10. Совет владык
На чистом сверкающем Китай-Городе их уже ждали. Князинька своими звонками сорвал под землю весь цвет местечкового бомонда. Посреди платформы высились три старых богатыря, различающихся лишь одеждами. Пальто и роскошная ковбойская шляпа Ребе Шломо, обвешанный железом комбез солянского далай-диггера Мельхиора да потёртая сюртучная тройка товарища Орлова из Центрального Комитета. Старцам, как обитателям большой Солянской коммуналки, много всего приходилось делать сообща.
Ведь что мешает бедному еврею с партбилетом на досуге ещё чуть-чуть собирать хабар по выселенкам? Невзирая на все кастовые противоречия. Все подданные общие, переженились ещё, сидят друг у друга на головах, орут и налогов стараются никому не платить, да ещё и электричество воруют. Можно глубоко познать человеческую натуру, за всю жизнь так и не покинув пределы Солянки и Хитровки.
Филин прикинул, что старцы оторвали зады от дивана в священный для каждого из них день: у еврея - Шаббат, у коммуниста - Выходной, а далай-диггер в три часа дня субботы вообще должен находиться на самом днище Пятничной полазки. Князинька нашёл свой подход к каждому, но вряд ли прибавил владетелям хорошего настроения.
Среди великих Ваня Филин почувствовал себя лишней совой, и потихоньку утащил с дрезины оружейный ящик: мимо вокзальных бабок с варениками, самокрутками и пивком, в другой конец платформы, к пленительно пахнущему мексиканскому жральнику. Там, на скамьях зала ожидания, в клубах табачного дыма толпой поедали своё рядовые участники спасов: ядрёная смесь хасидов, диггеров и комиссаров в пыльных шлемах.
Ваня взял стакан неплохого капучино и мгновенно сжевал огненное буррито. Свернув цигарку, он удобно примостился на своём ящике, стал рассеяно слушать, звеня ложечкой в стакане. Люди делились самыми невероятными подробностями предстоящих спасов, прикидывали, чем их будут кормить и в целом ждали приключений. Это обязательноно. Приключения - рядом!
Кстати, оказалось, что товарищ Орлов всех своих бойцов-комиссаров сорвал сюда на внеплановый сталинский субботник. Как ни странно, те были крайне довольны, лили в кофий самогонку и вовсю своего Орлова нахваливали. Халявный зачёт за коммунистический субботник - это вам не шутки.
Филин невзначай указал пальцем с направленным микрофоном на совет владетелей в другом конце платформы, но и старцы тоже были не особо в курсе происходящего.
Что характерно, Князь вовсю темнил, ничего, мол, толком не знаю. Мол, техногенная авария, звонок, человек за бортом… Филин насторожился, подстроил караоке-фильтр.
Ваня и раньше знал, что Промводооткачка чуть менее чем полностью принадлежит Князиньке. Теперь вместо объяснений его светлость упорно гнул ситуацию к тому, чтобы акт о производстве аварийных работ составить, и ещё смету, и наряд. Ребе Шломо от такой субботней перспективы словно лимона зажевал, а вот товарищ Орлов от мысли о бюрократических процедурах наоборот, оживился.
Но в конце концов сошлись на том, что любые бумажки - в понедельник, потому что далай-диггер куда-то пролюбил Большую печать.
А потом приехал Планерский экспресс, уже безо всякого зацепера на задней сцепке, и гудками стал прогонять с дороги мотовоз. Никакого почтения к княжеской власти. Пришлось в темпе разгружаться.
11. Суббота в муравейнике.
Вывеска булочной "Хала" скромно торчала из гущи целого муравейника пристроек, надстроек, верандочек, балконов и мезонинов. Все эти шедевры деревянного зодчества безо всякой системы росли на основательной трансформаторной будке в чреве Колпачного переулка, а потом внезапно перепрыгивали через забор и кустились ещё на половину соседнего двора. Из десятков окон выходил теплый дух бытовухи, висели на форточках кульки с едой. В мансарде на четвертом с половиной этаже играл Стинг. Евреи справляли субботу. Всё было заперто, а что не заперто - припёрто досочкой. Булочная была для пущей надёжности и заперта, и припёрта. Кроме толпы разномастных спасателей, во всём дворе не было никого.
Мобильный телефон Изяслава Аранзона вместо гудков терзал душу рыданиями скрипки. Пекарь упорно отсутствовал. Ребе Шломо, скинув звонок, исторг нечто пламенно-ветхозаветное, и пронзительно возопил уже по-русски:
- О-ольга! Ма-ашенька! Передайте тёте Айгюль, что если сейчас Изя не выйдет вот сюда, ребе Шлёма Рождественский станет учинять азохнвэй посреди двора, пока не проснётся Нинель Владимировна, и когда она проснётся, она выглянет за балкон и спросит: "Соломон, что ты кричишь?" - А я отвечу: "Не знаю, Нинель Владимировна, спросите свою невестку Айгюль!" И она непременно спросит!
В процессе произнесения заклятия нагромождение домиков уже заскрипело, захлопало дверьми, в окнах замелькали силуэты самых разных размеров. Не успело эхо раввинского голоса опасть на кирпичи двора, как из распахнутой далеко справа дверцы мощные женские руки выставили на снег растерянного пекаря Аранзона. Рыжая девчонка в японском халате загнала вовнутрь разбежавшихся мелких, и дверца защёлкнулась.
Стинг наверху затих. Из мансарды в четвёртом (или пятом?) этаже часовой кукушкой высунулась ветхая лупоглазая старушка в шерстяных платках, скрипуче вопросив раввина:
- Соломон, что ты кричишь?
- Всё хорошо, мама, идите внутрь уже пожалуйста! - Поспешно отвечал вместо ребе пекарь Изя, успокоительно маша ладонями. Он старался говорить уверенно, топорщил рыжую бородищу, но ни в чём он уверен не был. Не располагал к тому тренировочный костюмчик на круглом пузе, тапки на морозе тоже не добавляли куража, и даже изумительная религиозная меховая шайба на темени не выручала, несмотря на метровый диаметр. Пекарь Аранзон стоял в субботу в собственном дворе, а впереди маячили неприятности в лице ребе и пары десятков обвешанных железом отморозков. Возможно, будут погромы. Клиента можно было брать тёплым. Ко всему прочему, Изина мама, поджав губы, царственно проронила:
- Соломон, если дело и дальше так пойдёт, я уеду в Израиль!
- Нинель Владимировна, какой Израиль? - Ненатурально изумился ребе Рождественский. - В Израиле никто не живёт, там радиация, фантоген и полторы калеки черношляпников. Ну может ещё полтора араба в противогазе для общего раздражения. Изя, вы разве не говорили маме?
Судя по потерянному лицу пекаря, ничего Изя маме не говорил, но ещё чуть-чуть - и придётся. Похоже, ребе Шломо свёл некие старые счёты с семейством Аранзонов. На Изино счастье, туговатая на ухо Нинель Владимировна, истолковав недослышанное в свою пользу, ускрипела внутрь своего кукушачьего домика. Пекарь, переведя дух, принялся стучать обратно в дом за ключом от булочной.
12. Сказ о том, как евреи умножились
С Израилем, как известно всем, кроме старой мадам Аранзон, произошла печальная и поучительная история. Когда в Мировую полночь вся система международных сдержек и противовесов рухнула, она рухнула в основном на еврейскую страну. Одних только ядерных боеголовок прилетело тринадцать - от трёх доброжелателей сразу, а уж фантогеновых бомб никто не считал. Это не считая всего того, что отловил "Стальной купол".
Конечно, иудеи храбро держались, танки Цахала раскатали в пыль и Каирскую, и Мисуратскую республики, но в какой-то момент храбрых семитов осталось меньше, чем до войны было в любом микрорайоне Хайфы. И половина из них всё ещё отходила от фантогенового бреда. И тут пришла вторая эпидемия Румынского смеха. Богоизбранный народ собирался на встречу с Создателем в полном составе и в очень хорошем настроении.
Тогда раввин Илья Паписмедашвили, взяв рюкзак со священными предметами и едой, пришёл к Стене Плача и снял противогаз. Вострубив в здоровенный рог-шофар, он принялся кричать Богу. Эпицентр ближайшего взрыва недельной давности находился в семистах метрах за стеной. С каждой минутой в ребе вливались радиоактивные кюри и отравленные фантогеновые единицы.
В шаббат Господь прислал Илие ангела. Три дня раввин бился с посланцем небес. Праотца Израиля такой же ангел в своё время победил, парализовав тому бедренный нерв, однако Паписмедашвили до чресел решительно не допускал. Потому ангел мстительно вырвал Илие бороду, волосы и брови. Всё это очень походило на острую лучевую болезнь, но подхохатывающего румынским смехом раввина ничто суетное не волновало.
Ангел был побеждён к понедельнику. Отлежавшись, ребе Илья понял, что теперь должен восстановить Храм. Из развалин ризницы ближайшей православной церкви добыл золотые священнические ризы, в целом слаженные по еврейскому уставу. Просто евреям до восстановления Храма священники не положены, соответственно, ризы - тоже. По пути обратно подрезал в руинах супермаркета палатку-трёшку, её и объявил Храмом. Ещё день ушёл на каноническое обоснование крестов на ризе. А затем к палатке Илии явился лично Господь.
В пятницу в расположение третьего батальона самообороны Хайфы вошёл, пошатываясь, их бывший батальонный ребе, теперь - первосвященник. Из ворота златых риз торчала почерневшая лысая голова. Рюкзак он обронил где-то по дороге, потому Нетбук Завета, мёртвый от радиации, нёс под мышкой. Когда к вечеру Илия умер, сисадмины как раз извлекли с харда сам Файл Завета.
А фотографии с похорон, где Илия лежит в окладистой бороде и в классических одеяниях первосвященника, как Каиафа - это с мобилы ребе Менакера. Где тот взял бороду - не совсем ясно, да и не суть важно, а вот облачение - как раз из Храмового инвентаря, который оказался в распоряжении Менакера. Дело в том, что пока евреи ожидали возведения Мошиахом Третьего храма, они времени даром не теряли и загодя приготовили всё храмовое снаряжение, зарыв в тайных местах золотую менору и всё, что требовалось по канону.
Поскольку иудеи обожают делиться на течения и секты, таких комплектов было изготовлено то ли семь, то ли десять - каждая ветвь религиозного дерева верила, что именно она поставит в храм тот самый Погребённый светильник. А там, на секундочку, в одной только меноре два пуда, и ещё десять столь же весомых светильников вокруг, да ещё столик. Посуда всякая. И один из этих комплектов хасид Менакер всю войну возил в обозной фуре за батальоном "Асаф", рулил на этой фуре под артобстрелом и даже зарывал золото в окружении. Вот оно и пригодилось…
Так вот, в Файле Завета значилось, что Господь, видя мытарства избранного народа, принял меры и подписал дополнительное соглашение к Моисеевым скрижалям. Теперь евреем мог считаться тот, у кого в роду были евреи в седьмом колене - причём и по мужской линии тоже.
Черношляпники орали как бешеные, но народ серьёзно раздумывал. Тем временем по горящему миру пошли слухи, цены на анализ ДНК резко подскочили, и через неделю евреи удвоились. Ещё через неделю подтянулись китайцы, и евреи стали третьим по численности из выживших народов. Черношляпники сказали, что уходят, а их никто и не держал. Никуда они не пошли. Вместо этого, как требовал один из пунктов дополнительного соглашения, сам народ Израилев покинул отравленный Иерусалим и отправился в пленение Вавилонское. В качестве Вавилона был выбран Бейрут. В среду в вымерший город, ревя дизелями, вошли "Меркавы" Иквот Ха-Барзеля и быстро договорились с тремя тысячами ещё живы х ливанцев, тем более что половина тех уже были евреи…
Всё это Ваня выяснил из висевшего на гвозде новообрядческого "Сказа о том, как евреи умножились". Последние страницы бестселлера были повыдраны, и сюжет обрывался на самом интересном месте. Да и перед кабинкой уже сопела, переминаясь с ноги на ногу, какая-то нетерпеливая гирлица. Блин. Ну да ладно, всё равно пора выходить. Наверняка там уже отыскались ключи от булочной.
13. В недрах пекарни
В конце концов каморка булочной была открыта, объявлена штабом спасов, а пекарь усажен в своей микроскопической конторе на рабочий стульчик за рабочий столик. Обнаружив себя на привычном месте, он приободрился, сцепил лапки поверх пуза и закрутил большими пальцами:
- Изяслав Арамович, а когда вы поставили роутер? - сладчайше осведомился Князь Игорь.
- Ну-у так вчера до полночи наш программист программировал, к утру только всё наладил. Насверлил тут, напылил - видите? Тянул провода на производство, и в кладовую к Сёме, и к Джейночке в бухгалтерию, а потом настраивал. Я ему говорю, Владленчик, уже три часа как суббота, а он говорит, мол, Ленин разрешает. И что? Великий Ленин завещал после одиннадцати сверлить стены дрелью? У него дети за стенкой не спали? И вот вам Ленин! - Изя скорбно развёл руками, имея в виду всё происходящее. Мол, одни беды от этого вашего Ленина.
- Та-ак… - протянул Князинька, разглядывая затейливую проводку на потолке. Ваня Филин, хрустя трофейной плетёнкой с маком, пытался прикинуть, как в миниатюрном пространстве булочной умещаются все вышеупомянутые люди и помещения. Мысль всё сбивалась на Ленина. Примерно тем же был занят князь, и в конце концов сдался:
- Изяслав Арамович, а ключи от серверного шкафа у вас?
- Который с компьютерами? Да, у меня есть копия, но там я не знаю что, там хозяйство нашего программиста. Это… Владен должен товарно-кассовый чек принести… и гарантию… - Глазки пекаря забегали. - В понедельник будут все документы, вы не сомневайтесь, Соломон Никитич! - это он крикнул уже для ребе, через плечо князя. - И программиста уже ищем… А производство я вам сей же момент открою, не извольте, там шкафчик, там…
Пришлось всем выйти на улицу и обойти строение вокруг. Это заняло некоторое время, потому что из дома повысыпало всё население в шубах поверх халатов, и из соседних дворов пацаны с санками понабежали, и даже с Подколокольного переулка пришли два дядьки в чорных костюмах и попытались строить из себя агентов смитов, но вышло у них вяло, без огонька. Модули-то у них стояли строго отечественные. Энтузиазм джеймсов бондов окончательно притух, когда Князинька припомнил, сколько их ведомство-которое-нельзя-называть задолжало ему за водооткачку. Шныряли по двору и двое-трое неизбежных хитрованов. Толпа заинтригованно гудела.
Со стороны забора в пузе трансформаторной будки имелись многочисленные железные воротца с черепушками, молниями и прочими признаками смерти от электричества. Одни из них Изя и отпер, мучительно долго скрежеща ключами, как Кощей над златом. Сразу стало понятно, где прячется всё пекарское хозяйство.
Трансформаторов внутри давно не было, Филин даже примерно представлял, кому их загнали на медь и масло. Неожиданно большой свободный объём кулинарные евреи разгородили на три этажа, нагромоздили печей, чанов, сит. Тёмных каморок хватило и бухгалтерии, и адвокатской конторе "Немезида", и портному с олдскульным "Зингером" на чугунной станине, и даже бедняцкому, судя по инструментам, киберслесарю. В его же углу ржавела ГАЗель с разобранным дизелем. Безудержный бизнес застыл в прыжке на время субботы.
Пока Князь обнюхивал вросший в бетон серверный шкаф на висячих замках, с Большого Трёхсвятительского форсированным маршем явилась боевитая сухонькая коммунистка в скрипучем кожаном реглане. Перед собой она гнала подзатыльниками сына-оболтуса, то есть мрачного сисадмина Владлена. Тот оказался обычный мелкий панк-поганка в обильном прыще, однако с комсомольским значком "Ленинский зачёт" на джинсухе.
Завидев комсомольца, товарищ Орлов из ЦК наставил на законную добычу свою марксистскую бородищу. Эмалевое знамя на лацкане чорного сюртука затрепетало багровым пламенем революции. На значке юного сисадмина Ленин подмигнул красными глазками. Отрок тотчас растерял всю свою пубертатную наглость, вытянулся и стал всегда готов, на всё готов. Вот вам ключ от шкафа, да, товарищ секретарь, вот пароли ("Ты что, боец, зад ими подтирал?"), никак нет. А циску он у дагестанцев на Хитровском рынке купил, где-то и счёт-фактура есть, в понедельник будет… Похоже, с документами на Солянке работали по понедельникам и только по понедельникам.
Все эти сцены из жизни электропионерии мало озаботили Князя. Он вытянул из пупка метр витой пары, воткнулся в патч-панель и криво застыл. Их светлости скормили пароли и явки, им принесли чаю и мягких французских булок. За воротами сдержанно волновалась уже половина Солянки, все гудели и наверняка делали ставки. Уже застрял в толпе лоточник с пирожками, требуя давать без сдачи. В задних рядах возмущались - в толкотне хитрованы хакнули зазевавшегося фраера.
Отдельная очередь выстроилась к суровой высокой бабке с денежным ящиком и терминалом - та явилась от Николы Чудотворца в Клённиках, и вовсю торговала свечками, а также принимала записочки за здравие. За упокой не принимала категорически:
- Ты что, одичала что ли? Мы тут девоньку всем миром спасаем, живую, а ты за упокой суёшь! Вон, Никола-Чудотворец через дорогу, там и подавай. И ещё свечку ему поставь, за дурость свою. Сорокарублёвую!
Наконец, цифровой огонь в глазах Князя притух, и по его знаку Рома мягко вытолкал из помещения всех лишних, кого сумел отловить.
- Значит, в четыре семнадцать ты был здесь, Владик? - Князь отхлебнул чайку и съел от булки. В голосе владетеля сквозила столь лютая следовательская доброта, что сисадмину давно полагалось чистосердечно обгадиться. - Расскажи, что конкретно ты делал.
- Да сетку я поднимал… Инет включил, АТСку настраивал. - Озадаченно протянул пацан. - ну я ещё не всё настроил, надо фаервол налаживать, чтобы всё в интернет не ломилось.
- А оно ломилось?
- Ну да, как раз в четыре. Воткнул все провода - лезет в инет. Наверное, вирусня или обновления - я не разбирался. Патчкорды пока повыдёргивал…
- Какие? - голос Князя содержал в себе гигантское терпение. Близкое к критической массе.
- Да вон лежат… - на дне серверного шкафа змеилось в бетонном крошеве месиво жёваной витой пары. В следующие несколько колов времени князинька стремительно перетыкал разъёмы, нещадно рубил и переобжимал провода. Живых кабелей оказалось всего три из десятка, и едва третий был воткнут в порт, как из Раменовского наладонника сдавленно заквакал майндфроговский вызов.
- Рамен, ты не против, если я отвечу? - Протянул руку Князь. Старый диггер энергично закивал, избегая потусторонних телефонограмм. Из машинки донеслось флегматично-вкрадчивое "Алло-у?"
- Привет, Зоя, это Игорь. Рамен мне всё рассказал, сам он пока занят. - Вальяжно заворковал Князь. Ваня оценил, что его милость называет девушку по имени вместо позывного и не включает громкую связь. У местных диггеров чуть уши в трубочку завернулись. Самому-то Филину с его электроушами всё было слышно.
- Привет, Игорь. Ну что, поможешь? С меня пиво. Я тут уже задолбалась. Кстати, ник у тебя какой? - Ване привиделась некая усреднённая Зоя-Стрелка, сидящая там внизу с нетбуком, в махровых тапках, у самого холодильника, набитого пивом. Сюр.
- Давай без ников, тут народу полно, спасы, ещё в газеты попадёшь. Она жива, всё хорошо! - Солнечно крикнул Князь в толпу и вновь стал хмур и сосредоточен. То есть сейчас его светлость мощно били плавниками, обходя рифы неудобных вопросов и притворялись, что Зоя никакая не Стрелка, и нет здесь никакой Стрелки. Ведь далай-диггер Мельхиор наверняка был в курсе тех событий четвертьвековой давности.