– Ага, и ты умрешь с чувством исполненного долга, с улыбкой на устах. Да отпущу, отпущу. Только никакой твоей заслуги в этом нет и подвиг твой был совершенно бессмыслен, как и все остальные подвиги на свете. Игра завершена. Мы учли, что мамаша Шерман готова к сотрудничеству с нами. К примеру, в Дюссельдорфе она даже помогала тебя ловить, ну а другие подробности тебе ни к чему. Короче, мы снизили сумму, так сказать, штрафа, мамаша Шерман поскребла по сусекам, обзвонила десяток друзей и наковыряла пару миллионов зеленых. Бабки должны прибыть сегодня. И сегодня же произойдет обмен, после чего я отправляюсь на Багамы, девочка Аня домой, не вышло из нее Анны Франк, мальчик Шуля получит на анашу и новый компьютер. Тебе на первый взгляд повезет несколько меньше, чем другим. Придется нюхать редиску снизу, как выражаются наши немецкие друзья. Да еще и грехи наши тяжкие с собой прихватишь. Ты ведь официально числишься злодюгой-киднеппером. Но, в принципе, все там, на вечном отдыхе, будем. Так что особо не расстраивайся.
"У меня осталось лишь несколько минут". Время съеживалось вполне физически, стискивая Шрагина, передавливая ему дыхание и кровообращение.
– Меня-то ты не обманешь, – решительно сказала Аня Шерман Тугаеву. – Я тебя из-под земли достану.
– О, узнаю суровые интонации старика Андрея… Нет, дитя мое, сейчас тебе сделают укольчик, и ты все забудешь. А если и не все, то мама тебе объяснит, как себя должна вести пай-девочка. В любом случае, еще полгода под наблюдением опытных врачей-психиатров, и энграмма окончательно сгладится.
– А фиг тебе сгладится. – Аня Шерман уверенно показала фигу Тугаеву… и на правой руке у нее были все пальцы.
– А теперь покажи мне свою левую ручку, – попросил ошарашенный Сережа, подзабыв даже о черной дыре, нацелившейся на его позвоночник.
– Пожалуйста, – несколько удивленно отозвалась девочка.
У Ани Шерман были все пальцы на месте, все без исключения. Кому же тогда отрезали пальцы? И если Андрей Шерман так и не врубился, кому принадлежит присланный детский палец, то Рита этого не могла не узнать. Хотя бы по анализу ДНК. На момент разговора в Дюссельдорфе она точно знала, что оба пальца не Анины, но говорила, что Анины. Значит, она хотела вызвать у него психологическую зависимость, она прекрасно разбиралась в его комплексах.
– У кого вы резали пальцы? Кто это был?!
Ненависть коротким замыканием пробила страх, и получился крик.
– А, пальцы, больная тема…– довольно мирно отозвался Тугаев. – Да не знаю и не хочу знать. Пальцы мы заказывали у Вахи Абдуллаева, у него там детишек много. Неужели ты думал, что хоть один волосок упадет с головы драгоценной олигархочки Анны Шерман? Она же вся из золота. Хотел бы я быть этой девочкой. Может, косички отпустить? Вдруг поможет? Ладно, чего я отвлекаюсь, у тебя, можно сказать, свидание с вечностью, а ты вынужден всякие глупости слушать.
Ствол "грача" перестал покачиваться и однозначно направился в сторону шрагинской головы. Шрагин забыл о дыхании, пол стал уплывать у него из-под ног.
"Прощайте, люди, мне плевать теперь на вас, но все же не будьте лохами". На этой дурацкой фразе завершалась жизнь.
Неожиданно в подвале появилось еще одно действующее лицо. Даша.
– А, наша общая знакомая, – хмыкнул Тугаев. – Ну, моя будда, хочешь сказать Сереже, что в следующей жизни он родится ослом?.. Она ведь тебя тоже кинула, дорогой. Кстати, в следующей жизни тщательнее выбирай подружек. Она зачем-то поскандалила с красавчиком Энгельманном и за это получила по попке. После чего раскаялась и подала на помилование. По нашему заданию сопровождала тебя сюда, привела почти за ручку в эту мышеловку, где в роли сыра выступала юная миллионерша. Да, с этими бабами ничего ведь не поймешь, Серега.
– Как ты могла, Даша? Почему у тебя такое омраченное сознание, ты же ведь буддистка? – Шрагин задал очередной нелепый вопрос.
– Могла, – просто отозвалась Даша. – Ничего ему не сделается, сознанию-то. Потому что все омраченные дхармы попросту иллюзорны. Нету ни этого подвала, ни этого Тугаева…
– Да я в этом практически ничего не понимаю, – остановил ее Тугаев. – Ты мне потом как-нибудь разъясни, красавица. И ладно, хватит Сережу мучить. Пора уже ему на упокой.
– У Энгельманна другое мнение насчет "пора", – сказала Даша как бы невзначай.
– Ну и что? Я же не Йошка Динст, чтобы во всем его слушаться… Ах да, чуть не забыл.
В левой руке у Тугаева появилась маленькая фотокамера, которой он сделал несколько кадров. Аня Шерман и Сергей Сергеевич Шрагин вместе.
– Это финал. И на финальных кадрах предстали рядышком маленькая беззащитненькая жертва и грозный одноглазый психопат-похититель. И на кой хрен мне сдался сейчас живой Шрагин? То есть этот противный Тугаев? Смотри, у него даже мускулатура стала как у меня, и никакого интеллигентского жирка в области гениталий. Я теперь буду душка Шрагин. – Тугаев надел очки академического типа. – И программированием, пожалуй, займусь. А вот этому одноглазому монстру хватит уже злодействовать.
– У тебя могут быть очки Шрагина или там трусы Шрагина, но никогда не будет его головы, – сказала Даша и слегка постучала костяшкой пальца по ближайшей деревяшке. – У тебя голова сообразительного зверя, а у него – умного человека. Энгельманн, наверное, захочет дать ему работу.
– Я вырос на передаче "В мире животных", так что, сравнив со зверем, ты меня не обидела. Зверь, Антихрист, Архивраг – это все для меня комплименты… Да, возможно, наш якобы гуманист и истинный красавчик Энгельманн хотел бы еще помариновать Сережу. Возможно, он даже не стал бы его сразу потрошить, а попробовал бы использовать как программного аса. Я ведь в курсе уже, что Сережа трудился в команде у этого супер-дупера Сарьяна. Энгельманн тоже может это узнать и посадит Шрагина программировать биочипы для своих трупаков. Но Антуан никогда уже не выпустит Сережу из тесной шарашки, три на три квадратных метра. Для пущей надежности ему оттяпают руки и ноги, оставив клевать клавиши носом. Поэтому я и избавляю Сережку от многолетнего плохого питания и мрачной обстановки, которые все равно приведут к потере человеческого облика и летальному исходу, причем гораздо более мучительному, чем сегодня. И, если хотите, я против использования Шрагина даже теоретически – ведь энгельманновские зомби и мои варвары рано или поздно сойдутся в бою, вот я и хочу помочь своим.
– И ты думаешь, я скажу Энгельманну, что Шрагин убился сам, поскользнувшись на банановой кожуре?
– Почему сам? Убит при попытке к бегству – это классика. И ты ведь, Дашенька, не настолько любишь педерашку Энгельманна, чтобы преданно содействовать всем его изысканиям.
Тугаев навел пистолет на лоб Шрагина. Все, с последним громом сейчас разлетится мир. Надо бы о чем-то подумать, вспомнить за одну секунду всю жизнь и дать морально-нравственные оценки всем ее этапам. Но вместо этого Шрагину не удавалось вспомнить даже то, как он здесь оказался. Затухает пульс, организм сдает дела, перед смертью мало у кого получается закричать или заплакать. Он заметил только, что плачет Аня. Ей и так досталось, а еще на ее глазах разлетятся мозги у дяди Сережи. И…
Тугаев упал лицом вниз. Все так быстро случилось. Кажется, Даша, оттолкнувшись от трубы, в прыжке захватила его за шею сразу двумя ногами и крутанула. Сейчас она уже сидит на Тугаеве, как на пуфике, и ствол ее пистолета приставлен к его затылку. Тугаевский же "грач" отлетел в сторону.
– Где та, вторая девочка, у которой резали пальцы?– спросила Даша у размазанного по полу Руслана, пока Сережа стоял подобный столбу.
– У Вахи Абдуллаева, – натужно прокашлявшись, хрипло отозвался Тугаев.
– Конкретнее, сволочь.
– Не знаю.
– Жить тебе осталось минуту, так что не вредничай напоследок.
– В Лермонтов-Юрте.
– Еще конкретнее. – Даша надавила дулом на затылок Тугаева, так что его нос, прижатый к полу, съехал на сторону и пустил сопли.
– Полегче, бля. Я же не резиновый. Она в доме у Вахиного дяди Аслана. Это примерно в центре аула. Из красного кирпича дом, с небольшой такой башенкой. Но ее могли оттуда увезти. В смысле, не башенку, а девочку. И никто из вас туда не доберется. Даже если у Серого анал будет на два размера больше.
Сережа еще не восстановил дыхание и пульс, но уже понимал, что здоровое сознание Руслана не хочет признавать смертельной опасности, что этот хищный баловень судьбы вообще не верит в смерть для себя. Тем более в смерть, имеющую обличие красивой китаянки. Шрагин поверил сразу, а Тугаев нет.
– Доберется, Руслан. Тебе так нравилось жить за счет других, а теперь кто-то будет жить за счет тебя. Прощай, сапрофит.
– Эй, будда-лабуда, не вздумай стрелять. – Тугаев вывернул голову набок и приложил щеку к полу, чтобы было удобнее говорить. – Серега, скажи ей, чтоб не дурила. Шрагин, у нас тобой папа был один. Честно тебе говорю. Только и у тебя, и у меня фамилия мамина. Твой глаз мой организм даже не пытается отторгать. Интересная тема, да?.. Серега, да у меня пистолет же водяной, да я б тебя не обидел, братан… Дашка-дура, ты только стрельни, сюда сразу прискачет толпа и выебет тебя во все щели…
– А я и не собираюсь стрелять.
И госпожа Дидрихс красивыми умелыми сильными руками хирурга сломала ему шею. Тугаев дернулся пару раз и отдал концы.
Сережа попытался сглотнуть, но не получилось, так сдавило горло, как будто у него были тоже проблемы с шеей.
Наверное, для Тугаева случившееся было полной неожиданностью, на его лице даже застыло озадаченное выражение.
– Он что, заснул?– спросила Аня.
– Конечно заснул, – подтвердила госпожа Дидрихс. – Давно пора было отдохнуть от трудов праведных.
– А зачем ты его, так сказать, "усыпила", Даша? – Шрагин еле продавил фразу в заузившееся горло.
– Потому что он грубиян. А во-вторых, оборотень какой-то. Так что бери молодую наследницу, и двинули отсюда. Если тебя ждет машина, то это очень правильно. Только не забудь вычистить все из карманов Тугаева.
Человек, очень похожий на Сережу, лежал на полу с неестественно вывернутой головой.
Пульс восстановился, похоже, эта тигрица уже сыта кровью на сегодня, но что-то большое и невысказанное давило Шрагину на кадык.
– Что у тебя там было с Энгельманном? Какой-такой сговор?
– Не время и не место об этом говорить. Подвал находится под контролем, через пару минут дежурный заметит, что изображение застыло на одной точке, и отключит твой репитер. Второй раз тебе, что ли, говорить. Выскреби у него все из карманов…
Внезапно Даша оказалась на отопительной трубе, с нее перемахнула на плечо Сережи, но он даже не успел почувствовать тяжести. Госпожа Дидрихс проследовала дальше, и сзади раздался хруст.
Шрагин обернулся и увидел человека в куртке хаки, который, выронив пистолет, медленно сползал по стене, чтобы в итоге расстелиться на полу.
И никакой вибросенсор не помог засечь опасность…
5
Возможно, погони и не было вовсе, поскольку Даша побила в саду двух охранников, сильно побила – до потери сознания. Какая Марья без Ивана, какой китаец без кунфу?
А потом только всевидящее небесное око смогло бы рассмотреть "жигуленок", отчаянно крутившийся на кособоких улочках. Таксер Беня понимал, что он тоже влип, поэтому крутил баранку как дьявол.
Сережа кричал Бене: "Не спи, гони!", пока Даша не взяла его за запястье своей страшноватой ручкой и не сказала:
– Хватит, никто не щелкает зубами в двух сантиметрах от твоей задницы. Поехали перекусим… а потом… ну, купаться, что ли.
После напряженной ночки предложение показалось подкупающим, и, обожрав какой-то круглосуточный ларек, они отправились на Бенином такси маршрутом Сережиного детства – на Каролино-Бугаз…
Накормленная Аня задумчиво возилась в песочке, нанятый до вечера таксер Беня резвился в теплом зеленоватом лимане, Даша подставляла свое гладкое тело лучам полезного утреннего солнца. Тело замечательного бронзового оттенка. Со времен посадки в Брюсселе Даша была без лифчика, и сейчас это было открыто не только в инфракрасном, но и в оптическом диапазоне. Впрочем, у просвещенных европейцев на это не принято обращать пристальное внимание, по крайней мере на пляже. К сожалению, Шрагин все-таки до просвещенного европейца не дотянул. Грудь у Даши была что надо, тело Даши казалось расслабленным. Сережа осторожно ткнул пальцем в ее плечо. Вроде никакой стали не чувствуется. Он ослабил палец, и упругая кожа сразу выбросила его за границы Дашиного тела.
– За Аней мамаша прилетит в полпятого, и все их беды на этом закончатся, – сказала Даша.
– А у меня, надо полагать, только начинаются. Как-то с шеей нехорошо, радикулит, что ли? Не помассируешь ли своими умелыми пальчиками?
– Намек понят. Я думаю, тебе не понравилось вовсе не содержание, а форма нашего расставания с господином Тугаевым. Ведь, в принципе, ты был не против того, чтобы Руслан скоропостижно скончался. Зачем тебе такой нехороший двойник, доктор Джекил? Не волнуйся, он умер гораздо легче, чем все его жертвы. А если выразиться на даосский манер, Тугаев даже не умер, а изменился, причем в лучшую сторону.
– Опять он в выигрыше, ну как не позавидуешь… Мне, конечно, не хотелось бы омрачать наше общение и приближать свой конец вместо того, чтобы отдалять, но все-таки о чем ты сговорилась с Энгельманном?
– У меня с Энгельманном был не сговор, а договор, причем трудовой. Я работала несколько лет в "Фармаланде" под его началом. Работа была научной, у меня были высокие цели. Да и Антуан мало напоминал маньяка-некрофила. По крайней мере, на физиономии у него это не было написано.
– А поточнее? Как ты к нему попала? И что, ты тоже возилась с пластинатами, как и эти падальщики?
– Меня к нему Йозеф Динст привел, мой приятель по университету. Конечно, не с пластинатами я работала, меня от них всегда тошнило. То, что мы делали, было на грани легальности, но в целом мы спасали гораздо больше людей, чем убивали. Шучу… Донорские органы с помощью генной терапии мы делали совместимыми с рецепиентом. Потом пересадка. Я искала универсальную защиту, которая должна была защищать имплантированные органы от иммунных атак организма. Хотя бы какое-то время. Как выяснилось, атаки эти рано или поздно прекращаются. Не сумев уничтожить чужие органы, организм привыкает к ним. Чем больше, так сказать, масса и важность пришельцев, тем скорее стороны идут на мировую. У Энгельманна была работа попроще: искать доноров, ресурсы, коммерческие и прочие приложения. Он был классный научный менеджер. И мы не жаловались на нехватку донорских органов и тканей. Ясно было, что не все там чисто и Энгельманн контачит с левыми поставщиками, но это ведь не мое дело. В какой-то степени я даже одобряла его. Чинуши ведь столько ограничений напридумывали, и на девяносто процентов это чистой воды политика. Одним из коммерческих приложений Энгельманна были пластинаты – ввиду, так сказать, излишка трупов. А затем наш менеджер шагнул еще дальше, к поистине революционной идее: почему бы не стать новым Виктором Франкенштейном. В один прекрасный момент я поняла, что Энгельманна по-настоящему занимают только биоавтоматы, собранные из частей трупов, что он уже не менеджер-прагматик, а романтик-фанат. И пластинация ему даже не для денег нужна, а как прикрытие для масштабных операций с трупным материалом. А деньги и так к нему текут полноводной рекой – и не только от родного "Фармаланда", но и от очень могущественных и очень темных организаций типа "Женевского клуба". Вот там, я думаю, и сидят истинные заказчики…
– Это ты про масонов, Даша? Или опять про граждан еврейской национальности?
– Не угадал, Сережа. Это повара, которые готовят Будущее для стареющей Европы: финансовые вожди, контролирующие денежные потоки и поворачивающие денежные реки, плюс влиятельные закулисные политики, как левые, так и правые. Ты, наверное, в курсе, что крутые боссы озабочены деградацией населения в Европе. Старичье – плохие потребители, зато мастерски сосут деньги из бюджета. Завозить население из развивающихся стран – опасно, ведь еще неизвестно, в какую сторону оно разовьется. В отличие от фрицев и гансов мехметы и ахметы не управляемы через телевизор и Интернет, они слушаются только своих муфтиев и калифов. После исламистских беспорядков во Франкфурте большие боссы к идее импорта народных масс сильно охладели. Короче, решили вкладывать деньги в Энгельманна, вдруг произведет для них новое население.
– Но это же противозаконно?
– Пока что, Шрагин. Когда придет время, они закон перепишут. И на мой взгляд, они тоже марионетки, которыми движет "невидимая рука". Чья рука? Этого я тебе не скажу. Вообще, я не конспиролог, мне эта тема не шибко интересна. Меня интересовало другое: вся так называемая Энгельманн-технология базируется на моем проекте, на моем перфекцине, который обеспечивает совместимость тканей и органов, взятых от разных доноров. Но ведь я-то хотела, чтобы перфекцин служил живым, служил универсальной защитой.
– Перфекцин – это звучит гордо, однако с чем его едят, госпожа Дидрихс?
– Едят перорально, хотя это скорее даже не лекарство, а нанохирургическое средство. Ретровирусный вектор, рекомбинантная ДНК, которая с помощью реверс-транскриптазы вписывается в определенные клетки тела – заказанные, так сказать, клиентом. В детали я тут углубляться не буду, чтобы тебя не утомлять.
– Не возражаю, не стоит метать бисер перед свиньями, пожалейте бедных хрюшек.
– Так что, мой дорогой поросенок, остановимся на самом интересном. Клетки с модифицированной ДНК плетут тонкие пленочки-мембраны, своего рода границы на замке, через которые не переходят враги-патогены, то есть микроорганизмы всякие, белки нехорошие, опухолевые клетки. В некоторых случаях, когда это пагубно, и иммунные клетки организма.
– И Энгельманну это было надо?
– До определенного предела. Ему нужна была стопроцентная совместимость тканей, взятых от разных доноров. Он хотел собирать новых людей, как в конструкторе "Лего", так сказать, из кубиков. Впрочем, я ушла не из-за этого, а потому что случилась одна неприятная история.
– Может, расскажешь?
Даша потянулась на горячем песке своим хорошо слепленным телом, движение это было мирным, даже эротичным, но лицо ее сохраняло жесткое выражение.
– Сизокрылый ты мой Шрагин, я тебе не хотела говорить раньше, чтобы это не выглядело как наговоры на бедную мать, но Риточка всю эту кашу заварила сама.
– Что значит "сама"?
– А вот то. Устраивайся поудобнее и слушай. И не забудь подзагореть немножко, а то чего-то в тебе не хватает, на мой женский взгляд. Может быть, загара… Рита узнала о моих работах и испугалась, что они поставят крест на ее проекте. Динст своей журнальной пачкотней сам попался ей на глаза, а мы ведь все вместе учились, ей ничего не стоило найти его и как-то на него надавить. У Йошки ведь много темных пятен в биографии, на него легко наехать, и все из-за чересчур игривой дырки в жопе.