- Беседовал ли ты мысленно со своими родственниками, которых все считают погибшими?
- Нет, - ответил мальчик. - Хотя если бы такое и случилось, я не стал бы возражать.
Пуллингер не поверил ни единому слову Оливера. Четыре года подряд ребенок был подвержен воздействию гиблого тумана, и в результате никаких противоестественных способностей. Просто неслыханно! Оливер стал его навязчивой идеей, делом всей его жизни.
- Только не пытайся меня обмануть. Я вижу, ты что-то утаиваешь, мальчик, - произнес уорлдсингер. - Ты можешь обмануть кристалл, но мне-то ты расскажешь все. Я тебя нутром чувствую.
- Вы ведь остановились в "Трех колоколах", верно? - полюбопытствовал сержант. - Эх, придется все-таки разобраться с их кухней.
Пуллингер пропустил его шутку мимо ушей.
- Чего ты боишься, Оливер? Ведь физически ты вполне нормален. Тебе не грозит возможность закончить жизнь в Хоклэмском приюте, обещаю тебе.
- Я бы предпочел военную службу.
- Верно, Оливер. Ты предпочел бы военную службу. В рядах Особой Гвардии твои способности будут поставлены на службу народу. Ты станешь героем, Оливер. В твоей жизни больше не будет ничего непонятного. Тебе не придется ничего бояться. Ты станешь любимцем всей страны, защитником отечества от внешних и внутренних врагов.
- С торком на шее, - подсказал Оливер. - Чтобы за каждым моим шагом следил кто-то вроде вас.
- Несмотря на все наше могущество, Оливер, мы всего лишь люди, которым доверено следить за теми, кто доверия не заслуживают. Торк - гарантия на тот случай, если кто-то из меченых гиблым туманом решит испробовать свои способности… или сойдет с ума. Скольких феев казнили при помощи торка? В этом году пока ни одного.
Оливер покачал головой.
- Я в большей степени человек, чем ваши друзья из Департамента по делам феев.
- Я знаю, что ты думаешь: будто с тобой плохо обходились, Оливер. Эгоистический взгляд молодого человека, который совершенно не знает жизни. Это делается ради твоей безопасности, да и нашей тоже. Ты еще не видел того, что видели мы в департаменте. Однажды ночью ты станешь феем и, проснувшись утром, обнаружишь, что у тебя с нами не больше общего, чем с насекомыми из твоего сада. Тебе, возможно, захочется вывернуть тело твоего дяди наизнанку, чтобы посмотреть, каково оно внутри. Ты отправишься гулять по улицам Хандред-Локс и начнешь поджигать людей силой мысли только для того, чтобы услышать, какими голосами они будут кричать. Я уже не раз видел такие вещи, Оливер.
- Я никогда не стану этого делать.
- Люди боятся гиблого тумана, Оливер. Боятся того, что нечто, что прячется посреди него, просачивается сквозь занавес в Шакалию, уродуя своих жертв. Они боятся неестественных способностей, которые не изучены и не поставлены под контроль людей.
- Но я нормален! - едва не сорвался на крик мальчик. - Я такой же, как другие.
- Ты не можешь быть таким, как все, Оливер, после того, как четыре года пробыл за занавесом гиблого тумана. Ты единственный, кто прожил там столько времени и вернулся оттуда живым.
- Я ничего не помню о том времени.
- Что за жизнь у тебя здесь, Оливер? Соседи и друзья напуганы твоей лишенной торка шеи, напуганы тем, что в один прекрасный день ты проснешься уродом. Покажи мне свою истинную сущность и позволь зачислить тебя в ряды Особой Гвардии!
- Хандред-Локс - мой родной дом.
- Это твоя тюрьма. Оливер. Ты будешь счастлив оказаться среди себе подобных. Капитан Флейр пригласит тебя в свой легион и примет как брата. Бонфайр и другие воины нашей славной Особой Гвардии сделают из тебя настоящего героя.
Оливер оставил слова чародея без ответа.
- Простолюдины обожают Гвардию, Оливер. Во всем королевстве не будет такой таверны, зайдя в которую, шакалийцы не поднимутся с мест и не выпьют за твое здоровье. И еще женщины, Оливер. Ты не видел, как женщины увиваются за гвардейцами? Борзописцы с Док-стрит будут строчить книжки о твоих подвигах и превратят приключения твоего легиона в легенду. А что тебя ждет здесь, ты думал об этом?
- Моя личная свобода, - тихо ответил Оливер.
- Забавная у тебя свобода, - усмехнулся чародей. - Пока что она обходилась тебе очень недорого, юноша. Но очень скоро ты сам увидишь, что цена за нее начнет стремительно повышаться.
- Я нормален, - упрямо проговорил юноша. - Нормален.
Пуллингер и его помощник направились к выходу.
- Когда-нибудь ты не выдержишь и проявишь свою настоящую суть, Оливер. Когда это произойдет, мы будем рядом и свяжем тебя. Или положим тебе конец.
Когда оба чародея покинули полицейский участок, сержант Кадбен покачал головой. Перед ним на столе лежал ряд отполированных кортиков и вычищенных винтовок.
- Я восхищен твоим мужеством, паренек. Вот только не поступаешь ли ты себе во вред, а?
- Вы думаете, что я сделаю то, чего он хочет?
Кадбен пожал плечами.
- Я не знаю, сколько в тебе чертова тумана, парень, но четыре года за занавесом это почитай пожизненное заключение. Они до седых волос продержат тебя в звании поднадзорного. Ну и жизнь.
- Это несправедливо.
- Я знал одного детектива из Хэм-Ярда. Если уж он вбил себе в голову, что ты виновен, тебе ни за что не отвертеться. Ты мог бы сделать признание в том, что ты фей и получить короткий срок, и не важно, невиновен ты или нет. Тебя в любом случае посадят.
- Даже если я никакой не фей? Никакой не меченый?
- Особенно если ты никакой не меченый, паренек. Ты просто скажи им, что старина Изамбард Киркхилл из могилы посылает тебе указания - и пусть они наденут тебе на шею торк и запишут в Особую Гвардию. В этом отношении он тебе не врал. В Миддлстиле они живут не хуже членов парламента. Легкая служба, никаких забот, знай себе защищай народ от короля. А если парламент отдаст приказ, то основную работу за тебя сделают силачи вроде капитана Флейра. Настанет день, и я уже в самом начале зимы прочитаю в "Миддлстил иллюстрейтед" о том, каким славным защитником отечества ты стал.
Однако мысли Оливера были не об Особой Гвардии. Он думал о Хоклэмском приюте, о зловещих словах Шептуна, о том, что такое провести остаток жизни в темной, лишенной воздуха камере рядом с жутким монстром, нагло вторгающимся в твои сны.
* * *
Возможно, это было шестое чувство - нечто такое в нем, что наконец стало оправдывать ожидания Департамента по делам феев, - но Оливер почему-то сразу, как только открыл дверь черного хода в Севенти-Стар-Холл, понял: что-то случилось. В чулане все было на своих обычных местах - глиняные горшки, садовый инвентарь, старые сапоги, круглый стол, покрытый пыльной скатертью.
И все же волоски у него на шее почему-то встали дыбом. Необъяснимое ощущение того, что в доме что-то не так. Оливер осторожно приоткрыл дверь и заглянул в кухню. Демсон Григгс лежала лицом вниз на плитках пола. Вокруг ее головы растеклась большая лужа крови. В затылке у нее торчал кухонный нож с деревянной ручкой. И это случилось с практичной и предусмотрительной демсон Григгс, за которой не водилось никаких грехов! Оливеру показалось, будто ее как жука раздавили огромной, обутой в сапог ногой.
Мальчик с трудом сдержал готовый вырваться из горла крик. Неожиданно он почувствовал себя слабым и беспомощным, как будто душа его улетела в небеса, а тело мощным вихрем смерти подбросило вверх. В следующее мгновение животный инстинкт самосохранения снова вернул его в реальность. Неужели демсон Григгс тоже вошла с черного хода и вспугнула вора, забравшегося в дом, чтобы поживиться столовым серебром? А где же дядя Титус? Что с ним?
Оливер почувствовал, что еще мгновение, и на него накатит волна паники. Дядя должен быть дома. Тогда почему он не услышал криков домоправительницы? Мальчик взял большой нож, лежавший на точильной колоде возле фаянсовой мойки - ощущение тяжелой рукоятки на какой-то момент вселило в него уверенность. Затем до его слуха донесся чей-то кашель. Стараясь не поскользнуться в луже крови - невообразимо бурой при том, что она должна была иметь красный цвет, - Оливер приблизился к приоткрытой двери, ведущей в прихожую.
Там он увидел незнакомого человека, нет, сразу двух, которые быстро перебирали содержимое шкатулки для писем. На них была черная одежда незнакомого Оливеру покроя. Где же дядя? Мальчик еще крепче сжал нож и собрался сделать шаг вперед, когда чья-то рука зажала ему рот и стиснула руку с ножом так, что он не смог ею пошевелить.
Это был Гарри Стейв.
"Оливер".
Голос прозвучал в голове мальчика. Губы Гарри были плотно сжаты.
(Молчи, Оливер. Не произноси ни звука. В доме чужие люди. Убийцы. Говори, не раскрывая рта. Я все прочту по твоим губам).
"Как вы это делаете? - беззвучно спросил Оливер. - Вы - уорлдсингер? Где мой дядя?"
"Утром, когда я уходил, Титус был дом. Мысленное эхо - обычный прием уорлдсингеров, но на мне ты не увидишь никаких красных татуировок, старина".
"Кто они? Что они делают здесь?" - спросил мальчик.
"Кто они такие, я сам очень хотел бы знать. И что они здесь делают тоже".
"Они вооружены?" - задал новый вопрос Оливер.
"Было бы чудом, если бы у них не было оружия. Я хочу, чтобы ты как можно быстрее вернулся в полицейский участок, Оливер, и как можно быстрее привел сюда констебля".
"Но вы…"
"Пока еще остается вероятность того, что Титус жив. Я останусь здесь. Буду драться с ними, если придется. Или убегу, если буду вынужден это сделать. А теперь БЕГИ!"
Оливер примчался в полицейский участок, тяжело дыша и весь в поту. Казалось, сердце вот-вот выскочит у него из груди. Всю дорогу он отчаянно желал, чтобы полицейские были на месте. Толкнув дверь, он влетел внутрь, чем не на шутку перепугал сержанта Кадбена.
- Сержант! - задыхаясь, проговорил мальчик. - Демсон Григгс убита. Убийцы все еще находятся в нашем доме!
Только сейчас Оливер заметил двух элегантно одетых мужчин в дальней части комнаты.
- Вот видите, сержант. Что я вам говорил? Похоже, мои слова оказались пророческими.
Кадбен кивнул на незнакомцев.
- Оливер, это бригадир Морган и капитан Бейтс из Хэм-Ярда.
- Я не совершу никаких чудес сыскного ремесла, если назову главаря убийц, - произнес тот из незнакомцев, которого Оливер посчитал бригадиром.
- Гарри Стейв! - отчеканил тот, кто, по идее, был Бейтсом.
Глаза мальчика удивленно расширились.
- Но он же!..
- Гарри Стейв пятнадцать лет назад бежал с виселицы Боунгейтской тюрьмы, - сообщил бригадир Морган. - С тех пор он оставил по всей Шакалии немало кровавых следов и целую гору трупов.
- Тебе здорово повезло, дружок! - вступил в разговор сержант Кадбен. - Так значит, этот громила и его головорезы все еще находятся в твоем доме?
Оливер негромко простонал. Дядя Титус. Его дядя в руках банды убийц и мошенников. А он бросил его на произвол судьбы в Севенти-Стар-Холле. Оливер посмотрел на ордер, который держал в руках сержант Кадбен. На нем красовался рисунок, изображавший Гарри Стейва, а выше - строчка значков кода крови. Эту информацию можно было прочесть лишь при помощи транзакционного устройства. Буквы и значки заплясали пред глазами Оливера. Гарри Стейв. Бежал из Боунгейтской тюрьмы. Длинный список фальшивых имен. Внизу две набранные крупным шрифтом буквы - К.П. Королевское прощение нашедшему, если будет передан властям мертвым.
Сержант Кадбен снял с оружейной полки винтовку, перегнул ствол и осторожно заложил в него стеклянный заряд.
- Значит, он убил демсон Григгс, паренек? Кровавый убийца и подонок. На сей раз ему не уйти от петли. Даже если решит добровольно сдаться в руки закона.
- Но он отпустил меня, - возразил Оливер. - А ведь мог бы и убить.
- Это, он тешил свое эго, - включился в разговор капитан из Хэм-Ярда. - Какой прок оставлять следы преступления, если дешевые бульварные издания припишут твои подвиги соперничающей шайке.
Бригадир взял со стола кортик.
- А где остальные констебли?
- Один на летном поле. Второй отправился куда-то к дамбе и к навигационному каналу Хандред-Локс, - недовольным тоном ответил Кадбен. - Пока я дождусь их, Стейв и его шайка уже будут на полпути к Хамблфолку.
- Плохи дела, - произнес бригадир.
- Сколько раз я говорил в совете графства, что нам не хватает людей, - пояснил сержант. - Может, теперь они прислушаются к моим словам, после того как у нас произошло убийство?
- Нет, - возразил бригадир. - Я имел в виду, что плохи дела для тебя.
С этими словами он вскинул руку с кортиком, и, вонзив его Кадбену в живот, несколько раз повернул. Сержант отпрянул назад. Изо рта у него выплеснулась струйка крови. В следующее мгновение согнутая в локте рука Бейтса замком сжала мальчику горло. Ударив второй рукой его в спину, он заставил Оливера упасть на колени.
- Как ужасно, - процедил Морган, внимательно и бесстрастно наблюдая за предсмертными судорогами Кадбена, - когда молодой человек неожиданно становится феем и убивает всех, кто оказался в этот момент в доме.
Его коллега несокрушимой стеной навис над Оливером, придавив его к полу.
- И убивает надзирающего за ним полицейского.
Оливер почувствовал, что у него больше нет сил сопротивляться. Бригадир тем временем извлек откуда из-под кителя веревку с петлей.
- После чего мальчик, терзаемый стыдом и раскаянием, вешается прямо в помещении полицейского участка.
Опустившись вниз, петля легла на шею Оливера, и начала затягиваться, врезаясь в горло.
- Как ты думаешь, капитан, сколько он протянет? - поинтересовался Морган.
- С его весом? - ответил Бейтс. - Минуты три.
- Нет, так дело не пойдет. Маловато, - посетовал Морган. - Спорим, что дрянной мальчишка проболтается в петле шесть минут, прежде чем сдохнет.
- Нет. Он окочурится куда быстрей. Слишком тощий.
- Ставлю гинею, что выдержит. Идет, капитан?
- Договорились, старый негодник.
Оливера поставили сначала на ноги, затем на стул, а веревку, перебросили через потолочную перекладину.
- Ну давай, сынок! - мерзко ухмыльнулся бригадир. - Постарайся продержаться подольше, не меньше шести минут!
Оливер как во сне почувствовал, как у него из-под ног выбили стул. Веревка дернулась и натянулась. Мальчику показалось, будто ему в горло плеснули раскаленного металла. Дергая ногами и раскачиваясь в воздухе, он попытался закричать от пронзительной боли, однако голос не повиновался ему. Затем пол начал медленно надвигаться на него. Или это под ним разверзаются врата подземного царства?
"Ныряй под стол!"
Грохнул винтовочный выстрел, и бригадира отбросило к стене. Пистолет, к которому он потянулся, повис в воздухе. Второй полицейский из Хэм-Ярда пытался что-то вытащить из-под мундира, однако Гарри Стейв не стал перезаряжать винтовку сержанта Кадбена. Глаза Оливера на мгновение погрузились во тьму. Гарри молнией перелетел на другой край комнаты. Разве возможно, чтобы кто-то двигался с такой быстротой? Видимо, он просто теряет сознание - петля на его шее перекрывает приток кислорода в мозг.
Гарри врезал второму в живот прикладом винтовки, и Бейтс согнулся пополам. Еще шаг вперед, и шея капитана полиции из Хэм-Ярда хрустнула, а его обмякшее тело рухнуло на пол.
Закашлявшись, Оливер потянул веревку, которая тугой петлей по-прежнему стягивала ему горло. Подняв голову, он увидел, что в стене все еще подрагивает нож, которым Гарри перебил веревку и спас его от мучительной смерти.
- Что с дядей Титусом? - прохрипел мальчик.
Гарри Стейв печально покачал головой.
- О Великий Круг! - До Оливера только сейчас начала доходить чудовищность случившегося. Трое убитых. Кадбен мертв. Демсон Григгс мертва. Дядя Титус мертв. - Они пытались убить меня!
- Они хотели списать на тебя эти убийства. Свалить вину на поднадзорного мальчишку. Им нужны были я и Титус.
- Они же полицейские!
Гарри Стейв пнул ногой тело Бейтса.
- Может быть. Но будь они и в самом деле полицейскими, они явно не из тех увальней, что целыми днями бьют баклуши в Хэм-Ярде.
Оливер попытался заговорить, но Гарри прижал палец к его губам.
- Я убил двоих в Севенти-Стар-Холле, Оливер. Двоих здесь. Все вопросы потом. Нам нужно поскорее убираться отсюда.
Окружающий мир удивительным образом перевернулся с ног на голову. Полицейские, убивающие невинных людей. Убийца, который защитил его от других убийц. Те немногие обитатели Хандред-Локс, которые были ему дороги, мертвы. Оливер словно лунатик вышел из здания полицейского участка, закрыв за собой дверь, за которой лежали мертвые тела.
Закрыв за собой дверь всей своей жизни.
Глава 5
Все уроки демсон Дарней, полученные Молли за несколько лет пребывания в работном доме, по своей интенсивности не шли ни в какое сравнение с месяцем обучения, проведенного леди Эммой Фейрборн и другими наставницами. Уроки этикета проводились в пустых комнатах размером со склад. Кроме ученицы и учительниц здесь не было никого, если не считать облаченных во все черное охранников, застывших в дверях. Светский протокол, умение держать правильную осанку, ходить, разговаривать, думать. Понимание разницы между колкостью и ответной репликой - а эта разница могла быть ох как велика! Различия между фракциями Дома Стражей - хартлендерами, пуристами, левеллерами, роарерами и круговистами - впрочем, на поверку эти были не столь велики.
Молли пока что не разрешалось бродить по всему огромному дому и огороженному высокими стенами двору, включая и небольшой водоем, по которому можно было кататься на лодке, поэтому она была ограничена пространством комнаты, которую ей приходилось делить с другой девушкой, вульгарной особой по имени Джустина. В воздухе явственно витали ожидание и какая-то угроза. Угроза того, что может произойти с Молли, если она разочарует свою наставницу - например, споткнется в присутствии учительницы танца, философии или хороших манер.
- Мы не грошовые потаскухи, что обитают на задворках Халк-сквер, - презрительным тоном сообщила ей леди Фейрборн, когда Молли попыталась уклониться от необходимости знакомиться с новыми текущими событиями. - Клиенты, переступающие порог заведения "Фейрборн и Джарндайс", даже если и не правят королевством, в подавляющем своем большинстве являются крупными землевладельцами или очень богатыми коммерсантами.
Молли недовольно сморщила носик.
- Успокойся, моя дорогая, - произнесла леди Фейрборн. - Не надо прикидываться передо мной скромницей. Я знаю, каково оно - провести детство в работном доме. Ты думаешь, что, отдавая тело мужчине или женщине, ты лишь доставляешь им удовольствие. Но это, скажу я тебе, лишь одна десятая умения быть хорошей любовницей. - Леди Фейрборн легонько похлопала себя по лбу. - Остальное делается при помощи этого органа.
- Значит, вы родились… - начала было Молли.
- Я не могу сказать, где я родилась, Молли. Это и не важно для того, кто желает провести остаток своих дней в другом месте. Ну хорошо, я подобно тебе выросла в детском приюте миддлстилского работного дома. Обрати внимание, не в стенах твоего ухоженного Сан-Гейта, а в Джанглсе, среди непролазной грязи и городских подонков.