* * *
- Девочки, я очень разозлюсь, если вы станете давить на мальчика, - строго предупредила Чара. - Ведите себя достойно.
Габар как сел, повинуясь командному жесту худого Фанка, так и встать не мог - эйджи-тинки с мрачными лицами обступили его, а одна даже положила ему руку на плечо, вроде гарантии, что он не встанет; другая, будто запарилась, расстегнула куртку - и стал виден пистолет за поясом. Все, приехали. Йууу, а может, лучше было идти к своим мохнатым? Глядишь, изругали бы, но спрятали… Нет, вот одна - она как будто ничего, не злится; золотая, длинноволосая, она время от времени посматривала то на Фанка, то на девчонок, то на женщину. И еще что-то в них есть такое, в том, как они стоят… без лишних движений. Габар не был глуп - он встретился с куклой, он позвонил ее друзьям, и вот они, эти друзья…
- Ааа, я понял, - тихо кивнул Габар, - вы все киборги, да?
- Рассказывай, - Маска слегка тряхнула его за плечо. - И все подробно, по порядку.
- Мас, убери с него руку.
- Но, мама…
- Мас, я должна повторять?
Девчонка со вздыбленной гривой зло фыркнула, но подчинилась.
- Ну, я хотел раздобыть новые железки, - тягостно и занудно, как перед судьей, начал выкладываться Габар. - Я монтажом балуюсь - так, немножко… Собираю, ну, всякие штуки из списанных, из бросовых железок… Хорошее железо - дорогое, просто так его не купишь, да? Ну, я беру по чуть-чуть незаметно - там, сям… Это мне нужно очень… А на стоянке был флаер, такой маленький, вообще оборудованный такой, и там компакт этот… И вдруг она, ваша Дымка…
Его слушали, не перебивая и не торопя; он замечал, что порой они переглядывались - но ни слова, все молча. Наверно, у них встроенные рации или трэки, да?..
- …и больше я ее не видел, - кивнул Габар, приглаживая шерсть на лбу. - Я бежал, бежал, потом вплавь. И решил позвонить на ваш ключ, потому что, ну, вы знаете - мы, яунджи, кто легально живет, все на учете, а Дымка - мне ее стало жалко, хоть она и…
Он осекся; последнее слово застряло внутри. Йууу… так не надо говорить, да? лица у них были… да, живые, настоящие. Девчонка в очках и с косой на боку свела брови вместе, наморщила нос; встрепанная отвернулась, не глядя ни на кого - в сторону; у курносой искривился рот, раньше похожий на сложенные сердечком две помадки, а золотая все металась глазами, будто не понимала, что здесь происходит. Женщина сделала шаг к сидящему Фанку, пригладила его блестящие волосы:
- Фанки, ты принимаешь нас, солнышко?
- О чем ты, Чара… - тот поднял лицо. - Я беру всех. И тебя, - поглядел он на Габара, - со всеми вместе. Ты про Союз Невидимок слышал, ребенок?
- Я не ребенок, - буркнул Габар, набычась. Он что, нарочно, чтоб обидеть, да? Совсем неграмотный… Видит же - кольцо в ухе, значит, настоящий тьянский масон, введенный в храм и достойный носить оружие. То есть - мужчина по тьянским понятиям, только пока неженатый. - Я в школу меча хожу.
- Какой шаг? - на тьянгуше сухо осведомилась та, с косой.
- Второй, - мужчине стыдно врать о воинском деле.
- Тот, кого звали Габар-и-так-далее, скоро будет в розыске, - не дожидаясь ответа, продолжил Фанк. - Теперь ты, - он сверился с мятым куском принтерной бумаги, - Габар ми-Дибар ди-Гарго Бейра-Галлек, круглый сирота. Союз Невидимок постарался для тебя; документы пришлют чуть позже.
- В долгу не останусь, слово мужчины, - гордо процедил Габар. - Отработаю. Сколько?
- Нисколько, - сказала та, которую назвали Чарой. - Ты нам помог, а мы - тебе. Девочки, вам ясно? Он теперь - ваш друг.
- Чара, дорогая… - вскинул на нее глаза Фанк, но Чара ласково подергала его за ухо:
- И слушать тебя не хочу. Он принес весточку о Дымке - пусть даже самую печальную, - но он был с ней в последние минуты, и ради ее памяти я позабочусь о нем.
- Очень спасибо, - коротко, торопливо и неловко поклонился Габар, вставая, - а может, не надо? У меня есть семья; они будут волноваться и потом… однажды меня перестанут искать, да?
- Видишь ли, мужчина, - поднимаясь, Фанк гибко потянулся, совсем как человек, - срок давности по розыску в уголовных делах - двадцать пять лет, а в делах государственной важности - даже не знаю, СКОЛЬКО, - подчеркнул он, быстрыми движениями тонируя лицо. - Ты не сможешь вернуться к своим. Тебе выгоднее быть пропавшим без вести. Государство ничего не забывает и никого не прощает; уж такое оно - государство. На твоем месте я бы рассчитывал на худшее - твой портрет уже может быть в оперативной сети полиции, потом шерстинки - ты ведь линяешь…
У Габара внутри постепенно пустело - как в ванне, когда открывают слив. Навсегда? Никогда?.. Аййййяаа… Ну почему так, а?
- Габар, - осторожно коснувшись, Лилик спасла его от погружения в безмолвное отчаянье, - а ты не хочешь переодеться и вымыться? Я бы могла тебе помочь. Я умею. Я мыла хозяев.
- Займись, дочка, - одобрила Чара, - заодно и познакомитесь.
* * *
F60.5 ровным, размеренным шагом прошел по коридору, остановился перед одной из стандартных дверей и, достав электронный ключ, вложил его в прорезь замка. Он спокойно и неподвижно постоял положенные пять секунд, пока происходило считывание шифра и опознание входящего. Дверь бесшумно сдвинулась в сторону, и F60.5 вошел в темный проем. Вошел в свою квартиру. Он осторожно поставил сумку на пол и, уже в полной темноте - умная дверь, пропустив его, тотчас скользнула на место - знакомым движением протянул руку и взял с полки пульт дистанционного управления. Свет. Кухонный комбайн. Телевизор.
F60.5 снял верхнюю одежду, сменил обувь и поспешил в озаренную свечением экрана маленькую комнату, закрытую полупрозрачной дверью-ширмой. Он немного запоздал к ужину - было много работы - и теперь спешил извиниться перед своим семейством.
Он открыл дверь и виновато задержался на пороге, стараясь ненавязчиво полюбоваться тихой идиллией, царящей в комнате. Сэлджин, полуобняв девочек, смотрела телевизор.
Но у Сэлджин был отличный, острый слух - едва заслышав его шаги, она повернула голову и встретила F60.5 едва заметной печальной улыбкой.
- Здравствуй, - сказала Сэлджин, не меняя позы, очень тихо, но с тайным укором. - Я ждала тебя…
Голос звучал почти неслышно, но F60.5 с каким-то томительным чувством вины вслушивался в каждый звук. Он ощущал себя в полной безопасности здесь, в своем доме, где его ждет чудесная и преданная Сэлджин. Ей еще сложнее, чем ему, - она никогда не может выйти на улицу, она скрывается, ее преследуют, она вынуждена проводить все время одна, запертая в четырех стенах его квартиры. Навечно. Навсегда. Она может только смотреть телевизор и играть с девочками. Но девочки - куклы. Бедной Сэлджин не с кем перемолвиться словом, и она молчит целыми днями, пока не явится он. Только с ним она может спокойно поговорить.
F60.5 ощутил мгновенное напряжение в мышцах гортани; язык и скулы словно свело легкой судорогой. Он улыбнулся, чтобы снять скованность. "Почаще улыбайся, - говорил ему психиатр. - Человек не может испытывать одновременно два чувства - радость и тревогу. Поэтому почаще улыбайся; как только исчезнет страх, слова польются сами собой, легко и свободно…" Вот - задрожала какая-то струна в гортани, вот - обрел мягкость и пластичность язык, и губы чуть приоткрылись; плотно стиснутые зубы - эти стражи языка - разжались, и на выдохе, с потоком воздуха из легких вырвались слова - первые слова F60.5 за весь нынешний день:
- Здравствуй, Сэлджин.
Сэлджин улыбалась, она не сердилась на него; она никогда не сердилась. Ее дивная фигура, ее совершенные руки, ее пышные волосы и ее утонченное лицо дополнялись ее золотым характером; на ее лице всегда была добрая улыбка; она говорила бархатным голосом и НИКОГДА - это было самое главное - не кричала. Она ни разу даже не повысила голоса, не говоря уже о том, чтобы злиться и иронизировать. Она все делала бесшумно. Только с ней F60.5 мог говорить естественно и просто, как со старым приятелем. Он был рад снова видеть ее; она ни в чем и никогда его не упрекала, а он был абсолютно уверен в ней, в ее доброте, ее нежной улыбке, в ее тихом голосе - что он никогда не изменится, и что Сэлджин всегда будет такой же милой и приветливой, как и те десять лет, что она прожила у него, ни разу не выйдя за порог.
- Бедная принцесса… - голос F60.5 звучал еще глухо, с хрипотцой; а горло продолжало вибрировать, зубы стягивала немота, но все это таяло, исчезало под долгим взглядом Сэлджин. F60.5 дышал ровно и облегченно - он знал, что еще секунда-другая, и невидимые проволоки, стягивавшие его челюсти в течение дня, распадутся, преграда исчезнет, и речь его польется легко и свободно, легко и свободно, легко и свободно…
- Ты скучала без меня?
- Да.
- Сэлджин, ты даже ничего не поела?.. Сколько раз я тебе говорил - не жди меня, питайся по часам.
- Мне было очень грустно без тебя… Я берегу фигуру…
- Полнота тебе не грозит. И - сколько можно смотреть этот дурацкий ящик? ты можешь испортить зрение.
- Слепота мне тоже не грозит.
- Вот как?
- У меня здоровая генетика.
- Ладно; что интересного в программе?
- Сериал "По ту сторону сна". Я записала его для тебя. Новости Дорана уже прошли.
- И слава богу.
- Будет еще "Аналитик" на седьмом канале. Мы успеем его посмотреть, если поторопимся с ужином.
- Сейчас, сейчас, - последние слова F60.5 произносил, уже направляясь на кухню. Он вынимал разогретые в печи упаковки еды и расставлял тарелки, быстро нарезал белковые брикеты тонкими ломтиками. Для Сэлджин он сегодня купил лакомство - полноценный брикет с семнадцатью микроэлементами, в золотой фольге, и выкладывал его на тарелочку. Сэлджин ела его, как мороженое, маленькой серебряной ложечкой. Она пришла, неся под мышкой своих кукол, и, рассадив их по стульям, уселась рядом - само изящество и великолепие. Она никогда не сервировала стол и не мыла посуду, помня о своем высоком происхождении. F60.5, проголодавшись за день, ел быстро, жадно хватая куски, и несколько раз, обжегшись, чуть не поперхнулся протеиновым коктейлем. Сэлджин, просидев весь день взаперти, ела медленно и неторопливо, красиво орудуя своей серебряной ложечкой. Ей были к лицу стильные вещи и одежда, и, хотя она ничего не просила, F60.5 время от времени баловал ее, покупая дорогое белье, модные колготки-липки и прочие безделушки.
Куклы сидели, как их посадили: иные - неподвижно, иные - изображая кукольными движениями, что едят. F60.5 утолил первый голод и, чувствуя приятную тяжесть в желудке, медленно дожевывал остатки, запивая из высокого стакана, когда Сэлджин подняла руку:
- Сейчас пойдет "Аналитик"…
- Там еще рекламы на десять минут, - ответил F60.5, разглядывая бутерброд из тусклой белковой пасты и ноздреватого карбонгидрата. Он снова начал подливать себе коктейль, когда приглушенный голос телевизора заставил его поднять голову, вслушаться…
В следующую секунду F60.5 бросил все и рванулся в комнату, за полупрозрачную ширму. Пакет с коктейлем повалился набок; молочный протеин потек тягучим ручейком между тарелок и быстро подобрался к краю; Сэлджин сидела неподвижно и с грустной улыбкой смотрела, как белые капли одна за одной - быстрее, все быстрее - скатываются ей на колени…
- …уничтоженный киборг имел внешность девочки-подростка, что сильно затрудняло его опознание полицейскими, не имеющими специального снаряжения…
Блиц-кадр. Тонкое тело, неестественная, изломанная поза. Пепельные волосы, разметавшиеся по дорожному покрытию…
- Принцесса Кайра!! - гнев и отчаяние смешались на лице F60.5 в страшную маску. Он сел на диван и, обхватив руками плечи, пытался унять дрожь в теле; из глаз потекли непрошеные слезы. - Подонки! Они убили ее!!! Этого я им не прощу! Никогда!!
- …база киборгов усиления находится в Басстауне, переулок Бэкъярд, - продолжал вешать ведущий из-за экрана, показывая приземистое здание с редкими окнами и массивной надстройкой, похожей на квадратный пень. - Эта старая, но еще годная к эксплуатации полицейская башня арендована Министерством обороны для осуществления проекта "Антикибер" в пределах Города…
F60.5 справился со вспышкой и, поставив видеоблок на запись, холодно наблюдал за экраном. Басстаун, Бэкъярд - это надо накрепко запомнить… Да, похоже, что Принц Ротриа начал новую атаку…
Коктейль уже растекался по полу…
* * *
Пожалуй, только умопомрачительный водоворот событий, едва не до прострации вскруживший голову Габару за какие-нибудь четыре часа, мог заставить его согласиться на мытье руками киборга и помешал ему сгореть от стыда и неловкости, пока его мыла Лилик - да и мудрено сгореть, сидя в ванне-то. Довольно уверенно зная, что она - не эйджи, не девчонка и вообще не по-людски живая, он все же видел перед собой красивую тинку, слышал ее голос, чуял теплоту ее рук - и поневоле как-то цепенел, сжимался, горбился и прятал глаза, слыша "Пожалуйста, нагнись", "Пожалуйста, дай руку". Он молчал; лишь когда она взялась за бок, отбитый при падении в тоннеле, Габар выдавил стиснутым ртом:
- Там легче мочалом, болит…
Еще и эта… Маска ей помогать сунулась! наверно, хочет посмотреть, есть ли у яунджи хвост. Ну, убедилась? Нет хвоста! У тьянг - и у яунджи вообще - не бывает хвостов, запомните это хорошенько!..
Были свои проблемы и у Лилик. Она, как истая домашняя прислуга на все руки, работала старательно и качественно, но тут столкнулась с проблемой - шерсть. Он весь в шерсти; как быть? Недолго думая, она переключилась на программу "Гигиеническая обработка домашних животных" - и лишь тогда дело пошло на лад. Лилик благоразумно воздержалась от ласковых уговоров, вложенных в речевую часть программы, типа "У-ти, мой мохнатенький, да как мы сейчас нашего песика вымоем" или "Ну-ка, сиди смирно! Не вертись, не брызгайся!", и попыталась пообщаться с другом семьи, как с человеком, то есть на линго:
- А какие у тебя успехи в монтаже? Что мастеришь?
Габар, в мыле похожий на пушистую игрушку, издал глухой, сдавленный стон, означавший: "Когда же, ну когда от меня все отвяжутся, когда же мне дадут умереть спокойно?!."
- Не о том спрос, Лил, - процедила Маска. - Слышь, Габи, где ты так навострился замки кислотой ломать?
- Ты умная, мозгов пять килограмм, - сквозь зубы оценил ее проницательность Габар. - А еще умней можешь спросить?
- Водился со шпаной, с ворами малолетними, - безжалостно вслух вычисляла Маска, - а все равно сильно хотел железо конструировать. Потом ты откололся кое-как, или братишек похватали, и компания распалась. Стал промышлять один, на риск… все так? Да ладно, ты не обижайся - я ведь не о том… Мой "агрессор" два раза из трех зависает - починишь?
- Йууу… - Габар в замешательстве сделал губы дудочкой; неловкость смягчилась, позволила выпрямить шею. - Нужно тестер.
- Можно через меня протестировать - двухвостый выход с порта, хвост на "агрессор", хвост на телик. Ты только мне найди, где там что барахлит - а запчасти я украду, или Гильза в "Роботех-мини" купит. А то ведь знаешь, - Маска криво, зло и гадко улыбнулась, как это принято в ребячьих бандах, - "агрессор" новенький никто мне не продаст, а у легавых и наладчиков не очень украдешь…
- Батам, - кивнул, соглашаясь, Габар, уже смекая про себя, что именно из комплектующих можно добыть в "Роботехе"; возня с портативными машинками для взлома комп-систем была ему знакома не по слухам - раз двадцать он чинил такие для ребят, сам с самопальным "агрессором" ходил на банкоматы - добыть денег на железо и карманные расходы. За разговором его почти отпустило - девочки-машины говорили с ним на равных. Это, когда тебя принимают не по шерсти, не по морде и не за чужака - всегда приятно, а тем более в Сэнтрал-Сити, где и сами-то эйджи делятся на три расы, а кроме расовых разборок - генетические карты пяти цветов, дискриминация мутантов и уродов, Синий Город против Басстауна и оба они вместе против Элитэ, Манхлэнд против Гриннина, и эти разговоры, что манхло произошло от крыс, яунджи - от собак, ну и так далее - кто от гигантских жаб, кто от кого, и одни эйджи с белой картой - непосредственно от Бога.
Вдобавок понятный базар об "агрессоре" позволял забыться от мыслей про то, что ты - изгнанник. Ни в храм сходить, ни меч подержать, ни мохнатку обнять. И монтаж… нет, лучше об этом не думать, чтоб не стонать.
Вымытый, Габар скрепя сердце позволил обсушить себя феном - и от льющегося из раструба тепла его повело. Грязь подземной клоаки сошла - а неодолимая усталость как свинцом налила ноги, руки и голову. Сквозь матрас и подушку он рухнул в глубокий сон без сновидений - хоть там, в черной яме, отдохнуть от идущих по пятам киборгов в сером…