Но что-то делать надо, не жариться же здесь заживо! Осторожно разбивая копытом верхний слой песка, разгоняя его в сторону как пену с пива - эх, пиво! хоть бы глоток воды! - Леха медленно развернулся. Ну, слава богам!
Здесь были скалы. Высокие, метров двести. Сомкнувшиеся в отвесную стену. Тянется и влево и вправо, убегая до горизонта. А вон и расщелина, кажется. Черная трещина - с желанной тенью!
Стараясь ставить ноги отвесно - пусть раскаленный песок целует копыта, а не жалит шкуру над ними! - Леха двинулся к стене. Сначала медленно, с непривычки глубоко увязая в песке. Потом приспособился и пошел быстрее, потихоньку побежал…
Солнце палило и палило, топя в зное, из которого никак не вырваться. Виски стягивало раскаленным обручем. А стена - и щель, с черной прохладой за ней! - почти и не приближается…
В голове уже звенело от жара, когда ноги наконец-то перестали проваливаться в податливый песок. Здесь, под стеной, песок слежавшийся, плотный. Можно идти не увязая.
Еще несколько шагов…
И вот она, расщелина! Леха бросился туда - и тут по голове врезало.
Прилично так, до искр перед глазами… Пошатываясь, Леха помотал головой. Что это было?
А, чертовы оглобли! Рога широкие, как бампер машины. А щель узкая-узкая. И сзади еще так жарит…
Оскалившись от нетерпения и досады - вот она, тень и прохлада, какие-то пара шагов, да не пускают! - Леха наклонил голову вбок. Выкрутил шею так, что левый рог почти уткнулся в камни под ногами, а правый задрался далеко вверх. И шагнул вперед.
Теперь уперлись плечи, но Леха только оскалился и нажал сильнее, втискиваясь. Броневые наросты заскрипели по камням, высекая искры, но все же он шел вперед. Продирался, шаг за шагом, в живительную тень.
В темноту и прохладу. Господи, хорошо-то как… Щель стала шире, уже не приходилось протискиваться. Броневые наросты лишь изредка чиркали по камням. Тропинка повернула.
Леха изогнулся, как мог, чтобы вписаться в поворот. И так-то голова повернута боком, а теперь уж совсем как рогатый глист, почти распластался между каменных стен.
И тут тропинка нырнула вниз. Камни ушли из-под ног, бычья туша ухнула вниз, а тропинка гнулась все круче…
Леха побежал, чтобы не рухнуть. Из-под копыт выскакивали камни и неслись вниз, прыгая между стен. В расщелине заметалось эхо, дробясь и набирая силу, обрастая хвостами все новых и новых ударов.
Вход остался далеко позади, стало темно. Лишь высоко над головой тонкая нитка света между краями расщелины - да только от нее никакого толку. Валун поперек прохода или обрыв в двух шагах впереди - ни черта не разглядеть! Но ноги сами несли вниз, только успевай переставлять. Если рухнешь, тогда уж точно костей не соберешь… И Леха несся вниз, стиснув зубы от напряжения, чтобы не подвернуть ногу на камнях, выскальзывающих из-под копыт; чтобы не свернуть окончательно шею, и так уже вывернутую до хруста в позвонках! Рога сшибались с выступами стен, высекая искры и каменную крошку, и тяжелые удары откидывали голову назад, к самой спине, скручивая шею и продергивая болью через всю спину.
А вокруг ревело и грохотало, все сильнее и сильнее, закладывая уши…
Так же резко, как ухнула вниз, тропинка выровнялась. Впереди стало светлее, нож света разрезал темноту на две части - и Леху вынесло из скал.
В несколько шагов Леха сбросил скорость и встал. Потом, медленно и очень осторожно, повернул голову так, как ей полагалось сидеть на шее. Под затылком хрустнуло, стрельнув болью дальше в спину… Леха оскалился, но боль отпустила. Кажется, пронесло. Цел.
А сзади все ревело и грохотало из щели, словно там катилась целая лавина…
Леха стоял, жмурясь от яркого света, и озирался. Пустыня осталась по ту сторону стены. Здесь все было иначе.
Огромная долина, сплошь покрытая камнями: здоровые валуны, булыжники, мелкая щебенка - и ни кусочка простой земли.
Далеко справа среди этих камней сверкали голубые зеркала - целая россыпь озер. Маленькие, еще меньше, совсем крошечные, уже не озерца, а просто большие лужи… Много-много. Над ними, над самой водой, клубились тучи. Густые, тяжелые, иссиня-черные. С проскакивающими всполохами зарниц.
А слева, метрах в ста пятидесяти от прохода…
Леха зажмурился и помотал головой. На миг показалось, что тепловой удар все-таки схлопотал.
Но когда открыл глаза, видение не пропало. Огромное скопление… чего? Вышек? Это было настолько странное зрелище, что даже и сравнить-то не с чем.
Какие-то странные конструкции из металлических балок, перекладин, решетчатых ферм… Если на что-то это и походило, то, пожалуй, на огромные мачты электропередачи. Только перевернутые вверх тормашками: узкой вершиной вниз, а кверху расширяясь. Поднимались над землей метров на пятьдесят и стояли впритык друг к другу. И все эти балки, перекладины, решетчатые фермы - все это вверху смыкалось, переплетаясь в единое целое.
И все это отполированное, зеркально гладкое. В этих металлических джунглях отражалось солнце, отражались его отражения, отражались отражения отражений, все множась и множась… Миллионы крошечных злых солнышек били оттуда по глазам, как острые булавки, и… Позади с шорохом осыпались камни. Леха крутанулся назад, оступаясь на булыжниках. От прохода его отрезали. У входа в щель стоял здоровенный… кабан? Вытянутое свиное рыло с огромным пятачком, шкура розовая, как у вареного поросенка, только уши черные. Изо рта, задирая верхнюю губу, торчат клыки. Стоял он как и оставшийся далеко в обучалке сатир, на двух ногах. Только ростом был не метр с кепкой, а все два двадцать. А в передних лапах - почти как человеческие руки, только очень мускулистые - что-то похожее на кусок толстой трубы. С одной стороны пошире и потяжелее, с другой поуже, можно удобно ухватиться…
Выломал в тех металлических джунглях? Кабан держал железяку, как дубину. Умело так, уверенно.
- Волик, нах… - пробасил кабан, ухмыляясь. С ленцой сплюнул и шагнул на Леху, лениво покручивая в руке железяку, как биту.
Леха шагнул вбок, к валуну - там дубиной особо не размахаешься, - но оттуда вылез второй кабан.
Меньше первого, сухонький, почти тощий. Шкура совершенно белая, а глаза красные-красные, как на фотке дешевой мыльницей.
- Ну че вылупился, телка рогатая? - тут же заголосил он. - Че вылупился, говорю?! - Его писклявый голосок опасно поднялся, сорвавшись на истерические нотки. - На колени, падла! Привыкай! Ты тут никто, и звать тебя никак! Понял?
У него тоже была железяка - только маленькая и тонкая, вроде стального прута. Щуря свои красные глазки и покручивая битой, альбинос двинулся на Леху с другой стороны.
Леха попятился, забирая влево, чтобы видеть обоих кабанов… Но там оказался еще один.
Каштановый, в пятачке тяжелое золотое кольцо, а сам здоровый, как шкаф. Еще крупнее первого. И дубина длиннее и больше. Он нес ее на плечах, как коромысло, расслабленно перекинув руки через концы.
Ну да, конечно… Чего ему напрягаться-то? Кого бояться при таких габаритах и с такой битой?
- Ну ты, бычара! - взвился альбинос - Ты че, не понял?! Ну-ка делай "ку", я сказал!
- Давай-давай… - покивал черноухий. Опять сплюнул. Леха тихонько скосил глаза вправо, влево, но отступать было некуда. Окружили.
- На колени, сука! - не унимался альбинос - Ну-ка "ку" делай, падла! Ну?!
Черноухий опять медленно сплюнул, поудобнее перехватил биту и пошел вокруг Лехи.
Обходил по всем правилам: не очень быстро, на средней дистанции, усыпляя внимание. Не дурак подраться…
И тот, каштановый, наверное, тоже. Леха повернул, чтобы держать черноухого перед собой…
Щебенка предательски разъехалась под копытами, и Леха чуть не рухнул.
- Нет, ну ты че, не понял?! - оскалился альбинос. Леха опять переступил, чтобы держать черноухого перед собой, - черт с ним, с этим мелким психом, два здоровяка куда опаснее! - и опять оскользнулся на камнях. Ладно…
Леха перестал крутиться. Чему быть, того не миновать.
- Ты че молчишь, падла? - крикнул альбинос - Борзой, да?! Сейчас рога-то обломаем, петух рогатый!
- Не, рога потом, - пробасил черноухий, не переставая кружить вокруг Лехи. - Сначала по ногам. По колену. Мв-цо! - сочно причмокнул он, изображая звук, с каким молоток вошел бы в сырой бифштекс - И нога в другую сторону. Прикинь, да?
Он заржал. Альбинос улыбнулся, но сначала бросил быстрый взгляд на каштанового - тот невозмутимо стоял, все так же перекинув руки через биту, - и только потом старательно захихикал.
Леха шоркал задними ногами, раздвигая верхний слой мелкой щебенки, предательски скользкой и подвижной. Ниже камни крупнее. Надежнее для опоры. С них можно сделать рывок.
Всех троих, конечно, не завалить, но одного-то, вот этого черноухого, проткнуть можно. По крайней мере, попытаться…
- Давайте, боровы, давайте, - сказал Леха. - Шутки у вас тупые, но вы давайте, тренируйте языки, вам пригодится…
- Ты кого боровом назвал! - взвизгнул альбинос - Черноух, ты слышал?! Клык! - покосился он на каштанового…
Но Леха на альбиноса уже не смотрел. Черноухий кабан взмахнул битой и рванулся навстречу…
Но так и не добежал.
Каштановый кабан - по-прежнему с совершенно равнодушным рылом, словно его тут вообще не было, - чуть выбросил вперед копыто и подсек ногу черноухого. Несильно, лишь едва коснулся - но точно. Ноги черноухого заплелись.
Он рухнул на камни, растянувшись во весь рост, и взвыл. Вскочил, не переставая подвывать. Острые камешки распороли шкуру. На коленях, на груди, на локтях выступили сотни темно-алых капель, словно кровавый пот.
- Клык, ты чего?… - тихонько пискнул альбинос, косясь на каштанового и пятясь за камни.
- Бляха-муха! - взревел черноухий, разворачиваясь. - Да ты че, Клык? Совсем забурел, да?!
Он рванулся на каштанового, а тот даже не шелохнулся. Еще и ухмылочка появилась.
Черноухий подскочил к нему, замахнулся… И сдал назад. Лишь стоял, до хруста вцепившись в дубину обеими руками.
- Сам остынешь или помочь? - лениво осведомился каштановый.
- Крутой, да?! - зашелся черноухий. - Крутой?!
От напряжения в руках его дубина мелко подрагивала.
- Заткнулся, я сказал, - все так же тихо и почти ласково предложил Клык. Но было в его тоне что-то такое…
Черноухий звучно сглотнул и отступил.
А Клык шагнул к Лехе и добродушно оскалился:
- Ну здорово, новичок.
Леха покосился на черноухого - тот с тихой ненавистью глядел в затылок окольцованному. Альбинос все еще пугливо косясь то на каштанового, то на черноухого, то на Леху, потихоньку подбирался поближе.
Да, эти двое натуральные психи. А вот этот, с кольцом, вроде ничего. Вменяемый. Да и масть тут, похоже, именно он держит.
- И вам здрасьте, коли не шутите…
- Как звать-то? - спросил каштановый.
- Леха. Руки не подаю.
Альбинос бросил взгляд на каштанового, потом на злого, но бессильного что-то сделать черноухого. И, видимо, что-то скалькулировалось там, за этими красненькими глазками. Он старательно захихикал, ловя Лехин взгляд.
А каштановый шутки словно и не заметил. Помрачнел.
- Леха… Тут знаешь, сколько Лех бегает?
Леха смотрел на это добродушное - пожалуй, даже слишком добродушное - кабанье рыло, и вдруг почему-то вспомнился сатир. Перед тем, как его выбросило из обучалки. Что-то сатир хотел сказать, что-то очень важное.
Клык, не получив ответа, прищурился, и добродушие резко пошло на убыль. Брови сначала вопросительно приподнялись, потом кабан посмурнел…
- Скворцов, - наконец сказал Леха.
- Скво! - тут же предложил альбинос и захихикал, косясь на Клыка и черноухого. Но те на него внимания не обратили, и альбинос умолк.
- Надолго к нам? - спросил Клык. - Аферист? Ворюга? Убил кого?
Леха опять тихонько огляделся по сторонам. Какие-то подозрительные допросики начались… Чего им надо-то? Может, лучше все же свалить от них?
- Какой-то он подозрительный, - тихонько влез альбинос.
На этот раз Клык оглянулся на альбиноса и, кажется, чуть ухмыльнулся. А когда поглядел на Леху, от былого добродушия не осталось и следа.
- А может, затанцевал кого против воли? - спросил Клык. - Какую-нибудь малолетнюю малолеточку?
- У нас здесь таких любят, - снова вставил альбинос - Неж-жно. По очереди…
Леха нахмурился…
А потом сообразил и облегченно хмыкнул. Вот ведь нагнали туману! Не могли прямо в лоб спросить. Ну, с этой-то стороны все чисто. Авария - это самое безобидное преступление. Что по букве закона, что по их понятиям.
- Да нет, - сказал Леха. - Какое там… В машину чужую вмазался, вот и попал.
Леха усмехнулся: ну все, разобрались? Кончились непонятен?
- Просто авария? - нахмурился Клык. - И за просто аварию в тюрягу? Да так, что к нам сюда попал?…
- Нц-нц-нц… - Альбинос картинно покачал головой. - Да, сколько народу за аварии сажают. Прямо ужас… Кого ни спроси, всех за аварии, и все пустяковые… Ужас, ужас, что творится.
Клык мрачно кивнул. Не альбиносу, скорее каким-то своим мыслям.
- Ну, не просто… - признал Леха. - Помощник депутата какой-то был…
- Помощник депутата? И опять "какой-то"? - Клык становился все мрачнее и мрачнее
- Ужас, сколько у нас помощников депутатов в аварии попадает! - не унимался альбинос. И вдруг перестал кривляться. - Нет, вы как хотите, а есть в нем что-то подозрительное. Точно каких-нибудь малолеточек по подъездам сторожил…
Клык мрачно кивнул. Снял дубину с плеч. Альбинос и черноухий тоже подобрались.
Леха вздохнул и стал рассказывать про аварию подробно. И про самоубийцу, и про девчушку на заднем сиденье крошечного кабриолета, и про "ниссан" с помощником депутата…
Кабаны кивали и терпеливо слушали. На удивление внимательно, не перебивали. Только Клык пару раз кое-что уточнил. Леха честно вспоминал фамилию, как выглядел тот помощник депутата…
- Бляха-муха! - вдруг зашипел черноухий сквозь зубы. Его всего передернуло, будто ему в спину всадили булавку. Он потерял равновесие и заскользил по осыпающимся камням, но устоял. - Пойдем, Клык. А то…
Черноухий осекся, закусив губу. Его вдруг всего скрутило. Рыло налилось кровью, глаза чуть не вылезали из орбит. Через закушенную губу вырвался стон.
- Пош-шли, Клык… - просипел черноухий, стиснув зубы. - Блин, как камни в почках…
Морщась от боли, оскальзываясь и оступаясь на камнях, он побежал вниз, к тем странным металлическим джунглям.
- Клык, ну я тоже того, да? Побегу тогда, да? - Альбинос заискивающе улыбнулся, ловя взгляд Клыка.
Запрета не последовало - Клык его вообще словно не заметил, - и альбинос побежал следом за черноухим.
- Это не камни в почках, это тимуровцы в лесу… - сказал Клык. - Ладно, новенький, живи. Вроде нормальный мужик… В общем, не мешай жить другим, и все будет нормалек, ага? Ну, бывай, еще свидимся! В самом деле пора.
Он хлопнул Леху по плечу и тоже припустил к зеркальному хаосу.
Леха хмуро глядел им вслед. Тимуровцы?…
Знать бы еще, с чем это едят. Похоже, Пупсики и Красотки в обучалке - это действительно были всего лишь цветочки…
Нет, надо выбираться отсюда! А то через неделю-две кончится Леха Скворцов. А вместо него будет еще один псих, вроде этих альбиноса и черноухого. Надо выбираться! Только вот как?…
Леха еще раз огляделся, на этот раз пристальнее, и невольно пригнулся, почти рухнул на камни, толком еще не сообразив, что же его так насторожило.
Хмыкнул. Да, рефлексы - вторая натура.
Возле ближнего озерца воздух стал желтоватым, помутнел, наполнился сполохами. Над землей повис туманный шар, из каких в обучалке выходили игроки…
Леха шагнул за валун, невольно прикидывая, как лучше будет атаковать…
Но туманный шар развалился, истаивая, а никакого игрока там не было.
От удивления Леха даже перестал прятаться и выпрямился.
Вместо игрока из тумана вывалился сатир. Рухнул на четвереньки, быстро огляделся. Потом, уже неспешно, поднялся и стал отряхиваться. Еще раз осмотрелся.
Заметил каштанового кабана - Клыком его звать, кажется? Тот уже добежал до металлических джунглей, но его широкая спина еще мелькала между зеркальными переплетениями. Задержался на нем взглядом. Нехорошим таким взглядом…
И потопал к Лехе.
- Это кто был? - сразу набросился он на Леху, как боевой петух. - Три поросенка, главный с кольцом в носу? Да?!
- Да… - Леха малость опешил. Он вообще не ожидал увидеть здесь сатира. А уж такой напор… - А что?
- Говорил с ними?!
Сатир умудрился нависнуть над Лехой, хотя и был всего метр с кепкой.
- Ну да…
- А за что попал, спрашивали?
- Ну спрашивали.
- А ты?!
- Что я?
- Сказал? - Сатир сгреб Леху за складки шкуры на шее, словно за ворот рубашки. - Сказал?!
- Ну сказал…
- Честно? Как все было?
- Правду и сказал. А что такого-то? Обычная авария, ничего особо крамольного… Да в чем дело-то?!
Леха тряхнул головой, сбрасывая ручонки сатира. После двухметровых кабанов он уже никакого уважения не внушал - так, мелкий шибздик.
- Кретин! - рявкнул сатир. - И что, все-все им рассказал?
Леха с трудом сдержался, чтобы не приложить этого мелкого приставучку с языком без костей.
- Ну сказал! И что дальше?!
- Что дальше… - передразнил сатир. - На минуту одного оставил - и вот, посмотрите на него! Уже вляпался! Саллага рогатая…
- Да в чем дело-то?!
- В чем дело, в чем дело… А в том, что думать надо! А-а, - сатир махнул рукой, - теперь-то что, поздно уже. Молись своему парнокопытному богу, чтобы пронесло…
Леха тихо зарычал. Вот зараза! То пугает, то партизанку на допросе строит! Леха шагнул к этому шибздику, навис над ним.
- Ну рассказал я им, за что попал, и что? Что ужасного-то? Я же ничего такого не сделал, простая авария!
- Да не в тебе дело, придурок! В них дело, понимаешь?!
- А что с ними такое? - нахмурился Леха. Пожал плечами: - Ну да, двое полные психи. Но они же так, на подхвате. А держит масть у них нормальный мужик вроде.
- Психи? И нормальный мужик?… - Сатир криво ухмыльнулся.
- Ну, справедливый… - Леха никак не мог подобрать нужное слово. - Надежный.
- Ох, салажка ты тупенькая… - Сатир душераздирающе вздохнул, почти до стона. Покачал головой. - Менты, когда им кого-то нужно расколоть, да чтобы быстро и с гарантией, что они делают, а? Правильно. Играют в доброго следователя и в злого. А урки, думаешь, тупее ментов?
Сатир помолчал, давая Лехе переварить.
- Что молчишь, рогатое? Что, самому-то никак не додуматься, что и менты и урки - одна народность?! Все различие только в форме да в том, что в урки попадают те, кто понахрапистее, посмелее и посообразительнее! Которым нужно все и сразу! Они лучше любых ментов знают, как вышибать инфу из упрямых баранов вроде тебя! Вот и играют в психа-отморозка и справедливого дядечку, у которого все типа по понятиям! Что, это так трудно сообразить, рогатое?!
Леха невольно попятился от такого напора.
Ну уж прям и играют. Прямо труппа Большого театра, а не случайные психи-отморозки. Хотя…
Леха нахмурился, вспоминая. Тот мелкий альбинос, он и в самом деле какой-то…