* * *
О том, что сегодняшний ее выбор на самом деле был не таким уж и случайным, Наташа узнала лишь спустя много лет, после первого и единственного раза посещения ими казино. Александр играл в карты и играл весьма успешно. Благодаря своей способности просчитывать оставшиеся в колоде карты он часто и помногу выигрывал, а если и проигрывал, то помалу. Когда же его суммарный выигрыш составил уже совсем непомерно значительную сумму, в казино заподозрили неладное и естественно решили с ним разобраться, посчитав, что он жульничает. Доказать факт жульничества не удалось и благодаря этому их относительно вежливо просто выставили из казино очень настойчиво попросив больше никогда его не посещать.
Тогда оказавшись на улице, Наташа спросила у Александра:
- Так ты что же действительно играл честно?
- Конечно. Я же не шулер. Я играю очень редко, но уж если играю, то только честно.
- Тогда непонятно, как ты умудрился столько выиграть. Ведь вон и в казино тебе сказали о невозможности без обмана такого большого выигрыша. И кстати говорили они это очень уверенно.
- Значит, возможно, и потом я бы никогда не стал бы при тебе заниматься подобными вещами, даже в том случае если бы позволял себе подобное в прошлом.
- Тогда получается у тебя невозможно или, во всяком случае, очень трудно выиграть в карты. И как давно ты об этом знаешь?
- Ну, как тебе сказать? Где-то с детства.
- Так я и знала, ты меня все же обманул.
- О чем это ты? Когда же я тебя обманывал? - не понял, о чем говорит Наташа Александр.
- Конечно, уже даже успел забыть. Я о том якобы случайном принятии решения о подаче заявления в загс. Ведь ты, получается, знал заранее, что выиграешь, и у меня нет вообще никаких шансов. Небось, еще и подсмеивался надо мной всю игру, а я как дура карты там раскладывала, - разозлилась Наташа.
- Так ты действительно тогда думала, что я в таком важном для меня деле доверюсь случаю?
- Представь себе, думала.
- Впрочем, у тебя возможность выиграть все же была. Представь, при сдаче карт мне бы пришили три шестерки и три семерки и ни одного козыря за всю игру. В этом случае даже я бы ничего сделать не смог бы.
- Ты сам-то в такую возможность веришь?
- Я нет. И тогда подобного варианта развития нашей игры, признаюсь, даже не рассматривал. Но если такое все же случилось бы, то это означало бы только одно - нам действительно нельзя было жениться. Но ведь не случилось же, а значит, мы могли и должны были пожениться.
- Опять намекаешь на наличие у каждого человека своей судьбы, которую изменить невозможно? И тогда, получается, выйти за тебя замуж, было предопределено моей судьбой. А что если никакой судьбы нет, и все это полная чушь и я досталась тебе лишь благодаря твоему обману?
- Все возможно. Насчет наличия или отсутствия судьбы точно никто ничего не знает. Но ведь я тебя тогда даже не обманул. Я не карточный шулер. Я тогда и вообще всегда играю по-честному. Я предложил тебе способ принятия решения, и ты сама на него согласилась. Единственное в чем ты меня можешь упрекнуть, так это в том, что я не сообщил тебе о наличии у меня определенных способностей. Возможно, эта информация повлияла бы на дальнейшие события, а возможно и нет.
- Да как же это могло бы не повлиять? Неужели ты думаешь, что, зная о твоих способностях, я бы согласилась сесть с тобой играть?
- Это ты сейчас, когда сама точно убедилась в наличии у меня способностей, так уверенно рассуждаешь. Тогда же, даже если бы я тебе сказал, что обладаю способностью практически всегда выигрывать в карты, то вероятнее всего ты бы решила, что я тебя разыгрываю или пытаюсь запугать перед игрой. И потом. Вот ты узнала, что я тогда не все тебе сказал касающееся предстоявшей нам игры, и ты готова из-за этого сейчас со мной развестись?
- Конечно, за эти годы уже все изменилась. Вот тогда возможно я за тебя и не вышла бы замуж, и вся моя жизнь сложилась бы совсем иначе. А сейчас ведь ты же все и сам отлично понимаешь. Наш паровоз давно ушел и гудка его совсем не слышно, - с грустью и сожалением в голосе ответила Наташа.
- Что и требовалось доказать. Тебе стало известно о моей способности, но ничего изменить это в наших судьбах не в силах. Вот если бы я тогда не настоял на подаче заявления, то действительно, ты могла бы и не стать моей женой. Скорее всего, через некоторое время, ты бы познакомилась бы, еще с кем ни будь, и бросила бы меня, как не выдержавшего конкуренции. Хотя кто знает, сложилась бы в результате всего этого твоя жизнь лучше? А вдруг она вышла бы хуже? Поэтому не стоит грустить по поводу того, чтобы было если…
* * *
Александр ждал долго, минут пятнадцать. Когда Наташа, наконец, все же вышла к нему, то он отметил, что она принарядилась, успела поправить прическу и не пожалеть косметики, а значит осознанно или нет, но несмотря ни на что все же воспринимает все происходящее в качестве торжественного момента своей жизни. Однако Александру она сразу заявила:
- Мы сейчас пойдем и подадим заявление, но это ничего не будет значить и ничего не изменит в наших отношениях. Я вовсе не даю обещание выйти за тебя замуж. Надеюсь это тебе понятно?
- Хорошо, - с готовностью согласился Александр. Он отлично понимал, что чтобы она ни думала и ни говорила, но факт подачи заявления в загс изменит все. И опасался только одного, что она возьмет и в самый последний момент передумает.
Но Наташа не передумала, и они подали заявление, и им как тогда было и положено ровно через месяц назначали день их свадьбы. Потом они пошли в ресторан, где отмечали подачу заявления под постоянные напоминания Наташи, что она еще совсем ни чего не решила и, по сути, пока совершенно свободна. Александр же со всем соглашался, говорил, что пока ни на что большее не претендует и лишь надеется, что уж за месяц Наташа сможет определиться.
К вечеру из-за бессонной ночи и очень напряженного дня Наташа представляла собой полностью выжатый лимон. Александр, заметив ее сильную усталость, проводил ее домой. Когда она легла спать, то опять сразу заснуть не получилось. В голове крутились мысли о том, как много необходимо успеть сделать до свадьбы. Потом Наташа спохватывалась, злилась на себя и мысленно говорила сама себе: "О чем я думаю? Ведь еще совсем ничего не решено. Я еще могу отказаться выходить замуж". Но через какое-то время ее волнения по поводу того, что она не сможет успеть, как следует подготовиться к свадьбе, опять возвращались. Через некоторое время к ее счастью усталость взяла свое и она заснула, правда с противным ощущением, что хитрый и настойчивый Саша все же ухитрился заморочить ей голову и обманул ее, заставив сделать то, чего она вовсе не хотела. Она потом за всю свою жизнь так и не смогла понять, как же вышло, что она согласилась пойти подавать заявление в загс практически с незнакомым человеком.
Потом время побежало просто с невероятной скоростью. Сначала Александр знакомился с ее родителями. Потом Наташа знакомилась с родителями Александра. Потом их родители знакомились друг с другом и обсуждали детали предстоящей свадьбы. А потом Наташа уже окончательно поняла, что просто не представляет себе, как она сможет своим родителям сказать об отсутствии у нее окончательного решения по поводу ее замужества. Да и как-то свыклась с мыслью, что выходит она замуж за Александра. И подготовка их свадьбы пошла полным ходом.
Единственное, чем Наташе удалось хоть как-то отомстить Александру, так это тем, что она до самой свадьбы не позволяла ему ничего кроме поцелуев. Хотя сама от этого тоже страдала - ей очень не хватало его рук, его прикосновений и ласк. Для этого ей, оказалось, достаточно ощутить их всего один раз. И она все время злилась на себя за эту похоть, за то, что не может избавиться от этого хотя бы на время, за то, что ей вовсе не нужен был именно Александр, а нужен был вообще кто-то.
Поскольку Александру было все равно, какая у него будет свадьба, а Наташа из-за своих долгих сомнений просто пропустила момент, когда она еще могла эффективно повлиять на сценарий своей собственной свадьбы, то все определили их родители. И в результате свадьба превратилась в традиционную по такому поводу пьянку с участием громадного количества родственников с обеих сторон, в том числе дальних и в основном практически совсем незнакомых молодоженам.
Гости сначала осторожно, а по мере увеличения выпитого спиртного открыто обсуждали странный брак Александра и Наташи. Они не понимали, каким образом невзрачному Александру удалось заполучить в жены такую яркую и эффектную девушку как Наташа. Всем было очевидно, что Александр никак не соответствует Наташе, и она определенно могла бы рассчитывать на гораздо лучшую партию. Строили предположения по поводу того, что могло заставить Наташу согласиться выйти замуж за Александра.
Наташа потеряла способность критически оценивать происходящее еще перед поездкой в загс и по этой причине почти ничего вокруг себя не замечала. Александр же воспринимал все с двояким чувством. С одной стороны ему было неприятно, что как жених он столь низко котируется. С другой стороны ему льстило общее мнение окружающих о том, что он, завладев Наташей, ухитрился добиться практически для него невозможного. И Наташе и Александру казалось, что этот торжественный ужин уже никогда не закончится.
Как только они остались одни, Наташа с облегчением для себя решила, что теперь она полностью освободилась от всех ограничений, которые сама же себе и установила. И теперь нет никаких препятствий для удовлетворения своих потребностей и можно уже совсем себя не сдерживать. Она практически сразу быстро, почти лихорадочно стала избавляться от одежды, бросая, как попало, ее на пол вокруг себя. Наташа обратила внимание на спокойно стоящего и с улыбкой на губах рассматривающего ее Александра только когда стянула до коленей с себя свои трусики - единственного к этому моменту времени остававшегося на ней предмета одежды. Александр же избавился лишь от пиджака и галстука. Наташа так и застыла в согнутом состоянии, придерживая трусики руками у своих коленей. Она смотрела снизу вверх прямо ему в глаза и отчетливо видела в них буквально животное желание, видела, что Александр прикладывает значительные усилия, сдерживая себя. И ничего не понимала. Ее мгновенно переполнили раздражение и злость.
- Что ты застыл, как памятник? Ну, давай же двигайся быстрее, раздевайся, - с раздражением в голосе и в нетерпении сказала Наташа.
- Наташа, нам сейчас можно уже не торопиться. Более того, торопиться даже не нужно, особенно тебе.
- Ты что? Ты же сам говорил, что тебе нужны нормальные отношения с женщиной и быстро. С тобой что-то не так? У тебя проблемы? - заволновалась Наташа.
Она отпустила свои трусики, которые тут же сползли по ее ногам вниз и, наконец, разогнулась и выпрямилась.
- Со мной все в порядке. Более того, твой внешний вид так сильно на меня действует… Я даже всерьез опасаюсь, что мои брюки не выдержат и порвутся, - пошутил Александр, широко улыбаясь и продолжая пожирать глазами ярко освещенную светильниками совсем голую Наташу. В комнате были включены практически все имевшиеся в ней светильники.
- Тогда чего же ты тянешь? - совсем разозлилась Наташа и, смутившись, вся сильно покраснела, сообразив, наконец, что опять оказалась абсолютно голой перед полностью одетым Александром, и он откровенно пользуется ее наготой по своему усмотрению. И ничего с этим поделать уже нельзя. Как-то закрываться уже поздно и не имеет никакого смысла. Она сама сделала себя слишком открытой, слишком незащищенной от его взгляда. Ей было жутко стыдно оттого, что все это, случилось с ней без какой либо хоть совсем мизерной инициативы с его стороны.
- Не волнуйся, все у нас будет. Просто ты сейчас вся на взводе и излишне напряжена. В первый раз тебе будет больно и лучше тебе сейчас постараться максимально расслабиться. Понимаешь, тебя нужно подготовить, - сказал ей полуправду Александр, так как его медлительность была вызвана не только заботой об ощущениях Наташи, но и о полноте и яркости своих собственных ощущений и поэтому он вовсе не хотел ничего сейчас делать наспех, впопыхах.
- Я сама знаю, что мне сейчас нужно и я не желаю больше ждать, - продолжала настаивать Наташа срывающимся голосом.
- То, что сейчас между нами произойдет, бывает один раз в жизни. Особенно для тебя. Повторить потом уже ничего будет нельзя. И я ни тебе, ни себе не позволю поддаться сиюминутным слабостям, - мягко и одновременно не допускающим возражений голосом сказал Александр, подходя вплотную к Наташе.
Наташа тут же обхватила его за шею руками, и буквально повисла на Александре, изо всех сил прижимаясь к нему всем своим телом.
- Я не буду спешить, все произойдет только тогда, когда я почувствую, что ты готова к этому, - тихо, почти прошептал Александр перед тем, как его рот нашел ее губы и втянул их в себя.
Руки Александра начали блуждать по ее телу. Они медленно еле касаясь почти скользили по ее коже не оставляя без внимания ни одной округлой выпуклости, впадины или складочки, до которых только могли добраться. Она сразу вспомнила эти руки и порождаемые ими восхитительные ощущения. Тело Наташи покрылось мурашками, мелко затряслось, дыхание стало сбиваться, а глаза она не открывала с того самого момента как повисла на шее у Александра.
Она совсем не двигалась в ожидании дальнейших инициатив Александра. Она вся буквально превратилась в одно сплошное ожидание. И когда его правая рука, скользнув по ее бедру, устремилась в почти полностью закрытую щель между их телами, то Наташа, создавая необходимое свободное пространство для нее, с поспешной готовностью выгнулась своими ягодицами и раздвинула свои ноги. Правда ее трусики, продолжавшие все это время болтаться внизу, у нее на ногах и связывающие их словно обручем не позволили ей просто расставить ноги пошире. И тогда Наташа немного присела, чуть согнув и разведя в стороны свои ноги в коленях, полностью раскрывая себя для Александра.
Александр следил за всеми телодвижениями Наташи в большом зеркале шкафа, стоящего у нее за спиной. И это зрелище столь сильно усилило его возбуждение, что в брюках у него все распухло до появления болевых ощущений, и он даже серьезно стал опасаться, как бы у него там чего не сломалось. Однако он сдержался, и прежде чем проникнуть в Наташу своими пальцами, несколько раз медленно провел рукой по внутренней поверхности ее ног, периодически лишь слегка прикасаясь к ее губам и окружающим их волоскам.
Наташа в нетерпении совершала круговые движения своими бедрами, ягодицами и при этом пружиня ногами немного проседая. Сама не зная того, демонстрируя в зеркале Александру, просто сводящее его сума зрелище.
Затем пальцы Александра раздвинули ее губы и начали медленно погружаться внутрь. Наташа приостановила свои движения, руки, словно железным обручем сдавили его тело, и с ее губ сорвалось сладострастное:
- О-ох!
Неудовлетворенная медленным продвижением Александра, Наташа подалась своими бедрами, вперед пытаясь как можно глубже насадиться на эти, как ей тогда казалось, через, чур, медлительные пальцы. Однако Александр не позволил ей этого, отведя свою руку, и в результате она оказалась зажата между их телами. Поняв, что так она сделала только хуже, Наташа вынуждена была опять выгнуться бедрами, создавая необходимый простор для руки Александра. Его пальцы снова проникли в нее, и она стала тереться о них, в нужном ей темпе водя своими бедрами из стороны в сторону. Через некоторое время Александр сам увеличил глубину своего проникновения и интенсивность своих движений, подстроившись под ее ритм.
Александр оторвался от ее губ для того, чтобы можно было следить за выражением лица Наташи. Ему было интересно буквально все. Он изучал на практике процесс совокупления и сверял свои наблюдения с ранее приобретенными им теоретическими познаниями. К счастью для Наташи она об этом не догадывалась.
Она не открывала глаз, а лишь подрагивала ресницами, часто закусывала нижнюю губу, а когда отпускала ее, становилась, заметна блаженная улыбка, плохо сочетающаяся с выражением муки на лице. Ее идеально гладкий лоб систематически покрывался морщинами, и от этого казалось, что она силится осознать, понять что-то очень важное и сложное, но правильные мысли все время ускользают, и у нее ничего не получается. Ноздри неровно и сильно раздувались так, как будто она в хорошем темпе пробежала километр. Когда же в лице становилось совсем много муки, Наташа сильно до очевидной боли кусала верхнюю губу, а вся она напрягалась, выгибаясь хотя и не сильно, но как-то подавалась вперед. Затем следовало расслабление и на ее лице все вытесняло выражение полного и беспредельного счастья.
Наташей овладел какой-то совершенно неподвластный ей, животный, первобытный инстинкт. Ей уже не было нужды самой совершать какие-либо движения. Все ее тело превратилось в сплошную похотливую, жаждущую эрогенную зону. Мозг буквально немел от любого самого незначительного прикосновения к ней Александра и даже от простого перемещения в ее теле его пальца всего на пару миллиметров. Она догадывалась, что истекает влагой, чувствуя, как липко, вязко скользит его рука, захватывающая ее ноги у самого их основания и слыша периодически характерные чавкающие звуки.
Наташа ожидала дальнейших шагов Александра и уже опять начинала нервничать. Открыла глаза и напоролась на внимательный, изучающий взгляд Александра, но ее помутневшие, почти бессознательные глаза не в состоянии были различать особенности в его взгляде.
- Я вся мокрая, - выдохнула из себя Наташа.
- Я знаю, - спокойно сказал Александр. - Так и должно быть. Это хорошо.
В его поведении ничего не изменилось. "Я и сама знаю, что так должно быть", - в раздражении подумала Наташа.
- Я же уже готова. Почему ты тянешь? Делай же хоть что-нибудь, - не выдержала Наташа.
- Подожди, потерпи еще немного. Я чувствую уже скоро.
- Я не хочу ждать. Сними с себя все, - попросила Наташа. - Я хочу чувствовать своими руками твою кожу, а не твою одежду.
- Я сам хочу этого. Конечно, сниму. Чуть позже, - услышала в ответ Наташа.
Наташа подумала, что Александр нарочно унижает ее. Хочет, чтобы она униженно просила, буквально умоляла его даже об этом. Своими действиями показывала свое похотливое нетерпение. И она не выдержала. Руки помимо ее воли выволокли из-за ремня брюк его рубашку и, скользнув под нее, стали жадно изучать его теперь ничем не защищенную мелко вибрирующую кожу.
Она почувствовала, что движения пальцев Александра ускорились, в их характере отчетливо стало ощущаться нетерпение, которого ранее Наташа никак не могла заметить. И именно отсутствие нетерпения в Александре больше всего ее злило и одновременно поддерживало и усиливало желание полностью завладеть им. Она чаще стала хватать ртом воздух и тут же бестолково со стоном выпускать его. Ее уже всю трясло и било как в лихорадке, все ее тело ходило, извивалось грудью и бедрами в рваном ритме.
Наташа чувствовала левую руку Александра, подхватившую ее под ягодицы и безуспешно пытающуюся убавить амплитуду колебаний ее тела.