- Не будем сейчас говорить об этом, - ответила она строго и, обращаясь к гиду, громко спросила: - А эти молодые деревья - как вы за ними ухаживаете? Их часто необходимо поливать?
От Треймоуна до Лабиринта, находившегося в центре южного Алханроэля, было несколько недель пути на скоростной парящей повозке. Местность была в основном низинная, с плодородной красной почвой в речной долине и бедной - песчаной серой - вне ее, а по мере продвижения Валентина и его отряда поселений становилось все меньше. Время от времени шел дождь, но пористая земля, казалось, мгновенно впитывала воду. Климат был жаркий, и иногда зной был поистине нестерпимым. В монотонном движении проходил день за днем. Теперь путешествие было для Валентина начисто лишено магии и таинственности. Он с грустью вспоминал, как месяцами скитался по Зимроэлю в замечательном фургоне Залзана Кавола. Тогда каждый день казался путешествием в неизвестное, со свежими впечатлениями на каждом повороте, остановками в удивительных городах и с чувством возбуждения от выступлений. А теперь? Все для него делали адъютанты и помощники. Он снова становился принцем, хотя и всего лишь с сотней приверженцев, и вовсе не был уверен, что это ему нравится.
На вторую неделю пути ландшафт резко изменился: из сухой, глубоко изрезанной земли поднимались холмы с плоскими черными вершинами. Здесь росли только чахлые кусты, темные, искривленные, с мелкими восковыми листьями, а на более высоких склонах - колючие заросли призрачно-белых лунных кактусов, вдвое превышавших рост человека.
Маленькие длинноногие животные с рыжим мехом и короткими пушистыми желтыми хвостиками, испуганные приближающимся караваном, молниеносно пробегали мимо и исчезали в горах.
- Это начало пустыни Лабиринта, - объяснил Делиамбер. - Скоро мы увидим каменные города древних.
В своей прошлой жизни Валентин подходил к Лабиринту с другой стороны, с северо-запада. Там тоже была пустыня. И громадные руины города Велализиер. Но он спускался с Замковой горы на речном судне и быстро миновал все мертвые земли, окружающие Лабиринт. Вот почему эта унылая, непривлекательная местность была совершенно незнакома ему. Сначала он находил ее захватывающе странной, особенно при заходе солнца, когда безоблачное небо прочерчивалось причудливыми яркими полосами, а сухая почва казалась металлической. Но через несколько дней все это перестало ему нравиться, стало казаться тревожным, угрожающим. Было что-то в резком воздухе пустыни, что давило на него, вызывая глухую тоску. Он никогда не бывал в пустынях, потому что их не было в Зимроэле, да и в хорошо обеспеченном водой Алханроэле тоже - кроме этого сухого участка. Мысленно Валентин отождествлял пустыню с Сувраэлем, который достаточно часто посещал во сне, и он не мог отогнать от себя непонятное и неизъяснимое ощущение, что едет на свидание с Королем Снов.
- Вот и развалины, - сказал Делиамбер.
Сначала их трудно было отличить от скал пустыни. Валентин видел только небольшие скопления темных монолитов, как бы раскиданных гигантской рукой на расстоянии одной-двух миль друг от друга. Но постепенно он начал различать формы: вот кусок стены, вот основание какого-то исполинского дворца, а это, возможно, алтарь. Все было огромным, хотя отдельные группы развалин, наполовину занесенные песком, были всего лишь обычными, невыразительными сторожевыми заставами.
Валентин велел каравану остановиться возле особенно широко разбросанных обломков и с несколькими спутниками осмотрел их. Он осторожно притрагивался к камням, опасаясь, не совершает ли какого-нибудь святотатства. Камни были холодными, гладкими на ощупь, как бы инкрустированными наросшим желтым лишайником.
- Это работа метаморфов? - спросил он.
Делиамбер пожал плечами:
- Мы думаем, что да, но точно никто не знает.
- Я слышал, - заметил адмирал Эйзенхарт, - что эти города построены первыми поселенцами со Старой Земли вскоре после их высадки на планету и разрушены в гражданскую войну до того, как понтифекс Дворн создал правительство.
- Записей, конечно, с тех времен не сохранилось, - добавил колдун.
Эйзенхарт искоса взглянул на врууна.
- Значит, ты другого мнения?
- Я? Я вообще не имею мнения о событиях, происходивших четырнадцать тысяч лет назад. Я не так стар, как вы полагаете, адмирал.
Иерарх Лоривейд сухо сказала:
- Мне кажется невероятным, что первые поселенцы строились так далеко от моря и что они могли найти поблизости такие громадные каменные плиты.
- Значит, ты думаешь, что это города метаморфов? - спросил Валентин.
- Метаморфы - дикари, они живут в джунглях и пляшут, чтобы вызвать дождь, - вмешался Эйзенхарт.
Лоривейд, недовольная вмешательством адмирала, ответила Валентину с явным раздражением:
- Я думаю, это вполне возможно. - Затем, обращаясь к адмиралу, добавила: - Не дикари, адмирал, а изгнанники. За такой срок они вполне могли опуститься с более высокого уровня развития.
- Вернее сказать, их скинули, - заметила Карабелла.
- Правительство должно бы организовать изучение этих руин, а может, это уже сделано? - вмешался Валентин. - Нам нужно узнать как можно больше о дочеловеческих цивилизациях Маджипура, и если это места метаморфов, их следует взять под охрану. Мы…
- Развалины не нуждаются в другой охране, кроме той, которая у них уже есть, - внезапно раздался новый голос.
Валентин, вздрогнув, обернулся. Из-за монолита появилась странная фигура: тощий, почти бесплотный человек лет шести-десяти-семидесяти, с горящими злобой глазами и тонким, широким, беззубым ртом, искривленным в насмешливой ухмылке. Он был вооружен длинным узким мечом, а одежда его целиком состояла из рыжих шкур животных пустыни. На голове его была шапка из толстого желтого меха. Он снял ее широким жестом и низко поклонился. Когда незнакомец выпрямился, рука его уверенно легла на рукоять меча.
- И мы видим одного из таких охранников? - вежливо поинтересовался Валентин.
- Не одного.
Из-за камней вышло еще около десятка таких же фантастических типов, столь же костлявых, так же одетых в меховые куртки и штаны и с такими же немыслимыми шапками. Все с мечами, и все, казалось, готовы были пустить их в ход. Затем появилась вторая группа, как бы материализовавшись из воздуха, а затем третья, большая - человек в тридцать-сорок.
В отряде Валентина было одиннадцать душ, в основном безоружных. Все остальные остались в парящих повозках в двухстах ярдах отсюда на дороге. Пока они стояли тут, рассуждая о древней истории, их окружили.
- По какому праву вы вторглись сюда? - спросил предводитель.
Услышав легкое покашливание Лизамон и увидев напряженную позу Эйзенхарта, Валентин дал им знак успокоиться и в свою очередь тоже задал вопрос:
- Могу я узнать, кто ко мне обращается?
- Я герцог Насимонт из Ворнек Крэга, верховный лорд Западного Граничья. Вокруг меня ты видишь знатных людей моего герцогства, которые верно служат мне.
Валентин не помнил провинции под таким названием и такого герцога. Может, он позабыл географию? Нет, не настолько же. Однако он решил не шутить с герцогом Насимонтом, а торжественно произнес:
- Ваша милость, у нас не было намерения вторгаться в ваши владения. Мы путешественники, едем в Лабиринт, у нас дело к понтифексу, а здесь, кажется, наиболее прямая дорога от Треймоуна.
- Верно. Но для вас лучше было бы ехать к понтифексу менее прямой дорогой.
- Не докучай нам! - внезапно рявкнула Лизамон. - Знаешь ли ты, кто перед тобой?
Валентин с досадой щелкнул пальцами, чтобы великанша замолчала.
Насимонт мягко сказал:
- Это не имеет значения. Будь он хоть сам лорд Валентин, ему не удастся легко пройти здесь. В сущности, для любого этот путь легче, чем для лорда Валентина.
- Ты в ссоре с лордом Валентином? - поинтересовался Валентин.
Бандит грубо захохотал.
- Корональ - мой самый ненавистный враг.
- Ну, тогда ты восстаешь против всей цивилизации, потому что все обязаны повиноваться короналю и во имя порядка противостоять его врагам. Как ты можешь быть герцогом и не признавать авторитета короналя?
- Только этого короналя, - уточнил Насимонт.
Он медленно приблизился к Валентину и остановился перед ним, не снимая руки с меча.
- На тебе хорошая одежда, от тебя пахнет городским комфортом. Ты, наверное, богат, живешь в большом доме где-нибудь на Горе, и слуги исполняют каждое твое желание. Что бы ты сказал, если бы в один прекрасный день все это у тебя отняли и по чьему-то капризу ты был бы ввергнут в нищету?
- Я прошел через это, - сказал Валентин.
- А теперь у тебя целая кавалькада парящих повозок и свита. Кто же ты?
- Лорд Валентин, корональ, - без колебаний ответил Валентин.
Глаза Насимонта сверкнули яростью. Казалось, он вот-вот вытащит свой меч, но затем, словно сочтя эту шутку весьма соответствующей его собственному злобному юмору, расслабился.
- Ну да, ты такой же корональ, как я герцог. Ну, лорд Валентин, твоя светлость возместит мне прошлые потери. За то, что ты вторгся в зону развалин, с тебя тысяча реалов.
- У нас нет такой суммы, - спокойно возразил Валентин.
- Тогда ты останешься с нами, пока твои лакеи не достанут денег.
Он сделал знак своим людям.
- Хватайте их и вяжите. Одного отпустим - врууна. Он будет посланником. Эй, вруун, скажешь там, в повозках, что мы задержим этих, пока не уплатят тысячу реалов. Будем ждать месяц. Если ты вернешься с ополчением вместо денег, то имей в виду, что мы знаем эти холмы, а офицеры - нет. И вы не увидите своих друзей живыми.
- Подожди, - остановил Валентин Насимонта, когда его люди шагнули вперед, - Расскажи мне о своей ссоре с короналем.
Насимонт нахмурился:
- Он прошел через эту часть Алханроэля в прошлом году, возвращаясь из Зимроэля. Я тогда жил у подножия горы Эберсинул, возле озера Айвори, выращивал рикку, туйол и милайл, и мои плантации были лучшими в провинции, потому что шестнадцать поколений моей семьи занимались этим. Корональ и его свита остановились у меня, ибо во всей округе только я был способен принять их достойно. Он явился в самый разгар сбора урожая туйола со всеми его сотнями прихлебателей и слуг, со множеством придворных. Ртов было столько, что они могли объесть половину континента. За время от одного Звездного дня до следующего они опустошили мои винные погреба, устроили фестиваль в полях и вытоптали все посевы, спьяну подожгли мой дом, разрушили плотину на озере и затопили поля. Они, развлекаясь, полностью разорили меня, а затем уехали, даже не зная, что сделали со мной. Да и едва ли их это интересовало. Все оставшееся перекочевало к ростовщикам, а я благодаря лорду Валентину и его друзьям живу в скалах Ворнек Крэг. Это справедливо? Если ты хочешь уйти из этих древних развалин, чужеземец, это будет стоить тебе тысячу реалов. Хотя я задержал тебя не по злобе, я перережу тебе глотку так же спокойно, как лорд Валентин сломал мою плотину, если мне не принесут денег.
Он обернулся и снова приказал:
- Вяжите их!
Валентин глубоко вздохнул, закрыл глаза и, как учила его Повелительница Снов, ввел себя в сон-бодрствование, в транс, приводивший в действие его обруч. Он направил послание в темную, желчную душу верховного лорда Западного Граничья и затопил ее любовью.
Это потребовало всех его сил. Он закачался и положил руку на плечо Карабеллы, черпая ее энергию и жизненную силу и посылая их Насимонту. Теперь он понял, какую цену платит Слит за слепое жонглирование: оно вытягивает из него все жизненные силы.
Насимонт застыл на месте, полуобернувшись, глаза его встретились со взглядом Валентина. Валентин, не ослабляя напряжения, держал его душу и омывал ее состраданием, пока сердце Насимонта не смягчилось и злость не слетела с него, как шелуха. И тогда Валентин влил в душу внезапно ставшего уязвимым человека видение всего того, что произошло с ним с момента свержения в Тиломоне, спрессовав все знание в одну головокружительную точку света.
Наконец он разорвал контакт и, пошатнувшись, ухватился за поддерживавшую его Карабеллу.
Насимонт уставился на Валентина, как человек, которого коснулось Божество, а затем упал на колени и сделал знак Горящей Звезды.
- Мой лорд… - прохрипел он едва слышно. - Мой лорд, прости меня… Прости…
Глава 4
То, что в пустыне обитает столько разбойников, удивило и испугало Валентина, потому что в истории благополучного Маджипура до сих пор не бывало подобной анархии. Страшен был и тот факт, что эти бандиты были ранее преуспевавшими фермерами, а теперь грубым вмешательством короналя доведены до нищеты. На Маджипуре не было принято, чтобы правители так беззастенчиво пользовались своим положением. Если Доминин Барджазид считает, что может вести себя так и удержаться на троне, то он не только негодяй, но и дурак.
- Ты скинешь узурпатора? - спросил Насимонт.
- Со временем, - ответил Валентин. - До этого еще многое надо сделать.
- Я в твоем распоряжении, если могу пригодиться.
- Много еще разбойников между этими развалинами и входом в Лабиринт?
Насимонт кивнул.
- Много. Бегство в холмы становится обычаем в этой провинции.
- Ты имеешь на них влияние, или твой титул герцога лишь ирония?
- Они повинуются мне.
- Хорошо. Я попрошу тебя проводить нас до Лабиринта и оградить от твоих мародерствующих друзей.
- Будет исполнено, мой лорд.
- Но никому ни слова о том, что я показал тебе. Относись ко мне просто как к служителю Хозяйки Острова, посланному ею к понтифексу.
В глазах Насимонта мелькнула слабая тень подозрения.
- Почему я не могу объявить тебя истинным короналем? В чем дело? - недовольно поинтересовался он.
Валентин улыбнулся.
- На этих нескольких парящих повозках вся моя армия. Я не могу объявить войну узурпатору, пока не соберу большие силы. Именно поэтому и надо хранить тайну, и именно за этим я направляюсь в Лабиринт. Чем скорее я получу поддержку понтифекса, тем скорее начнется кампания. Как скоро ты будешь готов ехать?
- Через час, мой лорд.
Насимонт и кое-кто из его людей сели в первую повозку вместе с Валентином. Ландшафт становился все более голым. Теперь это была темная, почти безжизненная пустыня, где сильные горячие ветры поднимали пыльные смерчи. Иногда в стороне от главной дороги группами по трое-четверо появлялись люди в грубой одежде. Они останавливались поглазеть на путешественников, но и только: никаких столкновений не происходило. На третий день Насимонт предложил срезать путь к Лабиринту и тем сэкономить несколько дней. Валентин согласился без колебаний. Караван свернул к огромному высохшему озеру, а затем поплыл над скверной, изрезанной оврагами дорогой, мимо пологих гор из красного песчаника и, наконец, по широкому плоскогорью, которое оказалось на редкость однообразным: крупный песок и гравий до самого горизонта. Валентин видел, как тревожно переглянулись Слит и Залзан Кавол, когда повозки оказались в этом унылом месте, и подумал, что они, наверное, шепчутся об измене и предательстве, но его собственная вера в Насимонта оставалась непоколебимой. С помощью обруча Повелительницы Снов он мог заглянуть в душу предводителя бандитов и чувствовал, что тот сдержит слово.
Прошел еще день, и еще, и еще один день этого долгого путешествия в никуда, и Карабелла помрачнела, иерарх Лоривейд стала еще угрюмее, а Лизамон Халтин наконец оттянула Валентина в сторону и сказала спокойно, как если бы речь шла о пустяках:
- А что если этот тип Насимонт нанят мнимым короналем и получил плату за то, чтобы завести тебя в такое место, где тебя никогда не найдут?
- Тогда мы погибнем, и наши кости навеки останутся здесь, - ответил Валентин. - Но я думаю, твои опасения напрасны.
Все-таки в нем росло определенное беспокойство. Вспоминая искренность Насимонта, он не мог поверить, что тот хочет таким странным способом избавиться от него, - ведь для этого было достаточно одного удара мечом в развалинах города метаморфов. Однако он начал сомневаться, что Насимонт знает, куда ехать. Здесь не было воды, и даже животные, способные питаться любой органической материей, худели, по словам Шанамира, и слабели, с трудом находя тощие кустики травы. Если здесь произойдет что-нибудь плохое, надежды на спасение не будет никакой. Но главным ориентиром для Валентина был Делиамбер: колдун умел беречь себя и всегда чувствовал опасность, а сейчас выглядел спокойным.
Наконец Насимонт остановил караван в том месте, где две линии голых холмов сходились, образуя узкий, с высокими стенами каньон, и сказал Валентину:
- Ты думал, мой лорд, мы сбились с пути? Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Валентин с несколькими сопровождающими пошел за ним к началу каньона - на расстояние пятидесяти шагов. Насимонт показал на расстилавшуюся за каньоном огромную долину.
- Смотри.
Долина была пустынна: необъятное веерообразное пространство серого песка тянулось к северу и к югу по крайней мере на сто миль. В самом центре долины Валентин увидел колоссальных размеров темный круг, слегка приподнятый над плоской поверхностью. Эту огромную насыпь Валентин узнал по воспоминаниям прошлого, когда видел ее издалека: гигантская гора коричневой земли, покрывавшая Лабиринт понтифекса.
- Послезавтра мы будем у врат Лезвий, - пообещал Насимонт.
Валентин вспомнил, что у Лабиринта было семь входов, устроенных на равных расстояниях вокруг громадного сооружения. Когда он был там с поручением от Вориакса, он вошел через врата Вод, с противоположной стороны, где с Замковой горы через плодородные северо-восточные провинции спускалась река Глэйдж. Это был самый легкий путь к Лабиринту, и им пользовались высокие чиновники, прибывавшие по делам к министрам понтифекса. Со всех других сторон Лабиринт окружал куда менее приятный ландшафт, но все-таки более привлекательный, чем тот, по которому только что проехал Валентин. Его утешало только сознание, что если ему и приходится добираться до Лабиринта через эту пустынную и насыщенную смертью землю, то выйдет он оттуда в лучшую сторону.
Лабиринт занимал очень большую территорию и, спускаясь вниз по спирали, состоял из многих уровней. Население его было неисчислимым. Сам понтифекс жил во внутреннем секторе, куда почти никто не имел доступа. Внутренний сектор был окружен сектором правительственных министров, несметного числа преданных душ, всю жизнь остававшихся под землей и занимавшихся делами, которых Валентин не понимал: ведением архивов, изданием налоговых законов, переписью населения и прочим. Вокруг правительственного сектора много тысячелетий развивалась внешняя оболочка Лабиринта, запутанная сеть круговых проходов, населенных миллионами непонятных личностей - конторщиками и бог знаем кем еще, - мир в себе, куда никогда не проникали ни солнечное тепло, ни холодный свет луны и где всю красоту и чудеса Маджипура заменили бледные радости подземной жизни.
После примерно часового объезда вокруг возвышения парящие повозки наконец добрались до врат Лезвий. Через небольшое крытое отверстие можно было попасть в уходивший под землю туннель. Впереди вздымался ряд вделанных в бетон древних ржавых мечей - барьер более символический, чем реальный, поскольку мечи были расставлены редко. "Сколько же времени, - думал Валентин, - понадобилось, чтобы мечи заржавели в этом сухом климате?"