- Окружают нас со всех сторон? - с презрением в голосе завершил фразу Вормечт, - Нет, Галимойн. Мы заплыли в глубину континента, состоящего из драконовой травы. Сделали открытие: доказали, что мнение, будто драконы едят только разумных наземных существ, передвигающихся на искусственно созданных плавсредствах, является заблуждением. Мы попались!
- Это всего лишь водоросли, - возразил Галимойн. - Если понадобится, мы пробьемся сквозь них.
Лавон тревожно обвел взглядом горизонт. Он начинал разделять тревогу Вормечта. Несколько часов назад драконова трава болталась в воде в виде отдельных лент, затем превратилась в пятна и скопления. А теперь, хотя судно на непродолжительный промежуток времени и оказалось в чистой воде, складывалось такое впечатление, будто цельное кольцо водорослей образовалось только для того, чтобы окружить корабль со всех сторон. И все же может ли драконова трава расти настолько плотно, чтобы преградить им дорогу?
Начали сгущаться сумерки. Теплый тяжелый воздух приобрел розовый оттенок, быстро сменившийся серым. С восточного края неба на путешественников стремительно надвинулась темнота.
- Утром мы спустим лодки и разведаем, что там впереди, - объявил Лавон.
Вечером после обеда Жоачил Hyp сделала доклад о драконовой траве. Это гигантская морская водоросль, сказала она, со сложной биохимией, достойной детального исследования. Она подробно говорила о сложной системе цветовых узлов растения, о его способности к мощным конвульсиям, напоминающим сокращения мускулатуры. Почти все участники плавания, даже некоторые из тех, кто несколько недель блуждал в тумане безнадежной депрессии, толпились вокруг, рассматривали и трогали лежавшие в бадье экземпляры, высказывали свои соображения и возражения. После длительного периода уныния такое оживление на борту "Спурифона" несказанно радовало Синнабора Лавона.
Той ночью ему снилось, что он танцует на поверхности воды, исполняя эффектную сольную партию в каком-то бодром и энергичном балете. Под ногами у него расстилался прочный эластичный ковер из драконовой травы.
За час до рассвета его разбудил громкий стук в дверь каюты. Это был Скиин, скандар, стоявший третью вахту.
- Капитан, идите скорее… драконова трава, капитан…
Степень бедствия была ясна даже в свете первых слабых жемчужных бликов нового дня. "Спурифон" всю ночь был на ходу, и драконова трава тоже, как выяснилось, не стояла на месте, и теперь судно оказалось в самом сердце туго натянутой циновки из морских водорослей, которая, казалось, простиралась до краев вселенной. Пейзаж, открывшийся с появлением на небе первой зеленой полосы утреннего света, походил на сновидение: сплошной, без единого разрыва, ковер из триллионов и триллионов спутанных лент. Поверхность этого ковра пульсировала, подергивалась, вибрировала и беспокойно переливалась различными оттенками ярких, насыщенных цветов.
По всей поверхности этого невероятного ковра ползали, скользили, бегали, извивались, карабкались и прыгали его обитатели. От плотно переплетенных масс водорослей исходил едкий запах, который, казалось, минуя ноздри, проникал внутрь черепа и заполнял его до самого затылка. Нигде не было видно ни клочка чистой воды. Безмолвный "Спурифон" стоял неподвижно, как будто за ночь сумел углубиться на тысячу миль по суше - в самое сердце пустыни Сувраэля.
Лавон взглянул на своего первого помощника. Столь ворчливый и язвительный накануне, Вормечт теперь встретил его взгляд со спокойным и уверенным видом человека, который никогда не сомневался в своей правоте. Переведя взгляд на главного штурмана, капитан про себя отметил, что громогласная бравада Галимойна уступила место напряженной настороженности специалиста, ошибшегося в своих самых твердых предположениях, хотя о таком его состоянии можно было догадаться только по сумрачному взгляду и твердо сжатым губам.
- Я выключил двигатели, - сообщил Вормечт. - Мы по уши увязли в драконовой траве. Роторы сразу же забились почти под завязку.
- Можно их освободить? - спросил Лавон.
- Мы уже чистим, - сказал Вормечт. - Но, едва мы их снова запустим, они в первый же момент снова затянут в себя всю траву, которая окажется поблизости.
Лавон, нахмурившись, повернулся к Галимойну.
- Вы можете измерить толщину ее слоя?
- Нам не удается заглянуть в глубину, капитан.
- А проткнуть пробовали?
- Она плотная, словно лужайка на суше. Ни шест, ни груз не проходят сквозь нее.
Лавон медленно перевел дух.
- Немедленно спустите шлюпки. Нам необходимо выяснить, во что мы вляпались. Вормечт, пошлите двоих водолазов. Пусть посмотрят, насколько глубоко уходит трава и можем ли мы как-то защитить от нее движители. И попросите Жоачил Hyp подойти сюда.
Маленькая женщина-биолог появилась почти мгновенно. Вид у нее был утомленный, но какой-то неестественно веселый.
- Я всю ночь изучала эти водоросли, - сообщила она, прежде чем Лавон успел сказать слово. - Они накапливают металл и имеют высокую концентрацию рения и ванадия…
- Вы заметили, что мы остановились?
Похоже, женщине это было безразлично.
- Да, я вижу.
- Вполне возможно, что мы превратились в героев старинной сказки, в которой суда застревают в непроходимых водорослях и превращаются в бесполезный хлам. Мы можем остаться здесь надолго.
- Это даст нам шанс изучить столь уникальную экологическую область, капитан.
- Не исключено, что на всю оставшуюся жизнь.
- Вы так думаете? - спросила Жоачил Hyp. До нее наконец дошел смысл сказанного.
- Честно говоря, понятия не имею. Но я хочу, чтобы сейчас вы изменили направление своих исследований. Выясните, что кроме высыхания убивает эти сорняки. Нам, вероятно, придется вести против них биологическую войну - если мы, конечно, намерены когда-либо выбраться отсюда. Мне нужна какая-ни-будь химия, какой-нибудь метод, при помощи которого мы сможем избежать наматывания травы на роторы.
- Поймайте пару морских драконов, - без промедления отозвалась Жоачил Нур, - прицепите по одному к каждому борту, и пусть они проедают нам дорогу.
Синнабор Лавон даже не улыбнулся в ответ.
- Подумайте об этом более серьезно, - сказал он, - и сообщите мне.
Он проследил за спуском шлюпок, по четыре моряка в каждой. Лавон надеялся, что подвесные моторы смогут избежать плена, но надежда оказалась тщетной: почти мгновенно винты зарычали и остановились. Морякам пришлось расчехлять весла и медленно пробиваться сквозь густые, как каша, заросли морской травы, иногда останавливаясь, чтобы оттолкнуть багром то одно, то другое бесстрашное гигантское ракообразное, которыми буквально кишел внутри слой водорослей. Спустя пятнадцать минут шлюпки все еще находились не более чем в сотне ярдов от корабля. Тем временем пара водолазов, снабженных дыхательными масками - один хьорт и один человек, - расчистили отверстие в драконовой траве рядом с судном и исчезли под водой.
Прошло полчаса, но они так и не показались на поверхности.
- Вормечт, как долго люди могут оставаться под водой в этих масках? - обратился Лавон к первому помощнику.
- Примерно столько времени, сколько они уже сидят там, капитан. Возможно, хьорт может продержаться чуть дольше, но не намного.
- Так я и думал.
- Вряд ли стоит посылать за ними других водолазов, не так ли?
- Вряд ли, - бесстрастным голосом ответил Лавон. - А как вы считаете, наша субмарина сможет пробиться через эту траву?
- Не уверен.
- Я тоже. Но мы все равно должны попробовать. Вызовите добровольцев.
На палубе "Спурифона" была принайтовлена маленькая подводная лодка, предназначенная для научных исследований. Ею не пользовались уже несколько месяцев, так что на подготовку к спуску потребовалось больше часа; судьба двоих водолазов была уже ясна, и их гибель тяжестью лежала на душе Лавона: казалось, что ему на голое тело надели панцирь из очень холодного металла. Ему никогда еще не приходилось видеть смерть от каких-либо иных причин, кроме глубокой старости или тяжелой болезни, и смириться с возможностью гибели, связанной с несчастным случаем, было так же трудно, как и признать свою ответственность за произошедшее.
Три добровольца забрались в субмарину, и с помощью крана ее спустили за борт. Некоторое время она оставалась на поверхности воды, а затем операторы выпустили манипуляторы с когтями, и лодка, похожая на толстого глянцевого краба, начала зарываться в глубину. Времени на погружение потребовалось немало, так как сети драконовой травы смыкались почти с такой же скоростью, с какой когти раздирали ее. Но постепенно субмарина скрылась из виду.
Галимойн с другой палубы прокричал что-то в мегафон. Лавон поднял глаза и увидел, что две шлюпки продираются сквозь траву примерно в полумиле от корабля. Солнце уже поднялось высоко, и в ослепляющем свете было трудно определить, куда они направлялись, но казалось, что они движутся обратно.
Лавон в одиночестве молча ждал на мостике. Приблизиться к нему никто не осмеливался. Он не отрывал пристального взгляда от плавучего ковра драконовой травы, насыщенного странными и ужасными на вид существами, и думал о двоих утонувших моряках, и о троих в субмарине, и о восьмерых в лодках, и о тех, кто пока что в безопасности находится на борту "Спурифо-на", так по-дурацки застрявшего посреди Великого океана.
"Как же просто было избежать этого, - мысленно говорил он себе. - Да, сейчас легко рассуждать - но что в этом толку?"
Пока солнце не перевалило далеко за полдень, он молча неподвижно стоял на своем посту, атакуемый жарой, туманом и зловонием. Затем ушел в каюту. Спустя несколько часов явился Вормечт с докладом о том, что команда субмарины нашла водолазов: они застряли возле неподвижных роторов в цепких объятиях драконовой травы. Впечатление создавалось такое, что водоросли намеренно схватили их. Лавон скептически отнесся к этой версии: они, должно быть, просто сами запутались в стеблях. Правда, свое мнение он отстаивал не слишком настойчиво. Субмарине тоже приходилось несладко: чтобы опуститься на пятьдесят футов, экипажу пришлось задействовать всю мощность лодки, отчего чуть не сгорел один из моторов. Плотный слой травы, сказал Вормечт, заканчивается примерно в десяти-двенадцати футах от поверхности воды.
- Что со шлюпками? - спросил Лавон, и первый помощник ответил, что все благополучно вернулись, хотя матросы буквально выбились из сил, выгребая сквозь плотный слой водорослей. За полдня они смогли отплыть не больше чем на милю от судна и не только не видели конца зарослей драконовой травы, но даже не нашли в них какого-нибудь прохода. На обратном пути неизвестного вида крабоподобное существо напало на одного из гребцов, но тот, хвала Божеству, отделался лишь мелкими царапинами.
За день положение нисколько не изменилось. Впрочем, в возможность изменений даже не верилось. Драконова трава захватила "Спурифон" в плен, и вряд ли можно было ожидать, что она выпустит его, если путешественники не заставят ее это сделать. А что для этого нужно, Лавон пока не знал.
Он попросил летописца Микдала Хасца потолкаться среди моряков и разузнать, что думает по поводу случившегося команда "Спурифона".
- В основном народ спокоен, - чуть позднее доложил Хасц. - Кое-кто встревожен. Большинство, как ни странно, даже испытывают облегчение: наконец-то завершилась многомесячное однообразие, появилась необходимость действовать.
- А вы?
- У меня есть свои опасения, капитан. Но я хочу верить, что мы придумаем, как выбраться. А красота столь необычного пейзажа приводит меня в восхищение.
Красота? Лавону даже и в голову не приходило искать во всем этом красоту. Он обвел мрачным взглядом мили драконовой травы, бронзово-красной под кровавым закатным небом. Над водой поднимался густой красноватый туман, и под его покровом бесчисленные водоросли - будь то существа или растения - непрерывно подергивались, заставляя огромные нерукотворные "плоты" пребывать в постоянном движении. Красота? Действительно, своеобразная красота в этом была, мысленно согласился Лавон. Ему казалось, будто "Спурифон" оказался вплетен в некое огромное живописное панно, обширный свиток мягких жидких форм, изображение сказочного мира, лишенного ориентиров и вех, на жидкой поверхности которого происходила бесконечная смена форм и цветов..
Почти всю ночь Лавон пролежал с открытыми глазами, безуспешно пытаясь изобрести тактику борьбы против своего растительного противника.
Утром на пугающе огромном небе проявились тонкие, почти кисейные, облака, а трава обрела новые цвета: различные оттенки бледно-зеленого и желтого. Вдалеке виднелись пять или шесть колоссальных морских драконов, неторопливо проедавших дорожки в травяном ковре. Вот если бы, отстраненно подумал Лавон, "Спурифон" мог делать то же самое!
Он собрал командный состав. Они также минувшей ночью заметили, что на судне царило настроение общего спокойствия, даже чуть ли не радости. Но уже с утра начала нарастать напряженность.
- Все и так уже подавлены и тоскуют по дому, - сказал Вормечт, - а теперь еще новая задержка - на несколько дней или даже недель.
- Или месяцев, или лет, или навсегда, - вскинулся Галимойн, - Вы что, делаете вид, будто считаете, что мы сможем когда-нибудь выбраться отсюда?
Голос штурмана срывался от напряжения. Лавон давно чувствовал, что в глубине души Галимойн - человек слабый, и все же быстрота, с которой тот сломался, когда корабль застрял в драконовой траве, стала для него неожиданностью.
Вормечт, казалось, тоже был поражен.
- Вы же сами говорили нам позавчера, - удивленно заметил первый помощник, - что это всего лишь водоросли и мы легко пройдем через них. Помните?
- Я тогда и понятия не имел, во что мы уперлись, - прорычал Галимойн.
Лавон взглянул на Жоачил Hyp.
- А что думаете вы? Это скопление могло образоваться случайно? Если водоросли мигрируют с течением, то рано или поздно оно разделится и выпустит нас?
Биолог покачала головой.
- Это, конечно, возможно. Но я не вижу оснований рассчитывать на такой исход. Более вероятно, что это квазипостоянная экосистема. Течение может унести ее в какую-нибудь другую часть Великого океана, но в таком случае оно унесет и нас вместе с ним.
- Вот видите! - мрачно воскликнул Галимойн. - Безнадежно!
- Еще нет, - возразил Лавон. - Вормечт, сможем ли мы использовать субмарину, чтобы установить экраны на водозаборниках?
- Пожалуй, сможем.
- Попытайтесь. Пусть мастера сразу же займутся изготовлением нескольких вариантов экрана. Жоачил Hyp, что вы думаете насчет химического уничтожения водорослей?
- Мы начали эксперименты, - ответила та, - но пока я не могу ничего обещать.
Никто не мог ничего обещать. Они могли только думать и работать, ждать и надеяться.
На проектирование экранов для водозаборников потребовалось два дня; на установку - еще пять. Тем временем Жоачил Hyp испытывала различные методы уничтожения травы, но очевидного успеха не добилась.
Не только "Спурифон" но и само время, казалось, остановилось. Лавон ежедневно вычислял координаты и записывал их в судовой журнал: судно каждый день проходило по нескольку миль, устойчиво двигаясь на юго-юго-запад, но оставалось совершенно неподвижным относительно ковра водорослей. Чтобы определить для себя точку отсчета, моряки раскрасили участки драконовой травы вокруг судна в разные цвета, но дни шли, а никакого изменения в расположении больших желтых и алых пятен не было. Неужели они обречены вечно дрейфовать в бескрайнем океане по воле течений и даже издали никогда не увидят землю?
Лавон чувствовал себя измотанным. Ему стало трудно сохранять свою обычную прямую осанку: плечи ссутулились, а голова казалась очень тяжелой. Ему казалось, что он стареет не по дням, а по часам. Еще больше угнетало ощущение вины: именно на нем лежала ответственность за то, что они не успели вовремя уйти от драконовой травы в тот момент, когда опасность стала очевидной. Какие-нибудь несколько часов - и все было бы по-иному, но он позволил себе увлечься зрелищем кормления морских драконов, да еще и придумал эту идиотскую теорию о том, что немного опасности добавит перчику в их чересчур уж спокойное путешествие. Он беспощадно клеймил себя за легкомыслие. Вина его и в том, что он убедил этих людей отправиться в совершенно бестолковое и бесполезное плавание. Путешествие длиной в десять или пятнадцать лет из ниоткуда в никуда! Зачем? Зачем?!!
И все же он постоянно заботился о душевном состоянии своих спутников. Порции вина, которые прежде ограничивали, чтобы растянуть запас на весь рейс, были удвоены. Изобретались разного рода вечерние развлечения. Лавон стремился к тому, чтобы ни у кого не оставалось времени для безделья. Каждой исследовательской группе он приказал заново провести анализ собранных материалов в соответствии с последними океанографическими данными. Бумаги, которые следовало заполнить несколько месяцев или даже лет тому назад, но которые отложили в сторону, поскольку не было нужды торопиться, он велел заполнить немедленно. Работа - лучшее лекарство от скуки и неуравновешенности. Поможет она и в борьбе против нового врага - страха.
Когда первые экраны были готовы, группа добровольцев опустилась в субмарине под воду, чтобы попытаться приварить их на корпус перед водозаборниками. Работа, и без того непростая, сильно осложнялась тем, что ее нужно было выполнять, используя только механические манипуляторы. После гибели двух водолазов Лавон не рисковал отпускать кого-нибудь под воду, кроме как в субмарине. Под руководством опытного механика по имени Дуройн Клайс работа тянулась изо дня в день, но занятие оказалось крайне неблагодарным. Тяжелые массы драконовой травы, наваливавшиеся на корпус при каждом легком волнении моря, часто разрывали хрупкий свежий шов, и сварщики очень медленно продвигались вперед.
На шестой день работы Дуройн Клайс пришел к Лавону с пачкой глянцевых фотографий. На всех были запечатлены ка-кие-то оранжевые пятна на унылом сером фоне.
- Что это? - спросил Лавон.
- Коррозия корпуса, господин. Я заметил это вчера и сегодня утром сделал несколько подводных снимков.
- Коррозия? - Лавон заставил себя улыбнуться. - Вряд ли это возможно. Корпус практически не поддается окислению. То, что вы мне показываете, скорее всего, какие-нибудь моллюски, губки или…
- Нет, господин. Возможно, снимки не очень хорошего качества. Но вы можете убедиться сами, опустившись в субмарине. Это похоже на небольшие шрамы. Я совершенно уверен в том, что говорю, господин.
Лавон отпустил механика и послал за Жоачил Hyp.
Биолог долго и внимательно изучала фотографии и наконец сказала:
- Это, в общем-то, похоже на правду.
- Значит, драконова трава вгрызается в корпус?