Телеком дал сигнал окончания приема, и Слай закрыла приемный файл и окно данных.
- Есть. В кристалле и закрыто. Готов принять оплату?
Луис не ответил, но его компьютерная система уже была переконфигурирована и готова принять перевод. Передача денег заняла меньше секунды. Тысяча нуен, только и всего. Да, легко пришли, легко ушли.
- С тобой приятно вести дела, - с усмешкой сказал Луис. - А теперь как насчет того, чтобы нам с тобой получить удовольствие?
Слай ошеломленно уставилась на него, зная, что Луис может прочесть смятение на ее лице. "Он что, не понимает, о чем говорит?" - была ее первая мысль. От кого-либо еще это можно было расценить как вульгарную шутку. Но не от Луиса, чье исковерканное, почти детское тело было неспособно на что-либо, хоть отдаленно напоминающее секс. Он когда-нибудь?..
Луис засмеялся - раздался странный булькающий звук, - и по его подбородку потекла струйка слюны.
- Я тебя достал! - прокаркал Луис. - Пять против одного. Ах, бедная Слай, у тебя все еще плохо с юмором.
Юмор? Она посмотрела на слизнеподобного декера с отвращением.
- Да, Луис, - бесстрастно сказала она, - ты меня достал.
Слай протянула руку, чтобы разъединиться.
- Эй, подожди.
Слай замерла.
- А как насчет другого файла? - спросил Луис.
- Какого еще файла?
Он покачал головой.
- Файла, который я получил от умирающего декера. - Луис говорил медленно, как косноязычный дебил. - Он передал мне перед смертью… Ты хочешь его получить?
- А тебе он не нужен?
Луис замотал головой.
- Нет, - резко ответил он. - Нет, мне он не нужен. Он приносит несчастье. У него плохая карма.
На сотую, может быть, тысячную долю секунды Слай удивилась странной суеверности, которой отличались многие декеры. Как могут люди, имеющие дело исключительно с бесстрастной, холодной техникой, опасаться какой-то мумбо-юмбовской плохой кармы?
И так - не только Луис. Она знала, что почти каждый декер исполнял какой-либо особый ритуал или имел тот или иной талисман, приносящий удачу в Матрице. (Правая рука Слай легла на пояс, точнее, на карман, где она хранила лапку кролика - лапку настоящего кролика, а не подделки, слепленной из синтетического меха. Она всегда брала ее с собой, отправляясь на вылазки. "Но это же совсем другое, - подумала она, - не так ли?")
- Можешь забирать этот файл, - сказал Луис. - Бесплатно. Это премия. Дьявол, может быть, там что-то стоящее?
Слай колебалась.
- Ты сказал, что он закрыт. Ты вскрыл пароль?
И опять Луис покачал головой, явно волнуясь.
- Нет, - пролаял он и с трудом овладел собой. - Нет, - сказал Луис уже спокойнее, - я к нему даже не прикасался. Готовься к приему - посылаю.
Слай торопливо открыла другой файл приема, как раз одновременно с приходом данных на ее компьютер. Снова она открыла на экране окно данных - посмотреть, что поступает. Но на этот раз вместо правильных строк текста окно заполнил хаос букв и цифр, перемешанных с причудливыми графическими символами.
Передача заняла две секунды, что говорило об огромном объеме файла. Слай взглянула на строку состояния в нижней части экрана. Больше сотни мегапульсов данных.
Передача закончилась, и Слай закрыла файл.
- Спасибо, Луис, - сухо сказала она.
Он хмыкнул.
- Если там нет ничего стоящего, просто сотри его, - буркнул он. - Это твой файл, делай с ним что хочешь. Я себе даже копии не оставил.
Что означало, конечно, что он оставил себе копию файла на Моргенштерн. Но это было в порядке вещей - большинство декеров оставляли себе копии файлов, которые они добывали. Это была элементарная мера предосторожности против очередного "мистера Джонсона", которому нравилась старая пословица о том, что мертвые не болтают. Слай ожидала этого.
- Прекрасно, Луис.
Она снова протянула руку к кнопке.
- Постой-ка, Слай, - сказал декер и вновь ухмыльнулся. - Если у тебя появятся мысли по поводу моего второго предложения…
Но она отключила телеком прежде, чем он успел закончить.
Слай снова выгнула спину, чувствуя, как позвонки в пояснице со щелчком встают на место. Эх ты, старая вешалка… Сиэтлу, а точнее, теневым делам, которыми она занималась последние тринадцать лет, ее возраст был без надобности. Она взглянула на голограмму, висевшую на серой стене над телекомом. Белый песчаный пляж, зеленый океан, лазурное небо. Где-то в Карибском море, она только не знала где. Именно туда бы сейчас и рвануть - туда, где холод и сырость никогда не будут мучить ее колено. Дьявол, пора уходить на покой.
"Но покой требует денег, много денег", - напомнила себе Слай. Она вызвала на экран телекома свой счет и взглянула на него. Не слишком вдохновляюще. Большинство коллег прожигали деньги, вели роскошную жизнь и устраивали вечеринки, но у нее была привычка откладывать сколько можно. Слай прикинула, что сейчас у нее должно быть под семьдесят тысяч нуен. Неплохо, но далеко до той суммы, которая даст ей свободу, позволит сказать Сиэтлу "прощай", собрать барахло и ускользнуть на острова. Для этого ей должно несколько раз повезти или один раз очень крупно повезти. "Надо бы подрядиться на убийство", - пришла ей в голову мрачная мысль.
Слай взглянула на экран телекома. Окно было еще открыто и заполнено зашифрованным текстом. "Может быть, это что-то стоящее, - подумала Слай и с усмешкой покачала головой. - Мечты… Они приносят не деньги, а смерть. Наверное, файл содержит данные, ценные для корпорации "Яматецу", которая зашифровала его, но бесполезные для кого-либо еще".
Послышался сигнал часов. Пора! Вот-вот должна состояться встреча с "мистером Джонсоном", который ее нанял. Нужно отдать ему компромат на Моргенштерн. Операция, которую она попросту переложила на Луиса, должна принести ей около десяти тысяч нуен, из которых удастся отложить пять. Лучше, чем ничего, но это не те деньги, которые приносят свободу.
Слай закрыла окно данных и выключила телеком. Зашифрованный файл, что бы в нем ни было записано, уже на оптическом кристалле; никуда он не денется. Может быть, когда у нее окажется немного свободного времени, она разберется, что там. Если руки дойдут.
ГЛАВА 2
12 ноября 2053 года, 20.05
Переулок оказался темным и зловонным, каким ему и положено быть близ доков Сиэтла. Сейчас он был пуст, но Коршун знал, что это ненадолго. "Разрушители" не отставали. Коршун слегка оторвался от них, но они сидели у него на хвосте и не собирались упускать добычу. В любой момент бело-серые преследователи - это цвета их банды - могли ворваться в переулок.
Горло царапал холодный сырой воздух, а в правый бок будто воткнули нож и поворачивали там. Ноги отяжелели, налились свинцом, и Коршун почти не различал, бежит ли он по сухой земле или шлепает по брызгающей в лицо нефтяной жиже. Боль в икрах ив подреберье не проходила.
- А я-то думал, что, оцепенев, ничего не чувствуешь, - пробормотал он.
Из последних сил, пошатываясь, Коршун пробежал половину переулка, и ему пришло в голову, что со стороны он напоминает изрядно выпившего.
Он был хорошим бегуном, чем немало гордился, и, наткнувшись на "разрушителей", бросился от них во весь дух.
Он уже пробежал было множество кварталов и переулков. Если такой парень, как он, молодой и в хорошей форме, чувствует себя так хреново, то компания тучных и жирных троллей - старых, не меньше двадцати лет каждому, - и вовсе должна валяться на земле, выблевывая обед в водосточную канаву.
Но нет, судя по хриплым выкрикам у него за спиной, первый отряд "разрушителей" успел позвать подмогу. Может быть, та первая шестерка и занималась опустошением своих желудков, но у нее были друзья, которые подключились к погоне позже, - они были свежими, а он уже дьявольски устал.
"Боже, какая боль!" - подумал Коршун. Может, лучше просто остановиться, сжаться в комок за мусорным ящиком и позволить "разрушителям" схватить себя? Они вышибут душу, будут топтать Коршуна до тех пор, пока кровь из него не хлынет. Но убить не должны. Банда Коршуна, "первая нация", официально не была в состоянии войны с "разрушителями", по крайней мере сейчас. Коршун не носил цветов своей группировки и даже не имел оружия, когда "разрушители" наткнулись на него. И шел он не по делам банды, а просто выскочил в надежде поживиться чем-нибудь, что можно было забросить в пустой желудок. Чертовски не повезло, что один из этих проклятых троллей узнал его.
Итак, войны не было, и он не сделал смертельно опасного шага - не надел одежду цветов своей банды на территории соперничающей группировки. Это значило, что если тролли и схватят его, то, вероятно, удовольствуются хорошей взбучкой. А если повезет, то можно будет выкрутиться…
Но это было бы трусостью, а Денниса Корна - Коршуна, как называли его дружки, - можно было назвать кем угодно, только не трусом. И он заставил непослушные ноги прибавить ходу, не обращая внимания на ноющие мышцы.
Переулок кончился и вывел его на узкую улицу, которая шла параллельно набережной. Коршун находился под виадуком. Даже по ночам с виадука слышался рев проносившегося транспорта. Коршун резко повернул направо, рассчитывая вжаться в стену за очередным мусорным ящиком и дождаться "разрушителей", но не решился. Он мог бы перенести побои, мог бы остановиться в надежде, что тролли его не найдут, но все же был дьявольски испуган. И - во имя всех духов и тотемов! - у него было право пугаться. Что можно сделать в пятнадцать лет, имея на хвосте чуть ли не тонну троллей?
Коршун бросил взгляд через плечо. Влажные от пота, длинные черные волосы лезли в глаза. И тут под правую ногу попало что-то скользкое. Парень потерял равновесие, испуганно вскрикнул, взмахнул руками, стараясь устоять на ногах. Кое-как он умудрился удержаться. Еще один прыжок - и…
Вес тела пришелся на левую лодыжку. Отчаянно вскрикнув, как будто "разрушители" уже отрывали ему ногу, Коршун с размаху полетел на тротуар, ободрал кожу на ладонях, и джинсы на коленях превратились в клочья.
Всхлипывая от страха, Коршун заставил себя встать на ноги и попытался сделать хоть один шаг. От боли, острой, будто на ногу вылили расплавленный свинец, у него на мгновение потемнело в глазах. Перелом? Вряд ли, но сейчас это не важно. Все равно, дальше бежать он не сможет.
Коршун огляделся в поисках убежища - хоть какого-то уголка, где можно было бы спрятаться. Двери соседних домов наверняка заперты. (Кто же будет по ночам держать свою дверь открытой, да еще в районе доков?) Прямо рядом с ним стоял мусорный ящик.
Прятаться за ящиком показалось Коршуну слишком опасно. Но вот залезть внутрь…
Коршун не мог видеть, что было в мусорном ящике, - его край приходился выше уровня глаз, - но даже рядом с ящиком вонища стояла страшная. Большая металлическая крышка была открыта и откинута к стене дома. Забравшись внутрь, ее можно будет без особого труда захлопнуть, и останется только надеяться, что "разрушители" не будут искать слишком дотошно.
Однако следовало поторапливаться: уже слышались хриплые крики и топот бегущих ног. Еще несколько секунд - и, обогнув угол, преследователи увидят его.
Забраться в мусорный ящик с растянутой лодыжкой оказалось совсем не просто, но Коршуна подгонял страх. Он ввалился внутрь, и в нос ему ударило зловоние - прокисшее молоко, моча, гниющие овощи и перекрывающая все вонь тухлого мяса. Хорошо, что в ящике было темно и Коршун не видел, на чем он лежит; сама мысль об этом вызывала у него тошноту. Он встал, с трудом удерживая равновесие на разъезжающемся под ногами мусоре, взялся за металлическую крышку и потянул. Ржавые петли заскрипели, - о духи и тотемы, что, если тролли услышат? - но дело пошло. Поддерживая ставшую на удивление тяжелой крышку, Коршун осторожно опускал ее, стараясь закрыть ящик без стука. Петли заело, и крышка не опустилась до конца - остался зазор в ладонь шириной, - но это было даже к лучшему. Теперь парень мог видеть, что творится снаружи, а "разрушители" заметили бы его, разве что посветив в щель или открыв мусорный ящик. (И что ему тогда делать? Швырнуть в них дохлую кошку?)
Коршун успел как раз вовремя. Первый преследователь выскочил из переулка почти в тот момент, когда закрылась крышка ящика. Одутловатое лицо тролля было в тон серому и белому цветам его одежды; если бы он не хватал воздух, как бегемот-астматик, то можно было бы принять его за покойника. Налитые кровью глаза тролля дико вращались; на губах пенилась слюна.
Сердце Коршуна стучало, как молот, но вид тролля доставил ему искреннее удовольствие. Если это их лучший бегун, то вся компания отдала бы концы, если б Коршуну удалось протащить их за собой еще хоть два квартала. Но веселье было недолгим: схвати они его прямо сейчас - сполна отыграются за то, что так устали. Он присел пониже в темном мусорном ящике.
Из переулка, пошатываясь, выбежали еще три тролля, хрипя, как будто их вот-вот хватит удар. Один из них нагнулся, уперся громадными ручищами в колени и с шумом опорожнил свой желудок на тротуар.
- Сдерем с него шкуру! - прорычал он между приступами рвоты. - Медленно, тупым ножом.
- Сначала поймай этого сукиного сына, - прогрохотал первый.
- Ушел, гаденыш! - проворчал "коротышка" ростом за два метра и весом под сто десять кило, самый низкорослый из троицы. - Упустили стервеца. Ну и хрен с ним!
Главарь банды с раздражением пнул "коротышку" - раздался шлепок, как по туше мяса. Такой удар сбил бы Коршуна с ног и размазал по стене, но тролль даже не покачнулся. Он зыркнул на главаря и сплюнул на землю, но придержал язык.
- Не мог он далеко уйти, - прохрипел главарь, - будь переулок длиннее, я бы его сцапал.
"Не смеши меня, - подумал Коршун. - Будь переулок длиннее, ты бы валялся в собственной блевотине".
- Он где-то близко, - повторил главарь. - Припустил, как трахнутый кролик. Скредджер, ты с Путцем пойдешь туда. - Он ткнул пальцем толщиной почти в запястье Коршуна в ту сторону, где узкая улочка шла под гору. - Ральф, останься, пойдешь со мной. - Главарь шлепнул тяжелой лапой по спине тролля, все еще стоящего рядом с лужей блевотины. - Усек? Давай пошевеливайся.
"Коротышка" с товарищем заковыляли вниз по дороге, не в силах бежать. Тролль, которого главарь назвал Ральфом, со стоном выпрямился. Главарь уже пустился в путь, пробежав так близко, что Коршун почувствовал прогорклый запах его пота даже среди вони мусорного ящика. Ральф выругался, но ему пришлось последовать за вожаком. Пробегая мимо ящика, он в ярости ударил его - массивный ящик покачнулся, и в металле осталась вмятина. Коршун от ужаса пригнулся ниже, представив, как этот чудовищный кулак врезается ему в лицо.
"Я могу вызвать городского духа, - подумал он, - вызвать великого городского духа, и послать его вслед за ними". Он мысленно представил себе, как мусор и хлам, разбросанные по улице, начинают двигаться, как будто налетел порыв ветра, и собираются в кучу, образуя огромную бесформенную фигуру. Фигуру, которая понесется вслед за убегающими троллями и убьет их. Он отчетливо слышал их стоны, их мольбы. И наступившую потом тишину. "Я могу это сделать", - снова подумал Коршун.
Но, конечно, это были только мечты. Часто во сне он упивался ощущением своей мощи, нервы его звенели от песен тотемов. Во сне Коршун знал, что уже сделал первый шаг по дороге шамана. Это не было осознанным выбором - этот путь был записан в его генах, так же, как высокие индейские скулы, темные глаза, прямые черные волосы. Во сне Коршун проходил эту дорогу, ведомый тотемом - духом, ожидавшим его в конце пути. Он не знал, какой тотем призывает его: благородный Орел, верный Пес, могучий Медведь или кто-то из множества других. Но он слышал призыв, чувствовал его всем своим естеством и понимал, что, только достигнув конца пути, он узнает, кто зовет его. И тогда, наверное, поймет то, что уже знает какая-то часть его души.
Но это было в его снах. А наяву? Ничего.
Но нет, кое-что оставалось: память о сновидениях. Но это было еще хуже. В глубине души Коршун твердо верил, что должен пройти этот путь, что тотемы зовут его, звали во время сна. Но ему приходилось слышать, что шаман должен сознательно выбрать свой путь. Он должен услышать песню тотемов и осознанно вступить на эту дорогу. Только так можно стать шаманом. А значит, Коршуну придется отыскать эту песню в своей обычной жизни.
Поиск озарения, поиск песни тотемов - так называли это многие племена американских индейцев. У различных племен были разные взгляды на то, как найти озарение, но по большей части услышанное или прочитанное Коршуном сводилось к тому, что человек, желающий стать шаманом, должен в одиночку прийти в какое-то опасное место - в пустыню, в горы или в лес - и жить там до тех пор, пока не услышит зов. Иногда человек по пути туда находил верных друзей и союзников, иногда нет. Но если ему действительно суждено было стать шаманом, то к нему приходил вестник и приносил ему песню тотемов. Вестник мог быть духом, воплотиться в мышь или другое животное, но, как говорилось во всех историях, он всегда появлялся в виде, неожиданном для шамана.
Это был традиционный путь поиска озарения, но Коршун слыхал, что некоторые племена внесли в ритуал новые, современные черты. Например, в Совете Пуэбло желающие стать шаманом отправляются за озарением в Матрицу. ("Какую же форму может принять там вестник?" - подумал Коршун.) А еще были группы - не только новые "городские племена" - распространившиеся по всему континенту, считавшие, что город - это подходящее место для поиска озарения. Будущий шаман должен был покинуть родные места и отправиться в путешествие по городским джунглям - самым опасным местам в Северной Америке, и там ждать вестника, который приведет его к тотемам.
Когда Коршун впервые услышал об этом, то был поражен. Он жил в Пьюрити, особенно неприглядной части Редмонд-Барренс, мечтая о дне, когда покинет мегаполис и проскользнет через границу на земли племени сейлиш-шайд. В те времена Коршун думал, что только там у него был шанс вступить на свой путь.
Но потом его пленила идея поиска озарения в городе. Он знал мегаполис, вырос на его улицах. Зачем ему рисковать на совершенно чужой территории - среди фермеров племени сейлиш-шайд, когда можно найти то, что нужно, в родных местах?
Прошел уже год, как Коршун ушел из дома, забравшись в глубочайшую, темнейшую деловую часть Сиэтла. Это был напряженный год, и у него было не так уж много времени вслушиваться в песни тотемов. Он нашел себе какое-то пристанище, вступил в "первую нацию" - банду потомков американских индейцев… Наконец, выжил, что тоже было немало.
Конечно, он не забыл о поиске озарения - он никогда не забывал об этом. Когда выпадало свободное время, Коршун принимался за поиски. Он не был декером, но знал о компьютерах достаточно, чтобы пользоваться общественными городскими информационными сетями. (Это подняло его на несколько ступеней выше товарищей по "первой нации". Большинство членов банды были неграмотны.)