– Счастливого путешествия. Постарайтесь дожить до планового выключения, – зловеще добавил "референт своего босса", наклоняясь за упавшим на пол кубиком. "Тонкая" координация движений была вторым слабым местом его натуры – первым, как уже говорилось, была сообразительность.
8
Надежда наклонилась, затем присела на корточки. Ее внушительные груди с крупными сосками почти коснулись пола.
Зад, на котором блестели капельки воды, волновал и манил. Но больше всего возбуждал пук ее роскошных иссиня-черных волос, находящийся в плену у плебейской резинки. Вот если бы их распустить по плечам...
Покатые плечи Надежды пришли в движение, ее белая, мягкая рука с холеными, выкрашенными в смородиновый цвет коготками, подобрала с кафельного пола тюбик с мылом (аромат пачоли, стойкий антибактериальный эффект). И Надежда вновь распрямилась.
Щюро истекал потом. Дыхание его было частым и тяжелым. Его руки судорожно сжимали рифленые рукояти руля, ноги исступленно накручивали педали.
Щюро был натуралом.
Натуралом хоть куда.
По утрам Щюро пил молочко из-под коровки с приватной фермы ВИН, а по вечерам питался проращенным пшеничным зерном с приватной плантации ВИН.
Утром Щюро обегал Главный Корпус, а за ним на почтительном удалении ехал "Хаммер GI", набитый шестью вооруженными охранниками. (Последнее было скорее ритуалом, нежели оправданной предосторожностью – кругом возвышалась несокрушимая стена самовозбуждающегося защитного поля.)
Вечером Щюро дышал животом и занимался любовью с дорогими шлюхами.
Как натурал, Щюро входил в ВР лишь в случае крайней необходимости. Он любил убивать людей с осознанием того, что совершает не какое-то там анекдотическое УС, а настоящее уничтожение жизни – как и его далекие прапрадеды из ведомства Малюты Скуратова.
Три раза в неделю Щюро, чтобы не терять формы, посещал тренажерный зал на восьмом этаже Главного Корпуса. На седьмом этаже находилась женская душевая – ее посещали сотрудницы компании во время сверхурочных.
Это соседство навело в свое время Щюро на гениальную в своей простоте мысль: хороший директор должен знать о своих сотрудниках все, чтобы иметь возможность буквально предугадывать все их желания и чаяния.
Собственно, системы внутреннего наблюдения и раньше пронизывали Главный Корпус насквозь. Но стыдливые инженеры, проектировавшие здание, обошли своим вниманием душевые и туалеты.
При экс-директоре это считалось нормальным. Но Щюро любил каждую мысль доводить до ее логического апогея – отсутствию этого ценного качества бывший директор компании ВИН и был обязан приставкой "экс" .
Щюро был натуралом и не очень-то жаловал "все эти телевизоры, головизоры и вонючие психовизоры" – младших братьев столь ненавидимой им ВР.
Поэтому изображение со скрытых камер в душевой посредством весьма недешевых и нестандартных преобразователей подавалось на огромный натуральный киноэкран, занимавший всю длинную стену директорской секции тренажерного зала.
Вошел Пьеро.
После скоропостижной кончины Малинина он временно исполнял обязанности референта. Обязанности его не тяготили. Пьеро вообще был не в состоянии тяготиться чем бы то ни было.
– Вчерашний фараон снова в Зоне Стабильности. Аватар класса Джирджис. Сейчас представлен бесплотным духом, до этого был золотым дождем, в общем почерк явно хмыревский. Еще с ним какой-то придурок в аватаре красной собаки.
– Ну... вот... видишь! – выжимая на спидометре своего псевдовелосипеда заветную цифру "40", пропыхтел Щюро, не отрываясь он киноэкрана. – Все мы... с тобой... пра... вильно... вчера...
Пьеро посмотрел в направлении взгляда своего шефа.
– Не в моем вкусе. Задница тяжеловата, – холодно бросил он.
Щюро грузно свалился с велосипеда на сложенные за его спиной маты и расхохотался.
– Вкусе?! Превосходно, мой мальчик, просто превосходно! И когда только обзавелся этим... как его... вкусом!
Хохот оборвался совершенно внезапно. Щюро стал очень серьезен и спросил:
– Нашли вы наконец его адрес или что?
– Вот именно, – только Пьеро мог себе позволить разговаривать с директором компании ВИН, употребляя обороты вроде "вот именно". – Нашли. Двадцать восемь лет, холост, живет на Большом Арбате...
– Неважно. Мне это, – Щюро сделал особое ударение на "мне", – совершенно неинтересно. Это интересно тебе. Итак, прежний план остается в силе. Раз уж он вломился в Утгард, пусть ломится и дальше. Интересно ведь, в конце концов, до чего они там договорятся. Надеюсь, ушастый воронинский полковник уже там?
– Там. Вот этот полковник, кстати, очень даже в моем вкусе.
– Ты что, сдурел? Твоя сексуальная ориентация...
– С ней все в порядке. Полковник – молодая женщина.
– Хорошо, – сказал ошарашенный Щюро. Он помолчал с полминуты, потом стряхнул навалившееся на него оцепенение и продолжил:
– Так вот. Полковник, то есть полковница, пусть себе слушает. Потом можно выпускать шатуна. А ты сейчас берешь столько людей, сколько тебе самому не жалко, и убираешь этого фараона в реале. Если хочешь, можешь хоть весь дом взорвать. Это уже не имеет никакого значения.
– Извините, шеф, не вижу логики. Зачем шатун, если через полчаса мы его физически застрелим?
– А на хрена тебе логика, дорогой? Отдыхай и будь счастлив.
9
– Эй вы, сукины дети, наши требования просты! – заорал Алекс в микрофон внутренней связи уцелевшим охранникам, которые – он в этом не сомневался – засели по подсобным помещениям. – Всем покинуть территорию подстанции! Кто не подчинится нашим требованиям – покойник. Клянусь Снарком.
Вчера Алексу неимоверно повезло.
Когда очередь автоматической пушки разнесла вдребезги крыло его легкого самолета, он успел выпрыгнуть из гибнущей машины. Террорист Номер Два приземлился в небольшой, густо заросший ряской пруд, где, надо полагать, во времена оны фермерский кооператив разводил жирных карпов и тучных толстолобиков.
Но, невзирая на ниспосланное ему чудесное спасение, Алекс был зол, как свора голодных цвергов. Теперь у него появилась возможность немного отвести душу.
Штурмовой отряд террористов не стал тратить времени на пустяки.
В первую очередь, прицельным электромагнитным ударом были уничтожены средства связи – "ни к чему нам товарищ "Змей" с его головорезами из "Перуна", однако" , пояснил Алекс.
Затем, обезоружив трех мордастых придурков в бронежилетах с трафаретной надписью "ВИН", резавшихся в карты в стеклянной будке контрольно-пропускного пункта, террористы проникли на второй этаж подстанции.
После короткой, но кровопролитной перестрелки был занят пост управления.
– Если кто-нибудь клюнет – хорошо. Если нет – тоже ничего страшного, – пояснил он своим приятелям, стоявшим во всеоружии у единственной двери, ведущей в пост.
Пока Алекс трудился на поприще деморализации охраны подстанции, его товарищ Валюха обезвреживал слушающих во все уши парней Щюро. Пост управления – полдела, главным был все-таки вычислительный центр подстанции. Именно ради него был устроен весь сыр-бор.
Оказать силовое давление на четверку яйцеголовых парней в штатском, к тому же безоружных, не составляло большого труда. Через несколько минут Валюха сообщил, что "таможня дает добро".
– Повторяю, – продолжил Алекс, выпуская дым прямо в панель с микрофонами, – здание занято моими людьми. Все, кто будут мешать нам, отправятся на тот свет раньше, чем взлетит на воздух вся эта хибара.
Стоявшие у входа довольно осклабились.
Именно они сделают так, что "вся эта хибара" взлетит на воздух.
В ранце того, что повыше, находились мины, разрушительной мощи которых было достаточно для того, чтобы поднять на воздух три таких подстанции.
Взрывать подстанции, которые поддерживают функционирование Митгарда – несущего слоя ВР – было основной задачей террористов. Каждая удачно проведенная операция уносила в тартарары (конкретно – в Утгард) изрядный кус виртуального пирога вместе со всей его начинкой.
Но было бы наивным полагать, что боевики Алекса гробили подстанции безо всякого плана и умысла.
Каждая новая жертва вычислялась и любовно изучалась задолго до того, как начинались конкретные действия. И подстанция "Химкинская" была выбрана отнюдь не случайно.
Первое: она принадлежала компании ВИН, с которой у руководства террористической организации "Снарк" были давние счеты, по поводу которых большинство рядовых террористов не могли сказать ничего конкретного.
Второе: "Химкинская" поддерживала адекватное функционирование кластеров 1.Ам.Ру, 2.Ам.Ру и 4.Ам.Ру, где как раз в это время шли особенно ожесточенные бои между армиями Социальной Республики Сол и Герцогства, причем результаты боевых действий были явно не в пользу последнего. Террористы единодушно "болели" за солдат Герцогства и многие при случае сражались на их стороне.
– По-моему, пора завязывать треп, – сказал Алекс.
Двое у дверей одобрительно кивнули.
"Чек-комната очищена", – голосом Валюхи сообщила рация.
Тройка спустилась в самое сердце подстанции. Чек-комната и была тем местом, где сверхмощными нейросерверами осуществлялись операции по синхронизации пользователей, изображения, звука, запаха и сенсорных ощущений на заданном участке ВР.
– Я себе все это как-то не так представлял, – сознался тот, что нес ранец с минами, новичок.
Алекс и его напарник захохотали.
– Именем Снарка приговариваю тебя к Хаосу!
Это была стандартная формула приговора. Спустя четыре минуты тридцать секунд грянул взрыв.
10
"Каково же было мое удивление, когда я узнал, что это место уже существует!
Собственно, этот факт совершенно естественен и, казалось бы, удивляться нечему. Не приходилось сомневаться в том, что найдутся противники моего порядка. Потому что всегда есть порядок и всегда есть его противники. Но я никогда не мог подумать, что они обнаружатся так скоро и сразу предпримут столь решительные действия! Когда я узнал о взрыве Восьмой Мюнхенской подстанции, я понял, что умирать еще слишком рано. И я отложил свою смерть.
Но в то время как терроризм, направленный против мировой Виртуальной Реальности, совершенно естественен, далеко не очевиден тот факт, что в результате подрывов различных компьютеров, работающих на ВР, может получиться что-то стоящее. Утгард. Для тебя, например, это не очевидно. И это верно.
Дело вот в чем. Существующая компьютерная сеть настолько огромна и запутана, что с кибернетической точки зрения ее коэффициент сложности давно уже превзошел Порог Триггвассона, одну из фундаментальных мировых констант. Иногда ее именуют еще Порогом Предсказуемости.
Классическим примером системы, чей коэффициент сложности значительно превосходит Порог Предсказуемости, является человеческий мозг. Ты не знаешь, какая мысль возникнет у тебя через минуту. Тем более ты не знаешь, что приснится тебе следующей ночью и плохо помнишь то, что приснилось позавчера. Но ты – это ты. Самое забавное, однако, что никакая аппаратура, никакие вычислительные алгоритмы тоже не в состоянии сделать о твоем мозге самый простой прогноз. Да что прогноз! Невозможно понять, что творится у тебя в голове сию секунду. Итак, даже цвергу понятно, что человеческий мозг – штука непостижимая. И что произойдет с твоим конкретно сознанием если из твоего конкретно мозга время от времени безболезненно удалять маленькие кусочки, тоже ни один цверг предсказать не может.
Компьютерная сеть, которая обслуживает мировую виртуальную реальность, куда сложнее твоего мозга. Хотя бы уже потому, что ей – пусть очень поверхностно – приходится ежедневно разбираться с миллиардом чужих мозгов. И вот появляются террористы. Они взрывают одну из десятков тысяч виртуальных подстанций. Они как бы вырезают маленький кусочек из огромного мозга.
Сеть нейрокомпьютеров – организм саморегулирующийся, самообучающийся и местами самопрограммирующийся. Поэтому результат очень плохо предсказуем. Наперед мы можем сказать только, что сеть будет всеми силами спасать себя как Целое, но чем-то Частным ей придется пожертвовать.
Вместо пустой теории террористы предложили нам очень полезную практику. Они начали взрывать. Они взрывают, а мы наблюдаем за тем, как реагирует на это сеть. И мы входим в ВР, и мы видим, что там, где вчера высилась виртуальная Джомолунгма – теперь воронка, наполненная ржавой водой. Или вовсе неприметный камешек. Мы падаем в воронку, случайно наступаем на камешек и – пафф! Вслед за этим начинается то, что я предложил называть Утгардом. Впрочем, это логично. Есть срединная земля, Митгард. Есть геенна, Утгард. Хотел бы я посмотреть на Асгард!"
Олаф Триггвассон. "Страннее чем рай"
11
Тень Отца Гамлета воплотилась в неантропоморфного киборга, похожего на гигантского крота или, точнее, на медведку. Морф "Метрострой".
Четыре свеженьких алмазных бура на бронированной морде Августина пришли в бешеное вращение со скоростью семь тысяч оборотов в минуту.
Томас, которого больше не удерживала магия Августина, вновь обрел плоть, отошел в сторонку и занялся тщетным поиском блох в дебрях своей стерильной шерсти.
Томасу осточертели бесконечные превращения своего хозяина. Даже обратись Августин самой привлекательной сукой на свете, ему все равно было бы не по силам расшевелить своего флегматичного пса.
Августин вгрызся в добротные гранитные стены.
Раскаленная каменная крошка сыпалась непрерывным потоком, который подхватывали его передние лопатообразные лапы и передавали второй, вспомогательной паре конечностей.
Когда Августин разводил лапы в стороны, ему казалось, что он улыбается до ушей. Потом крошка доставалась третьей, "прыжковой" паре лап, и те выталкивали мусор назад. А из двух отверстий в задней части его туловища била мощная реактивная струя. Она подхватывала каменные осколки и выносила их прочь из растущей норы.
Трехмерное зрение не подвело Августина. Через пятнадцать минут и сорок восемь секунд с момента включения буров его голова очутилась в черноте вертикального ствола, идущего наверх и, судя по всему, приводящего в один из главных залов железной башни замка.
– Ты снова здесь, – не без кокетства заметила пантера.
– И ты снова не Локи, – констатировала она, погрустнев.
Тень Отца Гамлета, обнажив длинный сталистый клинок, настороженно обживала новое помещение.
Они, как и следовало ожидать, находились в просторном круглом зале. Три узких зарешеченных окна смотрели на безбрежный океан, четвертое – на каменистую пустошь, по которой, несмотря на полное безветрие, медленно стлалась белесая поземка. Со стен от самого потолка ниспадали тяжелые толстые портьеры, расшитые геральдическими лилиями и львами.
– Да, я снова не Локи, – кивнул Августин. Его клинок в мановение ока перепрыгнул в правую руку. Сделав глубокий фехтовальный выпад, он насквозь проткнул наугад выбранную портьеру. Никого.
Клинок был единственным материальным предметом, которым обладал сейчас аватар Августина.
Этим клинком он управлял при помощи магии второй ступени – руки, сотканные из голубого тумана, были здесь совершенно не при чем. Портьеры, вызывавшие такую настороженность Августина, были изготовлены из бог знает какого заколдованного материала и совершенно не просматривались насквозь. Да и Томас все время ворчал, а уж он-то зря заводиться не станет, это Августин знал.
– Оставь, – зевнула пантера. – Там никого нет и быть не может.
– Не может – не надо, – довольно невежливо заметил Августин, завершая полный круг обхода. Его нервы были на пределе, но он, как это иногда случается, не отдавал себе в этом отчета. – И, кстати, почему бы тебе все-таки не объяснить мне, кто ты, черт побери такая, и что здесь вообще творится!!! – неожиданно для самой себя заорала Тень Отца Гамлета, озаряясь багровым сиянием.
– Я тень, я свиристель, убитый влёт подложной синью, взятой в переплет окна, – сказала пантера очень отчетливо.
– Да?! – иронично вскинула брови Тень Отца Гамлета. – И эти дрянные стишки – все, что ты можешь мне сообщить?
– Стишки вовсе не дрянные. Но главное, это и впрямь почти все, что я могу тебе сообщить, – голос пантеры стал неласковым, почти злым. – Ты и сам должен понимать, что "печать молчания" можно наложить на уста любого подвластного тебе аватара...
– Понимаю. И все равно, мне трудно поверить в то, что я второй раз подвергаю себя смертельной опасности только ради того, чтобы услышать начало "Бледного пламени", которое и без того знаю наизусть!
– Во-первых, я ценю твою настойчивость. А потому открою тебе тайну: если ты сможешь понять, по-настоящему понять смысл моих слов, в твоих руках окажется ключ к моему освобождению!
Пантера приблизилась к нему вплотную. Ее спина свободно прошла сквозь его ногу у самого бедра.
– А во-вторых, – пантера игриво перевернулась на спину и грациозно повела хвостом, – во-вторых, неужели и впрямь ты во второй раз подвергаешь себя смертельной опасности только ради того, чтобы перекинуться со мной парой ничего не значащих фраз?
Бесплотность аватара Тени Отца Гамлета впервые за сегодняшнее проникновение показалась Августину обременительной...
Чтобы Томас не ревновал и не мешал, Августин окружил себя сферическим Зеркалом Иллюзий.
Пес, развалившийся на каменном полу, расчерченном на квадраты, спокойно слушал ничего не значащий для него разговор между степенно возлегающей пантерой и его хозяином, обходящим ее по кругу.
"Зеркало Иллюзий Джирджиса реальнее самой реальности. Если, конечно, Джирджис полностью концентрируется на нем". Так сказал Триггвассон.
В то время как Зеркало Иллюзий исправно делало свое дело, белый барс и черная пантера являли собой прекраснейшее животное о двух спинах, какое только знала Зона Стабильности за последние сорок семь минут и девятнадцать секунд.
Гладкая шерсть топорщилась от страсти на сильной спине барса, пантера стелилась под ним клеверным лугом, плавно поводя крупиком. Барс нежно покусывал ее холку, а его когтистые лапы привычными человеческими движениями ласкали узкую мускулистую грудь ласковой хищницы.
Августин плыл по медленным текучим волнам наслаждения. В ВР невозможен сон, но это было более всего похоже именно на сон, на самый сладкий сон в его жизни. То, что раньше казалось запретным, то, чего он никогда не решался предложить Сэми, то, чего нельзя было даже представить с убитой до смерти Ксюшей, теперь стало для Августина до предела естественным и невообразимо приятным.
Зеркало Иллюзий продолжало свою нехитрую работу. Простака-Томаса не смущало даже то, что его хозяин в десятый раз повторил один и тот же глубокомысленный жест, а пантера в десятый раз лениво повела ухом.
Наслаждение все глубже увлекало Августина в свои ароматные глубины.
Ему становилось все труднее и труднее следить за Зеркалом Иллюзий. Пантера почти не дышала, но он знал – или по крайней мере думал, что знает – сколь она близка сейчас к блистательному финалу. И когда он, уже не в силах более сдерживаться, издал торжествующий рык, более похожий на стон, мозг заволокло медвяным туманом и сознание отказало Августину.