– Господин президент, господа министры, некоторые перебежчики видели господ, окопавшихся на островах Новой Зеландии, которые превращены в неприступную крепость. Это ответ на первый вопрос, а вот ответ на второй, да, у нас имеется такое оружие, но будет ли оно применено – выбирать вам. Мы действительно обладаем куда более мощным мутагеном, который приведет к более мягким трансмутациям, чем те, которые начались в первый же день Гнилой войны. Благодаря этому мутагену вся биосфера планеты трансмутирует всего за сутки. Если мы сумеем добраться до той лаборатории, где был создан прототип того древнего мутагена, то наш новый мутаген, который легко поддаётся модернизации, сам уничтожит всех древних мутантов, но при этом пощадит детей младше пятнадцати лет. При этом вы и все ваши люди будете от него полностью защищены, но вам придётся привыкать к новой биосфере, а она, поверьте, уже не будет такой ужасной и кровожадной, как прежняя. Возможно, что второй вариант вам не понравится, так как он предусматривает переход от обороны к наступлению и ожесточённой войне, в которой люди во внешнем мире, в первую очередь солдаты, понесут большие потери. Поймите, господа, когда в бой пойдут такие парни, как капитан Большой Бор, или мы, врага не спасут уже никакие оборонительные сооружения. Он может сбивать звуковым лучом даже самолёты, летящие на высоте в десять километров, не говоря уже про бронетехнику. Правда, перейти в контрнаступление мы сможем не ранее, чем через три года.
Генерал Верзилин быстро переглянулся со своими помощниками и задал мне вполне ожидаемый вопрос:
– Майор, как вы относитесь к тому, чтобы вместо ракет доставлять ваши копатели пробуривали тоннели в глубокий тыл врага? Это произвело бы на него неизгладимое впечатление.
– Господин президент, сейчас нам нужно в первую очередь выиграть время, а для этого нужно вступить с врагом в переговоры, хорошенько его запутать и сделать так, чтобы мы четверо оказались на его территории. – сказал я – Нам известно, что американские учёные мечтают заполучить в свои руки мутов последней генерации, а мы хотим добраться до секретного научно-исследовательского центра. Вот в этом направлении нам и нужно действовать, но сначала вы должны решить, каким будет ваш выбор.
Президент подземной России развел руками:
– Майор, тут и гадать нечего, мы категорически против тотальной трансмутации биосферы и нас самих. Одно дело стать мутом на старости лет, и другое в молодые годы. Вы можете считать меня чудовищем, но мне плевать на то, сколько солдат пиндосов и евроэсэсовцев погибнет в этой войне. Тем более, что как на востоке, так и на западе нам будут противостоять орды исламистов, наших древних врагов, да и всех остальных я не склонен жалеть. В том числе и тех офицеров, которые некогда причиняли вам столько неприятностей. Те из них, на которых вы укажете, будут разжалованы в рядовые и будут направлены в штрафные батальоны. Если они, чтобы выжить, захотят стать мутами, то я не против. Тех же офицеров, которые не запятнали своей чести, мы предлагаем вам использовать, как военных специалистов. Поймите, майор, в наших рядах сохранилось то, что принято называть военной наукой и если мы перейдём в наступление, то давайте станем полагаться на неё, а не на тоннельную партизанщину.
В принципе президент Верзилин был полностью прав. В плане классической военной науки наши генералы проигрывали его генералам в сухую. К этому времени я уже знал, что у наших будущих союзников существовала очень сложная система отбора кандидатов на высшие должности в армии и что те офицеры, которые задержались в войсках больше, чем на три года, считались чуть ли не полными кретинами, которых нужно держать от руководящих должностей как можно дальше и потому, оттрубив на "передовой" свои десять лет они по сути становились иждивенцами, если, конечно, не соглашались сменить профессию, что случалось довольно часто. Да, ничего не скажешь, о своём враге мы знали куда больше, чем о ближайшем соседе.
Новый президент был полностью прав, когда говорил, что как на восточном, так и на западном фронте против нас в основном воюют исламисты. Все, кроме иранцев. Ирану, как и Китаю, удалось сохранить хоть какую-то видимость независимости только потому, что они имели на вооружении ракеты с термоядерными боеголовками и люто ненавидели пиндосов, а потому были готовы в любой момент применить против них все свои ракеты. Да, это оружие находилось под тотальным запретом, но оно у них было и потому ни Иран, ни Китай не были оккупированы войсками НАТО. На западе нам противостояли турки и арабы, а на востоке пакистанцы и афганцы. Наверное потому, что они были морозоустойчивыми. Впрочем, кто только против нас не воевал, по большей части сидя за пультами дистанционного управления движущихся крепостей. На нашу территорию вторгались одни только вертолёты, штурмовики, бомбардировщики и ещё тяжелые воздушные крейсеры-конвертопланы, которые мы сбивали довольно часто, но редко кто из летчиков попадал в наши руки живым. Обычно срабатывала система уничтожения экипажа.
В кои веки раз нам повезло по крупному. Нам удалось захватить в плен экипаж воздушного крейсера и теперь настала очередь задать вопрос о его дальнейшей судьбе, но я всё же не стал торопиться и потому, сдержано кивнул, согласился с президентом:
– Не стану спорить, господин президент. Особенно в отношении вашего генералитета. Да и знания ваших офицеров младшего и среднего комсостава нам тоже пригодятся, но условие будет очень жестким. Или штрафбат, а это означает весьма скорую смерть, или они становятся жесткими мутами и больше не станут отсиживаться в самых отдалённых норах. Что же касается людей с поверхности, то они все вернутся домой. Извините, но нам надоело быть при них няньками. Что же, предварительные итоги наших переговоров таковы, господин президент. Мы готовы к равноправному союзу трёх народов Новой России и первым делом обеспечим людям стопроцентную защиту от внезапной трансмутации. Это позволит вам смело выходить на поверхность, а наземникам и мутам новой генерации даст возможность не только посещать ваши подземные города, но и жить в них. Что вы на это скажете, господин президент?
Генерал Верзилин улыбнулся:
– Лют, я скажу только одно, если муты действительно согласны не применять мутаген в опасных для нашей природы масштабах, то я прикажу относиться к вам, как к старшим братьям, а приказы у нас принято исполнять всем независимо от должностей и званий.
– В таком случае, генерал, готовьтесь к скорому прибытию в Новую Москву нашего руководства. – сказал я с улыбкой – Главные аспекты будущего договора мы с вами обсудили, но еще до его подписания начнётся вакцинация населения. В первую очередь молодежи в подземных городах и людей на поверхности. Транспорты с вакциной отправятся в путь из Атомного края уже через пять минут.
Новый президент улыбнулся:
– Неужели всё произойдёт так быстро, Лют? Но вы же ещё не связались со своим руководством.
Указав рукой на Мака, сидевшего слева от меня, я сказал:
– Капитан Бор – моя связь с нашим руководством. У него с ним постоянный телепатический контакт, а сейчас я хотел бы обсудить с вами один очень важный вопрос наедине.
Глава 6. Демонстрация возможностей
Первыми, отдав честь, зал покинули мои друзья, после чего из-за стола встали помощники президента Верзилина. Пристально посмотрев на меня, он улыбнулся и спросил:
– Майор, у вас есть какие-то просьбы личного характера?
– Можно сказать и так, генерал, – ответил я, – но на самом деле всё гораздо сложнее. Дело в том, что я разведчик, как и трое моих друзей, и нам любой ценой нужно попасть в Америку. Только там мы сможем узнать, как в атмосфере был создан тот химический реактор, в котором пиндосы изготовили миллионы тонн мутагена. Ещё мы хотим узнать, почему они это сделали. Понимаете, уничтожать нас с помощью трансмутаций было слишком рискованно, но они пошли именно этим путём. Поэтому, господин президент, мы с вами должны придумать способ, как сделать так, чтобы пиндосы утащили нас к себе.
– Сложная задача, – промолвил президент, – даже не представляю, как это можно сделать. Наиболее реальным мне представляется только один вариант, мы должны сделать вид, что готовы пойти с ними хотя бы на контакт и в дальнейшем вступить в переговоры. Можно было бы поступить проще, предоставить захваченным в плен лётчикам пиндосов возможность сбежать, прихватив вас, но я не думаю, что они такие идиоты, чтобы поверить в это.
– Да, действовать нужно как можно аккуратнее, – согласился я с насмешливой улыбкой, – а потому, генерал, я прошу вас разрешить мне приступить к разработке такой операции, в ходе которой мы покажем врагу, что его пропагандистские усилия увенчались успехом, но при этом продемонстрируем ему ваше ядерное оружие. Надеюсь вы понимаете, что по отношению к врагу любой обман и коварство не просто допустимы, а должны всячески приветствоваться?
Президент Верзилин тоже улыбнулся:
– Лют, я с чистым сердцем пойду на любые договоренности с врагом, лишь бы его уничтожить. Вы правы, они никогда не оставят нас в покое и если у нас есть шанс нанести Америке и Европе, а вместе с ними всему остальному миру такой урон, от которого они уже никогда не оправятся, то вопрос решен. Правда, меня волнует и другое. Вы в состоянии сделать это? Что вы сможете противопоставить той военной силе, которой обладает наш враг? Сможет ли сотня тысяч таких огромных парней, как вы, и восемь тысяч гигантов противостоять их гигантской бронированной армаде?
Начался разговор по существу и я ответил:
– Генерал, вы забыли о том, что помимо нас через три года в бой пойдёт не менее восьми миллионов жестких мутов. Да, муты-гиганты и большие муты это главная ударная сила, которая будет действовать небольшими группами на поверхности, но из-под земли по врагу ударят наши пехотные дивизии, а один наш солдат равен по своей силе пяти, семи солдатам врага. Облачённые в органическую броню и вооруженные одним только стрелковым оружием и гранатами, они способны штурмовать их сухопутные крепости, но с ними справятся летающие муты, способные генерировать ЭМ-импульсы. Но и помимо летунов такие парни, как я, муты-альбиносы, тоже способны поражать вражескую технику мощными, узко направленными ЭМ-импульсами, а такие муты-химики, как капитан Ирис Вереск, могут вырабатывать в своих дополнительных желудках не только мощные боевые отравляющие вещества, но мутагены несколько видов. Полагаю, что вам было бы интересно посмотреть на что мы вообще способны?
– Не откажусь увидеть вас в деле, майор, – ещё шире улыбнулся генерал Верзилин, – когда вы сможете показать нам, на свою мощь?
– Думаю, что лучше всего сделать это завтра утром, – кивнув ответил я президенту и добавил, – не хочу, чтобы ночью вас мучили кошмары. Но для этого нам понадобится самый мощный полигон. Сегодня ночью привезут наше личное оружие, а завтра, после того, как вы окончательно убедитесь в том, что на нас можно положиться, мы с вами окончательно решим, как нам следует поступить с нашими пленными. В любом случае их должны допросить наши телепаты, а они у нас теперь двух видов, прежние – глазастики, и муты последней генерации, ничем не отличающиеся от людей. Первые сделают вид, что они так и не смогли докопаться ни до чего существенного, а вторые вытряхнут из пиндосов всю информацию до последней мыслишки и даже выведают, к какой груди их прикладывали в младенчестве.
На этом наш разговор завершился. Лично я был полностью удовлетворён переговорами, а то, что люди выбрали долгий путь, ничего не меняло. В любом случае не разгромив врага, мы не сможем сделать наш Атомный край таким, каким мечтаем его видеть. Расширять его на восток и на запад мы нее будем, а вот идти на юг, в Среднюю Азию, практически полностью опустошенную войной вплоть до горных хребтов Памира, нам никто не запретит. Зато мы сможем переносить к себе все мутировавшие растения и прочую живность, чтобы подвергнуть её завершающей, окончательной трансмутации. Об этом мы и проговорили почти до полуночи, а наутро, после завтрака, мы отправились на полигон, расположенный в семидесяти километрах от военной базы. Ночью нам привезли еще несколько контейнеров, в том числе с нашим личным оружием и бронежилетами.
На полигон вместе с нами приехало больше сотни человек военных и учёных, занимающихся разработками новых видов оружия и средств защиты. Их в первую очередь заинтересовали наши броники из сверхпрочной органической брони, сферы на голову с прозрачными забралами и огромные револьверы. Самые большие, калибром в сорок пять миллиметров, настоящие шестизарядные пушки длиной почти в метр, были у Василька. Наши имели в длину семьдесят сантиметров и стреляли снарядами калибром в двадцать четыре миллиметра. Полуавтоматические револьверы, изготовленные по спецзаказу в Китае, были простыми и надёжными. Говорят, что за основу был взят какой-то американский Кольт "Питон", но мы называли их "Волынами". Так про это оружие, снаряды к которому изготавливали у нас на нескольких заводах, сказал Профессор, а мы не стали придумывать другого.
Большая "Волына" весьма грозное оружие, посылающее снаряд на расстояние в четыре километра. Легкобронированную технику она чуть ли не в клочья разносит, но и малая тоже хороша. Впрочем, это всего лишь наше личное оружие, так как никакое другое для этой цели нам не подходит. Тем не менее и оно вызвало огромный интерес у военных. Им сразу же захотелось посмотреть, как мы будем стрелять из своих громадных, по меркам обычных людей, револьверов. Полигон, на который мы приехали, был не подземный и потому на нём можно было стрелять даже из пушек куда большего калибра, чем наша "карманная артиллерия". Это была узкая балка, которую сначала накрыли маскировочными сетями, а потом и вовсе перекрыли разномастными стальными балками и железобетонными плитами.
Неподалёку находился подземный военный завод, который по большей части занимался ремонтом и восстановлением стрелкового оружия и лёгкой артиллерии, а потому нуждался в полигоне. Когда-то в балке рос мощный ельник, но теперь от него остались одни обугленные пеньки. А ещё ложбину разнообразило несколько десятков гранитных валунов, вросших в землю вот по ним-то мы и начали палить с обоих стволов. Грохотали наши револьверы так, что если бы ни антифоны, то зрителям пришлось бы тяжко, но, не смотря на калибр, урон гранитным валунам был нанесён не такой уж и большой. Ни один не раскололся, зато нам удалось поразить генералов и оружейников тем, что мы мало того, что метко стреляли из своих "Волын" пушечного калибра, так ещё и не падали на задницу от отдачи.
Расстреляв из каждого револьвера по полторы дюжины снарядов, у нас было с собой по шесть клипов со снарядами на каждого, я указал Васильку на далеко не самый большой валун:
– Расколи его ультразвуком.
Мой друг поинтересовался у меня с сомнением в голосе:
– Ты думаешь у меня получится, Лют?
– Надо же когда-нибудь испытать твою акустическую пушку, Василёк, так что давай, парень, дерзай. – усмехнулся я и предупредил сопровождающих: – Господа, не волнуйтесь, капитан Вереск ударит по валуну очень узким лучом, иначе у него ничего не получится.
Так всё и вышло. Нашему Муне пришлось семь раз приводить в действие свой горловой резонатор и всё без толку, пока Мак не рассердился и ударил его изо всей силы кулаком в бедро. Выше он просто не мог дотянуться. После этого Василёк, получив от меня подробную инструкцию, покрутил головой и сделал всё, как надо. На этот раз валун с леденящим душу треском раскололся. Мощь глотки Муни была такова, что своим удачным акустическим ударом он вызвал маленькое, локальное землетрясение. Наши сопровождающие восторженно ахнули, кто-то даже принялся аплодировать, но это было только начало. Указывая пальцами на остальные валуны, я принялся колоть их попеременно то ультра, то инфразвуком, а то и комбинированной акустической атакой. От последней они и вовсе взрывались с совершенно тошнотворным даже для нас звуком. Покончив с валунами, я повернулся к генералам и конструкторам и сказал:
– Господа, для капитана Вереска это первая проба сил. Его братья тоже обладают такими способностями, но им их ещё развивать и развивать. Теперь вы покажем вам, какими способностями обладает капитан Ирис Вереск, наши природный химик.
По нашей просьбе на полигон привезли десяток бычков и как только все, включая нас троих, надели противогазы, мой друг дохнул на них парализующим газом, те попадали, а он невозмутимо сказал:
– Через двенадцать часов они очнутся без каких-либо последствий, господа, но я могу синтезировать куда более опасные отравляющие вещества. От некоторых не спасут даже противогазы. Вы можете снять маски, этот парализующий газ разлагается уже через три минуты. Он не имеет ни цвета, ни запаха, но самое главное, ещё ни у кого после него не болела голова.
Президент Верзилин, снимая противогаз, улыбнулся:
– Вам цены нет, капитан. Парализующий газ это идеальное оружие. Жаль только, что от него можно защититься.
Машины с бычками уехали и им на смену на полигон привезли несколько десятков различных электронных устройств и в том числе радиоприёмники. Наступило время показать нашим союзникам, на что способны муты-альбиносы вроде меня. По моей просьбе их расставили на столах, поставленных на всю ширину полигона, а это метров семьдесят, в полукилометре от меня. Когда всё было готово, я шагнул вперёд, сдвинул ладони, образовав экран-излучатель и быстро провёл невидимым лучом ЭМ-импульса справа налево. Лежащая на столах электроника заискрила и крякнулась, а я предложил:
– Господа, давайте пройдём к столам и посмотрим, во что превратились все эти устройства. Думаю, что в утиль, ведь я же не зря попросил привести сюда то старьё, с которым не жалко расстаться.
Мнение специалистов было единодушным – мой ЭМ-импульс попалил всю электронику, даже защищенную от ЭМ-импульса, так основательно, что она годилась только на переплавку. В завершении мы показали свою физическую силу, до боевых единоборств дело так и не дошло, и отправились на этот раз уже в Новую Москву. Там нас разместили хотя и на окраине подземного города, но зато на том его уровне, где жила местная элита. Нас снова поселили в спортзале, на этот раз школьном. Вообще-то это была не обычная школа, а лицей, так что детей младше пятнадцати лет мы там не увидели. Власти Новой Москвы поразили меня уже тем, что без особых колебаний позволили нам находиться рядом со своими будущими учёными. В подземный город мы приехали в половине четвёртого и потому сразу же оказались в гуще лицеистов. Хорошо, что юноши и девушки, одетые не слишком богато и нарядно, держали дистанцию.