Лебедев приложил палец к датчику на двери подъезда, и замок неожиданно зло щелкнул, будто его раздражала вся эта утренняя идиллия. Макс на секунду остановился: "Может, не стоит тащиться в этот подъезд, беспокоить незнакомых людей…" Внутри у него что-то тревожно кольнуло. Он был готов уже развернуться и отправиться за обещанными Киму пончиками и навсегда забыть свой плохой сон, как кто-то внутри, словно настойчивый попрошайка, снова потревожил его. Макс поднял глаза, и чувство тревоги усилилось: подъезд был подозрительно знаком. Те же, что и во сне, синие абажуры на лампах, такие же оранжевые трубы пневмодоставки, пробивающие насквозь этажи, даже дверь лифта с маленькими, забранными кованой решеткой окошками, он уже все это видел…
Поежившись, Лебедев стал подниматься по лестнице. Квартира номер шестнадцать находилась точно там же, где и вчера: между пятнадцатой и семнадцатой. И даже дверь была у нее, если и не та же самая, то весьма похожая: железная, в царапинах, с медным номерком…
Немного помедлив, Макс вдавил кнопку звонка. Дверь распахнулась буквально мгновенно. На пороге стоял пожилой мужчина в белой тенниске с разноцветными полосами и в свободных домашних брюках. На самом кончике его носа блестели очки в тонкой металлической оправе. Он скользнул по Максу цепким взглядом, сверху вниз, точно прицениваясь:
- Чем могу быть полезен, господин… офицер?
- Разрешите войти?
- Да, пожалуйста… - Незнакомец отступил на пару шагов. - Что-то произошло?
В прихожей ничего не изменилось. Все так же висело пальто, а под ним стояли разбитые кроссовки. На кухне зашуршал жестким диском холодильник. Макс вздрогнул от этого звука.
- Что-то произошло, - сказал он и неопределенно покачал головой. - Можно ваши документы?
- Извините, а ваши?
Лебедев вытащил пластиковую служебную карту и протянул ее Ватутину. Опознать во вчерашнем, залитом кровью трупе сегодняшнего гражданина было сложно, но, похоже, перед Максом стоял именно он. Те же залысины, направленная вниз брезгливая складка губ, мясистый нос…
- Могу попросить подтверждения? - Ватутин сунул удостоверение обратно. Максу показалось, что его рука при этом испуганно дрогнула. Он приложил к документу большой палец: раздался согласный писк.
- Заходите, - кивнул Ватутин, - присаживайтесь, сейчас я вам вынесу свою карточку…
Макс подошел к окну. При свете дня все это выглядело по-другому: крыша под окном казалась не такой ржавой, соседние дома не такими зловещими… Он провел рукой по стеклу: целое. И рама целая… Будто бы вчера ничего и не было.
Задрал голову и замер.
В потолок вбит железный крюк. Мощный, толстый, и, главное, было совершенно непонятно, что он тут делает… Крюком этим, видимо, никто не пользовался: его ровным слоем покрывала потолочная побелка.
- Это для груши…
- Что?!
- Для боксерской груши. Когда-то занимался, но это было давно, - вышедший из соседней комнаты Ватутин чуть виновато развел руками. - Вот моя карточка…
Макс поднес карту к детектору. На возникшем в воздухе голографическом экране замелькали буквы: "Ватутин Кирилл Петрович. Дата рождения 5 апреля 1979 года…" Макс всмотрелся в фото: да, перед ним стоял именно тот человек, который во сне не значился в базах.
- Здесь живете?
- Да.
- Один?
- Увы… - Грустно кивнул Ватутин и на секунду замолчал. - Впрочем, зачем кокетничать - меня это устраивает. Профессия такая…
- Чем же занимаетесь, коли не секрет?
- Я ученый, а семья, знаете ли, очень часто мешает сосредоточиться.
- В какой сфере трудитесь?
- Научная аналитика. Прогнозы развития будущего, - как ближайшего, так и отдаленного.
- Популярная профессия. У меня приятель этим занимается. Сергей Астахов. Не слышали?
- Да много сейчас специалистов, - отрицательно покачал головой Ватутин, - всех не упомнишь…
- Вы прогнозируете в социальной сфере?
- Нет-нет… Только технологии. Это достойный аспект для анализа. Все остальное - суета.
- Хм… Не скучно? - Макс подошел к полке, в которую он вчера так неудачно влетел.
- Что вы! Вовсе нет! Вот вы как полагаете, удастся ли срастить компьютер и человека? В полном, биологическом смысле?
- Ну, думаю, возможно, - Макс вошел в спальню. Там тоже было все так же, как и вчера. - Лет через двадцать-тридцать…
Подойдя к камину, он аккуратно снял со стойки и взвесил в руке кочергу. Знакомая вещица… Неужели все что он увидел - это просто сон, или все-таки это еще должно случиться?
- Это случится гораздо раньше, чем вы думаете…
- Что?! - От неожиданности Лебедев чуть не уронил тяжелую железяку себе на ногу.
- Я говорю, что даже двадцати лет не понадобится. Уже сегодня ученые добились полного естественного сращивания нейронов головного мозга и графитовой основы. А графитовая основа - что это? Электронная плата, чип. Мозг становится полноценной частью операционной системы. Отработать нужные алгоритмы - и вуаля! Но самое главное не этот факт, а то, какие перемены он с собой принесет. И какие следующие врата откроет!
Макс аккуратно повесил кочергу на место и, выдохнув, вежливо поинтересовался:
- И какие же?
- Бессмертие! Резервные копии личностей! Когда мы меняем компьютер, то сохраняем все настройки и данные на внешнем диске или сервере, а потом заносим все это в новый гаджет. Так?
- И что мы будем менять?
- Тела, - Ватутин оживился, даже немного порозовел, его ладони метались, словно два пойманных в силки голубя. Чувствовалось, что эта тема его весьма интересует. - Старое тело на новое, молодое. Да еще с целым комплектом запчастей!
- Угу… - Макс провел рукой по пыльной книжной полке, подошел к окну. - Скажите, а вы стекла тут не меняли?
- Что? Какие стекла? - растерялся Ватутин. - Ах, это… Нет, не менял. А что?
- Да, собственно, ничего. Скажите мне как ученый, а может быть так, что человек, например, увидел во сне какое-то место, где он прежде никогда не бывал. А потом пришел - и видит: да, все именно так, как ему приснилось. Такое наука может сегодня объяснить, или такого не бывает?
Ватутин раздраженно пожал плечами. Ему хотелось больше поговорить про бессмертие:
- Такое наука пока объяснить не может. Но, в принципе, возражать против такой истории она, наверное, тоже не будет. Все дело в том, как эту историю трактовать. Если вы считаете, что это, ну, не знаю, божественное видение, или там, например, откровение какое-то, то наука, естественно, с этим разбираться не будет. Но если вы хотите материалистическую версию, то я могу сказать, что такое вполне могло произойти. Все наши мысли - это лишь электроволны. На чем, собственно, и основана технология, о которой я вам только что говорил. И, как и во всяком электрическом приборе, в мозгу возможны наводки. Ну например, вы могли случайно зацепить трансляцию того места, о котором говорите… Не знаю, возможно, из чужих очень сильных эмоциональных воспоминаний.
- То есть, вы говорите, что, возможно, кто-то с помощью какого-то прибора, настроенного на определенную частоту, может мне транслировать мои же сны?
- Нет, этого я не сказал. Сам такой факт наука отрицать не будет, но вот от практической реализации этих теорий мы пока еще весьма далеки. Наука не отрицает же, например, возможности полета человека к далеким галактикам. Но если вы скажете, что прилетели сегодня с Альфа-Центавра, то, извините, я сочту вас сумасшедшим. Улавливаете разницу?
- Улавливаю… - кивнул Макс. - Но если, как вы говорите, электроны срастили уже с чем… То, может, есть и прибор, который…
- Я о таком приборе не знаю, - отсек Ватутин. - Простите, а в чем вообще причина визита?
- Плановый обход жилмассива, - буркнул Макс направляясь к выходу.
- Этим, вроде бы, инспектора-локалы занимаются?
- Иногда и им требуется помощь…
Макс вышел из подъезда и глубоко вздохнул. Свежий утренний воздух, еще прохладный и чуть сырой, немного привел его в чувство.
- Эх, хорошо утром-то, пока машины не надымили, - вздохнул стоящий у подъезда сухощавый старик в длинном старомодном пиджаке с ромбиком на лацкане. Он поправил под рукой трость, получше упер ее в землю, и, облокотившись, продолжил: - Я когда маленький был, то машин-то почти не было… Так, изредка проедет какая - и все… И ничего, всюду успевали, не опаздывали. А сейчас понакупили автомобилей - и не успевают. Только и слышишь по телевизору: пробки, пробки, будем бороться! А чего бороться-то? Хочешь, чтобы быстрее - садись в метро и поезжай! Верно говорю?
Макс невпопад кивнул:
- Ну да, что с этим-то сделать можно…
Старик внимательно посмотрел на него:
- Ты что-то, парень, будто не в себе. Перебрал вчера, что ли?
Было понятно, что ему просто хочется поговорить, а уж на какую тему - даже и не важно. "По телевизору" - усмехнулся про себя Макс. Сколько же лет он не слышал этого слова? С детства, наверное. Когда он был маленький, то некоторые старики и в самом деле говорили, по старой памяти, "телевизор". Тогда уже все говорили "панель". Потом стали говорить просто: "каналы", "я смотрел каналы". Да и от былой панели ничего не осталось: изображение тогда просто появлялось в воздухе. А сейчас и вовсе, кажется, все читают новости, а не смотрят каналы. Или выбирают что-нибудь из трансляции на свой вкус.
- Вы что-то сказали? - Макс понял, что старик продолжал что-то рассказывать.
- Да, сейчас уже не так… - кивнул тот. - Клубы всякие, рестораны… Вот раньше, когда сухой закон ввели, совсем другое дело было…
- Какой еще сухой закон?
- А, ну ты молодой, не помнишь. При Горбаче. Мало того, что цены подняли, так и не продавали почти нигде! Очереди были… Ох… Отстоял эту очередь, все бока тебе отмяли, все ноги отдавили, по головам к прилавку пролез, взял пузырек, выпил… И хорошо! Ни похмелья, ничего, чистая радость! А сейчас - я не люблю. Слишком сытые люди стали, зажрались. Да и пьют-то как? Пара коктейлей - и уже пьян. Рассказать бы нам с ребятами это в молодости - хохотали бы…
Старик внимательно посмотрел на Макса:
- Да, вижу, совсем тебя ведет… Похмелился-то хоть? - И, не дождавшись ответа, продолжил: - А что-то я тебя не знаю? Ты же не из нашего дома?
- В гости заходил… - кивнул Макс. Втягиваться в дурацкий разговор у него не было никакого желания, но и сил сопротивляться он в себе не находил.
- Это к кому?
- К Ватутину…
- А, коллега… Жаль, хороший мужик был.
- В смысле? - Макс заинтересовался. - А что с ним сейчас? Вроде же жив? Я вот только что…
- Э! - Старик махнул рукой. - Да ты вообще, вижу… Раньше он нормальным человеком был: жена, дети… А потом сшибся.
- Сшибся?
- Ну да. С ума сошел. Вообразил себе невесть что, связался с какой-то компанией дурной…
- То есть "с компанией"?
- Да не поймешь его. Говорит мне: вот ты, Георгиевич, академик, умный человек, а не видишь, что нас со всех сторон обложили. Кто, говорю, обложил-то? А он… - Старик поморщился. - Даже говорить не хочу…
- Нет, отчего же, интересно. - Ощущения Макса стали как у гончей, совершенно случайно отыскавшей на краю болота потерянный след зайца. - У меня начальство хочет ему заказ дать, и неплохо бы было узнать, стоит с ним связываться или нет? А то знаете, бывает, закажешь кому-нибудь, он все сроки провалит, а потом справку…
- Не связывайтесь. Впрочем… Человек он талантливый, гений, можно сказать, но вот тут… - старик постучал себя по лбу, - что-то совсем у него странно. НСБ его преследует, еще там что… Иные миры какие-то… Меня он тоже пытался в свою веру окрестить, да не вышло.
- А зачем его НСБ преследует?
- Да какое там НСБ, выдумывает все. Но молодежь к нему какая-то ходит, слушают его, верят… Жаль ребят. Вы мне лучше скажите, как похмеляться будете?
- Ну так, как-нибудь, - невнятно пробормотал Макс, - сейчас решу.
- Мой вам совет: капустным рассолом и стопочку водки с перцем. Только холодненькой…
- Спасибо, обязательно последую вашему совету. Но пока извините: работа…
- Это да, - согласился старик, - работа - дело важное. Опаздывать нельзя. А как тут не опоздать, когда кругом одни пробки…
Макс прошел мимо низеньких заборчиков с бушующей за ними зеленью, обогнул клумбу с яркими красными цветами, то ли пионами, то ли еще какими-то. На клумбе была сделана альпийская горка, посреди которой светилась медная табличка: "Дом Академии Наук". За ней прятались какие-то разноцветные птички. Одна высунулась и, увидев Макса, весело чирикнула.
Пробок, несмотря на раздраженные уверения академика, сегодня не было. Лебедев приложил ладонь к замку, открыл дверцу и сел в машину. Ехать никуда не хотелось. Вернее, было непонятно, что делать: куда ехать и зачем. Может, стоило вернуться к Ватутину и поговорить с ним по поводу НСБ? Очень странная история… Но вряд ли такой параноик, о каком только что рассказывал старик, будет беседовать с полицейским о своих проблемах. Все-таки не стоило сразу заходить к нему с удостоверением. Можно было попытаться представиться, например, кем-нибудь из ЖЭКа, попытаться его разговорить… Макс вздохнул. Да и старика не мешало бы расспросить поподробнее. В чем суть идей Ватутина? Может, это как-то связано с этим странным сном? Хотя, если бы Ватутин что-то знал про сны, то, наверное, разговаривал бы как-то по-другому. А он отреагировал совершенно равнодушно.
Макс еще немного посидел в автомобиле, и решил, что, наверное, на службу он сегодня не пойдет. Как-никак свадьба, ребята поймут. Потом всегда можно отработать лишнюю смену.
Он достал коннектор, ткнул в страничку Милы, но та не поднимала трубку. Странно, уже, кажется, должна была проснуться… Макс отложил трубку, но через минуту схватил ее снова и набрал Милу. Но в ответ опять лишь звучала какая-то дурацкая мелодия.
Интересно, вот как люди жили раньше, когда еще не было коннекторов и даже их предшественников, громоздких телефонов с уходящими в стену проводами? Когда было невозможно в тот же момент, когда захотелось, узнать, где находится близкий тебе человек, чем занят, что за настроение у него? Когда было невозможно сказать что-то, что ты хочешь сказать именно сейчас? Терпеть до вечера, когда все равно все вернутся домой? Но до этого времени слова перегорят, потухнут, превратятся просто в слова. В которых нет нужной эмоции. Интересно, как это было тогда? Становились ли от этого отношения лучше, или люди были дальше друг от друга? Макс вспомнил какую-то глупую книжку, прочитанную еще подростком. Там героиня говорила, что женщина должна оставаться для мужчины вечной загадкой, иначе любовь потухнет, исчезнет. А какая здесь загадка, если с помощью небольшого кусочка пластика, набитого электросхемами, ты, вольно или не вольно, приближаешь к себе человека на максимально возможное расстояние? "Эх, - улыбнулся Макс, - будь я роковой женщиной, я бы никогда не пользовался коннектором, пусть бы мои мужчины беспокоились, думали, где я нахожусь, изводились бы…" Но Мила, хотя и не была женщиной роковой, так трубку и не снимала. Макс глянул на часы: может, быстро метнуться домой и проверить, как там Мила? Хотя, по сути, что может произойти? Просто сам перенервничал, вот и лезет в голову всякая чушь. "Просто она еще спит - и все!" - сказал себе Макс. Бросил коннектор на соседнее сиденье, включил на лобовом стекле полупрозрачную проекцию заднего вида и стал отъезжать от обочины. Похоже, все-таки сегодня ему судьба велит ехать в участок.
Он пропустил несколько летящих по дороге автомобилей и пристроился за небольшой синей машинкой, которую вела симпатичная блондинка. У заднего стекла в ее машине лежала целая свора плюшевых игрушек: жираф, парочка медведей, виднелся ярко-розовый бок неизвестного науке животного. Девушка, видимо, не пользовалась автопилотом и вела машину рывками, то притормаживая, то снова набирая скорость. Очередной раз затормозив, чтобы позволить ей совершить маневр, Макс глянул в маленький экранчик заднего вида и обнаружил почти за собой, всего на пару машин позади, большой черный внедорожник. Он попытался сначала увеличить изображение, а потом и вовсе переключил его на лобовое стекло. Но, увы, того, кто был там за рулем, - не разглядеть.
Эти внедорожники, называвшиеся "Мамонт", весьма быстро стали культовой машиной. Выпускать их начали всего несколько лет назад, на белорусском заводе где, как говорили в рекламе, раньше изготавливали танки. Неизвестно, правда это или нет, но внедорожник, и в самом деле, по своей мощности мог тягаться с хорошим танком. А по роскоши - вполне делал трансатлантический авиалайнер. Разъезжали на таком две категории граждан: владельцы преуспевающих сельхозпредприятий и агенты НСБ.
Одной из фирменных фишек "Мамонта" были тонированные "в бетон" стекла. Причем изнутри они просматривались отлично. Убедившись, что водителя ему не разглядеть, Макс убрал изображение со стекла и начал смотреть на дорогу. И вовремя: девушка в синей машинке снова резко затормозила, и Макс чуть было не въехал ей в багажник. Чертыхнувшись, он, на всякий случай, включил автопилот.
Если бы Макс не увидел этот странный сон, то, наверное, не обратил бы на черную железную тушу, плескающуюся в экранчике словно кит в бассейне никакого внимания. Теперь же он внимательно следил за "Мамонтом", надеясь, что на каком-нибудь из поворотов тот все-таки свернет в сторону. Но внедорожник сидел у него на хвосте как приклеенный. Второй светофор, третий, четвертый…
Стоя в среднем ряду, Макс вбил в автопилот поворот вправо. Тот высказал что-то нравоучительное. Но соседи, видимо, также ехали на автопилотах, и компьютер, согласовавшись с ними, все-таки повернул машину в узкую улочку. Внедорожник, как показалось Максу, на секунду замер на повороте, но потом продолжил движение прямо. Значит, все-таки показалось. Так недолго и параноиком стать. А все из-за какого-то сна…
Макс вздохнул. Эх, рвануть бы сейчас за город, домчаться до небольшого озерка в лесной глуши, искупаться - и сразу назад. На автобане Макс никогда не включал автопилот, а рулил, набрав максимальную скорость, сам. К счастью, в полицейских машинах еще осталась эта функция: ограничения скорости у них не было. Макс вспомнил, как ему открыл это развлечение один из бывших коллег.