж эта скромность. И стилистика та еще… - Он поднял бутылку к лицу и осторожно втянул ноздрями аромат. Я невольно задержал дыхание, а потом начал дышать носом. - Гм… неужели и в самом деле слишком большая реклама? - Он явно переигрывал, что видно было по тому, с каким благоговением он наливал коньяк на дно плоских коньячных рюмок из самого дорогого хрусталя "Фьеж-де-Валли". Подав мне одну, он поднял другую, с наслаждением вдыхая аромат. Сделав несколько вдохов, он открыл глаза. - Дом стоит? - Я кивнул, не отрывая взгляда от искрящейся в рюмке жидкости. - Подробности насчет той семьи, видимо, волновать меня не должны?
- Видимо, нет… В самом деле тривиальное дело.
- Еще скажи, что тебе было жаль времени.
- Нет, не скажу…
Я влил в рот несколько капель жидкого червонного золота, которые сразу же разлились по языку и нёбу, источая волшебный аромат лопающегося от жары винограда, потрескивающих в камине поленьев, и еще чего-то, может быть улыбки Джоконды, может быть чистого льда, - во всяком случае я ощутил почти мазохистские ошеломление и радость. После еще нескольких капель все повторилось, словно один и тот же фрагмент сладкой колыбельной времен детства.
- Великолепно! - совершенно искренне сказал я. - Только теперь я понимаю, что такое настоящий алкоголь.
Не ожидая ответа, я влил в рот остатки коньяка, пережив еще одну оргию запаха и вкуса, и встал. Гайлорд, все еще державший рюмку в руке, облизал губы:
- Закрываешь дело?
Я боялся этого вопроса. Я мечтал о том, что он его не задаст, но особых иллюзий на этот счет не питал. Вопрос стал реальностью.
- Почему ты спрашиваешь? - попытался я потянуть время.
- Потому что еще есть тот таинственный ангел-хранитель.
- Да-а… Есть…
- И ты так это и оставишь? - Он пожал плечами. - Не попытаешься выяснить, кто это был? - А ты уверен, что этого хочешь? Поступая как варвар, осквернитель святынь, он опрокинул в рот содержимое рюмки и поставил ее на стол. Похоже, он даже не почувствовал, что у него на языке. - В том-то и дело… Не знаю… Знаешь… - С точки зрения стилистики его фраза начиналась не лучшим образом. - У меня какое-то странное предчувствие: с одной стороны, я никогда не пускал дела на так называемый самотек, а с другой - я просто боюсь узнать правду. Впервые в жизни. Это-то меня и беспокоит, понимаешь?
- Вполне. Когда-то в детстве я два часа простоял со спичками перед занавеской, не в силах решиться ее поджечь, и в то же время мне страшно любопытно было увидеть, как она горит.
- Ну, и чем все кончилось?
Я пожал плечами и направился к двери. Взявшись за ручку, я повернул голову и посмотрел на не отрывавшего от меня взгляда Гайлорда.
- Поджег, естественно.
- Ну, вот и я тоже… - начал он, но я его прервал:
- Но мне сразу удалось ее погасить!
- Неважно… - обрадовался он, но я снова не дал ему договорить:
- Важно, поскольку я был один, запертый в деревянном домике, и наверняка бы сгорел. Мне просто повезло.
Я открыл дверь и добавил на прощание:
- Так уж получается - если человек над чем-то задумывается, то чаще всего от подобного стоит отказаться. Так учит жизнь.
Он не стал меня задерживать, впрочем, я и не дал бы себя задержать. Даже выпуклые буквы, белые на белом фоне этикетки, не удержали бы меня в этом кабинете. Возможно, Гайлорд понял, что я уже поджег свою занавеску и, по крайней мере пока, не собираюсь ее гасить.
* * *
Телефон Стивена Уоткинса отвечал механическим голосом автоответчика, а в управлении мне сообщили, что комиссар находится в соседнем штате. Я узнал лишь, что его замещает Гжибек, который был мне кое-чем обязан; когда-то я подарил ему бамбуковую удочку, которой было, наверное, лет сто, что привело его в неописуемую радость по поводу моей глупости. Он ошибался, поскольку незадолго до того я выловил этой самой удочкой мешок с головой, которой недоставало остальной части тела пропавшей без вести девушки. Заехав на служебную парковку, я небрежной походкой, как в старые добрые времена, вошел в здание управления и поинтересовался, могу ли я поговорить с Джерри Гжибеком. Он тепло приветствовал меня, но в глазах его чувствовалось недоверие, вероятно, он считал, что я поумнел и приехал за своей удочкой.
- У меня дело, - заявил я с порога, чтобы он не мучился. - Совершеннейшая мелочь: я хотел бы просмотреть записи с ваших камер на выездных дорогах из города. За последний месяц. Можно?
- Конечно! - Он явно обрадовался. - Сейчас тебя передам…
Набрав трехзначный номер, он рявкнул в микрофон так громко, словно вообще не собирался им пользоваться:
- Бульгот! К тебе идет мистер Оуэн Йитс, сделаешь для него все, что он потребует!
- Ладно! - проорал в ответ Бульгот. - Лишь бы ко мне не приставал.
Гжибек стукнул по клавише и искоса посмотрел на меня. Ему очень хотелось, чтобы я оказался за дверью. Без удочки в руках.
- Огромное тебе спасибо! - крикнул я, приспосабливаясь к их стилю разговора. - Если найду крючок двадцатого века - будет твой.
Я пожал ему руку и вышел. По пути к лифту мимо меня прошли двое в форме, которые окинули меня профессиональными взглядами и - я отчетливо это почувствовал - внимательно изучили мою спину. До этого я никогда их не видел, а это означало, что под началом Уоткинса они работали относительно недавно. Впрочем, мне на них было наплевать, просто я очень не люблю тупой профессиональный взгляд, устремленный в пространство или сквозь потенциального преступника. Может быть, поэтому, войдя в лифт и увидев, что они одновременно оборачиваются, я изобразил хорошо известный жест. Они слишком долго думали - двери закрылись, я нажал кнопку с двойкой и поехал вниз. В архиве я спросил Бульгота, объяснил ему свою задачу и уселся перед указанным мне терминалом. На всякий случай, чтобы ввести весь остальной мир в заблуждение, я просидел час, бездумно пялясь в экран, заполненный видеоотчетом камеры с противоположного действительно интересовавшему меня конца города. Лишь около двух я переключился на вид с камеры на выезде, по которому можно было доехать до Лесного шоссе или въехать с него в город. Два часа спустя я устроил себе небольшой перерыв, помассировал веки, под которыми "все еще мчались ряды самых разнообразных автомобилей, и выкурил две сигареты подряд. Кто-то сзади многозначительно кашлянул. Какой-то молодой веснушчатый парень в желтом комбинезоне показал пальцем на экран и спросил:
- Ищете что-то конкретное?