- А вы хотели бы вместо "Мосс" увидеть "Краб"? Так, к вашему сведению, зовут фаонского робота. Как говорится, полиция не сидит сложа руки. Подвернулась жена, взяли жену. Подвернулись бы вы, поверьте мне на слово, взяли бы и вас.
Это он, конечно, погорячился. Людей такого ранга, как Гарри Чандлер, нелегко обвинить в убийстве из-за каких-то пятисот тысяч, тут нужен мотив поувесистей.
- Хорошо. Что во-вторых?
Другича начинало бесить спокойствие президента.
- Во-вторых, вы должны отдавать себе отчет в том, что факты, являющиеся доказательством для вас, лица, прямо скажем, заинтересованного, уж тем более будут доказательством для полиции. А уж вашим конкурентам только дай повод! Поэтому решайте, собираетесь ли вы провести собственное расследование или оставляете все полиции.
- Предположим, что мы действительно начнем расследование. Вам-то что с того? Каковы ваши требования?
Другич отчеканил фразу, приготовленную одновременно с визитной карточкой детектива:
- Расследование вы поручите нам и только нам.
- Кому это вам? - спросил Чандлер напряженно, поскольку ему с трудом верилось, что его не собираются шантажировать. Он заглянул в визитную карточку. - Ваше агентство находится в Браске?
- Я там живу. Детективы, которые буду работать вместе со мной, имеют штаб-квартиру на Фаоне.
Штаб-квартира. Хорошее слово, надо запомнить. "Где Шеф?". "В штаб-квартире". Яна - штаб-квартирьер, я - штаб-квартирант, Ларсон… Потом придумаю.
- К руководству фаонского "Роботроникса" вы обращались? - поинтересовался Чандлер.
- Нет. Мы посчитали разумным обратиться непосредственно к главе холдинга.
- Чтобы выставить более крупный счет?
- В том числе. - Признание, рассчитанное на то, чтобы показать, что мы с ним из одного теста.
- И каков он будет?
- Достаточно крупный, дабы вы не подумали, что мы преследуем какие-то иные, скрытые, цели.
Чандлер сделал вид, что эта весьма расплывчатая формулировка мгновенно преобразилась в его мозгу во вполне определенное число - определенное с точностью до цента.
- По этому поводу я не питаю никаких иллюзий. Вы, наверное, уже присмотрели себе какую-нибудь очередную яхту?
Эта осведомленность ничуть не удивила Другича. Ведь он назвался своим настоящим именем, а найти локус с рекламой его эллинга ничего не стоит - на то она и реклама, чтобы ее легко находить. Пока они разговаривали, охрана поискала "Стевана Другича" на накопителях и передала полученные сведения на стол президенту (поверхность стола служила одновременно экраном).
- Думаю, вы подарите мне свою, - с теплотой в голосе ответил Другич.
- Сколько человек знают об этом деле? - поморщившись, сменил тему президент.
- Пятеро, включая меня и исключая вас.
- Вы планируете увеличить число участников?
- Только если вы захотите привлечь своих людей. Среди нас нет специалистов по робототехнике. Обращение к независимым экспертам, на наш взгляд, чревато утечкой информации. Привлечение инженеров из "Роботроникс-Фаон" имело бы смысл, если бы мы обратились не к вам, а к их президенту. Он назначен по вашей рекомендации, поэтому вам не составит труда убедить его оказать нам содействие.
- Вы рассуждаете разумно, - кивнул Чандлер, - я подумаю над кандидатурой эксперта. Если сочту нужным, я проинформирую руководство фаонского "Роботроникса". В настоящий момент я не вижу в этом необходимости. Признайтесь честно, для чего вы сказали, что последуют новые убийства? Чтобы напугать меня?
- А я вас напугал?
- Вы не ответили…
- Считайте, что это интуиция.
- Но на чем-то же она основана?
- Как всякая интуиция - на опыте.
По мнению Другича, тройной уход от ответа уже должен был указать Чандлеру на то, что правды он не услышит и что, продолжая настаивать, он лишь выставляет себя дураком. Президент, как опытный дипломат, догадался об этом с первого раза, то есть после первого "ухода", но виду не подал, поскольку, опять-таки, был очень опытным дипломатом.
- Это не ответ, - заметил он, - не хотите же вы сказать, что вам уже доводилось сталкиваться с роботами-убийцами.
- Нет, но перед моими глазами прошло достаточно людей-убийц.
С президента тоже было достаточно.
- Ладно, оставим это. - Он посмотрел на настольные часы, имитировавшие солнечные. - К сожалению, в ближайшие несколько часов я буду действительно занят. В любом случае, бар на одиннадцатом этаже к вашим услугам. За счет компании, разумеется. К шести я обещаю освободиться. Вас это устраивает или перенесем встречу назавтра?
- Полностью устраивает. Охрана меня пропустит?
- Я так понял, что у вас уже есть пропуск…
- Он был одноразовым.
- О’кей, я дам соответствующие распоряжения.
- Прикажите оставить постоянный, - посоветовал Другич во время прощального рукопожатия.
С президентского этажа он спустился на одиннадцатый, взял в баре бутылку "Шато-Петрус" пятнадцатилетней выдержки (двадцатилетней, как он просил, там не оказалось, или Чандлер запретил ее выдавать) и вернулся в отель. Через час он отправил Шефу отчет о первой встрече с Гарри Чандлером. В конце он приписал, что если от него не поступит сообщения, отмеченного девятью часами калифорнийского времени, то, следовательно, он разделил судьбу тех многих шантажистов, кому клиент оказался не по зубам. Душеприказчиком он назначил Шефа, ангелом-мстителем - меня. Не знаю, как Шефу, но мне это польстило. Опять-таки, я давно не был в Калифорнии.
Закончив с отчетом, Другич отправился побродить по магазинам. Два комика следовали за ним по пятам. Другич не стал от них отрываться.
Президент находился в кабинете не один. Рядом с ним, за большим столом для переговоров, сидел совершенно лысый господин сорока с чем-то лет, с огромным лбом, узким, едва заметным, подбородком и внимательными серыми глазами. На его лице был написан IQ за двести. "Эксперт", - догадался Другич.
(Однажды Шефу вздумалось проверить индекс интеллекта своих сотрудников. Увидев, сколько набрали Яна с Ларсоном, я решил не позориться и удрал в отдел спецтехники тестировать новый бронежилет. "Зачту, если протестируешь заодно и каску", - крикнул Шеф мне вдогонку.)
Чандлер их представил. Эксперта звали Тим Гроссман, президент ему полностью доверял.
- Я уже ввел доктора Гроссмана в курс дела, - прибавил Чандлер, чтобы Другич понял, почему Гроссман не подал ему руки.
- Да, - кивнул Гроссман, - и нахожу обвинения господина детектива лишенными какого-либо смысла. Но раз уж решение принято, мне остается только подчиниться. Прежде всего, мне необходимо взглянуть на тех роботов.
- Что касается робота из Браски, я это устрою, - пообещал Другич, - я в хороших отношениях с местной полицией. Мои фаонские коллеги подготовят вам встречу с Крабом. Доктор, скажите, ваша реплика по поводу обвинений, она относится именно к тем случаям, которые мы рассматриваем, или вы уверены, что робот в принципе не может убить?
- Убить может что угодно. Камень, случайно сорвавшийся с достаточной высоты, способен раскроить человеку череп. Поэтому ваш вопрос бессодержателен.
- Но роботов никто на голову не ронял - ни случайно, ни намеренно. Их запрограммировали на убийство, разве не так?
- Как всякий механизм, робот может совершить ряд действий, которые, в своей совокупности, приведут к чьей-то гибели. Такие случаи действительно имели место. Но еще чаще люди гибнут в авиакатастрофах, когда кто-то умышленно выводит из строя автопилот. Будучи детективом, вы наверняка знаете, что это очень удобный способ выдать преднамеренное убийство за несчастный случай. Любой механизм чем сложнее, тем опаснее.
- Краб совершил одно-единственное действие - ударил господина Мосса по голове гаечным ключом. Ленивец из "Дориды" с первого раза проткнул сердце Кириллу Хинчину. Что будет, если я прикажу роботу, который убирает коридоры на этом этаже, сделать что-то подобное?
- Вы прекрасно знаете, что ничего. Даже если вы прикажете ему всего лишь почесать вам спину, не произойдет ровным счетом ничего. Каждому роботу известен круг его обязанностей. Каждый робот знает, кто имеет право отдавать ему приказы и с кем он имеет право вступать в контакт - непосредственный или посредством какого-либо предмета.
- Однако, - заметил Другич, - ограничения, которые вы перечислили, устанавливаются человеком - оператором, как в случае с уборщиком коридоров, или владельцем, если робот принадлежит частному лицу. Изначально у робота нет никаких ограничений.
- Точнее сказать, он ограничен во всем, - возразил Гроссман, - поэтому я бы прежде всего проверил, какие команды получали роботы и от кого. Иными словами, я бы проверил их хозяев. Полиция этим занимается?
- Лишь постольку, поскольку роботам стерли память. Проверяют всех, кто мог это сделать. Правда, пока не ясно КАК это было сделано. Ясно только, что вмешательство произошло на самом низком уровне нейрокодирования - на уровне подсознания, сказал бы я, если бы речь шла о человеке. Напрашивается вывод, что либо роботов амнезировал высококлассный специалист - своего рода гипнотизер в мире роботов, либо они уже родились с этой командой.
- Простите, с какой командой? - оживился Чандлер. - С командой "убить"?
- Нет, Гарри, - немного небрежно успокоил его Гроссман, - с командой забыть то или иное событие. Впрочем, это одинаково невероятно. Если уж говорить о том, чем забито "подсознание" робота, то скорее вы найдете там команду "помнить всё".
- Существование "гипнотизера" вам кажется более вероятным? - поинтересовался Другич.
- Поменяйте гипнотизера на ведущего специалиста отдела нейросетей, и вопрос снимется сам собой.
Случайно или нет, но Гроссман назвал должность Рашель Мосс в "Роботроникс-Фаон". "Успели навести справки", - решил Другич. Вместе с тем, он знал, что двадцать третьего декабря в радиусе пятидесяти километров от "Дориды" не было ни одного ведущего специалиста-кибернетика. Полиция на сей счет обшарила все гостиницы и транспортные центры. "Либо пропустила, либо… Нет, - отбросил оба варианта Другич, - покупатель в ювелирной лавке рассматривал витрину, которая как раз напротив входа в кафе; он точно видел, что после Кирилла никто в кафе не входил".
Он пересказал Гроссману показания свидетеля.
- Роботом можно управлять дистанционно, - возразил тот.
- Ага, по телефону, - хмуро усмехнулся Другич, - это все равно, что произнести команду ему на ухо. Как громко надо крикнуть, чтобы робот не просто оглох, но еще и потерял память, причем, выборочно?
- О котором из двух роботов вы говорите? - не реагируя на выпад, уточнил Гроссман.
- Прежде всего, о Крабе с Фаона. Это робот, предназначенный для домашних работ. Ни одним типом связи, кроме обычной телефонной, он оборудован не был. Ленивец из "Дориды" откликался на интерком, но это несущественное добавление.
- Господа, - внушительно произнес президент, - нет смысла спорить о деталях, пока мы не исследовали роботов. Надо решить, как мы будем взаимодействовать. Вы, господин Другич, сказали, что у вас есть доступ к роботу, находящемуся в Браске. С него и начнем. Тим, - обратился он к Гроссману, - когда ты готов вылететь?
Кибернетик полез за ответом в комлог.
- Послезавтра во второй половине дня, - ответил он, пролистав столько страниц, что Другичу начало казаться, что раньше марта Гроссман не освободится.
- Отлично. Вы, господин Другич…
- Встречу его в Браске.
- Прекрасно. Значит, мы договорились.
- Безусловно. - Другич щелкнул каблуками и пошел дарить девице за стойкой прощальный подарок - что-то для ухода за ногтями.
10
Четвертого и пятого января мы получили два подробных отчета о пребывании доктора Гроссмана в Браске, но о них - чуть позже. Сначала я расскажу, чем мы занимались последние десять дней.
Во-первых, два дня мы отдыхали - каждый по-своему, ничего особенного, упоминаю о них лишь для того, чтобы вычесть два из десяти и получить восемь более-менее рабочих дней.
Во-вторых, Изида. За ней мы установили наблюдение. Большую часть времени она проводила в "Дум-клубе", дума принимала только Оливера Брайта. Уверен, она бы приняла и меня, но Шеф запретил "выходить на контакт". Особое внимание мы уделили ее личной жизни - как в браке, так и после него. Знакомцы Борисовых уверяют, что те жили душа в душу, и это несмотря на огромную разницу в возрасте и абсолютную несхожесть интересов. Портрет ЧГ никто не опознал - среди знакомцев не оказалось ни одного поклонника Эль Греко. По словам сотрудников, Борисов был кибернетиком от бога, всю жизнь он конструировал роботов. Он основал собственное конструкторское бюро, ставшее впоследствии заводом по производству бытовых роботов. Потом, в эпоху глобализации, он продал половину своих акций земному "Роботрониксу", и роботы стали выходить под их маркой, завод же переименовали в "Роботроникс-Фаон". Конструкторское бюро осталось частью предприятия, Борисов лично возглавлял его до самой смерти. "Дум-клуб" был вторым его увлечением. Он конструировал для него роботов. Мои товарищи по оружию являлись не лучшими их представителями, но таковых было большинство. Богатая публика не любит, когда роботы ее в чем-то превосходят - известно ведь, что тупость механических слуг является одной из дежурных тем в аристократических салонах. Интересно, что Оливер Брайт был хорошо знаком с Борисовым, и именно Борисов познакомил актера с Изидой. Об отношениях между Изидой и Брайтом еще можно как-то догадываться, но что сблизило актера с кибернетиком - полностью покрыто мраком.
Умер Борисов 26-ого апреля прошлого года. Говорят, что все к этому шло. Двадцать лет он жил с искусственным сердцем. Где-то в декабре позапрошлого года, то есть, за пять месяцев до смерти, выяснилось, что оно выработало свой ресурс раньше времени. Борисову требовалась пересадка нового сердца. Рутинная по нынешним временам операция была в случае Борисова крайне рискованной, вероятность успеха не оценивалась выше пятидесяти процентов. Борисов откладывал операцию до тех пор, пока искусственное сердце не остановилось. Это случилось, когда он работал в своем домашнем кабинете. Его вовремя нашли, перевезли в госпиталь и сразу же прооперировали. В первые часы после операции всем казалось, что монетка легла той стороной, на которою ставил Борисов. К нему допустили Изиду, и несколько минут они разговаривали наедине. Внезапно, во время беседы, он потерял сознание. Его снова положили на операционный стол. Через два часа он умер. Разрыв аорты, изношенной вековым стажем.
К чему все эти подробности? Налицо классический треугольник: старый муж, относительно молодая жена и богатое наследство. Нельзя было не проверить, не помогла ли Изида ему умереть. Кстати, Яна ставила на невиновность и выиграла: у меня - десятку, у Ларсона - двадцать, сколько у Шефа - не знаю.
В-третьих (если кто-то до сих пор интересуется счетом), чета Петерсонов, владельцев Краба. Они добиваются, чтобы полиция вернула им робота. Под тем предлогом, что мы способны им посодействовать, я встретился с Петерсонами у них дома, прозванного остроумной Яной "Краб-хаусом". Дородная госпожа Петерсон оттеснила мужа на задний план, оставив передний для себя, меня и беспородного кобеля по кличке Фаг, который подавал голос всякий раз, когда произносилось имя робота.
- Краб (гав!) всегда был послушным роботом, - говорила Петерсон со слезой в голосе. - Что они там с ним сделают!
- Тюрьма его испортит, - поддакнул я. - Как же вы не уследили?
- Вы считаете, его конфискуют? - поняла она по-своему.
- Мы этого не допустим. Скажите, а с вашими друзьями он ладил?
- Конечно. Они даже завидовали нам: говорили, какой трудолюбивый и понятливый у вас робот, вот бы нашему у него поучиться. Но я всегда была против того, чтобы роботы общались между собой.
- Опасались дурного влияния?
- Ирония, молодой человек, здесь неуместна. У Гладстонов… помнишь Гладстонов? - обратилась она к мужу, но не успел он кивнуть, как она снова повернулась ко мне: - Когда они приобрели второго робота, у первого началась депрессия, он стал каким-то рассеянным и зачастую не понимал, чего от него хотят. Механик сказал, что это… - она нахмурилась, припоминая диагноз, - …волновой резонанс, какой-то. Мол, второй робот наводит на первого какие-то магнитные колебания, и колебания вызывают помехи. Короче говоря, они сдали второго робота обратно в магазин. Там долго отказывались его принимать, Гладстоны даже хотели подавать в суд, писали жалобы в общество по защите прав потребителей, но, в конце концов, все кончилось компромиссом: в том же магазине они поменяли робота на два телевизора, холодильник и компьютер, которые потом продали по объявлению. Потеряли, конечно, в деньгах, но подержанного робота ни за что не продашь, это вам не флаер! Я бы, например, никогда бы не купила чужого робота, кто его знает, чему его научили предыдущие хозяева. Вот у Картеров…
- Хорошо-хорошо, - я готов был дослушать историю Картеров в другой раз, - я понял, что Краб, когда вы его купили, был абсолютно новым.
- Ну, разумеется, новым! - она недовольно передернула плечами. - Это-то меня и возмутило!
- Что возмутило? - растерялся я.
- Что он вдруг испортился.
- Все роботы рано или поздно портятся - либо выявляется заводская недоработка, либо из-за неправильного обращения. А когда вы его приобрели?
- В мае месяце. Впрочем, - она снова погрустнела, - теперь-то я понимаю, что была к нему чересчур требовательна. Нельзя было сдавать его в мастерскую из-за таких пустяков. Теперь я могу лишиться его навсегда.
Промокнув слезу, госпожа Петерсон спросила:
- Вы верите, что его вернут?
- Безусловно, вернут. Не он же, в конце концов, убил этого Мосса…
Реакция была нулевой. Я продолжил:
- Полиция выясняет, как образовался провал в видеопамяти, почему робот не запомнил то, что должен был запомнить.
- И слава богу, что не запомнил! Роботам нельзя смотреть на насилие. Когда муж смотрит какой-нибудь боевик, я всегда отсылаю Краба в другую комнату. Как он будет относиться к нам с уважением, если увидит, что люди вытворяют друг с другом? Я бы вообще запретила показывать боевики по телевидению.
У них нет детей, - допер, наконец, я.
- А раньше у него никогда не было провалов в памяти? Вы не из-за них решили отдать его в ремонт?
- Нет, никогда.
- Что же произошло?
- Ой, - махнула она в сердцах, - да такая ерунда, что уже и не помню толком…
Господин Петерсон кротко напомнил:
- Ты велела ему заполнить налоговую декларацию.
- Чтоб я без тебя делала! - язвительно воскликнула она. - Кто сказал, что он это умеет? Не ты ли?
Муж стушевался. Я отвлек ее на себя:
- За кого он заполнял декларацию?