Стиснутое в смирительной рубашке бурление чувств перешло в дрожание тела, а потом и вовсе в инфракрасное излучение, когда из шприца явился заряд ласковости и терпения.
Но эти фазы проходили уже в мягких внутренностях машины скорой помощи.
Инспектор облегченно выдохнул, когда борьба закончилась и стало покойно.
"Будя, будя, отвоевался",- незлобливым голосом сказал санитар.
Но инспектор уже задремал, прислонившись к уютному, размером с первый спутник, колену санитара.
Феодосий Павлович не мог, да, наверное, и не хотел бы узнать, что жена Мелания тем временем вышла из дома, не заперев, и, даже не захлопнув двери. На ней был комбинезон и непродуваемая куртка, за спиной маломерная сумка, в руках по канистре с газотурбинным топливом. Она выкатила из гаража свой роллер, закрепила канистры, на заднее сидение запрыгнули преданные робики, мотор засопел мощным носом, и вся компания исчезла в смутном воздухе.
Блок 9
Мелания вскоре почувствовала, что великое копошение на одном месте кончилось. Она уже не червячок в яблочке. Она - пыль, которую ветер перемен несет куда попало. Куда ни принесет, везде хорошо, везде пыль останется пылью.
Целый день Мелания вилась поземкой по городу, а вечером вырулила к аэрокосмическому вокзалу. Там удалось и чайком побаловаться, и покемарить в креслах зала ожидания. Такая остановка еще более убедила ее в том, что она теперь - пыль, которая звучит вполне гордо.
Вместо зеленоватых сумерек спальни - едкий свет, прущий в глаза, вместо убаюкивающего бренчания цитары - гогот, иканье, всякая белиберда. Кто-то пытается вместо короны водрузить свою задницу на твою голову, кто-то трясет рядом с твоим носом грязный мешок.
Потом звуки, цвета и запахи смешались в какую-то тучу, которая воспарила к диамантоидному куполу вокзалу и зависла там. Наступило молчание…
Утром, возле своего роллера, она увидела лужицу крови. И вроде робики неотлучно были при ней всю ночь, в сумке. Только сейчас ей захотелось испугаться, как корове, которую бестолковые животноводы вместо хлева запустили в змеюшник. Но это тоже не получилось. Браслет, хоть и маленький, но прикрыл ее, как плащ-палатка. Враждебное пространство в почтении остановилось перед ним.
- Але, киса, здравствуй, не узнаешь?
Перед ней стоял какой-то тип, неприятно одетый в черное кожаное пальто, с неприятным выражением на неприятном лице, с неприятными глазками-букашками, от которых начинается зуд и псориаз на коже, с фотонической татуировкой на пухлой руке, где фигурял ангелок со светящимся нимбом и надписью "Здесь нет конвоя". Может, этот фрукт из передачи какой-нибудь, много сейчас всяких реалити-шоу.
- А ты что, памятник Пушкину?
- Я люблю юмористок, честное слово, даже в одетом виде. А теперь расскажи-ка мне о своих маленьких друзьях.
- Начинать с трилобитов?
- Начни с тех, кто тут царапается и кусается без спросу.
Нет, пожалуй он - не из реалити-шоу. Он как паук, за которым тянется паутина неприятностей. Мелании захотелось срочно взобраться на роллер и дать деру. Или размазать этого типа по асфальту. Главное, не показать, что боишься.
- Слушай, я - неважная рассказчица, пошли лучше письмо в детскую передачу…
- Со мной так нельзя разговаривать,- гаркнул обиженный тип.- Не шали словами. Я здесь король буби, идеал во плоти, любимое тело и районный тотем.
Несмотря на то, что этот типчик был липким и злым, страх вдруг оставил Меланию.
- Задашь четкий вопрос и получишь такой же ответ. Представь, что я учительница.
- Учительница,- влажно улыбнулся тип.- Будь мне учительницей. Меня Кожаный зовут. Научи меня чему-нибудь из области орального секса.
- Чтобы хорошо учиться, таким, как ты, надо больше усидчивости иметь, в смысле, больше сидеть.
- Ладно, я с тобой еще пообщаюсь, не забывай меня, киска,- попросил тип по имени Кожаный и, пружиня пятками, пошел к главному входу. Какая-то досада у него осталась, поэтому по дороге он не удержался и пнул первого встречного мужика непритязательной наружности. Мужик отлетел и уселся на урну, хабарик бессильно повис на его губе. Обиженный оторопело глядел вслед обидчику, не в силах угадать причину такой немилости. Не решив проблему, он повалился на бок вместе с урной. Еще неуклюже поворочался на земле, а когда поднялся, то был уже обклеен бумажками из-под мороженого, напоминая экспонат с выставки современного искусства.
Мужик подошел к Мелании, которая старалась не смотреть на его печальный вид.
- Слышь, щечки-персики, у тебя зеркальце есть? Как там я, ничего? - стал выяснять он.
"Сходи в ателье, где морды меняют", - подумала Мелания, но вслух утешила обиженного мужика.
- Ничего. Бывает хуже.
- Часто? - с надеждой спросил мужик.
- Ну, это уже вопрос статистикам.
- Чтоб тебя дверью трахнуло, урод,- заорал мужик вслед изящно пружинящему Кожаному.
И надо же, настигло крепкое мужицкое проклятье аэропортовского братка. Когда тот входил в парадные самодвижущиеся двери, они наполовину приоткрылись, а потом резко сомкнули створки. Толстое стекло зазвенело от жесткого контакта со стриженной головой. Кожаный опрокинулся, улетел назад, лег на спину в просторную лужу.
- Да я вас всех соплей перешибу,- невпопад зарычал он.
- Переходи к водным процедурам, следующее упражнение - гребля ушами,- удовлетворенный мужик отклеил от себя несколько бумажек и побрел куда-то, явно не имея четкой цели.
Мелания напряженно посмотрела ему вслед, пытаясь расшифровать подтекст происшествия, но ничего у нее не вышло. Она растерянно поразглядывала окрестности и заметила, что еще один человек пытается во что-то вникнуть. И этот человек был похож на "плохого" парня из шпионского фильма…
На лице агента Фалько сегодня были усы, темные очки, щеки разошлись в стороны, а угрюмая распластанная кепка скрыла шевелюру. Агент "знакомился" со своим подопечным. Вид дяди Вити даже несколько оскорбил его профессиональную гордость, но агент небольшой медитацией покорил эмоции и заставил себя работать. Освальд определил, в каком направлении будет двигаться объект, и пошел в центр главного зала, откуда было удобно наблюдать за событиями на всех ярусах. Вот дядя Витя на третьем ярусе, подобрался к ограждению, воровато, но метко - на чью-то шляпу - плюнул вниз, затем направился к буфету.
Начинался рабочий день. Освальд Фалько догадывался, что групзахи могут в любой момент созреть для перехвата. Аэроспейсвокзал как раз то место, где оболочка ССС засечет вислоусую внешность дяди Вити, особо не утруждаясь. Скорее всего, группа захвата, пять-шесть ребят плотного телосложения с внушительными челюстями и тяжелыми кулаками, уже здесь…
Освальд Фалько с утра обдумывал некоторые пункты своей диссертации, ведь в "миру" он был аспирантом. Сегодня утром, по счастью, обошлось без "провала". Это явление было знакомо многим аспирантам и другим бойцам умственного фронта. При приближении к интересной мысли - ты еще не знаешь, какая она точно, но уже ощущаешь ее объемистость - вдруг теряешь путь-дорожку. И в голове - лишь тяжесть и гудение. Нейростимуляторы, активизирующие работу синапсов, помогают ненадолго, а по-большому счету вредят…
В итоге на месте мозга словно черная клякса ворочается и ты подключаешься, как миленький, к кибероболочке.
Она начинает выгребать из сети факты и строить гипотезы. А ты с умным видом хмыкаешь или бесхитростно зеваешь, глядя в окно.
"В условиях состязательного доступа кибероболочек к сетевым ресурсам большое число ассоциативных связей устанавливается случайным образом. Как показало обследование фирмы "Ливайн" - до 90%. Однако, в рамках этих хаотических процессов создаются устойчивые структуры, которые включают всю обработку данных, от приема мыслекодов до выдачи решающих рекомендаций…"
Сейчас бы посидеть-подумать, потому что горизонте размышлений что-то уже забрезжило, но дядя Витя мешает!
Подопечный доел сосиску, брошенный кем-то возле автомата по продаже хот-догов и спустился на второй ярус для посещения туалета. Выбрался он оттуда с мокрой головой и расчесанными усами. Кажется, помыслы дяди Вити опять были устремлены к вокзальному буфету. Когда подопечный подходил к лестнице, у дверей туалета появилась некая личность в серой шляпе, надвинутой по самые брови. Освальд прибавил зоркости микрокамерам, вмонтированным в его очки. Действительно, у некой личности было прекрасное нервное лицо ищейки.
Это явно представитель Службы Санации.
Освальд вскочил в лифт, который ползал внутри одной из колонн, и мигом вспорхнул на третий ярус. Только открылись двери шахты, а он уже увидел недремлющим оком, как в буфет входят двое ладных молодцов, оставляя снаружи еще одного. Агент Фалько вывел на дисплеи своих очков развернутые данные от пеленгатора. Так и есть, дядя Витя - внутри общепитовской точки, и значит, сейчас ему сделают "хлеб-соль": кулаком по почкам и пальцем под ухо, после чего он окажется смирным и послушным.
Освальд прикрылся широкой спиной женщины, марширующей с двумя чемоданами, и с еще неясным планом действий стал приближаться к буфету. Когда он преодолел полдороги, послышался плотный хлопок. Его дополнил хор из разных бестолковых звуков. Теперь надо было резко прибавить скорость. Агент Фалько шепнул пирамидальной женщине на круглое ушко:
- Внимание, внимание. Вы поступаете в распоряжение федеральных сил особого назначения.
Женщина преданно ответила:
- Шо трэба?
- Бежать.
И женщина понеслась, как паровоз, пыхтя и пуская пар из ноздрей. Агент Фалько, как искусный наездник, притормозил ее за косынку около входа в буфет и нанес из-за ее широкой спины сокрушительные удары групзаху. Кулаком под дых и ребром ладони по шее. Из буфета выскочил, как ошпаренный, другой групзах. Вернее, он и был ошпаренный, вся физиономия в густой кофейной пене.
Групзах увидел, что его товарищ сильно согнулся, а рядом, торжествуя, стоит огромная женщина - террористка или пособница врага. Упреждая атаку, боец взвизгнул и нанес даме сокрушительный удар верхней частью кулака в селезенку, так называемый уракен-хиво-учи - предназначенный, чтоб свалить с копыт и носорога средних размеров.
Но этот удар был поглощен сумкой с гвоздями, которая висела у мадам на шее, ничуть ту шею не выгибая. Дама даже не качнулась на своих каблуках, более того, импульсивно и неловко, но быстро сунула в физиономию групзаха свой старомодный чемодан с обитыми железом уголками. Белая от пены голова бойца стала яркой от крови, и он, покачнувшись, как былинка, упал словно заколотый бык.
- Объявляю вам благодарность от имени командования,- признательным голосом сказал агент Фалько даме с чемоданом.
- Служу трудовому народу,- отвечала польщенная женщина,- рада стараться.
Агент Фалько осторожно заглянул в буфет. Мимо его головы немедленно пролетела яичница и прилепилась к стене.
В помещении была напряженная обстановка, напоминающая второй или третий день творения. Столбы пара, гейзеры кипятка, струи расплавленного жира и мощная музыка искрящегося танцевального автомата. Особенно поражала взгляд стойка.
Кофеварки, тостеры, шашлычницы сообща создавали ад местного значения.
Яркие пластиковые робофициантки в кокошниках носились по помещению, бросая блюда, как гранаты, крутя ножами и втыкая вилки во все живое при помощи инфракрасных сенсоров. Уборочные киберы опрокидывали столы, расшвыривали стулья, вбивали друг друга в стены и пытались затолкнуть одну жареную курицу в нечто смахивающее на ворота. Возможно, это был матч по хоккею.
Посетители разлетелись кто куда, как голуби. На шкафах, холодильниках, даже шторах, сидели и висели гроздьями, особенно прыткие вскарабкались на карниз. Буфетчица, отчаянная белобрысая девка, пыталась в одиночку биться шваброй с хоть малой, но охреневшей кибероболочкой буфета. Однако после каждой контратаки взбесившихся аппаратов девчонка с воем улепетывала в подсобку.
В одной из больших жирных луж раскинулось безвольное тело групзаха. А посреди всей жути и буйства красок, тихо и отрешенно, свесив печальные, как плакучая ива, усы, сидел по-турецки на перевернутом столе дядя Витя.
Наконец, он поднялся, пробормотав что-то вроде "извините, ошибочка вышла", и просочился сквозь беснующуюся толпу машин, как призрак, который некогда бродил по Европе.
- Шо с этим сделать,- спросила с готовностью дама,- может, придушить гада?
- А вам надо следовать прежним курсом, гражданка. Командование пришлет вам ценный подарок.- Агент Фалько слегка тронул особу коленкой под зад, и она величаво удалилась.
Дядя Витя выйдя из буфета, увидел агента и еще несколько неподвижных тел.
- Ты чего, мужик, закурить что ли, хочешь? - спросил крестьянин от неловкости.
- Пошли, выведу наружу, а то повяжут тебя здесь с гарантией.
- Не, шутишь. Я с тобой никуда не пойду. Я тебя не знаю. А вдруг ты - оборотень. Сейчас человеком притворился, а завтра глядишь, уже камень многогранный, который людей жрет.
Агент Фалько ухватил сельского жителя за шиворот, первым делом вытащил из его грязного пиджака маленькую шпильку радиомаяка, выбросил ее … но не смог сдвинуть дядю Витю с места.
- Можешь на меня положиться, уважаю, когда маленькие бьют больших,- увещевал Освальд упирающегося крестьянина. - Ну, не будь ослом.
Наконец агент Фалько втолкнул дядю Витю на служебную лестницу, они спустились на минус первый этаж, вломились в дверь с неприветливым обращением в адрес "посторонних". За дверью их как будто поджидал милиционер с табельным оружием в руках.
- Служба Санации, группа захвата,- зарычал Освальд и взмахнул красной книжицей.- Человека в серой шляпе не видели?
- Чего, чего? - милиционер выудил из уха рацию,- не разобрал. Вы кого-то ищете?
Освальд напористо повторил вопрос.
- Никак нет,- отчитался страж закона.
- Будьте бдительны, он очень опасен, - агент Фалько с дядей Витей обогнул милиционера, после чего припустил по узкому коридору, не отпуская руки подопечного.
А работник МВД остался на посту. Оттуда немного погодя послышались крики "Нет, нет!" и выстрелы…
Подвал был хитрым, заблудиться и истлеть здесь, как индейцу Джо, ничего не стоило. Но на свою беду попался лихим людям мирный труженик аэропорта. Он шел и напевал песенку про то, что "летят самолеты - сидят в них пилоты". И тут две страшные в мертвенном свете фигуры бросились к нему, протягивая руки со скрюченными пальцами. Сердце заскакало в груди, скромный техник понял, что по горизонтали от погибели не уйти, и попробовал вспорхнуть по винтовой лесенке. Но он так испугался, что всякий раз соскальзывал вниз к ногам бандитов. Наконец, Освальд поднял техника за шиворот.
- Пошли погуляем, заодно покажешь, где тут выход.
- Эй, мужик, не хочешь в морду, не надо, - утешил пленного дядя Витя.
Техник благоразумно решил быть послушным. Через пять минут анти-Сусанин вывел бандитов к крохотному окошку, явно предназначенному для кошаче-крысиного контингента.
- Стой здесь, задница,- дружелюбно предупредил Освальд и хотел было "отключить" техника. Но дядя Витя подошел к донельзя испуганному человеку с тыла и возложил на его голову коробку спичек.
- А это мина, милок. Если полчаса будешь вести себя тихо - тогда полный ажур. Если рыпнешься, то мозги к потолку прилипнут.
Техник охотно поверил, поэтому стал древнеегипетской статуей. А агент и дядя Витя выползли через щель и оказались в районе привокзальной свалки, где валялись выгоревшие баки и первые ступени космических челноков.
- Дальше по-пластунски? - осведомился дядя Витя.
- Дальше без меня,- сказал Освальд.- Продолжайте без меня. Идите в сторону кладбища. Вон видите, труба крематория дымит? Это ваш ориентир. А там по главной аллее до автобусной остановки. Ехать вам лучше, как мне кажется, до парка народных увеселений. Надо добраться до Бормоталовки, это такой холмик, где раньше всякие крикуны горло драли. В том месте стоят заброшенные вагончики строителей. Располагайтесь как дома и особенно не высовывайтесь. Вот вам небольшой заем. Живите скромно, по средствам.
- Слушаюсь и повинуюсь,- ответственно сказал дядя Витя.- Вот вы мне так помогли. Даже не знаю почему. Поэтому я вам должен всю правду сказать… - и, не дожидаясь согласия слушать "правду", добавил.- Хотите смейтесь надо мной, но я Змей Горыныч или что-то вроде этого.
- Очень приятно, а я - Фан Фаныч, - у дядьки мозги-то набекрень, подумал Освальд.- Только вы никому не рассказывайте, какой вы на самом деле.
- Ладно, уговорили. Никому про то сказывать не буду. Но боюсь, люди сами прознают… Я ведь ничего специально не портил в буфете. Но когда эти басурманы возникли - я как бы большой стал. И все равно не сладко пришлось. Кляксы меня атаковали, это упыри такие, и камни накатывались, чтоб расплющить. Но я дыхнул огнями, и усеялось поле дохлыми костями. Дворец Кощея от злости накренился и пузырями аж покрылся. Есть от чего злиться. Окаменелое его царство я на четверть прошел и на полморды ближе к серебряному небу стал.
- Ага, понял. Обычное дело,- покачал головой агент и поправил дяде Вите воротник, заодно прцепив ему на пиджак свой собственный радиомаячок.- Но вы старайтесь о Кощее не думать. Он сам по себе, вы сами по себе.
- Стараться не думать?- удивился дядя Витя,- тогда же я буду обезьяна, а не человек.
Дядя Витя сплюнул и, спотыкаясь, пошел на дымок крематория.
Блок 10
Совсем другая жизнь окружила Меланию со всех сторон. А прежняя жизнь растаяла, как пломбир на солнце, не оставив ничего, кроме нескольких потеков.
Ночь в зале ожидания аэрокосмопорта, утро - в старомодном голографическом кино.
Голова пожилого ученого, висящая на проводках в шкафу, дает веские советы девушке-роботехнику, что ходит в мини на пол-ягодицы. Созданный девушкой робот - копия пожилого ученого, только из металлоорганики. Он смертельно ее ревнует к молодому космопланщику, прилетевшему с Юпитера. Робот подкарауливает космопланщика где-то около ракеты, связывает и волокет, чтобы положить под дюзы. Девица-роботехник откуда-то пронюхивает про это, является к ракете, отвлекает робота разговором о любви. А в то время космопланщик распутывает узлы и толкает наивного робота под реактивную струю. Конец фильма, на заднем плане пятно: все, что осталось от робота. На переднем целующиеся взасос космопланщик и изобретательница. Она изобретает новые и новые поцелуи, ее губы движутся к его… изображение смазано. Левая рука космопланщика потихоньку отключает питание от головы злого ученого, висящей в шкафу. Из шкафа доносятся последние проклятия…
А днем приятно поблуждать в зоологическом музее, среди обглоданных временем значительных костей праотцов. Под вечер сгонять к какому-нибудь прудику, смыть прилипшую к коже городскую сутолоку. Вечером на танцы для тех, кому прилично за тридцать. Растрясти мусор в каком-нибудь веселом старичке из отставников, а потом застращать его до рвоты выходками своих пластиковых дружков. Робики, как правило, начинают познавать танцора, к чему тот, естественно, не готов.