Одинадцатый роман из цикла Акула пера в мире Файролла.
Содержание:
Глава первая - В которой звучат упреки 1
Глава вторая - О том, что не всему стоит верить на слово 4
Глава третья - В которой герой большей частью чувствует себя дискомфортно 7
Глава четвертая - Из которой следует, что время от времени на свете творится леший знает что 10
Глава пятая - Подтверждающая то, что кадры решают все 13
Глава шестая - В которой герой снова смотрит на горы 16
Глава седьмая - О говорящих дверях и взглядах на божественные сущности 20
Глава восьмая - В которой все вроде как остаются довольны 24
Глава девятая - Из которой следует, что в большинстве своем люди управляемы и агрессивны 27
Глава десятая - подтверждающая, что старый друг лучше старых двух 31
Глава одиннадцатая - О приветствиях и прощаниях 35
Глава двенадцатая - Действие которой происходит в канализации. А что? Не самое плохое место 38
Глава тринадцатая - В которой речь пойдет о пакостях разного калибра 42
Глава четырнадцатая - В которой речь большей частью идет о делах минувших 46
Глава пятнадцатая - О старых долгах и новых договоренностях 50
Глава шестнадцатая - В которой есть всего понемногу - и прошлого, и будущего 54
Глава семнадцатая - В которой все время что‑то происходит не так 57
Глава восемнадцатая - В которой герой встречает свою смерть 61
Глава девятнадцатая - В которой герой убеждается в том, все имеет свои пределы 64
Глава двадцатая - Из которой следует, что залог успеха - всесторонняя подготовка 68
Глава двадцать первая - В которой все намеченное потихоньку реализуется 71
Глава двадцать вторая, последняя - О спокойном взгляде в грядущее и прочих тихих радостях 75
Андрей Васильев
Снисхождение. Том первый
Черновой вариант. Роман завершен, и отправляется на вычитку и правку.
Я, в общем‑то, склонен не делать ошибок,
Но эта вода холодна для меня -
Здесь люди как люди, и люди как рыбы,
Люди, как только и люди, как я.
Но разница наша - ничто на проверку,
Нас даже сблизила эта вода.
Вопрос только в том, кто окажется сверху,
Потом, в иерархии льда.
Алексей Кортнев.
Глава первая
В которой звучат упреки
- Нельзя же так - Азов укоризненно посмотрел на меня - Если появилось ощущение, что где‑то что‑то не так - надо реагировать.
- Я с этим ощущением последние лет пятнадцать живу - вяло защищался я, щелкая зажигалкой - Это для меня привычное и родное чувство. У меня всегда где‑то что‑то не так. Вот например - зажигалка не работает. Чиркать - чиркает, а огня нету.
- Не передергивай - мне погрозили пальцем, мне дали понять, что я не прав и дали прикурить - Я про самочувствие. А если бы "скорая" не успела? А если бы дежурный врач был пьян?
- Так он и был пьян - сообщил Азову я, затягиваясь сигаретой - Мне Шелестова рассказывала. При этом даже в таком состоянии все сделал как надо. Нет, какие у нас на Руси люди талантливые есть! Если ей верить, то этот эскулап все мои кишки в таз вывалил, перед тем оттуда что‑то выплеснув, вроде как сгущенку с вареньем, он до того, как меня привезли, в это дело батон нарезной макал и его, стало быть, кушал. Так вот - промыл он требуху мою, обратно её засунул и цыганской иглой меня зашил.
- Врет - заверил меня Азов - Кого ты слушаешь? Нет, в дремучие времена так и поступали, но сейчас, при нынешнем состоянии медицины даже в провинции… Врет. Но ты все равно ей спасибо скажи. Пока все орали, махали руками и хлопали глазами, она хоть что‑то делала. Если быть более точным - охрану позвала, а те уже тебя подхватили и сюда привезли.
Ну, в принципе да - так все и было, правда сам я этого не помнил совершенно. После третьего приступа боли меня так скрутило, что я сознание потерял, потому все происходящее я знал только из устных рассказов очевидцев.
Наиболее толковым оказался рассказ Жилина, он был лишен эмоциональных воплей Вики: "Аааааа! Ааааааа! Я думала, что уже все! Ааааааа!", флегматичности Петровича: "Надо же, ты все‑таки не помер" и парадоксальности Шелестовой "На руках своих, вот этих вот, пять километров вас тащила по шоссе, пока попутную полуторку не поймала. Каблуки - сломала, два ногтя - сломала. Неужели мне за все это не полагается три оплачиваемых выходных дня?".
Так вот - судя по тому, что мне рассказал Сергей, все было не так уж и жутко, хотя и наводило на те мысли, которые он сразу же высказал вслух.
Я повалился на снег, сипя и выкатывая глаза, причем еще и с пеной на губах. Он, понятное дело, подумал, что это яд. Нет, не посмотри он накануне полсезона сериала про Борджиа, может, оно бы и обошлось. Но тут одно наложилось на другое и Жилин заорал:
- Яд! Это яд! "Скорую"! И воды, ему надо воды!
Собственно, это и было последним, что я помнил, после этого мне совсем заплохело и я отключился. Азов был прав - не обратил я внимания на признаки того, что все неладно, а точнее на то, что у меня живот с завидной периодичностью и увеличивающейся интенсивностью побаливал в последние дни.
А события развивались дальше.
Увидев, что меня выгнуло дугой, а после я и вовсе затих, Вика впала в панику, совмещенную с истерикой. Она начала бить меня по лицу и орать что‑то вроде:
- Не имеешь права! Как ты можешь так со мной поступать!
Остальные члены редакции тоже были в шоке, но никто ничего не делал. И совсем уж оторопели подруги Шелестовой, ранее упомянутые ей Лера Волкова и Наташка. Они ждали веселья, танцев и флирта разной степени тяжести и никак не ожидали увидеть человека, который валяется на снегу и вроде как помирает.
Кстати - вот чьи голоса я слышал перед тем, как отключиться. Я, помню, еще удивился - кто это?
Вот и вышло, что реально среагировали только двое - Серега, который пару раз мощно мне пробил в грудную клетку, чтобы завести сердце, которое и без него не думало останавливаться, и Шелестова, которая своевременно побежала за охраной.
Охранники тоже не поняли в чем дело, подумали, как и Жилин, что это яд, подхватили меня на руки и отвезли в ближайшую больницу, где дежурный хирург, осмотрев меня, сказал им:
- Какой в п…у яд? Перитонит у него, сдается мне, из‑за первофрации девиртикула кишечника. А может, просто разрыв аппендикса. Вскрытие покажет. А ну, валите все в коридор. Лена, операционную готовь. Может, повезет ему еще, может, не потеряно время.
Время оказалось не потеряно, и я выжил, при этом даже не натерпевшись страха, поскольку из обморока я плавно перешел в анастезический сон, и в результате осознал себя в этом мире только к вечеру следующего дня.
Нет, был еще всплеск сознания, в котором кто‑то спрашивал меня "Слышишь? Слышишь? Сколько пальцев?" и я ему даже что‑то отвечал, но уверенности в том, что это случилось на самом деле у меня не было.
Пробуждение оказалось очень неприятным. Болело все, а особенно низ живота, глаза упирались в белый потолок, хотелось пить, кружилась голова, да еще и рядом кто‑то то ли храпел, то ли хрипел, причем вроде как не во сне, а покидая этот мир.
И рядом никого, кто бы объяснил происходящее, вот что совсем плохо было.
- Люди - просипел я - Человеки. Есть тут кто?
- Есть - подтвердил грудной женский голос, и в поле моего зрения показалось лицо немолодой, но очень миловидной женщины, одетой в белый халат - Очнулся?
- Видимо - с сомнением ответил я - Пить хочу. А где я?
- В больнице - сообщила мне женщина - В реанимации. Пить сейчас дам, только немного, а то тебя стошнить может.
- Стошнить меня и без воды может - заверил ее я - Очень меня штормит.
- Лучше не надо - попросила меня женщина.
- Как пойдет - не стал ее обнадеживать я и с глотнул теплой воды из носика чайничка - поилки, который она уже поднесла к моему рту.
Напившись, я облегченно вздохнул - одной проблемой стало меньше.
- А это кто там так жутко хрипит? - решил для начала узнать я.
- Иванко отходит - без особого сожаления сказала женщина - Бомж местный, можно сказать - достопримечательность. Надоел всем - сил нет, прости господи. Хотя - может и в этот раз выкарабкается, у него как у кошки девять жизней. Какую дрянь только не лакает - и все ему ничего. В худшем случае сюда попадает, пару дней несет всякий бред, а после снова на волю, политуру пить. Но в этот раз переборщил - стеклоомыватель - это не шутки.
- Ыга - сообщил Иванко, видимо услышав свое имя - Ыга!
- Вот и весь его словарный запас - констатировала женщина - Раньше‑то побольше был, но в последнее время он совсем отупел. Да угомонись ты, халамидник!
Бомж Иванко хрюкнул, шумно испортил воздух, и снова то ли захрипел, то ли захрапел.
- Эва как - я загрустил, предвидя веселую ночь в соседстве с бомжом Иванко, несущим всякий бред - А никак нельзя сделать так, чтобы или его куда‑то увезли, или меня? Я человек широких взглядов, но бомж - этот перебор. У него, наверное, и вши есть.
- А куда? - развела руками женщина - Врач сказал - в реанимацию - значит в реанимацию. Терпи. Я же терплю.
И мне пришлось всю ночь терпеть бомжа Иванко, который и то в самом деле то нес какой‑то бессвязный бред, то начинал петь песни, то шумно и затейливо пускал злого духа. И, скажу честно, когда он к рассвету наконец затих, я даже испытал чувство радости - так он меня достал. Это не по - христиански, но, с другой стороны - помести в такие условия служителя церкви и еще неизвестно, что у него со смирением будет. К тому же еще неизвестно - помер он или нет. Главное - тишина настала.
Утро вышло повеселее, чем ночь. Для начала появился главврач больницы, который был со мной очень любезен, возмутился тем, что Иванко, оказавшийся живым, до сих пор тут, а не отправлен пинком за порог больницы и велел перевести меня в отдельную палату, где я с чувством глубокой радости узрел Азова, который держал в руках авоську с апельсинами.
- Раритет - сообщил он мне, показывая плетеное изделие советской промышленности - Давно валялась дома, все не знал, куда девать. А вот - пригодилась.
- Ему пока нельзя апельсины - предупредил его главврач - И твердую пищу в целом. Каши, бульоны…
- Это все ясно - понятливо покивал Азов - Спасибо, доктор. Когда мы его сможем отсюда забрать в Москву?
- Через неделю - поспешно ответил доктор - Или даже того позже. Это же перитонит, это же не шутки! А если швы разойдутся? А если нагноение?
Я икнул - мне такие перспективы были не по душе.
- Не пугайте мне молодого человека - попросил главврача Азов - Я вас понял, мы подумаем. В любом случае, ваше учреждение окажется не в накладе.
- Муниципальная медицина бесплатна - сообщил главврач, снял с носа очки в золоченой оправе и протер их - Хотя бюджет на здравоохранение у нас невелик, увы.
- Увы - поддержал его Азов - Я потом к вам зайду, мы обсудим и этот вопрос, и кое - какие другие.
- Жду - главврач понятливо кивнул, строго глянул на меня и приказал - По возможности не вставать и даже не вертеться, понятно?
- А в уборную? - озадачился я - Мне надо.
Ночью в меня влили пару пузырьков глюкозы внутривенно и сейчас она настойчиво просилась на волю. Глюкоза - не пиво, она действует более агрессивно.
- Утка - порадовал меня врач - Чем плохо?
- Всем плохо - прокряхтел я, ворочаясь и силясь встать - Я в утку не буду. Я стесняюсь. Я лучше у унитаза сдохну.
- Мужик - с гордостью сказал Азов, помогая мне встать и останавливая доктора - Имеет право. Я сам такой же. Тем более что туалет - вон он.
Это да. Платная палата была со своим отхожим местом - и это мне повезло. До общего я мог и не доковылять, слабость была просто невозможная. Пока лежишь - вроде ничего, а как встанешь - так беда. И больно, опять же.
Главврач только головой покачал, да и пошел к себе - ждать Азова, готовить тезисы о жадности районных властей и тяготах бюджетной жизни. И правильно - шанс, он выпадает только раз, надо им пользоваться. Были бы деньги - я бы и от себя подкинул, как‑никак они мне жизнь спасли. Но у меня сейчас из имущества только исподнее да авоська с апельсинами.
Азов, сопроводив меня, счастливого и облегченного, после туалета, ушел к главврачу, пообещав скоро вернуться, чтобы поговорить детально. И как только он скрылся за дверью, в нее ввалились мои соратники, в полном составе, да еще и с благообразной старушкой, которая махала руками и кричала:
- Да куда вы все! Нельзя же всей толпой‑то!
- Нам можно, мамаша - отбивался от нее Стройников - Можно нам. Мы родные и близкие поко… Выздоравливающего!
- Ну вот - с гордостью показала на меня Шелестова пальцем - А вы все - помрет, помрет. Заметьте, шеф, я одна не причитала и не скидывалась на венок.
- Подойдите ко мне, дети мои - слабым голосом сообщил им я, выпростав одну руку из‑под одеяла и изобразив на лице что‑то вроде "Он уже не с нами" - Темно в глазах… Все здесь? А где мой верный друг, где Петрович?
- Вон, у окна апельсин чистит, сейчас жрать его будет - пискнула Таша - Проглот строгановский.
Петрович имел глупость сообщить коллегам, что некогда проучился пару лет в Строгановском училище, с тех пор прохода они ему не давали. Петров - Водкин и Сидоров - Селедкин были еще не самые ходовые шутки. Петровичу, впрочем, от этого было не жарко и не холодно.
- Послушай, Петро… - я уже в голове сложил текст и образ, в котором хотел выступить, перестраиваться было трудно - остатки наркоза еще туманили мозги - Эммм… Послушай… Да прекратите вы шнырять по палате, имейте уважение к умирающему!
- Дурак - меня слегка ударила по щеке ладошка Вики, которая уже пристроилась на краю кровати - Слово - материально. Я и так чуть с ума не сошла от страха.
- Это да - подтвердила Шелестова без тени иронии - Вообще не спала, металась по дому, как шаровая молния. Коньяку выпила полбутылки без закуски - и ни в одном глазу.
Это меня тронуло. Я уже заметил красные от недосыпа глаза Вики и морщинки на лбу, которые появлялись у нее в минуты тяжких раздумий и переживаний.
- Нормальная палата - заметил Самошников, обревизировав помещение - Сортир отдельный, смотри‑ка. Я вот три года назад ногу сломал - так нас в палате восемь тел лежало. Дело по зиме было, так утром в ней топор можно было вешать - такой был духан.
- А кормят как? - деловито спросила Соловьева - Может, чего приготовить надо? Я привезу, не вопрос.
- Прогиб засчитан - Елена пощелкала пальцами у носа Мариэтты - Эй, тут есть кому харчи возить.
- На себя намекаешь? - окрысилась та немедленно.
- Кстати - как вариант - Шелестова пожала плечами - Мне сюда езды - двадцать минут. Но вообще я о Виктории Евгеньевне говорила. Если ты не забыла, то она нашему шефу не чужой человек.
- Если невтрепеж кого‑то покормить - корми меня - предложил Стройников - Почему нет? Я как с подругой расстался, так на быстрорастворимую лапшу сел, и на пиццы. Вкусно, но для желудка вредно. А готовить мне лень. Слууушай, а ты борщ варить умеешь?
Вот такой у нас коллектив. Только непонятно отчего, в горле вдруг комок появился. Ну да, шутки шутят и все такое - только вот они давно должны были в Москву уехать, а вместо этого тут ошиваются. Шутки шутят - а глаза серьезные.
- Лен, прости что я тебе праздник испортил - сказал я Шелестовой - Я не нарочно.
- Да бросьте, шеф - Елена оперлась руками о подоконник - К тому же я предпочитаю другую формулировку. Вы его не испортили, вы сделали его незабываемым. Сколько бы их еще не было, этот мне из памяти точно не стереть.
- Мне тоже - поддержала ее Соловьева - Вы как упали, как вас скрючило! Жуть!
Вот тут я и услышал историю о том, как я на снегу корчился и что дальше было. Я по одному останавливал рассказчиков, пока не добрался до версии Жилина, которая все окончательно расставила по местам. И до того момента, как меня повезли в больницу, и после.
- Нас в дом так и не пустили - сказал он деловито - Ваша охрана. Они сказали, что до прибытия Азова все должны оставаться на своих местах, где были, ничего не трогать и никому не звонить.
- Лерка Волкова обиделась жутко - заметила Шелестова - Она не рассчитывала два часа на морозе в "лабутенах" торчать. Даже из всех своих социальных сетей меня после этого поудаляла. Ее можно понять - хотела пообщаться с журналистами, а вместо жтого сначала мерзнуть пришлось, а потом и вовсе ужас начался. Зато я уговорила охранцов дать нам поесть шашлыков, так что праздник не совсем пропал. Все равно они уже готовы были.
- Отличные были шашлыки - Петрович даже глаза прикрыл, вспоминая - Жаль, что тебя заколдырило не после этого, а до, тебе бы понравилось.
- Все вино виновато - пискнула Таша - На голодный желудок, до со специями. Вот обострение и произошло.
- Потом приехал Азов - не обращая на неё внимания, сказал Вика, беря мою руку в свою - Завел всех в дом и давай по одному опрашивать. Я‑то думала он к тебе поедет сразу, хотела ему на хвост упасть, - но не тут‑то было. Драконил всех по очереди, по одному в комнату водил. Меня правда не стал терзать, наоборот - к тебе отправил с ребятами. Причем мне до сих пор непонятно - зачем он это делал, если в тот момент уже было известно, что это не яд, а перитонит?
- Раз делал - значит так надо - веско произнес Жилин - Он начальство, ему виднее.
- Харитон Юрьевич, когда вас выпишут‑то? - подала голос Ксюша.
- Не знаю - вздохнул я - Надеюсь - скоро.
- Это если рецидивов не будет - со знанием дела произнес Самошников - Тьфу - тьфу - тьфу.
- Какие рецидивы? - взбеленилась Вика - У него что, ангина что ли была? Не язык у тебя, а помело. Шиш тебе, а не премия в этом месяце!
- Чего я сказал‑то такого? - испугался Димка - Чего?
- Ладно - решил я прекратить шум и гам - Тихо, я сказал! Стало быть, так. Я тут еще полежу видимо несколько дней, но это не повод пинать балду. Новый выпуск "Вестника" должен выйти в свет как положено, поэтому собирайтесь и валите в Москву. Вик, напишешь заметку от главреда, ну, и дальше по ситуации. Шелестова, на тебе новости и все прочее. Вику не дергай лишний раз.
- Не поняла? - Вика встрепенулась - Вообще‑то я тут собираюсь остаться, между прочим.
- На предмет? - даже опешил я - А кто будет работу редакции координировать?
- Ленка - показала Вика на крайне удивленную этими словами Шелестову - У нее получится.
- А чем я хуже? - обиделся Стройников - Я тоже могу.