Сегодня новоизбранный мэр Города дает банкет. В парадном зале фешенебельного ресторана убраны переборки, разобраны стены и опущены тяжелые портьеры. Установлен длинный ряд столов, и официанты бегло и точно проверяют правильность расстановки приборов. Сегодня сюда придут те, кто с детства обучен есть рыбу особой вилкой, пропуская кости сквозь зубчики; нельзя ударить в грязь лицом. На кухне повара жарят особую, пикантную яичницу на 1200 персон. Сюда придут близкие друзья, помощники и спонсоры мэра; некоторых из них он не знает даже в лицо. Шикарные автомобили, густо блестя лаком, непрерывно подвозят все новые порции гостей. Свежеиспеченный мэр и его блондинка-жена встречают их в фойе, и мэр оделяет каждого крепким, уверенным рукопожатием и ослепительной белоснежной улыбкой. Правая рука его уже затекла и одеревенела во время предвыборной кампании, а скулы сводит судорогой от необходимости улыбаться. Но это последний раунд, он должен доказать свою стойкость, а также открытость миру и способность улыбаться в любой обстановке. Улыбка, как маска, навечно приросла к его лицу; с ней его когда-нибудь и похоронят.
Каждому из подошедших его поздравить он говорит несколько дружеских теплых слов таким проникновенным тоном, что гость поневоле верит, что слова адресованы непосредственно ему и идут из самой глубины сердца, а не нашептываются стоящими сзади секретарями-суфлерами.
Незаметный, как тень, среди прочих, к мэру подходит высокий бледный человек в черном длиннополом сюртуке без лацканов, застегнутом наглухо. Мэр протягивает руку навстречу:
- Рад видеть вас среди своих гостей!..
- Хочу напомнить, кому вы обязаны своим взлетом. - Человек в черном вкладывает свою узкую холодную кисть в ладонь мэра, уже готовую сжаться. - Не забывайте обо мне на своем новом поприще. - И добавляет, как-то нехорошо усмехаясь: - Даже при всем желании вы не забудете меня!..
Руку мэра пронзила острая, невыносимая боль, вмиг распространившаяся до подмышки, въевшаяся в кости. Он чуть не закричал, но годы тренировки взяли свое; он смог удержаться и ответил одной из самых обаятельных улыбок.
- Кто это? - шепчет он своему секретарю, когда человек в черном удаляется.
- Его нет в списках приглашенных… - помедлив, отвечает секретарь.
Банкет разгорается. Падающий вниз свет хрустальных люстр преломляется в сиянии бриллиантов, дробится, искрясь и играя на гранях фужеров и в шипучих пузырьках шампанского. Вино и льстивые речи льются рекой. Мэр сыплет шутками и блестками остроумия; глаза его остекленели, улыбка стала гримасой. Ладонь болит невыносимо, словно ее прожигает кислота; минуты растягиваются в часы, любое движение превращается в пытку. Когда же конец банкета?.. Речи и вино продолжают литься. Улучив момент, мэр украдкой смотрит на ладонь. На ровной матово-розовой коже багровеет тлеющим углем четкий ромб с темной вершиной, словно клеймо, выжженное раскаленным железом.
Глаз Глота!
Боль ужасная.
"Кто это был? - мучительно пытается вспомнить мэр. - Кто?!" И кажется ему, что за каждой колонной стоит человек в черном, в каждой отброшенной тени он видит его силуэт.
Тот банкир - финансовый магнат-олигарх? Или тот промышленник-монополист, торговец водой, теплом и хлебом? Или вон тот, творец пиара? Или тот, мастер по грязным скандалам и утоплению противников в помоях? Или все они сразу? Единая, черная, колышущаяся, пьюще-жующая масса…
Боль разрастается, пронзает сердце, перехватывает дыхание.
Стены валятся на сторону, люстры запрокидываются вбок, а пол встает дыбом и стремительно несется навстречу. Гости слипаются в месиво черных фигур, над которым поднимается человек в черном.
- Я пью за ваше здоровье!
- Скорее, мэру плохо, - слышит он сквозь нарастающий гул в ушах и теряет сознание.
…Вечер он проводит в покое и уединении, но боль не отступает. Приходит ночь, но боль не дает заснуть. Снова и снова вспоминает мэр странного гостя и качает, баюкает горящую ладонь с багровым знаком на ней. Он держит ее под холодной струей воды, но все бесполезно. Жена давно спит, а мэр ходит один по пустым комнатам, боясь зажечь свет, чтобы никто не увидел его слабость. Объемные тени плывут в воздухе, а в складках штор стоит Черный Человек.
- Кто ты?!
- Я есть Тьма и Повелитель Тьмы, Принц Мрака. Это я выбрал тебя и отметил своим знаком. Отныне ты принадлежишь мне. Повинуйся!
- Да, Господин!
…Серым утром побледневший и обрюзгший мэр вошел в свой кабинет и сел за полированный стол, в темной глубине которого отражались эстампы на стенах и мир в окнах. Секретарь подал ему бумаги.
- Что это?
- Указ о снижении минимальной оплаты труда… об увеличении продолжительности рабочего дня… о прекращении финансирования образования и медицины… о прекращении выплаты пособий на детей…
Мэр, насвистывая, стал быстро подписывать бумаги одну за другой.
Боли он больше не чувствовал…
* * *
Генерал Горт после событий в Бэкъярде приказал, чтобы работа группы усиления проекта "Антикибер" была приостановлена. "Флайштурмы" должны находиться в ангаре, киборги-в казарме, автомобили - в гараже, а снаряжение - в цейхгаузе. И так слишком много шума; хватит дразнить общественное мнение боевыми акциями - пусть кукол пока ловят Дерек и А'Райхал при участии сэйсидов.
О базировании отряда договаривался Тито Гердзи, а исполнение приказа возлагалось, разумеется, на Чака Гедеона - он и окунулся в полицейское гостеприимство, честно и тщетно пытаясь все сделать согласно уставу, но "синие мундиры", видимо, решили показать лично ему, что армейцы - не авторитет для них, а приказ Горта для полиции - не более чем просьба, которую по пунктам выполнять не обязательно.
Сказалась извечная неприязнь "синих мундиров" к "серым мундирам"; пока первые изо дня в день тянули лямку борьбы с преступностью, вторые прохлаждались и, "воюя" только с призраками на учениях, нашивали все больше шевронов и звезд на мундиры, получали медали за выслугу лет и огромные зарплаты за умение печатать шаг. Это мнение было ошибочным, несправедливым, но люди ничто так охотно не лелеют, как свои заблуждения.
Поэтому "флайштурмы" закатили тягачом в полуразвалившийся ангар, назначенный на слом, киборгов загнали в подвал, а часть автомобилей пришлось разместить на стоянках в Басстауне. Чака утешало только то, что киборги и здесь показали себя образцовыми служаками, - он во вторник едва успевал принимать их четкие, краткие рапорты: "Оружие складировано, сэр. Три машины на площадке там-то, сэр; дверцы опломбированы. Архив сложен на пятом этаже, сэр; комната опечатана".
Напротив, живой персонал Бэкъярда приуныл и упал духом. Люди слонялись по зданию и по дивизиону с кислыми физиономиями и вели пораженческие разговоры о грядущей подкомиссии, которая добьет проект. В среду кой от кого уже попахивало "колором" и мэйджем; в четверг он нашел Фленагана с Бахтиэром дружно изучающими в рабочее время гороскоп - пришлось напомнить им, что служба с мистикой несовместимы. Подчиненные разлагались на глазах; Чак лишний раз убедился, что рассчитывать можно только на киборгов.
Утром 2 мая, в пятницу, Чак, никогда не изменявший армейским порядкам, спустился в подвал и провел перекличку киборгов. Списочный состав был налицо - кроме тех, что оставались в Баканаре. В подвале стало чисто, прибрано; повешены переносные лампы. Построенные в шеренгу, киборги своим непоколебимым видом вселяли в Чака уверенность. Взяв пилотом Мориона, старший лейтенант на ротоплане отбыл к Дереку, чтобы забрать у него под расписку то, что осталось от Гильзы.
Тотчас, как Чак улетел, Этикет связался с Баканаром, где Электрик незаметно переписывал себе находки оперов Адана.
- Адресный список региона INTELCOM готов?
- Не весь, мой капитан, выявлено около семи десятых.
- Этого хватит, остаток передашь позднее.
Экипировку и оружие складировали сами "железные парни", и Этикет уже в печальный вторник сумел так распорядиться, что часть военного инвентаря волшебным образом оказалась сложенной в подвале, а кое-какие важные вещички - в кузове фургона "Архилук". И что сам фургон очутился на стоянке вне территории дивизиона - об этом позаботился все тот же Этикет.
Переодевшись в комбинезоны ремонтников и упаковав для переноски все необходимое, Этикет с Ветераном, Ковшом и Бамбуком покинули базу воздушной полиции через заранее вырытый подкоп, а далее - ползком по кабельному тоннелю, аккуратно и умело сняв охранную сигнализацию.
Людям многое мешает выполнять свои обязанности - состояние здоровья, страх, общественное мнение, - и там, где люди пасуют, в дело вступают киборги.
* * *
Ковш, остаешься в машине. Остальные за мной. Район Дархес. Этаж 17, квартира 131. Феликс Эдолф Кромби, он же Твердыня Солнечного Камня; отмечен в списке Адана как предполагаемый участник Банш. Мы из сетевой службы, вот наши удостоверения. Да, это киборг; он - наша машина поддержки. Показать его техпаспорт?
Жизнерадостный огромный человечище открыл им дверь с пульта ДУ. В нем было - на глаз - около двухсот кило. Приветливо кивая, он засыпал в рот еще пригоршню крекеров и запил шоколадным коктейлем со сливками. Похоже, что он редко вылезал из кресла на колесиках, скрипящего под тяжестью его рыхлой туши.
Однако как обманчивы бывают впечатления и разговоры в регионах! Читая дерзкие нападки и безапелляционные, категоричные высказывания Твердыни Солнечного Камня, Этикет представлял себе поджарого и остроглазого субъекта, от избытка энергии подвижного и юркого, как ртуть, а реальный Феликс Эдолф Кромби сразу разочаровал бы две трети своих почитателей, погляди они на него вживую. Такова сила абстракции слов! Слова сродни препаратам, действующим на психику, и могут создавать стойкие иллюзии, а нередко и галлюцинации, даже массовые - на этом основаны внушение, гипноз, политика, религия и СМИ.
- Ааа, "политичка"! Давно жду! - обрадовался Феликс Эдолф, не вглядевшись в жетон Этикета, и, пошарив на полке, протянул ему бумагу. - Друзья, не напрягайтесь - я невменяемый дурак! Вот заключение врача о том, что у меня бывают церебральные сосудистые кризы, во время которых я ничего не соображаю.
- Ценю ваш юмор, - кивнул Этикет, принимая листок. - Но вменяемость устанавливает экспертиза по постановлению суда. И мы не из политической полиции. Мы - кибер-полиция. Хотим задать вам несколько вопросов…
Невменяемый Феликс Эдолф сразу включил диктофон - приятно сохранить на память неформальную беседу со столь необычными гостями! В случае ареста аудиодокумент не помешает. Случись ему потом отдать запись на анализ, он бы очень удивился, узнав, что с ним беседовал Стив Григориан по кличке Лис, семь лет как убитый сэйсидами. А вот многоопытный Доран не удивился бы.
Этикета интересовало немногое - наличие в доме сложных программируемых кукол, наличие литературы о кибер-монтаже и конструировании, наличие в компьютере множества закрытой "под ключ" информации, а еще - реакция хозяина на расспросы. Пульс, дыхание, температура кожи, разные непроизвольные телодвижения - все это он мог "читать" не хуже ньягонца.
Феликс Эдолф, на свое счастье, куклами не баловался. Пара говорящих пауков, управляемая многоножка с руку величиной - обычный хлам, который покупают для забавы, а потом забывают подзаряжать, и он пылится где-нибудь годами, никому не нужный. Сердце у Феликса Эдолфа не екало, язык работал бойко, глаза сияли - а Бамбук, незаметно вошедший с радара в его комп, сообщил, что ничего, касающегося киборгов, там не видно.
Это здесь. Район Гейнс. Этаж 8, квартира 37. Готфрид Слоупер, известный как Моногамус. Мы из сетевой службы. На пороге - невысокий, средних лет мужчина с рассеянным светлым взглядом и улыбкой, все время съезжающей влево; из квартиры - крик, визг, шум стада детей. Карапуз ухватил Готфрида за штанину и уставился на Ветерана, озадаченно засунув палец в рот; подбежал второй, постарше:
- Ух ты, киборг!.. Па, а что они пришли чинить? Па, погляди, у нас игра повисла!
- Паааа! Дядя Фрид! - звали одновременно из всех комнат.
- Извините, - Моногамус подхватил младшего на руки, - проходите, садитесь! Это направо, в конце коридора, увидите. Я сейчас приду. Ребята, тише! У нас гости.
Указанную комнатушку почти целиком заполняли разнообразные примочки и приставки к мощной высококлассной машине; шкаф с дискетами, шлем, кровать - вот и вся мебель. Бамбук приступил к процедуре, но Этикет уже понял - это промах. Моногамус - не "отец". Человек, настолько занятый детьми, просто не сможет отвлекаться и вести тайную, вторую жизнь на стороне, курируя "семью" из кукол.
В квартире стихло - не совсем, но ощутимо; несколько раз донеслись негромкие, но звучные и четкие распоряжения Готфрида, а потом он вошел, вытирая руки полотенцем: - Чем могу быть полезен? Я в вашем распоряжении. Куклы с программным управлением? Это мне не по карману. Дети должны играть друг с другом, развиваться, получая навыки общения. У нас есть интерактивные игры, да. Куклы, имитирующие младенцев. А еще - мелкие животные: морские свинки, йонгеры… они не ссорятся! Хотите взглянуть?
"Нет, - подумал Этикет, глядя на Готфрида, - этот уже полностью себя задействовал, ему муляж семьи не нужен".
- Это все - ваши дети?
- Моих здесь трое, - со скромной гордостью ответил Моногамус. - Племянники ночуют у меня; они были на майском празднике, и, чтобы дать сестре передохнуть, я их оставил здесь. И еще я взял в семью троих из бюро социальной опеки.
- Из приюта? - уточнил Этикет.
- У нас это слово не произносится. - Тон Моногамуса остался мягким, но в глазах и голосе неуловимо появилось что-то жесткое, непререкаемое. Этот бы и с дюжиной детей справился.
Район Аркенд. Этаж 37, квартира 281-А. Конрад Стюарт, он же Ферзь. Длинный, худой, впалое лицо - почти без скул, грива черных волос спутана, светло-карие глаза с пятнами на радужках глядят вызывающе, голос дребезжит от злости:
- Кибер-полиция? Неужели? А ведете себя как сэйсиды. Что, опять отменен ряд статей Конституции? Неприкосновенность частного жилища - больше не закон? Я буду жаловаться. Вы ответите за то, что вторглись. Дайте сюда ваш жетон! Я имею право удостовериться, что вы не самозванец!
Пока Конрад Стюарт, бормоча проклятия, справлялся через Сеть, служит ли в кибер-полиции детектив Рудольф Гарделла (оказалось - служит; Дерек уже давно по просьбе Хармона внес себе в кадровый список дюжину псевдосотрудников, чтоб группа усиления могла смело предъявлять жетоны), Бамбук потихоньку просмотрел содержимое жестких дисков. "Ни одного закрытого паролем сектора", - радировал он Этикету.
- У вас есть куклы с программированием?
- Это допрос?!
- Нет. Это собеседование.
- Тогда я отвечать не буду. Поищите сами. В кладовке, например, - вдруг с детства завалялось что-нибудь. Вы же уполномочены шарить по квартирам? Давайте-давайте! Это я тоже впишу в жалобу. Ни ордера! Ни санкции прокурора!..
Этикет изучал Ферзя тщательно и пристально. Ферзь взволнован, даже больше того - сильно разозлен. Движения стремительные, не вполне координированные. Что это - наркотики? Стимуляторы? Или то и другое вместе?..
- Вы занимаетесь кибер-системами?
- Мы поговорим с вами в суде, при адвокате.
Этикет прошел вдоль полок. Пачки дисков, печатные книги - в основном о финансах и бухгалтерии.
- Вы работаете по поддержке банковских программ? По аудиту?..
- Да, по банкам. Я их взламываю на крупные суммы, чтобы жить в роскоши.
Дерзкая шутка. Жилище Ферзя было обставлено скупо, если не сказать - бедно, почти аскетически бедно. Оп! Что это? Блок дисков - "Введение в роботехнику. Учебно-инструктивное пособие BIC для студентов и инженеров младшего звена". Издание очень старое - 245 год. Этикет изменил режим зрения - блок густо захватан пальцами, отпечатки сливаются в грязный фон.
- Зачем у вас это пособие?
Ферзь повернулся вместе с креслом. Его запал иссяк, теперь он глядел тускло и устало; резче стали тени бессонницы на лице.
- Хотел иметь вторую специальность, если это важно. Срезался на тестах в "Роботехе". Но я пробьюсь.
- КАПИТАН, У ПОДЪЕЗДА ОСТАНОВИЛАСЬ МАШИНА, БОЛЬШОЙ "ДАККАР", - доложил Ковш. - ВЫШЛИ ПЯТЕРО, ДВОЕ ОСТАЛИСЬ. ФОРМА ЧЕРНАЯ, ЭМБЛЕМЫ… ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ "ОМЕГА". С ОРУЖИЕМ, В ШЛЕМАХ И ЖИЛЕТАХ.
- НАБЛЮДАЙ, - ответил Этикет. "Омега" - из ведомства А'Райхала, парни серьезные. Что им здесь понадобилось?..
- Жилец квартиры 281-А, Конрад Стюарт, сейчас дома? - старший группы показал портье свою бляху. - Он один? Не звоните ему, мы представимся сами. ЭТО ПРИКАЗ.
- К нему только что поднялись трое из сетевой службы, - портье открыл турникет. - Двое людей и киборг.
- Они появлялись здесь раньше? У него часто бывают гости?
Портье пожал плечами. Он недавно нанялся в этот подъезд, а помнить всех жильцов секции из шестисот квартир могут служившие лет пять-шесть - если не учитывать любимую централами перемену места жительства.
Лифт понес вооруженную пятерку вверх.
Этикет размышлял. Стюарт хочет больше зарабатывать - это можно понять. Сменить тесное жилье в бигхаусе, похожем на вертикальный сросток жилых секций, на просторное, улучшенной планировки. Видимо, банки мало платят таким поденщикам, корректирующим громоздкие программы отчетных форм и прочее рутинное обеспечение. Возможно, Стюарт работал на два-три банка сразу. Немудрено, если он пользуется психотропными препаратами…
Звонок в дверь. Без предупреждения от портье?..
- Сидите, - велел Этикет Стюарту, решившему было встать. - Я спрошу - кто.
- Да как вы сме… - Стюарт все же поднялся с кресла, но тут путь ему заслонил Ветеран.
- Кто там?! - голос из прихожей прозвучал очень, очень странно - Конрад, готовый вновь взорваться возмущением, понял, что детектив Рудольф Гарделла говорит ЕГО, Конрада, голосом - та же интонация, те же срывающиеся нотки.
- Мистер Стюарт, я от домовладельца. Надо проверить водопровод - протечка на этаже над вами…
"Глазка" в двери не имелось - видимо, Стюарт полагался на охрану подъезда, - но дверь была прозрачна для радара, и Этикет четко видел три силуэта, изготовившиеся к броску, двое у стен, один по центру.
- Я занят, у меня в гостях подружка! Зайдите попозже! BEТЕРАН, ПРОВЕРЬ АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД. БАМБУК, ПРИКРОЕШЬ ЧЕЛОВЕКА.