- О черт… - Хай немного помолчал. - Оуэн, если будет нужно, то… Ну, знаешь?
- Знаю. Всё будет нормально.
Мы снова помолчали. Каждые десять секунд соединения стоили двести сорок долларов. Мы помолчали примерно сотен на пять.
- Слушай, я звоню по поводу того нашего разговора… Ну, помнишь, сны и так далее? Не знаю, насколько это еще актуально…
- Гм?.. Я тоже не знаю, но мне всё равно особо нечем заняться… - Я не любил лгать друзьям, но сейчас делал это в его же интересах. - Если у тебя что-то есть - давай.
- Собственно говоря, немного. Я нашел кое-кого, кто несомненно компетентен в данной области. Во всяком случае, Лейша Падхерст - признанный авторитет, ее даже выдвинули на Нобелевскую премию, и тут вдруг она неожиданно исчезла из научного мира. Заперлась в своем небольшом доме в Огайо - и всё. Вроде бы она что-то пишет, но никто не знает - что. У нее есть телефон и комп, но она не отвечает на звонки и письма. Отшельница.
- Ага… А чем она занималась до этого?
- Как раз сновидениями, теорией и практикой. Чтение, интерпретация…
- Понятно. Дай мне координаты. - На мониторе появился ряд букв и цифр. - Да, и еще! Хай, если кто-то будет тебя спрашивать - ты ничего не знаешь, не был, не видел!
- Ясно, а ты мне - результаты?
- Ясное дело. Пока.
Я отключился, сразу же вызвал базу данных и уже нацелился пальцем в клавиатуру, но вдруг подумал, что поиск в базе Лейши Падхерст может… Может навести… Не впадаю ли я в параноидальный психоз?! Может быть, да, а может быть, и нет; достаточно ведь отслеживать все обращения к интересующему объекту: "О? Кто же это интересуется нашей Лейшей? Закрытый адрес? Не нравится мне это!" Я вышел на террасу. С корта доносились вопли двух юных глоток. В моей голове начала кристаллизоваться некая идея. Некоторое время я забавлялся ею, словно твердой карамелькой во рту. Потом направился к группе развесистых деревьев, где на лежаке, придавленная автоматическим массажером, лежала Пима, пытаясь читать очередную, восьмую, а может быть, семнадцатую повесть Тэсси Г. Машина отбивала ритм на спине Пимы, голова ее подпрыгивала, дыхание было прерывистым и слегка хриплым. Похоже, она была мне благодарна, что я прервал ее навязанный самой себе "отдых". Во всяком случае, должна была быть мне благодарна.
- У тебя там синяки, - сообщил я, показывая на спину и делая вид, что не смотрю на нее.
- Шутишь? - Она вскочила и извернулась, пытаясь увидеть себя сзади.
- Шучу, - признался я.
Она села и не спеша потянулась за полотенцем. У нее до сих пор была великолепная грудь. И она знала, что я считаю ее великолепной.
- Скучаешь, - утвердительно сказала она.
- Угу. Здесь мне совершенно нечем заняться.
- Можешь ведь привести в порядок файлы, можешь попробовать писать наброски, проверить…
- Дорогая, сколько раз можно приводить в порядок файлы? Думаешь, их количество от этого увеличивается? Совсем наоборот - убавляется.
Я налил себе минералки и глотнул. Черт побери, без газа. Лишь из-за Пимы я удержался от того, чтобы сплюнуть.
- У меня тут возникла одна маленькая, малюсенькая идея… - сказал я. - Я еще до конца не решил, но чувствую, что в итоге дело может закончиться…
- Поездкой, верно? Дня на два-три, да?
- Твоя догадливость меня унижает. - Она пристально посмотрела на меня:
- Знаешь что? Я уже давно поняла, в чем заключается твоя сила.
- Она заключается в…
- Не перебивай! - потребовала она. - А именно - ты подсказываешь собеседнику ответ, а когда тот, обрадовавшись собственной догадливости, выдает этот ответ, ты разводишь руками и говоришь: "Ну какой же вы умный! Невероятно!" И он уже у тебя в руках. Он сделает для тебя всё… И не красней! Эту твою штучку я тоже знаю.
Я схватил стакан с остатками негазированной минералки и вылил себе на голову.
- Ох-ох-ох! - издевательски произнесла Пима. - Думаешь, я дам себя обмануть? - Она фыркнула, встала и пошла к дому. - За мной! - бросила она через плечо и, сделав два шага, сбросила полотенце. - Быстро!
Я подчинился. Лишь часа через полтора мы вернулись к прежнему разговору. Еще через час я выехал в составе колонны из трех машин в Огайо.
Четыреста километров. Мне удалось убедить Саркисяна, что у него есть более серьезные дела на месте, например преследование похитителей и охрана Пимы с мальчиками. Я попросту вырвался из цитадели, сам не зная, чего я могу хотеть и что я могу узнать от Лейши Падхерст. Так уж получилось, что она оказалась моим единственным следом, вернее - следом следа. Я вел машину сорок минут, затем автомат, управлявший движением на автостраде, начал скандалить; если бы я сидел в своем "бастааде", я мог бы с ним поспорить, но в бронированном "линкольне"? Не получится. Я даже не стал пытаться.
* * *
Ник Дуглас загорел дочерна - видимо, провел несколько месяцев в местах, более насыщенных ультрафиолетом, чем Чикаго в это время года. Вечер был теплым, но ему было холодно - он набросил на плечи свитер и стал похож на английского поэта, имеющего склонность к гладколицым мальчикам с персиковым пушком на щеках. В свой стакан он бросил только один кубик льда, да и то размышлял, бросать или не бросать, целых полминуты - за это время лед успел наполовину растаять.
- Ну, так что там выследили твои орлы? - спросил я Саркисяна.
Он пожал плечами. Я перевел взгляд на Ника.
- Сам видишь - мы платим налоги, а они не могут найти даже одного-единственного человека.
Я был зол. Целый день я потратил на поездку в окрестности Толедо на озере Эри. Дом, в котором, по всем данным, должна была обитать Лейша Падхерст, был пуст. Датчики показывали, что последний раз нога человека ступала здесь два с половиной месяца назад. Мисс Падхерст отключила стандартную функцию извещения медицинских служб и полиции об отсутствии признаков жизни в доме, заперла его на замок - отключив сигнализацию! - и уехала в неизвестном направлении. Она не пользовалась ни банковским счетом, ни услугами авиакомпаний или железной дороги, ни прокатом автомобилей. Она не попала в больницу, не погибла в автокатастрофе. Лейша Падхерст вела себя так, словно она по тайным каналам покинула США или ее вообще не было в живых. Если бы меня спросили, я… Кто-то толкнул меня в плечо. Я оторвался от размышлений.
- О чем думаешь? - спросил Ник.
- Всё об одном и том же: где-то чем-то воняет. - Я в два глотка допил пиво, открыл новую банку и сразу выпил половину. - Воняет основательно, по крайней мере для меня, но вот откуда именно - черт его знает. - Я зевнул. После одной банки пива меня всегда клонило в сон, и я быстро глотнул еще. - Во всяком случае, отступать я не собираюсь.
- Ясно…
Ник тоже зевнул.
- Извини, другой часовой пояс…
Из ближайших кустов доносилось стрекотание сверчков. Над нашими головами какой-то самолет выписывал в неподвижном воздухе красно-черным дымом надпись: "Пикседелин!". Я уже собирался спросить, что такое пикседелин, когда звякнул телефон в кармане у Саркисяна. Он приложил трубку к уху и мгновение спустя застыл неподвижно. Его беспокойство сразу же передалось мне, и я, вскочив, посмотрел в сторону корта, по которому бегали двое мальчишек, пытаясь выиграть хотя бы один гейм у своего противника из ЦБР. Пима, лежавшая с книгой в гамаке, подняла голову и вопросительно взглянула на меня. Я улыбнулся ей и сел. Дуг Саркисян что-то пробормотал, потом добавил: "Действуйте как обычно".
- У меня плохие новости, Оуэн, - сказал он, со вздохом убирая телефон. - По твоему дому нанесен прицельный и очень точный удар - груда развалин, но в окрестностях никаких повреждений.
Наступила глубокая тишина. Я смотрел на друга и молча ждал, не зная, что сказать. Не что-либо умное, но вообще. Меня охватило странное оцепенение, словно мне сделали обезболивающий укол в мозг вместо десны.
- Кто-то посылает тебе недвусмысленные намеки, - кашлянув, заметил Ник. Потом фыркнул, с трудом подавил смех, прикрыв рот, наконец, пробормотал: - Извини. Я просто подумал, что столь же недвусмысленные, как и мой.
- Весь дом - до основания? - глупо спросил я.
- Весь, - кивнул Саркисян.
- Такое уж у нас строительство… - махнул рукой Ник.
Постепенно присутствие духа возвращалось ко мне. В конце концов, большая часть моей сокровищницы находилась здесь, содержимое памяти компьютера тоже. У нас был целый шкаф одежды и хороший страховой полис.
- Я вас убью! - буркнул я, схватил банку пива и прикончил ее в три секунды. - Кто скажет Пиме?
- А она забрала свои тряпки? - осторожно поинтересовался Саркисян.
- Наверняка не все, - усмехнулся я.
- Ну, тогда не я.
Я посмотрел на Дугласа - он покачал головой. Я почувствовал приближение приступа какого-то идиотского веселья, чем-то отдаленно напоминавшего истерику. Повернувшись к Пиме, я крикнул:
- Дорогая, Дуг только что узнал, что наш дом взорвали!
- Ах! - Она театрально схватилась за грудь, потом приложила руку ко лбу и, словно в ужасе, воскликнула: - Пива!
Я принес ей холодную бутылку.
- Наш дом на самом деле взорвали, - сказал я.
- Знаю, - она сделала глоток. - Ведь ты бы не стал так шутить.
Я наклонился и поцеловал ее в щеку, видя, как у нее на виске пульсирует маленькая голубая жилка.
- Ты не злишься?
- Злюсь, но мы все живы. - Мы немного помолчали - может, минуту, может, две. - Ты чем-то кому-то не понравился?
- Наверняка, но не вполне знаю - чем. И кому.
- Узнаешь, когда их поймаешь. - Она лучезарно улыбнулась и накрыла мою руку своей. - Пожалуйста, не бей их голыми руками. Я видела такие специальные кастеты…
Сколько мужей могли бы сказать, что их жены безгранично верят в то, что они делают? Я! Кто еще? Почему больше никто?.. Только я! Я погладил Пиму по руке, потом поцеловал ее еще раз и вернулся к друзьям. Саркисян снова разговаривал по телефону. Ник Дуглас наклонился ко мне:
- Во-первых, те, что переехали того шляпника. Во-вторых, та девица, что столь нахально "проверила" твой дом… Кстати говоря - я не уверен, не оставила ли она какого-нибудь датчика, которым воспользовалась ракета! - сказал он, подняв палец. Я немного подумал, в конце концов, поморщившись, покачал головой: "А черт его знает!" - В-третьих - похитители. В-четвертых - эта ракета.
- В-пятых - исчезновение или неожиданный и таинственный отъезд Лейши Падхерст, - добавил Саркисян.
- И что всё это, черт побери, значит? - закончил Дуглас.
- Аф-фера… - вздохнул Саркисян и потер переносицу, словно носил очки, а ведь в очках я его никогда не видел. - Да, через пятнадцать минут сюда привезут одного яйцеголового. Только имейте в виду, кибитка и всё такое…
Кибиткой называют - а он в этом разбирается, его предки родом из бывшего СССР - служебный лимузин с полностью изолированным салоном. Его используют для перевозки людей, которые не должны знать, куда их везут. Кибитка - значит, ни слова о наших именах, адресе и так далее. ЦБР может возить человека вокруг города столь долго, что ему будет казаться, будто он побывал в Вашингтоне. В фирме также рассказывали о специальных роликах, на которые ставили машину, а потом лишь раз в час имитировали поворот. Даже без водителя - в конце концов, пассажир видел его только на мониторе, так что тот мог сидеть и дома.
- А о чем мы будем с ним разговаривать? - заинтересовался Ник.
- О снах. - Саркисян даже не улыбнулся.
Как только я услышал, что сюда едет спец по сновидениям, мне чертовски захотелось спать.
Я открыл пиво и залпом выпил. Температура не изменилась, вечер был теплым, но что-то изменилось то ли в плотности воздуха, то ли еще черт знает в чем. Я хотел спросить Дуга, надежное ли это место, то есть не перебьет ли нам какая-нибудь ракета всё пиво, но удержался. Краем глаза я заметил, как Пима встала, накинула легкий халат и направилась в сторону корта. Другим краем глаза я заметил появившийся из-за угла темный акулий нос "понтиака-эквадоре".
- А вот и наш гость, - объявил Саркисян. Машина остановилась в двадцати метрах от нас. Дуг встал и сделал несколько шагов к автомобилю. Выскочил водитель и еще один такой же с переднего сиденья. Задняя дверца щелкнула и открылась, из машины вышел высокий мужчина и сразу же сгорбился так, чтобы его почти два метра роста сравнялись со ста восемьюдесятью четырьмя Саркисяна. Они обменялись рукопожатием и что-то друг другу сказали, затем подошли к нам. Профессор был не особенно худым, но щеки у него ввалились так, что я мог бы поклясться, что за едой он то и дело их прикусывает. Разве что он повырывал себе все коренные зубы.
- Это профессор Огюст Таттл, - представил гостя Саркисян. Наших фамилий он сообщать не стал. - Выпьете чего-нибудь, профессор?
- Крепкий кофе, пожалуйста, и бурбон, если можно. - Саркисян сделал жест рукой, водитель остался на месте, а его коллега быстро направился в дом, что-то шепча в лацкан пиджака. Профессор кивнул мне и Нику, мы кивнули в ответ, а затем он уселся поудобнее и несколько раз качнул ногой. У него были чудовищно большие ноги, наверное, семнадцатого размера. - Как я понимаю, вы интересуетесь снами?
- Можно сказать, да, - ответил Ник. - В конце концов, этим мы занимаемся с самого рождения.
- Но что конкретно?
- Конкретно - мы хотели бы, чтобы вы в доступной форме познакомили нас со следующими темами: сны, сновидения, кошмары, страхи, содержание снов… - помог я Дугласу. - Если мы что-то из этого поймем, то начнем задавать вопросы.
- Хо-хо! - По мере того как я говорил, профессор всё выше поднимал брови и откидывал назад голову. - Довольно широкая тематика, я бы сказал.
- Не сумеете?
- Сумею, конечно. - Он провел указательным пальцем вдоль ноздрей, одновременно втягивая ими воздух. Послышался звук, похожий на дыхание простуженного слона. - Но, учитывая широту темы, естественно, изложение будет очень популярным…
- И очень хорошо, профессор, - обрадовался Ник. - Именно это нам и надо. Потом уточним детали…
Из дома вышел охранник с подносом. Поставив поднос на столик, он подошел к машине и чудесным образом исчез, словно впитавшись в кузов. Профессор спокойно долил в кофе сливки, всыпал сахар, размешал, попробовал, добавил еще.
- Конечно, я так и не узнаю, с кем имею честь и с какой целью меня…
- Профессор, - Саркисян наклонился к ученому, - мы платим за консультацию шесть тысяч и выделяем грант институту. Это в самом деле вполне приемлемая оплата.
- Наверняка! - Профессор отставил чашку и сделал глоток бурбона. - Ладно. - Он бодро хлопнул ладонью по бедру. Мне он начинал не нравиться. - Гм… С чего бы начать… Ладно! Начнем с того, что до сих пор мы не знаем, зачем, собственно, и почему мы спим, хотя есть одна закономерность, а именно: спят все, у кого есть мозг.
- Простите, - вмешался Ник, - а что, есть такие, у кого нет мозга? - Он сардонически усмехнулся.
- Дождевой червь, например, - спокойно парировал Таттл. - Устрица.
- Ну да… - Ник больше не улыбался.
Зато улыбался я - поскольку не успел задать тот же вопрос до Дугласа и теперь имел на это полное право.
- Итак, - продолжал Таттл, - мы спим наверняка в память о тех временах, когда наш не цивилизованный еще предок вынужден был отдыхать ночью, чтобы пережить очередной день. Во всяком случае, существует несколько десятков тысяч тщательно исследованных и описанных случаев, когда люди в результате контузий и повреждений не смыкали глаз в течение нескольких или даже нескольких десятков лет и нормально функционировали двадцать четыре часа в сутки. - Он глотнул бурбона. - Сновидения - неотделимая черта сна, а кошмары, например, являются, как сказал когда-то Джон Мак, "самыми страшными психическими переживаниями, какие только могут случиться с людьми". Человек, преследуемый таким кошмаром, впадает в состояние наивысшего ужаса, в смертельном страхе бежит от воображаемых противников, врагов, преследователей. Застигнутый в безвыходной ситуации - на пристани, в глухом переулке, в лифте или даже в своем собственном, но в данный момент враждебном жилище, - он может оказаться на грани удушья. Впрочем, - он многозначительно посмотрел на нас, - кто знает, сколько умерших во сне отправились на тот свет в результате именно такого кошмара. Во всяком случае, почти каждому известны подобные истории - попадание под грязевую, каменную или снежную лавину, падение в пропасть, с крыши, с самолета…
- Простите, вы, профессор, говорите о кошмарах. Означает ли это, что сон исследован лишь с этой стороны? - спросил я.
- Нет, но я думал… - Он беспомощно огляделся, впервые после того, как вышел из машины, почувствовав себя слегка неуверенно. - Раз вы… вы… Ну, понятно! Просто я…
- Кошмары, как неотделимая часть явления, наверняка нас интересуют. Но начнем с самих сновидений как таковых. Что их вызывает?.. -Я огляделся, ища поддержки у друзей, но их не было рядом, во всяком случае, никто не отозвался.
- Ага. Ладно. Ладно… - повторил он, собираясь с мыслями. - Звучит парадоксально, но мозг человека вовсе не отдыхает во сне; мы уже точно знаем, что во время сна он работает интенсивнее, чем, например, - он показал на гамак, три головы повернулись и посмотрели в ту сторону, - во время обычного пребывания в лежачем положении. - Словно по команде, мы повернулись обратно. Несколько секунд он держал паузу. - Основной цикл сна повторяется несколько раз в течение ночи. Мы выделяем в нем до пяти фаз. В первой фазе человек просто переходит от бодрствования ко сну. Это обычно продолжается около пяти минут. Во второй фазе у спящего снижается частота дыхания и сердцебиения, падает также температура тела и уменьшается скорость обмена веществ.
- Поэтому не следует наедаться перед сном? - спросил Ник.
Он явно не мог примириться с недавней оплошностью. Похоже, ему хотелось наброситься на профессора и прыгать по нему, как по батуту.
Таттл испепелил его взглядом.
- Несколько минут спустя начинается третья фаза, когда мозговые волны на электроэнцефалограмме становятся более регулярными, ну, а еще через какое-то время наступает четвертая - так называемый глубокий сон. И только потом начинается наиболее интересная для нас, ученых, фаза быстрого сна, называемого также парадоксальным. Парадокс заключается в том, что мозг спящего столь же активен, как и наяву, в то время как его тело спит. Именно в фазе быстрого сна происходят сновидения, а наблюдателя удивляет неподвижность спящего, за исключением быстрых движений глазных яблок; наступает паралич туловища и конечностей, а наиболее характерным является снижение напряжения мышц шеи и падение активности межреберных мышц, так что дыхание поддерживается в основном благодаря работе диафрагмы. Люди, страдающие нарушениями дыхания, могут даже умереть из-за снижения активности дыхательного центра. С другой стороны - во время кошмарных сновидений пульс спящего может подскочить за пятнадцать секунд до ста восьмидесяти ударов в минуту; ни одно другое событие, ни резкое физическое усилие, ни даже страстный половой акт не могут вызвать столь быстрого увеличения пульса.
- О господи, профессор, - простонал Ник, - вы хотите сказать, что во время сна я всё время нахожусь под гильотиной?
- Ну, не стоит преувеличивать, - покровительственно улыбнулся разоруженный Таттл. - Здоровым людям ничего не угрожает как во сне, так и наяву, а для больных опасность одна и та же. Хотя иногда… - Он развел руками.
- А что насчет сновидений? - вмешался я.