- Очень просто, - он вдруг прислушался и резко сказа, - Пора уходить!
Я огляделся по сторонам и увидел, как в одном из проходов показалась странная тележка - робот. Мы выходили, когда робот неторопливо въехал в комнату и стал неторопливо закрашивать эту зеркальную поверхность, нанося на неё тот же рисунок с кирпичами, что и на стенах всего подземелья. Когда мы дошли до конца коридора, свет позади уже почти полностью погас.
- Очень скоро он доложит об увиденном своему начальству и тогда нам будет крышка. Теперь ты увидел то, что должен был увидеть и теперь ты можешь принимать решение.
Он сказал это на одном дыхании, когда мы поднимались по лестнице на поверхность. Я лез, как во сне, не в силах представить себе, что вся та реальность, которая окружает меня с детства, - иллюзорна. Я вновь и вновь хватался за скобы, но боялся, что вот-вот одна из них окажется недорисованной, сорвется под моим весом и я упаду вниз.
Мне не хотелось ни о чём говорить. Хотелось только заставить фотографа выбросить всё, что он накопил за долгие годы моего существования. Никакого смысла в этом нет: мир нарисован. Люди не реальны. Всё несущественно и запрограммировано кем-то другим…
xi
Теперь меня развязали и просто-напросто обездвижили. Я и вправду не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Мог лишь смотреть по сторонам, да пить воду из чашки, что стояла у изголовья. Интересно, что будет, когда вода закончится? Я ведь могу выпить её очень быстро. Правда потом захочется отлить, а помочь мне в этом нелегком занятии, видимо, некому. На соседней кровати лежал другой человек. Он был весьма большим - гораздо больше меня. Сейчас он смотрел на меня с сочувствием.
- Я тебя убью, - сказал он так, как мать говорит ребёнку о том, что у него высокая температура и нужно идти к врачу - озабоченно и в то же время непреклонно. Решение окончательно и обжалованию не подлежит.
- Мне говорили, что ты хочешь это сделать, - сказал я осторожно, - но я думал, что это неправда.
- Это и правда и неправда одновременно. Всё слишком сложно. Гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить. Неужели ты думаешь, что я хочу тебя убивать?
- Не знаю. Говорят, что у тебя мания, - сказал я, чувствуя себя дураком, - говорят, что ты одержим. Может быть, это находит на тебя иногда. Именно тогда и бросаешься на меня с топором.
Я слабо улыбнулся, показывая, что мои слова не больше, чем шутка. Никогда не приходилось общаться с сумасшедшими, а тут меня вдруг кидают в психушку, да ещё и с человеком, который должен меня убить.
- Я человек интеллигентный, хотя по моему виду это и незаметно, - сказал он виновато, как бы извиняясь за свою внешность, которая напоминала поговорку: "Сила есть - ума не надо", - понимаешь, нас здесь держат для того, чтобы определить степень доверия между нами. В зависимости от результата, они будут действовать дальше.
- Какого результата? Как они будут действовать? Да кто такие эти они, в конце-то концов?
- Не знаю, - ответил он тихо, и тут же его голос изменился, он добавил хрипло и кровожадно, - Очень скоро я тебя убью.
Видимо вид у меня после его слов был весьма забавный, потому что он добродушно расхохотался, подняв голову к потолку.
- Ты можешь вести себя нормально? - спросил я жалобно, - так, как ты ведёшь себя всегда.
- Ага, - прохрипел он злобно, - Я злой и страшный серый волк…
Тут он опять расхохотался, а я почувствовал себя окончательно запутавшимся.
Дверь открылась и в комнату просочился маленький лысый человечек. Именно просочился, а не прошёл - все его движения были такими плавными и утонченными, что он не ходил, а перетекал с места на место. Вот он стоит у входа, а вот он уже возле моей постели. Быстро, но совершенно бесшумно, и не видно никаких шагов. Просто перетёк. Его маленькие глазки беспрерывно бегали из стороны в сторону и в них светился ум, выдавший в нём гения. Причём, несомненно, злого гения! Это мне не очень понравилось, но я предпочел никак не выдавать своих чувств и смотрел на него совершенно спокойно, ожидая начала разговора.
- Здравствуйте молодой человек, - проговорил он мягким убаюкивающим голосом, - как ваше самочувствие?
- Абсолютно нормально, если не считать того, что мне не дают перемещаться. Какого черта меня здесь держат?
- Не нужно нервничать, - в его мягком голосе появились едва заметные стальные нотки, - С вами всё в порядке. Вы перенесли огромное потрясение, говорят вас пытались убить, но теперь всё хорошо.
- Тогда почему меня держат здесь?
- О, это очень сложная и запутанная история. Вы ведь вчера имели удовольствие общаться с одним из моих самых старых пациентов. Это замечательный человек во всех отношениях кроме одного.
Доктор сделал многозначительную паузу и поднял вверх палец.
- Он просто хочет вам добра!
- Я его никогда не видел.
- Видели, молодой человек. Видели в детстве, всего пару раз в жизни. Он работал акушером. Он присутствовал на ваших родах и вы ему ужасно понравились. Он вбил в себе в голову, что вы можете стать величайшим человеком на Земле.
- Может быть, он и прав, - ухмыльнулся я, мне начинал нравиться этот человек.
- Всё может быть, - согласился он легко, - а может и не быть… Главное в том, что он провёл тут некие параллели с великими людьми. Джон Леннон, к примеру. Его убили! Он одержим мыслью, что и вас убьют. Вот молодой человек, который лежит на соседней полке и мог бы стать вашим убийцей. Он умен, но он неудачник. У него не жизнь, а сплошная черная полоса - его никто не любит, все считают его огромным амбалом, а в голове - пустота. Для того, чтобы завоевать славу он вполне мог бы убить вас, а потом сказать: "Я велик тем, что убил великого человека!". И стал бы популярен, могу вас уверить. За один день он стал бы тем, кем вам нужно было бы становиться целую жизнь! Ах, это так романтично! Есть убийства из мести, из ревности, из корысти, из патриотизма, убийства ради убийства, а тут - такой случай! Убийство, ради славы, пусть даже в тюрьме, или посмертно. У нас ещё не отменили смертный приговор?
Он задумался, пытаясь вспомнить действующее законодательство, а я решил вмешаться:
- Но ведь он меня не убьет?
- Убью! - раздался ужасный вопль с соседней кровати, - Утоплю, застрелю, размажу катком по асфальту, вставлю в жопу паяльник и воткну его в розетку, возьму кухонный нож и на мотаю на него твои кишки, затрахаю до смерти, сделаю из твоего черепа….
- Молодой человек перестаньте паясничать, - доктор очнулся от своих размышлений, и посмотрел на моего соседа. На его щеках появился легкий румянец. Ответом на его слова был всё тот же добродушный хохот, - дело, еще раз повторю, не в этом молодом человеке, а в другом пациенте. Он для меня очень дорог - я с ним уже так долго работаю, что он, можно сказать, стал моим учеником. Но своё призвание ему никогда не забыть. Он всегда продолжает следить за вами, уж и не знаю, как ему это удается. И вот он возомнил, что этот молодой человек, - доктор указал на соседнюю койку, - хочет вас убить. Он, без моего ведома, решил нейтрализовать вас обоих и перетащить сюда. И я даже не знаю, что мне теперь делать.
- Отпустите меня, ведь теперь мой псевдовраг находится под наблюдением вашего одомашненного психа.
- И вы хотите, чтобы этот молодой человек всю свою жизнь провёл в этих негостеприимных стенах? - доктор покачал головой, - я не могу этого допустить.
- Ведь мой лучший пациент даст ему уйти. Вы поймите - в больнице есть много галюциногенных и психотропных средств. Этот молодой человек будет до предела накачан наркотиками и выпущен на охоту. На охоту за вами! Мой ученик попытается спасти вас от убийства, но ведь он может и не успеть! Не каждый же раз ему будет улыбаться удача…
- Так заприте своего психа в изолятор, - заорал я, - он опасен.
- Ай-ай-ай, молодой человек. Ну зачем же так нервничать. Я могу ведь подумать, что вы сюда попали не случайно - может быть вам действительно стоит подлечиться?
- Извините, я погорячился, - сказал я, как можно спокойнее, - но ваш странный пациент вчера сделал мне весьма больно.
- Да-да, я знаю. Он уже наказан. Он пытался доказать вам, что в вас действительно стреляли. Разумеется, это не может быть правдой. Но я бы все-таки не рекомендовал вам покидать больницу, пока вы не окрепнете. К тому же я не знаю… Может быть пациент прав? - доктор перешел на доверительный шепот, склонившись к моему уху. Я, впрочем, не сомневался, что мой сосед всё слышит, - Может быть вас действительно хотят убить?
Доктор бросил быстрый взгляд в сторону моего соседа и тут же вновь внимательно посмотрел на меня.
- Я не знаю, - пришлось признаться мне, - но я ведь не великий человек.
- Это может быть всего лишь маленькой частью легенды, которая врёт, хотя вам, наверняка, суждено стать великим. Ведь вы ещё так молоды. Этот молодой человек сделал такой же вывод и вот вы под прицелом. Я думаю, что не стоит рисковать. Желаю вам приятно провести время в наших стенах, а я поспешу на суровую беседу со своим бестолковым учеником. Надо выяснить всё поподробнее.
Он раскланялся и перетек к двери, там остановился, лукаво посмотрел на палату и проговорил:
- Не скучайте.
После этого он вытек за дверь и в комнате остались только я и мой убийца, причем до сих пор не понятно правда ли это. Кому здесь можно доверять? Кто врёт, а кто говорит правду? Всё это смахивает на забавный сюрреалистичный сон, которому давно пора закончиться, но он упорно не хочет оставлять меня в покое…
- Ну, как тебе их тест на предел доверия? - с улыбкой проговорил мой сосед.
- Дегенератизм полнейший, - зло сказал я, - Меня совершенно запутали.
- Это-то как раз кажется мне совершенно логичным. Человек, который ощущает, что он запутался и ничего не понимает в происходящем, легко управляем. У него нет того рычага управления событиями, который называется доверием. Мы можем управлять миром только в том случае, если мы доверяем ему. Если человек не входит в число тех, кому мы доверяем, то мы не осмелимся им управлять - побоимся предательства. Это, наверное, правильно. Но управлять тобой пока не собираются. Также, как и мной. Нам просто немного хотят скорректировать психику, чтобы мы удовлетворяли начальным условиям эксперимента. Это не больно и не страшно. Твоя коррекция уже понятна - ты не будешь никому доверять. А вот что будут делать со мной непонятно до сих пор.
- Какой ещё эксперимент? - спросил я вяло.
- Не знаю, - сказал он быстро. Слишком быстро для того, чтобы сказать правду.
- Ну и ладно, - как же я могу кому-либо доверять, если меня то и дело обманывают.
- Слушай, - сказал он примирительно, - ты вчера рассказывал мне про фотографии. Не хочешь подробнее объяснить, что ты хотел сказать. Я вроде бы примерно понял, но интересно услышать твою трактовку.
Это было уже что-то. Тут и у меня появилась возможность немного поговорить.
Я напряг память, вспоминая слова моего недавнего собутыльника, и начал медленно рассказывать:
- Фотографии, как бы это объяснить, больше всего это похоже на верёвки, которые удерживают нас в этой жизни. Именно они образовывают тот фундамент доверия, благодаря которому мы можем воспринимать этот мир. То, что было хотя бы раз сфотографировано, уже никогда не меняется и проживает эту жизнь таким же, как ты его увидел в момент съемки. Если бы не фотографии, мир бы никогда нельзя было увидеть - он был бы просто кучей смазанных пятен, в которых смешивалось всё, что ты видишь. А так - ты просто отбираешь из увиденного то, что тебе знакомо - остальное отфильтровывается. Иногда тебе на что-то указывают и в твоём запасе появляется ещё одна фотография. Часть фотографий со временем устаревает - их можно выбросить, они уже не дают ощущения доверия. Но большинство всё-таки неизменно проживают ровно столько же, сколько живешь ты. Вот примерно так и обстоит дело с фотографиями.
- Неплохо придумано, - сказал он, подумав некоторое время, - а ты можешь показать мне одну из своих фотографий?
Я хотел ответить ему отрицательно, как когда-то ответил подруге, но всё же решил попробовать. Итак, какая из фотографий наилучшая? Вот моя первая школьная учительница, мой бывший собутыльник, мой первый половой акт, моя первая любовь - фотография с такой манящей задницей. Именно её я и показал, это оказалось ничуть не сложнее, чем показать обыкновенный снимок. По сути дела, так оно и было.
Он, затаив дыхание, рассматривал фотографию, а потом медленно, с расстановкой сказал:
- Ты открыл мне частичку своей душе - это безграничное доверие. Теперь… Нет, теперь я никогда не смогу тебя убить. Даже, если и буду очень этого желать, я тебя всё равно спасу.
Чувствовалось, что он потрясен. Я и сам толком не понимал почему. Но мне было приятно, что я сделал этому человеку хоть что-то хорошее. Кажется, я и вправду начал ему доверять.
Дверь в комнату распахнулась и в неё влетел коротышка доктор со своим вечным пациентом. На лице доктора сейчас были написаны гнев и ужас. От его текучести не осталось и следов. Он закричал на пациента:
- Вмешательство в ход эксперимента! Как вы могли такое допустить? Немедленно погружайте его в сон, - палец указывал в мою сторону, - он должен обо всём забыть. Ни капли доверия не должно остаться в его тупой башке.
Пациент быстро подскочил ко мне и, прежде, чем я успел что либо сделать, холодная игла вонзилась в мою кожу и я почувствовал, что отключаюсь. Доктор тем временем суетился вокруг моего соседа, пытаясь выяснить, что произошло, но тот хранил молчание. Наверное, он продолжал рассматривать фотографию…
xii
Крышка канализационного люка с грохотом отодвинулась и по глазам ударил яркий солнечный свет. Мой сопровождающий быстро выполз наружу, а я, сощурившись, вылез следом за ним. Рядом с люком стоял человек с автоматом, нацеленным в нашу сторону. Это был тот самый вечный пациент, который издевался надо мной в больнице.
- Не дергайтесь парни, а то придется вас убить, - сказал он довольным голосом человека, уверенного в своём превосходстве.
Я краем глаза увидел, как мой спутник сгруппировался для прыжка, а потом меня отбросила в сторону его сильная рука. Падая на землю, я успел заметить, как он рванулся к земле и быстро перекатился к врагу. Недостаточно быстро, подумал я, видя как дуло автомата быстро пошло вниз. Я даже толком не успел понять, что произошло. Увидел только, как руки, сжимавшие автомат, были отброшены вверх. Короткая очередь ушла вверх, а пациент был тут же нокаутирован мощным ударом. Да, от такого он не скоро оклемается.
- Побежали, - сказал мой бывший сосед по койке.
Я кивнул, подумав о том, что бегать мне уже надоело. Я уже почти уверовал в то, что погоня, наконец-то завершилась, но, похоже, до этого было ещё далеко.
- Не плохо ты его, - сказал я восхищенно своему спутнику, поравнявшись с ним. Он явно бежал не в полную силу, хотя мне приходилось полностью выкладываться, чтобы поспевать за ним.
- Еще бы, - он улыбнулся, - вначале дали мне все рычаги управления этим миром, а теперь хотят меня уделать. Глупое решение. Теперь главное успеть.
Мы бежали к окраине города - туда, где жила моя бывшая подруга. Вот перед глазами замелькали знакомые переулки, в которых я долго блуждал, потеряв надежду выйти к людям. Он ориентировался в местном лабиринте гораздо лучше и уверенно поворачивал, не затрачивая ни секунды на размышления. Мне оставалось только следовать за ним. Дыхания уже не хватало - надо было больше заниматься спортом. Нога, которую я ушиб при падении с лестницы, напомнила о себе болью и я начал слегка хромать, теряя скорость. Мой спутник посмотрел на меня, неодобрительно покачал головой, но всё же сбавил скорость, чтобы я не отставал. Если бы он оторвался от меня и скрылся за поворотом, то я наверняка заблудился бы в этом странном месте, которое никак не походило на нормальный городской район. Очередной поворот и… Перед нами снова та же самая светящаяся дымка, которую я недавно видел в канализации. Неужели мы бежали только для того, чтобы посмотреть на ещё одну недоработку, допущенную создателями этого мира.
- Пришло время серьёзно поговорить, - мой сопровождающий резко остановился, а я по инерции пробежал ещё несколько метров, а потом развернулся к нему лицом.
- Наверное, - сказал я, тяжело дыша.
- Прежде всего, как ты, наверное, уже понял, я есть твой убийца и ангел-хранитель. Ты уже всё вспомнил?
- Да, наверное. Я помню, как показал тебе фотографию.
Он кивнул и улыбнулся. Это была счастливая улыбка ребенка, которому дали любимую игрушку. Он был до сих пор под впечатлением от моего подарка.
- Отправь её своему другу сейчас. Другой возможности может и не оказаться.
Я закрыл глаза и восстановил в памяти фотографию своего друга. Вот он - сидит в коридоре напротив своей комнаты и распивает очередную бутылку пива. Рядом с ним стоит ещё множество бутылок, но меня нет - эта часть плёнки уже засвечена. Скоро фотографию можно будет выбросить. Я передал ему фотографию подруги и несколько секунд наблюдал его ошарашенное лицо, теперь он не забудет этот снимок до конца своих дней. Что ж, удачи ему, а у меня есть свой путь. Я открыл глаза и сказал:
- Получилось.
- Отлично, теперь у тебя нет никаких обязательств в этом мире и мы можем его покинуть.
- То есть как это - покинуть? - я попятился назад, представляя себе, как он поднимет пистолет и выстрелит мне в лоб, чтобы я ушёл из этого мира.
- Не волнуйся, - успокаивающе сказал он, поднимая раскрытые руки, - я не могу тебя убить. Ты ведь помнишь это? Без тебя твоя фотография потеряет всякий смысл. Мне не хотелось бы её лишиться.
- Тогда зачем ты её убил? - спросил я и понял, что ответ мне совершенно необязателен. Фотография осталась, по ней я всегда смогу воссоздать то, что нужно.
- Она держала тебя в этом мире. Это было тем единственным, чему ты доверял.
Убить её нужно было по двум причинам: во-первых, она нарушала ход эксперимента. Ты не должен был никому доверять.
- А во-вторых? - спросил я.
- Она не дала бы тебе уйти. Ты бы до последнего хватался за этот мир, если бы знал, что она всё ещё здесь. А мне обязательно нужно тебя отсюда увести.
- Даже если я этого не хочу? - спросил я, прищурившись.
- А ты не хочешь, - он улыбнулся, - я думаю, что тебе совершенно всё равно.
- Пожалуй ты прав. Вот только никак не могу понять, куда ты хочешь меня увести?
- Это довольно сложный вопрос. Сначала вспомни то, что ты видел под землей.
Если забыл - посмотри назад.
Я оглянулся - холодный свет безрадостно струился за спиной, придавая всему совершенно нереальный, блеклый оттенок. Теней этот свет не давал. Видимо, ему не задано никаких характеристик, поэтому он и получается рассеянным.
- Что это за мир? - спросил я, вновь поворачиваясь лицом к своему спутнику.
За то время, что я смотрел назад, он успел бесшумно приблизиться и теперь стоял от меня на расстоянии вытянутой руки. Я подавил в себе желание попятиться назад.