* * *
Попробуйте налить в стакан уксус, молоко, томатный сок, растительное масло и бензин - да так, чтоб они не смешались! - потом влить это кому-нибудь в рот и убедить, что вкусно. Чудо предстояло совершить Дорану, собравшему в студии "NOW" на первое публичное заседание "Союза защиты наследия" таких людей, сводить которых вместе было абсолютно противопоказано. Но они все сами напросились, а он пошел им навстречу, предвкушая то, ради чего работал, - Большой Скандал.
Поначалу ничто не предвещало бури. Был полукруглый стол, и за столом сидели семеро; Доран - посередине.
Рамакришна Пандхари, задрапированный в просторные бледно-голубые одеяния, задумчиво перебирал в смуглых пальцах зерна хрустальных четок. Он был индус. По крайней мере, так считалось. Вновь стало модно быть кем-то особенным - а именно, связанным корнями с древней расой Старой Земли. Скажем, духовный отец Эрлы Шварц - Иван Есин - называл себя русским, а шеф проекта "Сефард" Джомар Даглас гордился тем, что он еврей. Люди перекапывали электронные энциклопедии в поисках загадочных старинных наций - и, выбрав приглянувшуюся, становились то арийцами, то ассирийцами, то кельтами, то майя. Когда молодой Рамакришна пришел в "Ри-Ко-Тан", с ним, как тень, явилась некая египетская девушка Иала - серая, плоская, с огромными глазами, как наркоманка на последнем издыхании, говорившая шепотом об одних вибрациях эфира; Арвид Лотус изнемог в попытках разгадать, какой сорт дури доконал Иалу, пока не понял, что дуреет египтянка от теософских разговоров; просветления она добивалась десятидневными сухими голодовками, а очищения от всего земного - клизмами по-древнеегиптянски. На фоне этаких извратов Лотус, почувствовав себя ничтожным буржуазным обывателем, стал курить то, что обычно принимали по две капли в глаз, - и лишь так избавился от комплекса неполноценности. Ужаснув всех в "Ри-Ко-Тане" глубиной своей духовности и принципиальным воздержанием от секса, Рамакришна воспарил оттуда в мир культовой музыки и священных песнопений; Иала и по сей день состояла при нем как бы женой в безгрешном ангельском браке и строчила для него тексты молитв. Все диву давались, на них глядя, а кое-кто почитал их святыми.
Эмбер, как и обещала, вырядилась - но не в лохмотья; должно быть, все-таки сообразила, что Канк Йонгер оскорбится покушением на старый добрый стиль "льеш-трэш" и скажет что-нибудь такое, от чего передачу придется прервать, а студию - дезинфицировать. Она выбрала имидж "школьница-хлипоманка" - косы разной длины врастопырку с бантами из кулинарной фольги, блузка-балахончик, витые браслеты, тату в виде штрих-кодов на руках и лбу, коротенькая юбка из подкладочной материи - как вывернутая наизнанку. Это отдавало той игривой пошлостью, которой славятся порножурналы "School girls" и "Юные проказницы".
Гельвеция Грисволд в шоу-мире делала деньги на поисках истины; истина, по ее мнению, находилась в доисторическом прошлом - поэтому Гельвеция жила в Горном Краю с компанией таких же свихнутых на простоте и естестве романтиков-неоязычников. Они там ткали из крапивы, брали воду из ручья, поклонялись Стелле, танцевали под барабан и кунгахкэй; в какой-то из их крытых тростником хижин таились радиостанция и медицинская система автоматической диагностики с кибер-блоком первой помощи, но реставраторы язычества это не афишировали. Песни и клипы Гельвеции, полные трогательной первобытности, приносили ей в год тысяч триста пятьдесят - четыреста; в какой-то степени она была обязана этими деньгами изумлению централов, которые не мыслили себя вне улиц и вдали от магазинов. Доран тоже уважал эту загорелую худую женщину в некрашеной домотканой поневе, подпоясанной тесьмой ручной работы, и рубахе, по фактуре здорово похожей на рогожу. Искать истину и красоту в скудной природе планеты, которая впала в экологическую депрессию задолго до прилета землян, - это надо уметь!..
Бесспорным украшением стола являлась Сандра Вестон, сестра Хлипа. Так украшает пир жареная натуральная свинья - не какой-нибудь декоративный слепок из пластмяса, загримированный красителями, а свинья подлинная, самая свинская из всех свиней, с печеным яблоком во рту и пучками петрушки в ушах. Говорят, она и раньше не блистала красотой и манерами, но наследство Джозефа Вестона окончательно ее испортило. Типичный "синдром нищеты" - заполучив богатство, она не забыла тех времен, когда ее старший брательник, вместо того чтоб воровать, лабал на гитаре и рвал горло по самым распаскудным барам трущоб Гриннина, зарабатывая на струны, подержанный дешевый усилитель, третьесортный - если не со свалки, у сталкеров купленный - синтезатор и прочее звучащее электрическое барахло, ругался и дрался с матерью, которой вечно не хватало на бутылку, и приносил сестричке слипшиеся лакомства в бумажке. Бумажку Сандра тщательно вылизывала, а потом бежала к столь же неизбалованным жизнью подружкам - продолжать курс изучения манхлистой ругани и мазаться грошовой косметикой в надежде завязать выгодное знакомство с теми пацанами, что торгуют кайфом в розницу. Для девчат из "зеленых" кварталов эти удальцы были олицетворением удачи - они разъезжали на шикарных авто, носили золотые цепи в палец толщиной и небрежно цедили такие слова, от которых неопытный девичий ум загорался пожаром интимных мечтаний. Иногда их убивали выстрелом в живот, и это придавало им тот благородный ореол, каким издревле славятся преступные профессии и ранняя насильственная смерть. Пока Хлип таранил стену шоу-бизнеса, Сандра от детских сластей рано перешла к запретным сладостям, и, хотя Хлип трижды с боем уводил ее из наркодилерских притонов, она успела потерять наивность, научилась курить мэйдж в стиле заправских потаскух и изучила на себе симптомы венерического гепатита. Сейчас, в положении миллионерши, она была счастлива еще и тем, что все ее друзья детства числились в великомучениках - кто пулей поперхнулся, кто, увлекшись собственным товаром, принял "золотую дозу", кто сгнил в муниципальной клинике для бедных.
Всех этих подробностей вы бы не нашли в книге Сандры Вестон "Хлип - мой брат" - их сквозь зубы сообщил Фанк, глядя на экран с плохо скрываемой неприязнью.
- Господи, и эта шалава ему наследовала!.. И торгует памятью о нем!.. - бормотал он.
Между тем Сандра в свои сорок четыре выглядела очень мило и свежо. В себя она вкладывала деньги не скупясь - ее натаскали по культуре поведения, ей подправили нос, брови, губы, уши, подбородок и осанку, ей вспенили кудрями волосы, от природы прямые и жесткие. Она блистала.
- А еще она семь раз сгоняла жир, - кривился Фанк, - когда разъедалась; ей под кожу заливали растворитель и выкачивали лишнее. Она прожорлива, как топка для сжигания мусора. Ей все время кажется, что деньги вот-вот кончатся и надо нажраться впрок, надо скупать все ювелирное потяжелее, с камнями - и зарывать на черный день. Видимо, это генетическое… мне кажется, у них с Хлипом были разные отцы. Ну, посмотри, как она держится!..
Хиллари уже заметил. Три ожерелья из картенгов, элитный макияж и платье от Милли Брук не могли закамуфлировать того, что искусство визажистов, кутюрье и парикмахеров приложены к вульгарной, выспренной, живущей напоказ особе с чересчур размашистыми жестами, слишком яркой мимикой и повизгиванием в голосе; школа хореографии не избавит такую дамочку от вихляющей походки, а школа дикции - от интонаций уличного сленга.
Где - в воспитании или генетике - таится та неотвратимость, что превращает девочек в крикливых и развязных баб с глазами-пуговицами, похотливо хихикающих рядом с любым самцом, а мальчиков - в примитивных хамов с двумя мыслями в башке - о выпивке и сексе?.. Хиллари молча согласился с Фанком: "Это гены". Из манхла выходили такие ребята, как Хлип, Гаст и Чак, а среди великосветских джентльменов нередко встречались лощеные субчики, в которых даже за тройным слоем лакировки виделось нравственное убожество.
Рядом с Сандрой директор "AudioStar" Луис Ромберг выглядел блекло, будто присыпанный пылью. Глаза у него были маленькие, руки - бледные, лицо - вообще никакое, костюм сливался с обстановкой студии, но именно этот сутуловатый человек тасовал своими бледными руками судьбы артистов и суммы, выражавшиеся в десятизначных цифрах. Доран в сравнении с ним был полунищим, Сандра - просто выскочкой, а Эмбер жила в кармане его брюк на правах монеты в два томпака.
- Ядовитая жаба, - коротко отрекомендовал его Фанк. - Это он загнал Хлипа. Он и его команда.
Но даже в столь пестрой компании несравненный Канк Йонгер торчал, как лом в навозе. Ему было чуток за пятьдесят, но, будучи невысокого роста, он непринужденно и естественно носил прикид взбесившегося от наркотиков тинейджера и, хотя последние пятнадцать лет ничего сильнодействующего не принимал, взгляд у него был откровенно припадочный. Под затертой курткой в побрякушках - дырчатая водолазка в красно-зеленую полоску. Вместо кулона - очень крупный дохлый таракан, залитый в прозрачную смолу (Канк иногда с ним разговаривал и целовал его). Брюки - на вид из термоизолирующей ткани, какой обматывают трубы в теплотрассах. Прическа клочьями, удачно имитирующая не то лишай на голове, не то лучевую болезнь. Татуированные губы. При этом Канк не притворялся - он вел себя так, как выглядел; вся жизнь его была - один большой концерт. На свои гонорары он возвел дворец, но жил в нем, как в сквоте, и спал на полу. У него постоянно обитало сотни полторы гостей, иные - по нескольку лет; это были непризнанные или начинающие музыканты, полоумные художники, уличные актеры и иные экстремалы от искусства; он их кормил, поил и финансировал. Обычаи у Канка были простые - ни наркоты, ни крепкой выпивки, ни воровства, ни оргий; сам испытав все убойные наслаждения, он поумнел и решил, что молодым это не надо.
К работающим в других жанрах Йонгер относился снисходительно; Рамакришну он считал тихо помешанным, Эмбер - удолбанной дурой и, пожалуй, к одной Гельвеции испытывал некую толику симпатии.
- Друзья мои! - дежурно засиял Доран. - Сегодня мы… все вместе… ради священной для нас памяти о Хлипе… единодушно выразить протест… мы не допустим… - и так далее. Сандра поглядывала на "Союз защиты" свысока, явно вынашивая некое сногсшибательное заявление; Йонгер с воркованием порылся в жестяной коробке, причмокивая и поцокивая языком, потом спрятал свой нищенский ларчик под столом между ногами и вперился отсутствующим взглядом в дальний угол; ему было скучно - и это казалось Дорану наиболее опасным. - …мы слушаем тебя, Рамакришна.
- Хлип жив, - незатейливо, но глубоко начал тот. - Разделение мира на здешний и потусторонний не имеет смысла. Вибрации эфира заключают в себе все минувшее и все грядущее, и потому можно сказать, что нет ни прошлого, ни будущего - есть единая духовная реальность, необъятное пространство духа, и наш зримый мир - лишь его маленький осколок. Мы слышим голос Хлипа, видим его образ - значит, он жив, и утаить от человечества его творение - значит нарушить круговращение эфира, вечное превоплощение духа в ощущение и осязаемого - в дух. Карма той частицы грубой плоти, что зовется Хиллари Р. Хармон, может быть роковым образом нарушена и приведет к мучительным перерождениям, а вместе с ним и мы, лишенные животворящего воздействия духовной аватары Хлипа, внутренне обеднеем и замедлимся на вечном пути эфирных странствий. Это несчастье следует предотвратить…
Как ни странно, именно такие речи централы больше всего любили слушать.
Пожурчав еще маленько, Рамакришна стих и погрузился в созерцание эфира, а микрофон взяла Гельвеция.
- Хлип был мне братом, - язычница тоже умела сказать так, чтоб публика встряхнулась; Хиллари с радостью заметил, как перекосило Сандру. - Неважно, что мы с ним не виделись, - можно быть родными, никогда не встречаясь. Те, кому дан дар песни, - родня, и вступаться за своих - долг родича. Если Тринадцатый Диск существует - Хармон обязан сохранить его и вернуть людям, потому что убить песню - мерзко. Птицы и звери поют, и никто не вправе запретить им петь, а другим слушать, и, если мы узнаем, что Диск был, но Хармон его уничтожил, - я поверю, что он и впрямь не зверь, не человек, а нечто демоническое, враждебное всему живому, вроде Принца Мрака…
- И она туда же, - буркнул Хиллари. - Фанк, а кем, ты думаешь, я был в прошлом рождении?..
- Я по техническим причинам атеист, - ответил киборг. - В меня не вложены понятия загробной жизни и реинкарнаций.
- Хм… А детки Чары, помнится, ходили в церковь…
- У них ЦФ-6.
- Она что, предусматривает?..
- Скорее, предрасполагает. Они и меня звали богу молиться.
- Ну и помолился бы из вежливости.
- Некогда. У меня был театр, одни заботы. Надеюсь, я не оскорблю твоих религиозных чувств, если замечу, что семье Чары общение с богом пользы не принесло. А вот у меня до поры до времени дела шли совсем неплохо…
- Да-да, с помощью мафии. Давай помолчим о влиянии веры на бизнес.
- Если я не ошибаюсь, Дымка с тобой отнюдь не в кабаке встретилась… - покосился Фанк. - И о чем ты просил И-К-Б? Об одолении Банш?..
- С этим я как-нибудь сам справлюсь, - насупился Хиллари. - Но бывает иногда. Срываюсь. Это неподконтрольно рассудку. Ты - по техническим причинам - не поймешь меня… О! Внимание! Включается Эмбер.
- Лепетунья наша, - губы Фанка сдвинулись в разные стороны. - Что ОНА может сказать о Хлипе?..
- Хлип, - трепетным голосом, вся в образе, полушептала Эмбер на вдохе, - это мой знак! Я родилась под созвездием Хлипа. Гельвеция права, но я скажу больше: Хлип - брат всем централам, брат навеки, его песни - сама искренность, а Диск - его послание, отправленное из небытия. Я знаю - мы услышим Диск…
- Она знает!! - вслух позавидовал Хиллари. - Даже я, Принц Ротриа, не знаю, а она…
- Тебе не кажется, что мания величия заразна?.. - перебил Фанк. - Кстати, сколько я буду стоить без Диска?
- А?.. Ммммм… Если считать твои воспоминания, то…
- А если и без них?
- Тысяч тридцать, тридцать пять… Максимум пятьдесят. Учитывая уникальность и ажиотажный спрос - до ста тысяч, не больше. Хотя… за публику на аукционе трудно поручиться. Это затягивает, как рулетка.
- У меня есть кое-какие деньги…
- Где?! - Хиллари заглянул под матрас.
- Без меня ты их не получишь. Они на номерном счету.
- Та-а-ак… Сдается мне, что Боров взял тебя за жабры, а ты его - за кошелек.
- Да, что-то в этом роде. Но он этого не знал. Я пропускал деньги мафии через банк, как выручку театра. И кое-кому доставалось еще, чтобы не возникало вопросов.
- Значит, я не зря натравил отдел по борьбе с коррупцией на фискалов Карцбеккера.
- Зря или не зря - сейчас неважно. Я могу отдать эти деньги тебе. Ты добавишь свои; у тебя обязательно есть что-нибудь в запасе…
- Зачем?
- Чтоб ты купил меня с аукциона. Ведь, как я понял, мне не избежать продажи…
- В общем, да. Но почему я?
- Потому что, - Фанк смотрел ему в глаза, - я не хочу достаться Сандре или Ромбергу. Если это случится, я сотру себя. Пусть кое-как - но Диск они не получат. А ты… ты не хочешь влезать в меня насильно. Я же вижу. Скажи им, что во мне нет Диска. Ну скажи, что тебе стоит?! Вместе мы с ними сладим. А можно еще взять взаймы; я знаю у кого…
- У кого-то типа Борова? - спросил Хиллари, чтоб не отвечать на вопрос "Что тебе стоит?", напоминавший стон.
- Хиллари, тебе никогда не вскрывали мозг долотом и кувалдой?.. Да, я не человек, я это сознаю, но я слышал о людях, которых убили, чтоб вынуть из них органы для пересадки, - говорят, это дешевле, чем купить трансгенную свинью… Представь, что ты идешь по улице и…
- То, что ты мне предлагаешь, - преступление. Злоупотребление служебным положением в корыстных целях.
- Разве ты хочешь продать Диск?
- Нет. Но кто поверит?! Даже ты не поверишь. А меня засудят.
- Но ведь никто об этом не узнает!..
- Чтоб ты понял - военнослужащим и штатскому персоналу Айрэн-Фотрис запрещено участвовать в аукционах министерства.
- А если через подставных лиц?..
- Ха! И даже не думай! Ты что, не видишь, какие в тебе люди заинтересованы? Сандра, Ромберг, Доран - каждый наймет по два бюро частного сыска, чтоб уличить меня в подставе. И плюс к тому - они запустят механизм официального расследования. Преимущественное обладание коммерческой информацией - если накроют на том, что я это использовал, меня упрячут за решетку лет на тридцать с конфискацией.
- Прости, я… почему-то подумал, что ты мне сочувствуешь… хоть это и глупо…
- Сложный вопрос. Я сочувствую Хлипу, а ты - его часть. Фанк, я ничего не буду обещать… но я, быть может, что-нибудь придумаю, если ты не станешь возвращаться к этой теме.
Эмбер тем временем открыла свое сердце, будто гардероб, и перетряхнула в нем кое-какие вещички - в частности, громко повинилась перед варлокерами и слезно взмолилась: "Простите меня!"
- …Луис Ромберг! - объявил Доран; Фанк и Хиллари одновременно поглядели на экран.
- К сожалению, мы не имеем достоверных данных, - зашелестел сухой голос директора "AudioStar", - о том, находится ли запись Диска в памяти киборга Файри…
"Имеем", - подумал Хиллари.
- …но если запись существует, то она принадлежит "Audio-Star" по условиям контракта, заключенного с Джозефом Вестоном…
- Полегче, Ромберг! - накопившаяся в Сандре жадность наконец-то выплеснулась. - Диск мой! Хлип мертв, и все его права на песни перешли ко мне!! Так что заткнитесь! Я уже подала в суд на Хармона за то, что он присвоил Файри…
- Ишь ты! - восхитился Хиллари. - Уже "присвоил"! Понимаешь? Я - тебя!..
- …и если вы сунетесь в мои имущественные интересы…
- Раньше она и слов таких не знала, - проронил Фанк.
- …я и на вас иск подам! За моральный ущерб! И я верну себе Файри, а вам - вот! - и она предъявила Ромбергу через стол наманикюреный красивый кукиш. Ромберг улыбнулся, словно извиняясь перед телезрителями за манеры Сандры.
Эмбер захлопала глазами, Гельвеция отвернулась, а Каик Йонгер хитро скосорылился на Ромберга:
- Что, слизень, получил по сопатке? Судись с ней, судись - может, отсудишь от свиньи рога. Контракт вспомнил, гнида плешивая. А как Хлипа в гроб закатал - помнишь? Нет? Так я напомню.
- Вы сознаете то, что говорите при свидетелях? - мягко и гадко спросил Ромберг. - И что я могу привлечь вас к…
- Ну, привлеки! - пожевав ртом, Канк внезапно и сильно плюнул в собеседника; Ромберг дернулся, плевок пронесся мимо, а Канк загоготал: - Нервный стал! В психушке подлечись! Я, может, лет пять бутки откладывал, чтоб в тебя харкнуть. А тебя даже слюни облетают… Вообще - кто тебя звал? Че ты приперся? Мы тут про Хлипа толковать пришли, а ты-то к нему каким боком? Похвались, что Хлипа продавал, - и брысь в парашу, без тебя дерьмо соскучилось.
- Господа! Господа!.. - засуетился Доран, про себя радуясь: "Ну, наконец-то! А то мямлят, мямлят…"
- Чего - господа?! - гаркнул Канк. - Где?! Тут сестренки с братками сошлись, а этот - лишний!
- Как сестра Хлипа, я заявляю… - Сандра встала, подчеркивая серьезность момента.
- Аааа, Сан! Сто лет тебя не видел - и еще бы столько! - возопил Канк. - Все нанимаешь по пятнадцать массажистов на ночь?
- Канк, чтоб ты сдох! - легко вырвалось у Сандры, будто чих. - Закрой помойку!
- Узнаю тебя, старуха! Ты совсем не изменилась! А ну, загни по матери, повесели народ!..
- Урод беззубый!