Конечно, она чего-то не договаривала, зато ехали с ветерком. Но скоро приехали. Дорогу преграждал бронированный утюг полицейского вездехода. Дамочка дала резко влево и проехала чуть ли не по стене тоннеля. Кто-то из полицейского патруля стал стрелять из гранатомета кумулятивными боеприпасами. Попал со второго раза. Наша машина с отлетевшими траками поехала на боку, в кабине пошел дым, в последний момент я выбил верхний люк ногами и вытащил их обоих – Ван Вельдера и дамочку. Он был мертв, струя расплавленного металла прожгла его насквозь, угольное пятно на груди; она – вроде без сознания. Взялся было делать ей искусственное дыхание и один раз даже вдул рот в рот – если честно, это понравилось. Попутно засунул руку в кармашек ее комбеза – вытащил оттуда карточку типа визитки. Если выживу – жди в гости.
Тут рядом со мной оказался здоровенный полицейский робот и мгновенно навел на меня руку-пулемет. Однако и в моей руке сразу появился нейлер – я засадил ему гвоздь прямо в микрометровую камеру, отчего пулеметная очередь прошла неточно, рядом с моим ухом. Следующим движением я бросил в робокопа выбитый люк внедорожника. Сгоряча получилось нехило – очередь прошила ее, но эта штуковина заехала роботу по кумполу, немного свернув его набок. Я, воспользовавшись тем, что робокоп ослеп, проскочил между его конечностей и оказался сзади. Он быстро развернулся, но я еще быстрее повторил маневр и снова возник у него позади. Робокоп, ориентируясь по акустическим датчикам, сильно наклонился и начал стрелять назад. Это его и погубило. У него появилась "пятая точка" – в которую я и приложил со всех сил. Падая плашмя, он отстрелил себе панель доступа к узлу управления приводами. Осталось только перекусить кусачками исходящий оттуда пучок проводов – и у робокопа полный паралич.
Однако на меня двигался еще один полицейский робот, на этот раз тяжелый, колесно-гусеничный, ловя мою тушку контуром целеуказателя. А с той стороны от завалившегося внедорожника, где я пытался укрыться, завертелся хищный птеродрон. Я ухватился за пулемет парализованного робокопа и, пока он еще изрыгал свинец, направил на птеродрон. Птичка резко вильнула в сторону, бжикнула по стенке тоннеля, свалилась и, все еще дергая крылом и скользя по полу, пустила через продырявленное пузо дым из истолченных микросхем. Следующая очередь пришлась на второго полицейского робота, он загорелся синим пламенем в районе грудного сегмента – роль простреленного сердца сыграла фрикционная муфта – и замер в позе роденовского "Мыслителя". Блин, я уже и роденов с мыслителями стал вспоминать, а до этого жил только тем, что мне Ван Вельдер подскажет, добрая душа. И так грустно стало, что мне единственного друга убили, хоть ложись и помирай.
Пока я грустил, ко мне подкатил дроноскутер – я сразу понял, это не из полиции, нестандартной зеброобразной раскраски. Типа приглашает – но стоит подумать. Или не стоит? По стенкам тоннеля ко мне уже торопились чешуйницы, мечущие фиолетовые разряды под 10 тысяч вольт – этих биомехов применяют ЧВК, работающие на "Марсанто", когда у них есть ордер на ликвидацию. Одна тварь совсем рядом – гибкое тело, толщиной со шланг, украшено присосками; круглая головка, на ней два рога побольше и множество мелких – это стопки нейронов, мутировавших в электрические органы; из-под зеркального забрала свисают слюни катаболитов. Думать не стоит – у меня нет выбора.
Я вскочил, точнее, нырнул в узкую капсулу скутера, его борт-пилот тут же подсоединился через нейроразъем к моему персональному чипу, возник виртуок и в нём предложенный мне маршрут. Из города пути не было – там тоннель наглухо перекрыт. Я, перемахнув через чешуйниц, рванул в сторону проклятого Вавилона. Те почесали за мной, но наши скорости и сравнивать нечего. Можно было догадаться, что метаматериальное покрытие скутера делает его почти невидимым, загоняя электромагнитные волны в разные ловушки – я миновал полицейский патруль, а тот и усом не повел. Пронесся по пандусу, миновав минус-третий уровень с его домами-колодцами, минус-второй с его постройками в виде перевернутых конусов, минус первый с его улицами-траншеями, и вскоре уже рассекал по хайвэю, стоящему на алмазоидных опорах и протянувшемуся с помощью нанотрубок через кальдеру Элизия.
Как будто впервые в жизни увидел небо, вечернее сиреневое. Хайвэи, похожие на клубок пернатых змеев, словно пролетали среди пляшущих огней верхнего Вавилона, здания-вегетанты смахивали на анемоны – они вроде сделаны из саморазрастающихся нанокаркасных структур, имеющих метаболизм.
А в итоге платная трасса засекла меня своими вибродатчиками, стала требовать денег за проезд и угрожала заглушить мотор. Заодно обнаружил меня и городской сервер. Я перемахнул через полицейскую машину, выехавшую навстречу, обогнул какой-то подозрительный гелендеваген и юрнул в третий съезд направо. За мной в эту кишку свернул и полицейский утюг; несколько минут я пребывал почти в невесомости из-за быстрого снижения, а на минус-втором уровне мой скутер оказался пошустрее. При помощи борт-пилота я лихо делал "шашки", пока не свернул на рынок "Мэдхауз", раскинувшийся под огромным перевернутым конусом Вавилонской торгово-финансовой башни.
В рыночной толчее не то что "утюг" не проедет и лихой скутерист застрянет. Я застрял, врезавшись в ларёк, набитой говорящими шмотками. Соскочил со скутера и почесал вдоль торгового ряда. Повисший на мне плащ из разгромленного ларька отчаянно верещал – "вы забыли заплатить", а кружевные трусики из нитероботов, вцепившись мне в голову, выжимали мозги.
4. Свидание с мафией
Я сорвал и швырнул говорящее тряпье в лицо какому-то типу с тяжелой челюстью, перегородившему мне путь и благодаря телескопической дубинке похожему на охранника – теперь это его проблемы. Метнул ошалелым взглядом туда-сюда. Несмотря на занятость торговлей, вокруг меня уже формировалась толпа. Покупатели, продавцы, тут были и жутковатые "плантации органов" – люди, выращивающие прямо на себе или в себе органы на продажу; третье ухо на лбу, второй нос на боку…
– Сюда, сюда, красавчик, – я юркнул на голос в приоткрытую дверь борделя. Здесь вовсю кипела работа: половина из "шаловливых куколок" была биомехами, а половина – франками как бы женского пола. Сверканье стробоскопа проникало сквозь полупрозрачные кожные покровы в нижней части их живота, заставляя блестеть матку, вульву и каналы яйцеводов. Жуть, но есть и на эти любители. Впрочем, пялился я недолго. Мне вывернули руки, ткнули носом в пол и понесли дальше в спеленатом состоянии. Через десять минут путешествия на скоростном транспортере и резвом лифте я лично встретился с доном Леоне, точнее, меня швырнули на мозаичный пол прямо в его резиденции. Ничего хорошего об этом типе я не слышал; к бабке не ходи – встреча с заправилой теневого бизнеса и акулой рэкета предвещает новые неприятности.
Из глубины покоев дона Леоне доносился хоровой женский смех – в присутствии "жирного кота" дамы всегда игривы. То, что я видел воочию, представляло собой веранду древнеримской виллы с видом на Неаполитанский залив – виртуальный, конечно, но очень правдоподобный. По пальме – настоящей, растущей в кадке, сновала обезьянка, квазиживой муляж. Лица у римских статуй странным образом напоминали лицо мафиози – только при касании чувствовалось, что это не мрамор, а управляемый метакристалл с наноактуаторами.
Вот и оригинал вышел в атриум, сам в римской тоге, физиономия щекастая, мясистая, неестественно свежая. Тем не менее, можно было подозревать, что дон Леоне родился на Земле лет 80 назад. На коже запястий – старомодные встроенные экранчики: светятся сообщения интракорпоральных датчиков и медботов, перемещающихся по его организму с помощью резвых жгутиков и выискивающих патогены. Функции телохранителя выполнял тигр, хотя невозможно было понять, роботех это, мутант или биомех – я с этими кошками никогда близко знаком не был.
– Я – дон Леоне. Слыхал обо мне? – запанибратски начал заправила.
– Только в легендах и сказках, босс, – преданно ответил я.
– Va bene, ты удивляешься, почему мы встретились, даже глаза вылупил. А что ты помнишь о том, что было с тобой до того, как ты попал на минус-двенадцатый уровень Вавилона?
– Долгое время почти ничего не помнил, но после того как накрылась нейрозаглушка, понемногу стал вспоминать. Сдается мне, я из Марусии. Мой напарник говорит, что я был захвачен кочевниками в предгорьях Флегры. Это такие отморозки, которые всегда знают – от доброго командования флота Альянса – куда и кто движется. Если у меня был груз, то он исчез. Кочевники продали меня Дядюшке Паку на мусорные плантации. Еще хорошо, что не на органы какой-нибудь банде вроде "Блэк Анатомистс". Такая скудная биография получается.
– И всё? – с деланным удивлением отозвался большой босс.
– Да. Три строчки. Ну, еще можно заполнить графу "пол" и "национальность".
– Учти, я не люблю вранья. Если я его замечу, эта милая кошечка откусит тебе головку по самый корешок.
– Вы наверняка контролируете меня с помощью датчиков дыхания и мозговых ритмов, поэтому знаете, что я не вру.
Дон Леоне расположился между двух мраморных нимф возле фонтана – несмотря на "мраморность" нимфы-роботехи строили глазки и поводили бедрами, а струи "воды", вернее, магнитной жидкости, извивались как змейки.
– Тогда мне придется тебя просветить. Ты нашел кое-что в горах Флегры. Полагаю, Марусия и послала тебя что-то вынюхать, притворившись водителем грузовичка. И это "кое-что" прибыло вместе с собой в Вавилон. Тебя действительно продали на нейронном поводке Дядюшке Паку, как обычного раба. Могли и Деду Хаттабу на роль живой бомбы с жидкой взрывчаткой, закачанной в брюхо. А "кое-что" тоже осталось в городе, потому как кочевникам не удалось это загнать. Теперь ты свободен и тебе придется "кое-что" найти.
– Ищи в принудительном порядке то, не знаю что. Это тогда у вас свобода, а не у меня.
– У нас тут, товарищ марусианин, не артель, где дружба и взаимовыручка, а коммерческое предприятие с хорошими показателями прибыльности. Так что тебе остается порадоваться моей свободе и скажи спасибо, что мы примерно знаем, где оно находится. Третий район.
Третий район… это тот, про который мне с содроганием в голосе рассказывал Ван Вельдер.
– Исчерпывающая информация. Третий район. И ради этого "кое-чего" я должен прыгнуть туда, где полно свихнувшейся на весь процессор интеллектуальной техники разных размеров. Минус-двенадцатый и даже минус-четырнадцатый уровни по сравнению с Третьим районом – просто детские песочницы.
Воспользовавшись, что дон Леоне глянул "вдаль", на Неаполитанский залив, и на его мясистой физиономии нарисовалась ностальгия, я сорвал с пальмы банан. Стало ясно, что и здесь я ошибался – квазиживая органика с пластмассовым вкусом.
– На самом деле, марусианин, там находятся реально умные машины, с уровнем интеллекта от трех тьюрингов и выше. Умные и немного психованные, которые из-за цифровых вирусов, робопаразитов или внутренних дефектов перестали исполнять те функции, которых от них хотели корпорации. Эти псих-машины были слишком дороги, чтобы отправить их на лом и их отправляли в отстойники Третьего района "до прибытия специалистов". Такое объяснение должно пока тебя устроить.
– Потом они взяли и отделились, прибывших к ним специалистов чпокнули, и теперь туда ходят только безбашенные старьевщики, из которых никто не возвращается назад. И это обстоятельство меня не слишком устраивает.
– Ты вернешься, – не слишком убедительно сказал дон Леоне и погладил мурлыку тигра. – По крайней мере, ты найдешь то, что нужно мне, потому что оно узнает тебя. Или ты узнаешь его. Это на тему, почему именно ты и никто другой.
Тогда я подумал, что мафиози знает о моих снах и глюках, наверное, больше чем я сам. И то, что являлось для меня заглушкой, для других было шпионящим устройством.
– Извините, дон Леоне, а что…
– Что ты получишь взамен? Ragazzino, я не сдам тебя Дядюшке Паку, который сразу бы радостно провернул тебя через мясорубку за побег, а во вторых я тебя отпущу. Даже денег дам на дорожку, чеши, артельщик, на свой русский Север – лопать борщ и лапать девок за румяную задницу. А теперь что ты должен спросить?
– Как там вообще, в Третьем районе?
– Там нет кислорода, точнее, его столько же, сколько в марсианской атмосфере, это ж для машин агрессивная дрянь, и температура мало отличается от той, что на поверхности Марса. Без воды они тоже прекрасно обходятся. Смотри, – дон Леоне подключился по близкосвязи к моему персональному чипу; теперь я видел в виртуоке то же, что и он. – Третий район находится в первоначальных тоннелях северной стены кальдеры. Все связующие с городом коммуникации эти псих-машины от себя отсекли.
– А что это за башня, похожая на огромный ключ? – я показал на вышку, устремлявшуюся со склона прямо вверх.
– Была вышка управления движением летательных аппаратов, с маяком, ныне не действующая. А теперь ты должен, по идее, задать самый важный вопрос – как тебе попасть в Третий район. Отвечаю. Единственный способ для тебя – через эту башню, но перед тем ты должен туда запрыгнуть, так сказать. А когда обратно отправишься – тебе надо будет спрыгнуть с нее.
По плану предприимчивого дона Леоне меня должны были выстрелить из катапульты взлетной площадки, имеющейся у шикарного жилого комплекса на нулевом уровне – принадлежащей, наверняка, этому мафиози. Полет по баллистической траектории с падением возле северной стены кальдеры и отскоком на верхнюю площадку башни, прямо как в баскетбольную корзину. У меня будет гермокомбез с запасом сжиженного кислорода на три часа, и в помощь мне миоглобиновые депо, созданных инъекциями в мышцы. Еще меня оснастят экзоскелетом трансформируемого типа, – я уж не знал воспринимать это как подарок или как наказание. Как раз по хлопку ладоней дона Леона тот вышел из темного угла, переформировался из шестиногого монстра в двуногого, блеснул карбункулами глазокамер и приветливо помахал четырьмя руками – Шива, очень приятно. Гибкий как черт, шарниров не видно, значит из материалов-трансформантов с неограниченной памятью формы.
– Если ты марусианин, то должен был проходить подготовку по управлению машинами, точнее их приводами, через нейроинтерфейсы, или как их там у вас называют – устройства машинно-человеческого сопряжения. Это не пропьешь. Так что попей, поешь, сходи в нужник и вперед.
Понятно, меня опять взяли в оборот, не отвертишься. Искать щель возможностей, чтобы превратить ее в окно – это потом. А для начала надо поесть – от пуза. В покоях дона Леоне, как выяснилось, помимо пиццы есть мультигеномное деревце, на котором и персики, и вишни, и что-то вроде котлет растёт – всё более-менее приличное по вкусу. Впрочем, с этим нельзя переусердствовать, если предстоят такие прыжочки. Чтобы лучше соображалось и быстрее реагировалось, съел таблетку – диффузный акселератор, который прилипает к окончаниям нервных волокон и гарантирует ускоренное прохождение сигналов.
Подкрепившись, я надел на себя гермокомбез и экзоскелет, вернее вошел в него, живот уже протискивать пришлось. Кое-как успел приспособиться к его конечностям, которые надо воспринимать как свои собственные. Раньше-то я если и работал через нейроинтерфейс, то лишь с простоватыми роботехами вроде роботележки, робопылесоса или с землеройными машинами, где надо было воспринимать как свои – бур, траки, трубы, по которым подводится и отводится промывочная жидкость. Вроде были в моей техпериферии и универсальные робот-тяги, но напрямую я ими никогда не управлял, наверное, просто просил помочь, как товарищей по артели.
Подручные дона Леоне подняли меня на взлетно-посадочную площадку. Там нашлись машины для быстрого старта всякого рода летательных аппаратов – происшедшие от электромагнитных катапульт авианосцев. Засунули меня в такую и выстрелили с ускорением во много g. Теперь экзоскелет стал изображать из себя самолет, даже выпустил небольшие крылышки и рули.
Во время старта я отключился от перегрузки, должно быть недавно съеденная котлета ударила в голову, пришел в себя ненадолго во время полета, понял, что сейчас будет приземление и снова отключился, наверное, от страха. Очухался, когда стукнулся как мяч по площадке подскока – размером пять на пять метров не более. Экзоскелет как раз стал сферой, да еще надул вокруг себя пружинящие подушки из аэрографита. Потом я испытал целую массу "приятных" ощущений во время попадания в лузу – подушки теперь были сдуты на 90%, чтобы меня не отфутболило. Пробив перекрытие на верхней площадке башни, стал проваливаться в лифтовую шахту. Пытался замедлить падение, но не слишком успешно, только высекал искры когтями экзоскелета на ее металлической переборке.
Последний удар – опять обалдение, транс. Я в темном холодном пространстве, меня словно растягивают и втягивают какие-то пузыри – это, что ли, слежка за мной началась или контузия беспокоит? В трансе мне недолго дали побыть; радостно скрежеща, на меня бросилось робосущество с огромными схватами и раскаленными крюками челюстей. Я подпрыгнул вместе со своим экзоскелетом чуть ли не до потолка, обрушившись "встречающему" на спину, вскрыл ему черепную панель и со второй попытки сдернул с цоколя его процессор. Нокаут.
– Неплохо для начала.
Это, кажется, сказал сам экзоскелет…
5. В краю бешеных роботов
– Развлекать меня приятной беседой я тебе не поручал, я пользуюсь тобой как расширением своих собственных рук, ног, кожи. И не более того, всё по протоколу, – аристократически холодно сказал я ему.
– У меня собственный интеллект мощностью два тьюринга – усекли, Ваше Липовое Превосходительство? Два – это официально. А на самом-то деле куда больше, только я это не показываю. Люди завистливы. Есть и эмоциональная матрица, значит, я могу обидеться и даже отомстить в самый неожиданный для обидчика момент.
Да это ж очередной машинный псих, законный обитатель Третьего района. Но мне сразу как-то неловко. У него два тьюринга, у меня, может, и одного не наскрести, а я нос перед ним задираю.
– И, кстати, марусианин, твоя жизнь полностью зависит от меня, – предупредил экз. – Ведь хозяин особо не уточнял, как ты будешь выбираться отсюда. Да и кислорода у тебя, прямо скажем, маловато. Но ты не переживай, напарник, если что, я доставлю искомое по назначению.
– Слушай, ты мне пока не напарник, – сказал я несколько злее, чем следовало, потому что вспомнил настоящего напарника – Ванечку Вельдера. – И что значит "если что"?
– Значит, что белковые слизняки слишком неустойчивы к внешним воздействиям. Раз и расплескался. Так-то, мой несостоявшийся напарник.
Было темно и пусто, ступни экзоскелета и его хвостовой балансир клацали по бетонному полу; пока я неплохо управлял всеми его шестью конечностями – и это единственное, что внушало оптимизм. С некоторым смущением я отмечал, что и хвост стал как бы моим, могу даже повилять им. У меня действительно сохранились навыки, пропечатавшиеся в долговременной памяти. Однако ни радар, ни инфравизор, ни лидар на базе неодимового лазера – вставленный изумрудной звездочкой в "лоб" – ничего не показывали впереди, и это напрягало. В виртуоке видны были только приблизительные контуры подземелья. И, лишь когда я добрался до закругления тоннеля, обработка несколько раз отразившихся лазерных лучей выявила, что-то движется навстречу, как будто сплошным потоком разливаясь по его стенкам.