Валентин вышел во двор. Там шла очень странная игра. У дальней стены стояли восемь фигур и перебрасывались кинжалами. Шестеро были скандарами, крупными косматыми существами с четырьмя руками и грубой серой кожей, а двое - людьми, которых Валентин видел за завтраком, когда вошел в кухню: стройная темноволосая девушка и худой мужчина со строгим взглядом, удивительно белой кожей и длинными белыми волосами.
Кинжалы летали с ошеломляющей быстротой, сверкая в утреннем солнце; на всех лицах было угрюмо-сосредоточенное выражение. Никто ни разу не уронил кинжал, никто не схватил его за острие, и Валентин даже не мог сосчитать, сколько же кинжалов носилось взад и вперед. Их, казалось, постоянно бросали и хватали, все руки были заняты, и все больше оружия мелькало в воздухе. Он подумал, что это жонглеры отрабатывают номер, готовясь к выступлению на фестивале.
Скандары, четырехрукие и тяжеловесные, демонстрировали невероятную ловкость, но мужчина и женщина не уступали им и жонглировали столь же искусно. Валентин стоял на безопасном расстоянии, зачарованно следя за летающими кинжалами.
Затем один из скандаров крикнул:
- Хоп!
И все перемешалось: шесть чужаков начали бросать кинжалы только друг другу, все увеличивая скорость, а двое людей отошли в сторону.
Девушка улыбнулась Валентину.
- Эй, давай с нами!
- Что?
- Сыграй с нами!
Глаза ее лукаво блеснули.
- Опасная, я бы сказал, игра.
- Все игры опасны. Лови!
Она без предупреждения бросила ему кинжал.
- Как тебя звать, парень?
- Валентин, - выдохнул он и отчаянно схватил кинжал за рукоятку, когда тот пролетал мимо его уха.
- Неплохо, - похвалил беловолосый. - А ну-ка этот!
И тоже метнул кинжал.
Валентин засмеялся, поймал его уже с большей ловкостью и встал, держа по кинжалу в каждой руке.
Скандары, совершенно не обращая внимания на эту сцену, методично продолжали обмениваться каскадом кинжалов.
- Верни бросок, - приказала девушка.
Валентин нахмурился и бросил излишне осторожно, боясь задеть ее. Кинжал описал слабую дугу и упал к ногам девушки.
- Мог бы и лучше, - усмехнулась она.
- Извини.
Другой кинжал он послал с большей силой. Она спокойно поймала его, выхватила еще один у беловолосого и метнула их один за другим Валентину. Думать было некогда - он быстро схватил оба. На лбу выступил пот, но Валентин уже вошел в ритм.
- Давай, - велела девушка.
Он бросил ей один кинжал, второй, поймал от беловолосого третий и послал его в воздух, а к нему уже летели два других.
Лучше бы они были игровыми, тупыми, но он знал, что это не так, и очень волновался. Это занятие вызывало автоматическую реакцию, заставляло его сосредоточиться и, не упуская из виду подлетающий кинжал, вовремя отправлять другой.
Валентин двигался размеренно, ловил и бросал, ловил и бросал, и все время один кинжал летел к нему, а другой от него.
Валентин понял, что настоящий жонглер должен работать обеими руками одновременно, но он не был жонглером, так что ухитрялся только скоординировать хватку и бросок, и делал это хорошо, лишь иногда гадая, скоро ли совершит неизбежный промах и будет ранен.
Жонглеры смеялись и убыстряли темп. Он тоже смеялся с ними, бросал и ловил еще добрых две или три минуты, пока не почувствовал, что от напряжения его рефлексы слабеют. Пора было остановиться.
Он хватал и намеренно ронял кинжалы, пока все три не легли у его ног, а затем наклонился над ними, хлопая себя по бедрам и тяжело дыша.
Его партнеры зааплодировали.
Скандары не замедляли чудовищную скорость бросков. Но вот один из них снова крикнул:
- Хоп!
Секстет чужаков, не произнося ни слова, танцующей походкой двинулся прочь, к спальным помещениям.
Молодая женщина подошла к Валентину.
- Я - Карабелла, - представилась она.
Она была не выше Шанамира и совсем молода. В ее маленьком мускулистом теле играла неукротимая жизненная сила. Она была одета в плотно облегающий светло-зеленый камзол и брюки, на шее сверкала тройная нитка полированных раковин. Глаза ее были такими же темными, как и волосы. Она улыбалась тепло и приветливо.
- Ты раньше жонглировал, приятель? - спросила Карабелла.
- Никогда, - ответил Валентин и вытер вспотевший лоб. - Тяжелый спорт. Удивляюсь, как я не порезался.
- Никогда не жонглировал? - вскричал блондин. - Только природная ловкость и больше ничего?
- Полагаю, что именно так, - пожав плечами, кивнул Валентин.
- Возможно ли это? - удивился блондин.
- Думаю, да, - сказала Карабелла. - Он хорош, Слит, но не в форме. Ты же видел, как двигаются его руки. Чуточку нервно, чуточку жадно, они не ждут, когда рукоятка окажется в нужном месте. А его броски? Поспешные, дикие. Ни один из тех, кто когда-либо тренировался, не мог бы так легко имитировать неуклюжесть. Да и зачем? У этого Валентина хороший глаз, Слит, но он сказал правду. Он никогда не жонглировал.
- Глаз у него более чем хороший, - пробурчал Слит, - а его проворству можно позавидовать. У него дар.
- Откуда ты? - спросила Карабелла.
- С востока, - неопределенно ответил Валентин.
- Я так и думала. Ты говоришь как-то странно. Ты из Вела-тиса или, может быть, из Кинтора?
- Из тех краев.
Уклончивость ответов не ускользнула от Карабеллы и Слита. Они переглянулись.
Валентин подумал, не отец ли это с дочерью. Пожалуй, нет. Слит вовсе не так стар, как это казалось с первого взгляда. Скорее всего, примерно средних лет. Белизна кожи и волос увеличивала его возраст. Он был крепким, подтянутым, с тонкими губами и короткой остроконечной бородкой. От уха до подбородка шел шрам, уже бледный, но еще вполне отчетливый.
- А мы с юга, - сказала Карабелла. - Я из Тил-омона, а Слит из Нарабаля.
- Вы приехали выступать на фестивале короналя?
- Именно. Нас только что нанял в свою труппу скандар Залзан Кавол - во исполнение недавнего указа короналя относительно найма людей. А ты? Что привело тебя в Пидруид?
- Фестиваль.
- Хочешь найти работу?
- Просто посмотреть на игры и парад.
Слит понимающе засмеялся.
- Не стесняйся нас, друг. Нет ничего дурного в том, чтобы продавать животных на рынке. Мы видели, как ты приехал с мальчиком прошлой ночью.
- Нет, я только вчера познакомился с юным погонщиком, когда подходил к городу. Это его животные. Я просто пришел с ним в гостиницу, потому что я здесь чужой. У меня нет никакого товара.
В дверях показался один из скандаров - гигантского роста, раза в полтора выше Валентина, страшно неуклюжий, с тяжелой челюстью и узкими желтыми глазами. Его четыре руки свисали до самых коленей, кисти походили на громадные корзины.
- Идите в дом! - резко крикнул он.
Слит поклонился и поспешил туда. Карабелла помедлила, улыбаясь Валентину.
- Ты очень странный, - сказала она. - Ты не врешь, но и правды не говоришь. Я думаю, ты и сам мало что знаешь о собственной душе. Но ты мне нравишься. От тебя исходит свет, ты знаешь это, Валентин? Свет невинности, простоты, тепла и еще чего-то - не пойму.
Она почти робко коснулась двумя пальцами его руки.
- Да, ты мне нравишься. Может быть, мы еще будем жонглировать.
И побежала за Слитом.
Глава 5
Валентин был один. Шанамир куда-то исчез.
Он очень хотел бы провести день с жонглерами и с Карабел-лой, но надеяться на это не приходилось. У него не было никаких планов, и это смущало его, но не слишком, ведь он мог осмотреть совершенно не знакомый ему Пидруид.
Валентин отправился бродить по извилистым улицам, полным зелени. Пышные лианы и деревья с толстыми поникшими ветвями росли повсюду, радуясь влажному теплу. Издалека доносились звуки музыки, если так можно назвать эту странную, не самую приятную мелодию, - возможно, шла подготовка к большому параду. Ручеек пенившейся воды бежал по сточной канаве, где резвилась дикая живность Пидруида - минтоны, чесоточные собаки и маленькие шипоносные дроли.
В этом перенаселенном городе все и вся - даже бездомные животные - имели какие-то важные дела и торопились их сделать. Все, кроме Валентина, который шел бесцельно, не выбирая дороги. Он останавливался, чтобы заглянуть то в какую-нибудь темную лавочку с грудами отрезов и гирляндами образцов ткани, то в какой-то заплесневелый склад пряностей, то в зажатый между двумя высокими узкими зданиями ухоженный, элегантный сад с цветами всевозможных оттенков. Прохожие глядели на него как на чудо, потому что он мог позволить себе роскошь прогуливаться без дела.
На одной из улиц он остановился посмотреть на детей, разыгрывавших что-то вроде пантомимы. Мальчик с полоской ткани золотистого цвета на лбу стоял в центре и делал угрожающие жесты, а остальные танцевали вокруг него, делая вид, что боятся, и пели:
Старый Король Снов
На троне своем сидит -
Он никогда не спит,
Громких не любит слов.
Если кто-нибудь день
Неправедно проведет,
Старый Король во сне
Страх на него нашлет.
Неумолим и суров,
С сердцем-камнем в груди,
За каждым из нас следит
Старый Король Снов
Заметив, что Валентин за ними наблюдает, дети повернулись к нему и принялись отчаянно жестикулировать, гримасничать, поднимать руки и указывать на него. Он засмеялся и пошел дальше.
К середине утра он пришел в порт.
Длинные пирсы выдавались далеко в гавань, и все здесь, казалось, бурлило и кипело. Докеры четырех или пяти рас разгружали корабли, пришедшие из двадцати портов всех трех континентов. Работы было столько, что для перетаскивания тюков с товарами на пристань, а оттуда на склады нанимали временных рабочих. Шум стоял жуткий, а когда приходилось перемещать особенно крупные тюки, совершались поистине головокружительные маневры. Валентин следил за всем этим с пристани, когда вдруг почувствовал резкий удар между лопатками. Обернувшись, он увидел толстомордого темпераментного хьорта, размахивавшего руками и показывавшего на пирс.
- Давай туда, - приказал он, - Нам нужно еще шестерых для разгрузки корабля из Сувраэля!
- Но я не…
- Быстро! Пошевеливайся!
Ладно. Валентин не был расположен спорить. Он пошел на пирс и присоединился к грузчикам, которые ревели и рычали, спуская вниз живой груз - скот. Валентин тоже ревел и рычал с ними до тех пор, пока животные, длинномордые годовалые блавы, не оказались на пути к скотным дворам или к бойням. Затем он быстро ускользнул и двинулся по набережной к пустому пирсу.
Там он постоял несколько минут, прищурившись глядя через гавань на бронзово-зеленый, белопенный океан, словно пытался разглядеть за горизонтом Алханроэль и его Горный Замок, поднявшийся к небесам.
Разумеется, Алханроэль не был виден. Его отделяли отсюда десятки тысяч миль океана, такого широкого, что между берегами двух континентов некоторые из планет могли бы разместиться целиком.
Валентин взглянул под ноги, гадая, что лежит на той стороне планеты, если смотреть по прямой, и решил, что, наверное, западная половина Алханроэля. География представлялась ему наукой туманной и запутанной. Ему казалось, что он забыл очень многое из того, что учил в школе, и хотелось вспомнить хоть что-нибудь.
Возможно, он теперь находился как раз диаметрально против страшного Лабиринта, убежища понтифекса - старого и скрытного Великого монарха. А может быть, и это тоже вероятно, прямо под ногами Валентина лежит Остров Сна, где живут ласковая Хозяйка и ее вечно поющие жрецы и жрицы, что отправляют благословенные послания всем спящим мира.
Валентин с трудом мог поверить, что такие места существуют, что в мире есть такие персонажи и такие Силы, как понтифекс, Повелительница Снов, Король Снов и даже корональ, хотя он, Валентин, лишь несколько часов назад видел короналя своими глазами. Эти властители казались мифическими. Реальностью были доки Пидруида, гостиница, где Валентин спал, жареная рыба, жонглеры, мальчик Шанамир и его животные, а все остальное - фантазия, мираж.
Стало жарко и душно, хотя с моря дул приятный ветерок. Валентин опять проголодался. На краю набережной он за пару медяков купил полоски голубой рыбы, маринованной в горячем пряном соусе, а запил ее чашей огненного вина поразительно золотистого цвета и на вкус более обжигающего, чем острый соус. Затем он решил вернуться в гостиницу, но обнаружил, что не помнит ни названия гостиницы, ни улицы и знает лишь, что это недалеко от портового квартала. Невелика потеря, если и не удастся найти гостиницу: все его имущество при нем. Но
Валентин никого не знал в Пидруиде, кроме Шанамира и жонглеров, и ему не хотелось так скоро расстаться с ними.
Он пошел обратно и быстро запутался в лабиринте одинаковых улочек и переулков, пересекавших Дорогу Воды.
Он три раза набредал на гостиницы, но каждый раз, подходя ближе, убеждался, что пришел не туда. Время шло, было уже, наверное, часа два дня, и Валентин понял, что все его поиски напрасны. Ему стало грустно, когда он подумал о Карабелле, о прикосновении ее пальцев, о ловкости ее рук, когда она бросала ножи, о блеске ее темных глаз. "Но что пропало, то пропало, - утешал себя он/- И что пользы оплакивать потерянное? Придется искать новую гостиницу и новых друзей, пока не стемнело".
Он повернул за угол и оказался на рынке.
Это было обширное огороженное пространство, почти столь же громадное, как и Золотая площадь, только здесь стояли не дворцы с башнями и отели с золочеными фасадами, а лишь бесконечные ряды крытых черепицей навесов, открытых скотных дворов и лавчонок. Здесь скопились все ароматы и все зловоние мира и была выставлена для продажи половина существующих на свете товаров.
Под навесами на громадных крюках висели туши. Другие участки занимали мешки с пряностями. В одном загоне стояли поразительные птицы-прядильщики, возвышавшиеся над сканда-рами на своих несуразных ярких ногах. Они клевали и лягали друг друга, в то время как вокруг них спорили торговцы яйцами и шерстью. Рядом сверкали емкости с блестящими змеями, свисавшими и извивавшимися, как потоки злобного пламени. Поодаль продавались выпотрошенные морские драконы, сваленные в дурно пахнущие кучи.
Вот место для общественных писцов, которые писали за неграмотных, а тут - менялы, быстро обменивавшие деньги дюжины миров, а здесь - ряд совершенно одинаковых ларьков с сосисками, и в каждом похожие друг на друга лиимены крутят вертела над дымящимися углями.
Тут были и предсказатели судьбы, и колдуны, и жонглеры, - только не те, кого знал Валентин, - и сидевшие на корточках рассказчики, за несколько медяков повествовавшие о сложных и малопонятных приключениях жившего восемь тысяч лет назад лорда Стиамота, знаменитого короналя, чьи деяния стали уже мифом. Валентин послушал минут пять, однако так и не уловил смысл рассказа, который приводил в такое восхищение пятнадцать или двадцать бездельников.
Он пошел дальше - мимо балаганчика, где золотоглазый вруун наигрывал на серебряной флейте нехитрую мелодию, чтобы очаровать какое-то трехголовое существо в плетеной корзинке, мимо ухмылявшегося мальчишки лет десяти, зазывавшего его играть в раковины и бусы, мимо ряда разносчиков, продававших флаги с изображением Горящей Звезды короналя, мимо факира, подвешенного над чаном с каким-то мерзким горячим маслом, мимо ряда толкователей снов, мимо прохода, забитого продавцами лекарств, мимо места переводчиков, мимо продавцов драгоценностей и, наконец, повернув за угол, где торговали всевозможной одеждой, дошел до скотного двора, где продавали верховых животных.
Сотни, если не тысячи сильных пурпурных животных спокойно стояли бок о бок, равнодушно взирая на все, что происходило вокруг.
Здесь было что-то вроде аукциона, но Валентин скоро понял, что разобраться в его ходе так же трудно, как в легенде о лорде Стиамоте. Продавцы и покупатели стояли двумя длинными рядами лицом друг к другу, рубили ребром ладони по запястьям, гримасничали, постукивали сжатыми кулаками и делали внезапный рывок локтем назад. Не произносилось ни одного слова, однако общение, и активное, явно шло, потому что писцы, стоявшие позади рядов, все время составляли акты продажи. Запись подтверждалась отпечатком пальца, окунутого в зеленые чернила, и торопливые клерки привязывали бирку с печатью Лабиринта понтифекса к бедру то одного, то другого животного.
Двигаясь вдоль линии аукциона, Валентин наконец наткнулся на Шанамира, который яростно стучал кулаками, дергал локтями и рубил покупателя по запястью. Через минуту все было кончено, и мальчик выскочил из ряда с радостными воплями. Он схватил Валентина за руку и в восторге завертелся вокруг него.
- Все продал! Все продал! И за высокую цену!
Он держал пачку расписок, выданных ему писцом.
- Пойдем со мной в казначейство, а потом нам останется только играть! Ты поздно встал?
- Наверное, поздно. Гостиница была почти пуста.
- Я пожалел тебя и не стал будить. Ты храпел, как блав. Что ты сегодня делал?
- Главным образом осматривал порт. Я пытался вернуться в гостиницу и случайно вышел на рыночную площадь. Мне повезло, что я набрел на тебя.
- Еще десять минут - и ты потерял бы меня навеки, - сказал Шанамир. - Вот сюда.
Он сжал запястье Валентина и потянул его к высокой светлой аркаде, где клерки за решеткой меняли расписки на деньги.
- Давай твои полсотни, - шепнул он/- Я здесь их разменяю.
Валентин отдал толстую блестящую монету и отошел в сторону, а мальчик встал в очередь. Через несколько минут Шанамир вернулся.
- Это твои, - сказал он и высыпал в раскрытый кошелек Валентина целый ливень монет - несколько по пять реалов и множество крон. - А это мои, - добавил он, лукаво улыбаясь и показывая три большие монеты по пятьдесят реалов, вроде той, которую он только что разменял для Валентина. Их он спрятал в пояс под камзолом.
- Выгодное путешествие! Во время фестиваля все с легкостью тратят свои деньги. Пошли! Вернемся в гостиницу и отпразднуем это флягой огненного вина, а? За мой счет!
Гостиница, как оказалось, была всего в пятнадцати минутах ходьбы от рынка. Как только они вышли на ту улицу, Валентин сразу узнал ее. Он подозревал, что в своих бесплодных поисках прошел мимо нее. Но теперь это было неважно - он здесь, а Шанамир рядом. Мальчик обрел свободу, избавившись от своих животных, и радовался полученной за них цене. Он болтал о том, что собирается делать в Пидруиде, прежде чем вернется домой. Программа была насыщенной: танцы, игры, выпивка, представления.
Когда они сидели в таверне, попивая вино за счет Шанамира, появились Слит и Карабелла.
- Можно присоединиться к вам? - спросил Слит.
- Это жонглеры из труппы скандаров, которая будет участвовать в параде, - объяснил Валентин Шанамиру. - Я познакомился с ними утром.
Он представил их друг другу. Жонглеры сели, и Шанамир предложил им вина.
- Ты был на рынке? - обратился к нему Слит.
- Был и все продал за хорошую цену.
- А теперь что? - поинтересовалась Карабелла.
- Побуду несколько дней на фестивале, - ответил мальчик, - а потом, наверное, домой, в Фалкинкип.
Он чуточку приуныл, подумав об этом.