- Ты что, не слышал? - спросил его Стюарт.
Ник виду не подал, что заметил колкость, и Эйприл объяснила:
- Нам приходится уезжать. На рождественские каникулы. Феликса увольняют за отклонения от официальной программы по курсу основ геометрии, - Он не прошел с ними даже транспортир, - прокурорским тоном заявил Стюарт.
Ник даже ухнул от радости:
- Мы с Джесси тоже уезжаем в декабре. Погода там замечательная. Больше никаких нью-йоркских туманов! Мы поедем вместе!
Медсестра снова заглянула в палату, и они ушли.
Ник крикнул:
- Так я скажу им, что ты едешь.
Мы с Эйприл молчали несколько минут. Это был всего лишь второй день, как сознание вернулось ко мне.
И первый день, когда мне разрешили увидеться с Ником и Стюартом. Было бы неплохо уехать из Бернко и начать все сначала.
Эйприл просидела рядом со мной все отведенные полчаса, гладя меня по руке, рассказывая об Айрис, разворачивая планы на новую жизнь в Нью-Мексико. Она даже не подумала спросить меня, что было там, в люке.
МАТЕМАТИЧЕСКИЕ ФАНТАЗИИ РУДИ РЮКЕРА
То, что из всех научных дисциплин математика, вероятно, самая фантастическая, долго распространяться нет нужды. Читатели с естественнонаучным образованием и так понимают, что имеется в виду, для гуманитариев же вообще все, что связано с формулами и математическими символами, лежит за гранью понимания. Да и сами математики не станут отрицать, что занимаются материями воображаемыми, хотя и не лишенными некоторых черт реальности. Особенно если на подхвате окажутся представители смежной специальности - физики-теоретики, которым в XX веке не раз пришлось убеждать и себя, и коллег, что абстрактные миры математиков на самом деле куда как реальны, только мы этого раньше не замечали…
Труд математиков и писателей-фантастов (тех, что претендуют на приставку "научные") удивительно схож прежде всего в методе. И те и другие для начала формулируют какую-нибудь аксиому - сколь угодно "нереальную", даже, на первый взгляд, абсолютно бредовую, - а затем с помощью логически выверенных теорем на базе этой аксиомы строят целый мир. Внутренне непротиворечивый и, как говорят математики, "полный".
С единственной оговоркой: как раз для профессионалов-математиков их "миры" (системы) полными никогда не будут, на то существуют знаменитые теоремы Геделя.
Если грубо, то говорят они о следующем: в любой замкнутой системе обязательно найдется утверждение, которое невозможно ни доказать, ни опровергнуть, находясь в рамках этой же системы.
Фантасты этого ограничения не знают - да и никто не станет требовать от их построений "математической" строгости. По крайней мере для обыденного сознания достаточно того, что и писатели-фантасты, и ученые-математики заняты построением миров - цельных, многомерных, внутренне непротиворечивых, на каких бы невероятных основаниях эти миры ни покоились.
Чтобы закончить с этой "теоретической" вводкой, приведу любимый Пример. Писатель-фантаст волен вообразить себе любой мир - даже тот, где люди ходят на головах. Однако если автор захочет писать научную фантастику, а не какую-то иную, то он хотя бы озаботится тем, что у обитателей этого мира мозоли будут на затылках… И у ученого-математика такой поворот дел удивления не вызовет: а как же иначе?
Вот, собственно, и все. Из произведений мировой литературной фантастики можно составить неплохую библиотечку фантазий математических. Начиная с классических примеров XIX века - "Плосковии" (или "Флатландии") английского теолога и литератора Эдвина Эббота и "Зазеркалья" преподавателя математики и поэта Льюиса Кэрролла, - и продолжив этот ряд до современных произведений, которые уважающий себя знаток фантастики выпишет сам. Списки получатся разные, в зависимости от владения материалов и личных предпочтений; но он наверняка окажется досадно неполным без романов и рассказов сравнительно новой звезды на американском научно-фантастическом небосклоне: Руди Рюкера.
Он родился 22 марта 1946 года в городке Луисвилле (штат Кентукки). Отец будущего писателя владел небольшой фирмой по производству мебели, а мать была домохозяйкой и в свободное от домашних обязанностей время занималась садоводством, рисованием и керамикой. Оба родителя корнями происходили из Германии, мать, урожденная фон Биттер, там и родилась. Поэтому полное имя их сына звучало так: Рудольф фон Биттер-Рюкер, - и только в студенческие годы он стал называть себя на американский манер кратко и емко - Руди Рюкер.
Воспитанный в протестантской вере (отца даже избрали пастором местной епископальной общины), мальчик тем не менее был отдан родителями в католическую частную школу. По их мнению, подобная религиозная "смесь" должна была помочь их отпрыску в будущей научной карьере, ибо та предполагает наличие в исследователе таких качеств, как разумный скепсис, терпимость к иной точке зрения и умение - и желание - всегда и во всем находить альтернативы. А то, что сын, рано проявивший способности к математике, станет университетским профессором, отец с матерью не сомневались.
Впрочем, результат их религиозно-педагогического эксперимента, как часто бывает, оказался неожиданным.
Руди Рюкер с молодых лет стал убежденным если не атеистом, то во всяком случае агностиком. То есть человеком, принципиально сомневающимся во всем, включая любую религию. Это приобретенное Рюкером качество действительно помогло ему в обеих жизненных ипостасях: научной и литературной.
После окончания Суортморского колледжа в штате Пенсильвания перед дипломированным математиком встала первая альтернатива в жизни: идти служить в армию (и, вполне вероятно, отправиться во Вьетнам, на войну) или продолжать образование? Он выбрал последнее: поступил в аспирантуру Университета Ратжерса в Нью-Брансвике (штат Нью-Джерси), где позже защитил диссертацию по математической логике. В год защиты новоиспеченный профессор женился на своей бывшей сокурснице, а спустя несколько лет был уже счастливым отцом двух дочерей и сына.
Первым местом работы стал для Рюкера университет штата Нью-Йорк в городе Дженисео. Именно там будущий писатель, вдобавок к обязательному курсу - аналитической геометрии, начал читать еще один - факультативный, посвященный исключительно четвертому измерению. Это было что-то среднее между высшей математикой, теоретической физикой и философией естествознания, и от желающих записаться на курс Рюкера не было отбоя. В конце концов увлекательные лекции легли в основу его первой книги - монографии под названием "Геометрия, относительность и четвертое измерение", вышедшей в солидном академическом издательства Dover в 1977 году.
Так, аккурат к своему тридцатилетию Руди Рюкер смог посчитать собственную литературную карьеру открытой. Чуть позже последовали другие, не менее увлекательные книги на стыке науки, научной популяризации и философии - и на грани того научного "безумия", на котором настаивал Нильс Бор: "Бесконечность мысли: наука и философия бесконечного" (1982) и "Четвертое измерение: к геометрии высшей реальности" (1984). Но к тому времени в Америке и за рубежом уже хорошо знали "другого" Руди Рюкера - писателя-фантаста.
К художественной литературе он впервые обратился еще летом 1976 года. Абстрактно-философские размышления молодого математика потребовали, очевидно, какой-то иной, более адекватной формы реализации, - и тут он весьма кстати вспомнил о своем увлечении научной фантастикой.
"Когда я начал писать первый научно-фантастический роман под названием "Пространственно-временные бублики, - вспоминает Рюкер, - то не был уверен, что эта затея мне по силам. Но все-таки добил рукопись до конца, после чего приступил к планомерной осаде всех существовавших на то время специализированных журналов. Увы, ни одно не захотело печатать мой роман, и лишь в только что явившемся на свет журнальчике "Unearth" рукопись приняли для публикации с продолжением. Они разбили роман на четыре части, но, как это часто бывает, журнал "лопнул" после первых трех подач". Полностью роман вышел сразу книжным изданием в 1981 году.
Нельзя сказать, что роман-дебют Рюкера поражал особой новизной темы. Конфликт "искусственного разума" с носителями разума естественного заканчивается в результате однозначной победой компьютеров, получивших полный контроль над повседневной жизнью людей…
Подобное описывалось в научной фантастике бесчисленное количество раз, начиная с пионерского романа Мэри Шелли о чудовище Франкснштейна.
Тем не менее автор-дебютант не отчаивался и продолжил свои упражнения в "математической фантастике". К тому же в 1978 году он получил грант от немецкого правительственного Фонда Александра фон Гумбольдта и смог на два года покинуть "холодный, дождливый и промозглый штат Нью-Йорк, в котором жить можно только по приговору суда". Молодой ученый отправился с семьей на историческую родину - в Германию. Самостоятельная исследовательская работа и чтение лекций в знаменитом Гейдельбергском университете не занимали много времени, и Рюкер за свои "немецкие каникулы" успел закончить еще одну монографию, "Бесконечность мысли", два фантастических романа, "Белый свет" и "Софтуха.ехе" <Точный перевод названия романа (как и последующих в той же серии - см, ниже) затруднителен, поскольку в названии имеет место игра слов и смыслов. Сегодня каждому школьнику известно, что английское слово software означает просто "программное обеспечение" (в противоположность hardware - компьютерному "железу"). Однако последующие, созвучные названия других романов цикла - "Wetware", "Freeware" и "Realware" - явно связаны с первоначальным значением слова ware: товары, изделия (скобяные, стеклянные и т.п.). - Здесь и далее примеч. авт.>, и несколько рассказов.
На сей раз молодому автору повезло: сначала издательство Асе Books, в котором фантастику тогда вели такие корифеи, как ныне покойные Терри Карр и Дональд Уоллхейм, приобрело "Белый свет". А затем, войдя во вкус, - и "Софтуха.ехе" вкупе с дебютными "Бубликами"! Новым именем, хотя и с запозданием, заинтересовались журналы, в одном из которых вышла первая официальная (и законченная) публикация Руди Рюкера - рассказ "Глаза прощаются" (1980). За последующие два года увидели свет три его романа, после чего профессор математики мог по праву считать себя одновременно и профессиональным писателем.
Однако по возвращении в Штаты Рюкер не рискнул сразу начать нелегкую жизнь свободного художника. Он пошел преподавать математику в небольшой женский колледж Рэндольф-Мэкон в городе Линчберге (штат Вирджиния), знаменитом на всю Америку тем, что там находилась штаб-квартира ведущего телепроповедника, ультраконсерватора Джерри Фолуэлла. И только поработав в колледже два года и укрепив свою репутацию в мире science fiction, Рюкер решил, что созрел исключительно для творческой деятельности.
Впрочем, последняя всегда оставалась для него симбиозом науки и научной фантастики. Сам писатель, хотя и признает подобный гибрид явлением не рядовым и даже необычным, с другой стороны, видит в нем нечто абсолютно естественное. А именно - взаимовыгодный для обеих ипостасей симбиоз: "В определенном смысле научная фантастика служит мне своего рода лабораторией для мысленных экспериментов, связанных с моими научными и философскими исследованиями. И в этом нет ничего необычного. Необычно другое: большинство моих фантастических произведений автобиографичны - опять-таки в определенном смысле. Я называю этот метод (научно-фантастическое описание реальной жизни - моей, к примеру) "трансреализмом" и стараюсь развивать его во всех своих литературных произведениях".
Впрочем, к своему "трансреализму" Руди Рюкер пришел не сразу. Первые его опубликованные произведения критики поспешили зачислить в другой популярный субжанр научной фантастики, стремительно стартовавший как "раз в начале 1980-х - киберпанк, - и к тому были основания. Вместе с тем отличие творчества Рюкера от произведений Уильяма Гибсона, Брюса Стерлинга (в соавторстве с которым Рюкер написал несколько рассказов) и иже с ними видно невооруженным глазом.
Для последовательных киберпанков новое измерение жизни, привнесенное компьютерами, сетями и прочими высокими технологиями, - называй его киберпространством, виртуальной реальностью или как-то иначе, - лишь изменившаяся окружающая среда. В ней приходится жить героям электронного "дивного нового мира", в ней можно строить карьеру, "ловить кайф" или решать новые же проблемы, - но ее совершенно не обязательно постигать умом. В то время как для Рюкера, идейного наследника Кэрролла и Эбботта, эта новая реальность - объект серьезного изучения или, на худой конец, интеллектуальной игры с метафизическими сущностями.
Дань киберпанку Рюкер отдал и в серии романов, явно навеянных творчеством его кумира - покойного Филиппа Дика. Ему же посвящено обстоятельное эссе Рюкера, "Фил Дик жив", опубликованное в 1984 году.
Как и Дика, Рюкера также интересует многомерность окружающей реальности и "внутренней реальности" человеческой психики. Их изощренные столкновения и пересечения, рождения в результате таких коллизий фантомов и симулякров, мучительные попытки героя пробиться к "истинной" реальности и его же принципиальная неспособность разобраться, в какой именно он в данный момент находится, - все это темы, драмы и образы, постоянно присутствующие в творчестве Рюкера. И ему ли, математику, бояться дурной бесконечности типа "зеркало, отраженное в зеркале, которое отражается в зеркале, которое…", и так далее!
Не случайно первая Премия имени Филиппа Дика, с 1982 года присуждаемая лучшему роману года, вышедшему сразу в мягкой обложке, досталась не кому-нибудь, а Рюкеру - за роман "Софтуха.ехе" (1982). В этом искрометном, провоцирующем романе, как и в его продолжении, "Мокруха.ехе" (1988), также принесшем писателю премию имени его любимого автора, сюжет тоже не нов: все тот же конфликт искусственного интеллекта с "естественным", - но каково исполнение! Да и драму, лишь сформулированную, но так и не завершенную до самого финала: способны ли мы отказаться от нашей несовершенной и более чем хрупкой биологической оболочки ради иной жизни - в виде записанных и сохраненных в памяти ставших совершенными машин? - расхожей и тривиальной не назовешь.
Мир ранних произведений Руди Рюкера очень напоминает мир киберпанка, в котором традиционная триада хиппи 60-х - "drugs, sex, rock-n-roll" дополнена еще одной составляющей: Сетью. Какой, надеюсь, пояснять не нужно… Однако затем писатель отошел от киберпанка, создав собственный субжанр - "трансреализм", сущность которого сам объяснил как "описание чьей-то реальной жизни на языке научной фантастики".
В трилогии, состоящей из романов "Белый свет, или Что такое проблема континуума по Кантору?" (1980), "Сексуальная сфера" (1983) и "Секрет жизни" (1985), макротосмос иных измерений сопряжен с "внутренним космосом" человеческой личности, а жизнь после смерти - с почти "нереальными" сексуальными фантазиями. Сам автор характеризует эти романы так: "Первый представляет собой попытку пересказать традиционный роман-воспоминание героя о его переживаниях, связанных с переходным возрастом, на языке не менее традиционных, квазиреальных докладах о контактах с НЛО. Второй, если заглянуть под научно-фантастический покров, - это не что иное, как описание моей научной деятельности в Дженисео. Роман можно даже считать реалистическим - если вы хотя бы на мгновение можете допустить, что я вел в американском университете курс некоей "мистической математики". Наконец, третий роман посвящен Гейдельбергу, знакомому мне не понаслышке, - хотя в повествование и включены домысленные мною "высшие измерения" и ядерный терроризм, приводящий к глобальной катастрофе".
Вот так: автобиографическая рутина (достаточно сказать, что главного героя - точнее, одно из его воплощений в иных измерениях! - зовут Элвином Биттером), но завернутая в возбуждающие обертки из модных теорий, находящихся, с точки зрения современных наук, "на грани фола". В этом весь Рюкер, и, если бы читатель предварительно не узнал, что первая специальность автора - математика, нетрудно было бы догадаться.
В качестве еще одного примера вторжения математики в научную фантастику можно привести роман Рюкера "Хозяин пространства и времени" (1984), местом действия которого выбрано абстрактное математическое Гильбертово пространство, используемое в квантовой механике. А также многие рассказы из сборников "Пятьдесят седьмой Франц Кафка" (1983), "Трансреально!" (1991) и "Упрямлюсь!" (1999). Достаточно выписать одни названия рассказов, чтобы читатель ясно представил себе круг интересов Рюкера-писателя: "Котенок Шредингера" (1981), "Истории о Гудини" (1981), "Пятьдесят седьмой Франц Кафка" (1982), "Новый эксперимент со временем" (1982), "Объяснение индийского фокуса с веревочкой" (1983), "Инерция" (1983), "Последний мост Эйнштейна-Розена" (1983), "Послание, обнаруженное в томике "Плосковии" (1983), "Пи в небе" (1983), "Памятник Третьему Интернационалу" <Речь идет о знаменитом архитектурном проекте нашего соотечественника и большого фантазера Владимира Татлина.> (1983), "Человек, который был космической струной" (1987), "Трубка вероятности" (1988), "Квадратный корень из Пифагора" (1999).
Остается добавить, что Рюкер составил тематическую антологию "Матеманавты: рассказы о математических чудесах" (1987), а также, в соавторстве с Робертом и Питером Уилсонами, антологию "Семиотекстуальная научная фантастика" (1989).
Несколько особняком стоит роман "Полая Земля" (1990), в котором Рюкер предпринял попытку реанимации одной из популярных тем ранней научной фантастики (среди героев этой альтернативной истории присутствует сам Эдгар По). Кроме того, в последние годы писатель выпустил романы "Хакер и муравьи" (1994) и "Тарелочная мудрость" (1999) и продолжил свою "диковскую" серию романами "Freeware" (1997) и "Realware" (2000).
А на июнь 2002 года намечен выход нового романа Руди Рюкера. Его название снова представляет собой игру слов - и обещает головную боль будущим переводчикам: английское Spaceland может быть при желании переведено и как "Космическая земля", и как "Пространственная земля".
Очевидно, интеллектуальные игры Руда Рюкера с иными реальностями продолжаются, и писатель испытывает ни с чем не сравнимый кайф, рассказывая нам не только об этом "лучшем из миров", но и обо всем множестве альтернативных. Потому что для профессионального математика и истинного писателя-фантаста как раз все то, чему нет альтернативы, - не реальность, а ее тень, фантом. Фантастика, одним словом.
Вл. Гаков