- Шеф, кофе? - тихо спросил он.
- Отличная мысль, Нарьеда, - похвалил его Саркисян.
Я узнал его - это он вел лимузин, который столь ловко нырнул в техническое ответвление туннеля, а затем вынырнул уже с другим цветом кузова. Он вел машину спокойно и уверенно, именно так, как я люблю.
Мы стояли и пили кофе. Сорт был не из лучших, какой-нибудь "Блэк Кэт" не позволил бы ему даже стоять рядом с собой на одной полке, но, по крайней мере, он был горячим и настолько крепким, что казался густым.
- Если денег у них никто не спер, значит, их просто убрали, - сказал наконец Ник.
- А если сперли - значит, убрали, замаскировав следы, - добавил я.
- Ты уверен?
Я еще раз затянулся и щелчком отправил окурок далеко в темноту.
- Слишком многое вокруг меня творится, чтобы я поверил в случайное ограбление или сведение счетов. Кому-то кажется, будто я что-то знаю. Если бы я мог дать ему понять, что это лишь иллюзия, все эти странные события сразу бы прекратились.
Вот уж действительно! Я сам не верил в собственные слова.
- Или ты что-то знаешь, но не отдаешь себе отчета в том, что… Ай!.. - Дуг отхлебнул чересчур много кипятка из кружки.
- Да… Может быть… Стоп! - Я стиснул зубы и на несколько мгновений попытался отключиться, полностью сосредоточившись на одной мысли. - Дуг, мы не подумали о миссис Гроддехаар, - процедил я. - А ведь, в сущности, с нее всё началось!..
- Черррт… Нарьеда! - Рядом с нами тут же возникла большая тень. - Немедленно обеспечь тайное, но тщательное наблюдение за миссис Гроддехаар и ее охрану. Чикаго… - Он посмотрел на меня. Я пожал плечами - я не помнил адреса, даже не помнил, было ли мне что помнить. - Во всяком случае, через пятнадцать минут там должны быть… - Он снова посмотрел на меня.
- Десять человек как минимум. Там целая резиденция, сложенная, наверное, из привезенных из Англии кирпичей.
- Двадцать постоянно, ясно?
Нарьеда кивнул и выхватил из кармана телефон. Саркисян неожиданно схватил его под локоть и потащил куда-то в темноту.
- Всё тайны, черт бы их побрал! - рявкнул я.
- Ничего… - Дуг тут же снова появился из темноты, - такого, что касалось бы тебя. Речь идет о распределении премий. - Я молчал, но злился. Возможно, он был прав. - Идем, у техников уже есть первые данные.
Мы вошли в номер, примыкавший к последнему жилищу двух неудачливых похитителей. Двое техников склонились над своими экранами, касаясь их кончиками пальцев, еще двое собрали со стола бумаги, бросив на Саркисяна быстрый испуганный взгляд. Мы сели в поставленные в ряд кресла, словно приглашенные на просмотр очередного творения Голливуда.
- Итак, личность потерпевших установлена, вне всякого сомнения. Оба ранее не судимы. Жили вместе последние шесть лет. Она: Мардж Тора, библиотекарь, он: Слим Кью, наладчик кондиционеров. Пока что больше ничего о них неизвестно, - процитировал он по памяти одну из своих бумаг. - Они выехали из Техаса две недели назад, в отпуск. Как они оказались здесь и почему похитили… То есть - что толкнуло их на путь преступления, мы не знаем. Мы восстанавливаем их путь от места жительства до этого мотеля, проверяем счета, где должен быть перевод мистера Йитса. - Пожилой, с седеющими висками техник окинул нас взглядом. - Теперь - что здесь… Их убили семь-восемь часов назад, то есть через сутки после успешного обмена детей на деньги. Оба застрелены, каждый получил две пули в шею, но убийца целился так, чтобы пуля шла вниз, то есть ему было нужно, чтобы не было выходного отверстия. Иначе я этого объяснить не могу… Далее, у нее отрезана голова электрическим ножом, наверняка переносным, на аккумуляторах. Во рту мы нашли две металлических пуговицы, соединенных тонким ремешком. - Он пожал плечами: - Пока что мы не можем сказать, в чем смысл этих пуговиц, каково их назначение или символика. Теперь он… Его таким же образом застрелили, затем взрезали брюшину, извлекли печень и положили на голову. Кроме того, у него отрезан пенис… - Он откашлялся. - Поскольку мы не нашли эту часть тела…
- Поищите во рту, - вмешался я, повинуясь внезапному вдохновению.
Однако я имел дело с профессионалами наивысшего класса.
- Мы искали, - тут же ответил докладчик. - Во рту его нет, но наверняка он где-то дальше… глубже. Его воткнули в рот и чем-то протолкнули… Пока неизвестно, лишь после вскрытия можно будет сказать точно.
- Хорошо, что еще?
- Кровь на потолке и стенах, вне всякого сомнения, принадлежит потерпевшим. Убийцы - их было по крайней мере двое - набирали кровь в какие-то спринцовки, возможно типа тех, что используют мясники, а затем разбрызгивали ее по стенам.
- В таком случае они сами должны быть забрызганы кровью? - спросил Ник.
- Наверняка, хотя они пользовались пластиковыми накидками - кто-то из них зацепился об угол шкафа и оставил там обрывок. Но обувь и штанины должны быть сильно испачканы. Вот только со времени убийства прошло уже девять часов, и их одежда давно могла сгореть.
- Какие-то другие следы?
Докладчик покачал головой, затем бросил взгляд на мучивших компы коллег, а когда те тоже покачали головами, добавил:
- Ничего. По крайней мере на данный момент. Конечно, мы получим анализ воздуха, характерные признаки разреза на шее потерпевшей, исследуем пули, содержимое желудков, установим путь их перемещения из Техаса. В течение суток всё будет готово. - Он сел. - С удовольствием выслушаю ваши предложения…
- Как можно более широкий круг их знакомых, - сказал я и повернулся к Саркисяну. - Кто-то их снарядил на эту работу, снабдил всем необходимым, а потом прикончил. Разыщите, но без лишнего шума, всех родственников и знакомых, начиная со школы, и, вообще, пусть постоянно действуют сравнительные фильтры: как только где-либо и когда-либо в их окружении одна и та же личность появится дважды - тревога. Естественно, необходимо допросить всех здесь присутствующих, а тех, кто уехал уже после убийства, - найти.
- Это понятно, - вмешался Дуг, но увидел мой испепеляющий взгляд. - Прошу прощения…
- Я просто думаю вслух… Введите в базу фамилии Гроддехаар, Падхерст, Таттл, все, которые…
- Веринчи! - подсказал Ник.
- Именно. Институт Моргана, та хижина Лейши Падхерст… Я уже не говорю о том, что если где-то появится что-то связанное со сновидениями…
Саркисян движениями бровей провел в воздухе линию между мной и техником. Все трое техников радостно закивали. Мы встали и вышли наружу.
Светало. В нескольких до сих пор темных окнах вспыхнул свет, в нескольких других, до сих пор освещенных, - погас. Замолк ругавшийся с любопытной подружкой зануда с испанским акцентом. Мы закурили - сигареты были только у меня, семь штук. В таком темпе, подумал я, придется посылать в город вертолет за куревом. Может быть, есть и тут в баре. Что-то заскрипело над крышей мотеля - может быть, пробудился какой-то флюгер?
На половине сигареты зазвонил телефон Саркисяна. Дуг достал трубку и начал слушать, всё больше каменея. В конце концов он протянул руку с сигаретой в сторону Ника, а когда тот удивленно протянул свою, просто сунул горящую сигарету ему в ладонь, словно в пепельницу. Ник зашипел и швырнул окурок на землю. Дуг этого не заметил - он стоял, уставившись стеклянным взглядом в небо, весь сосредоточившись на трубке, передававшей ему в ухо какие-то данные.
Так продолжалось три, может быть, четыре минуты, во всяком случае, я успел выкурить сигарету и еще половину второй.
Наконец Дуглас Саркисян хлопнул себя по карману.
- Черт бы тебя побрал, Оуэн! - процедил он. - Неужели каждый раз, когда происходит что-то экстраординарное, ты должен оказываться в центре событий?!
- Но я… Ничего не знаю…
- Вот именно! - яростно завопил он. - Но тебе обязательно захочется это узнать, мать твою так! И потому всё пойдет совершенно по-идиотски, а не так, как это делаем мы! Как это должны делать профессионалы!
- Я пока не знаю, что должно происходить!.. Мать твою так! - добавил я, надеясь, что провокация удастся.
- Нет, я не могу!.. - простонал Дуг, махнув рукой троим быстро приближавшимся охранникам, обеспокоенным его воплем. Охрана вглядывалась в шефа с надеждой, что он позволит им мне всыпать. Он не позволил - дыхание его было тяжелым, как у разъяренного андалузского быка, но он всё же сдержался. Молодец. - Черт бы всё это побрал!..
Он направился к вертолету, помахав рукой, чтобы пилот не включал двигатель. Когда мы вошли внутрь, он рухнул в кресло и бросил Нику:
- Ты меньше всех устал… Дай нам по глоточку.
Первые глоточки пошли быстро. После второго Саркисян сказал:
- Больше я тебе ничего не скажу, Оуэн. И даже не пытайся возражать, а если не послушаешься - вылетишь из этого дела. С большой высоты. Нет, я в самом деле клянусь: ты получишь такую порцию оглупляющего, что, выражаясь твоим убогим языком, у тебя будет путаться голова с задницей. А мы в это время будем делать то, что должны. Если ты выдержишь до дома, то там я тебе расскажу всё, что знаю. Но сейчас - ни слова!
На этот раз я ему поверил. И хотя меня так и распирало от комментариев, вопросов и предположений - я выдержал. А после часовой лекции Саркисяна, выслушанной уже в бункере ЦБР, мне стало не по себе, и я забыл про приколы, язвительные замечания и вообще все подобного рода идиотизмы.
Поскольку повода шутить не было. Абсолютно никакого.
Часть вторая
"СПОКОЙНОЙ НОЧИ, МОЖЕТ БЫТЬ, ЕЩЕ ПРОСНЕШЬСЯ"
"Мелкая изморось сменилась легким дождиком…"
Дорога заканчивалась совсем как девичество - неожиданно и необратимо: она вбегала на мост, шла как ни в чем не бывало до первого пролета и… попросту исчезала. Второй пролет моста торчал из воды метрах в двадцати от берега, ощетинившись толстыми металлическими прутьями. Если бы я каким-то чудом спрыгнул туда, например, с вертолета, то наверняка напоролся бы на железяку. Вот только зачем мне было туда прыгать? Я поставил машину на ручной тормоз и вышел под дождь. Моросило уже четыре часа, что меня, с одной стороны, радовало, а с другой - беспокоило: я не люблю дождь, а в особенности такой вот затяжной, унылый и мелкий. Кроме того, он закрывал вид на горы, так что я не мог видеть, во что ввязываюсь и чего ради покинул уютный и сухой Нью-Йорк.
Подойдя к первому ограждению, я толкнул его ногой. Оно загрохотало, нарушив насыщенную влагой тишину. Вынув руки из карманов, я поднял воротник и отодвинул ограждение в сторону, так же поступил и со вторым. На растянутую, словно третье ограждение, проволоку я вообще не обратил внимания. Вернувшись к тихо шумевшему двухсотсильным двигателем БМВ, я сел за руль, не сумев удержаться от того, чтобы не бросить взгляд на прикуриватель, но всё же заставил себя думать над дальнейшими действиями, а не над положительными и отрицательными сторонами прощания с дурной привычкой. Из динамиков доносился очередной шлягер группы "Догз энд Боунз", а я занялся отпечатками пальцев. Я точно помнил, до чего дотрагивался, но, несмотря на это, дважды протер всю внутренность салона, заполнив его запахом "свежей кожи" из аэрозоля. Затем я медленно проехал вперед, остановившись лишь после того, как капот разорвал проволоку, проверил, насколько далеко от края находятся передние колеса, и вышел из машины. Поместив между педалью газа и краем сиденья дощечку с привязанной к ней веревкой, я дернул за нее. Дощечка выпала, двигатель снова мягко, но энергично заурчал; я послал последний чувственный взгляд прикуривателю, надел перчатки, протер ими клавиши плеера, рычаг скоростей, кожу сиденья. Еще раз нажав на газ с помощью дощечки, я проверил, надежно ли держится веревка. Ждать больше было нечего, но я еще раз внимательно огляделся по сторонам. Из динамиков доносилась романтически-металлическая баллада.
- Не злись, старик, - сказал я Джассарею, заканчивавшему одну из своих божественных песен. - Я сразу же куплю комплект твоих дисков…
Присев возле машины, я резко ударил по рычагу и отскочил; коробка передач рявкнула от столь хамского обращения, но передала усилие на колеса. БМВ с номером С850 SGI промчался мимо меня, слегка свернув в сторону, но практически не отклонившись от предназначенного ему мной пути к первому, и наверняка последнему, полету в воду. Я крепко схватился за веревку, дощечка выпала, как и предполагалось, двигатель тотчас же стих, но машину спасти уже не мог. Автомобиль исчез из виду, а я даже не стал тратить время на то, чтобы посмотреть, как в мутной Айриш-Ривер тонут полмиллиона долларов. Может быть, потому, что не моих?
Смотав веревку, я отложил ее в сторону и несколькими горстями песка присыпал черные следы стертых шин. Забрав веревку, я вернулся на шоссе и поставил на место ограждения. Отвязав дощечку, использовавшуюся для блокировки педали, я швырнул ее в кучу строительного мусора, веревку - в воду, ополоснул руки в луже. Больше мне ничего не оставалось, кроме как возвращаться под дождем в Редлиф-Хилл. Восемь километров. Я зашагал по дороге, подсчитывая, сколько воды может впитать одежда такого индивидуума, как я, - сто восемьдесят шесть сантиметров, восемьдесят килограммов, короткие волосы. Усы. Усы, кажется, не намокают?
Мелкая изморось сменилась легким дождиком; судя по подсчетам, которые я делал на ходу, получалось, что каждые десять шагов на меня выливается около стакана воды. Сто шагов - десять стаканов, чуть меньше трех литров. Полкилометра - вот уже и ведро. Нет, наверное, не так - ведро воды весит двенадцать кило, через километр на мне был бы панцирь из двадцати, я бы это непременно почувствовал, черт побери. Наверняка избыток вытекает, подумал я. Я посмотрел вниз - в ботинках действительно хлюпало, но из них должна была бы хлестать вода, разве что я ошибся в подсчетах? Если бы еще забыть о сигаретах… О боже, как же мне сразу захотелось курить, когда я подумал о том, что не должен думать о том, как мне хочется курить. Попробую еще раз посчитать, может быть, пройдет. Дождь будет пытаться сбить меня с толку, то усиливаясь, то ослабевая, но полностью это ему никогда не удастся. Задача: на идущего под дождем человека падает каждую секунду "х" воды. Впитывающая поверхность этого человека составляет "у". Через какое время у него возникнет желание силы "z", чтобы помчаться кратчайшим путем к старой дороге, поймать машину и смыться из предместий Редлиф-Хилл, из этого проклятого промокшего штата и, может быть, самой этой благословенной страны?..
О, первые дома. Ура, буль-буль, хлюп-хлюп! Я восстановил в памяти план города: так, сворачиваем с главной, начинающейся здесь, Горизонт-авеню, попадаем на Брукс-авеню, две улицы, и небольшая гостиница. Там мы бросим якорь, послав кого-нибудь за сухой пижамой, двумя гектарами полотенец и - йо-хо-хо - бутылкой рома!..
Подтянув потяжелевшие, спадающие брюки, я двинулся дальше, словно участник провинциального состязания по бегу в мешках. Преодолев так полкилометра совершенно пустой улицы, я свернул на Брукс-авеню и, чувствуя прилив сил и надежды, побежал по скользкому тротуару вдоль ряда припаркованных автомобилей, с укоризной в ветровых стеклах ожидавших своих владельцев. Я как раз миновал заднюю часть выкрашенного в ярко-красный цвет фургона, не отрывая взгляда от маячившей впереди неоновой вывески, как вдруг его задние двери резко распахнулись. Я поскользнулся на мокром асфальте, инстинктивно пытаясь выставить руки, ударился виском о железо и завертелся вокруг собственной оси. Мне показалось, что сквозь грохот обрушившегося на меня неба я слышу чей-то крик, стукнулся затылком о кузов и успел подумать: "Это еще не всё!" Исключительно ценная мысль, поскольку и в самом деле в завершение я треснулся черепом об асфальт. В пронзительном блеске замаячило темное пятно, затем и оно посветлело и стало ярче солнца, а потом всё вокруг почернело, и реальность разорвала со мной все отношения.
Что-то обожгло лицо, стало больно. Я сделал всё, что мог, чтобы пересилить боль, то есть - застонал. Беззвучно. Нужно собрать все силы… Все - что? Где их взять?
Жжение сменилось холодом, в первое мгновение неприятным, но сразу же принесшим облегчение. Я благодарно вздохнул. Сквозь окно пробился свет, откуда-то возникло светлое пятно и нависло надо мной. Я понял, что лежу, а это пятно - лицо, причем, скорее всего, не мое. Я также понял, что это вовсе не открыли окно, это я открыл глаза. Мозг вздрогнул, заскрежетал и заработал.
Я начал мыслить. И слышать:
- …койно. Вы меня слышите? Пожалуйста, не двигайтесь. Сейчас вам будет лучше…
Голос становился то громче, то тише, словно говоривший раскачивался на большом кресле-качалке, но его лицо висело надо мной на одном и том же расстоянии. Нарушения слуха, констатировал я и несколько раз моргнул. Со стороны левой руки - я неожиданно почувствовал ее где-то рядом с собой и даже вспомнил, что она всегда там была, - разошлась теплая волна, что-то пробилось сквозь легкие, я закашлялся. Почувствовав прилив сил, я вдохнул полной грудью.
- Я жив…
- Конечно, вам ничто не угрожает, - сказало приятно улыбающееся, симпатичное мужское лицо. Я попытался сосредоточить на нем взгляд. Врач понял, что у меня проблемы с фокусировкой зрения, и слегка отодвинулся. Я увидел его более отчетливо и сообразил, что это лицо мне знакомо, что я видел его, и даже не один раз. Он улыбнулся, и до меня дошло, что он удивительно похож на Джоша Да Сильву из сериала "Бай-бай, Дороти". Я попытался об этом сказать, но он меня опередил: - Полежите еще немного, а потом, если вы захотите, сможете сесть.
- Да Сильва… - пробормотал я.
- Отлично! - обрадовался он. - Правда, я - не он, но вижу, что к вам вернулась способность видеть и рассуждать, поскольку об этом мне уже приходилось слышать от других.
Я поморгал, на мгновение закрыл глаза, несколько раз вздохнул и начал садиться.
- Ну ладно, раз уж вы упрямитесь… - сказал "Джош". -Сейчас сами убедитесь…
Он профессионально поддержал меня, передвинул что-то за спиной, а когда я уже сидел, отошел, продолжая улыбаться, потом вдруг посмотрел куда-то в сторону и сказал, обращаясь не ко мне:
- Вот она, твоя жертва.
Я повернул голову и почувствовал, что сейчас меня хватит удар. Волна горячей крови поднялась откуда-то из нижней части организма и начала закипать в голове; на всякий случай я открыл рот и издал какой-то неопределенный звук. Фальшивый Да Сильва схватил меня за плечи и силой уложил обратно, - впрочем, ему не пришлось особо стараться.
- Ну вот видите, я же предупреждал. Немного терпения… - укоризненно проворчал он.