- Тебе должна быть известна "Конвенция ведения войны"! Сравнительно недавно в неё был добавлен раздел 546-дрей "Обращение с попавшими в плен представителями противника", запрещающий эксперименты над захваченными в бою врагами. В течение какого-то времени нам удавалось уклоняться от подписания дополнения к Конвенции, но после инцидента, произошедшего, кстати, на глазах у вас с Лу-Таном, БагДэАн всё-таки заставил нас. Мы пошли на этот шаг, сцепив челюсти. Кат о`кара пригрозил распространить протекторат Ассоциации на несколько важных для нас секторов, и именно на том участке фронта, где наше положение неустойчиво, а победы сомнительны. Итак, мы стали много милосерднее. - Гру-Хак хищно усмехнулся. - Если ранее мы, не задумываясь, убивали попавших к нам в щупальца проклятых сатианетов, то теперь вынуждены оказывать им необходимую медицинскую помощь и всячески облегчать страдания. То есть, фигурально выражаясь, нам надо их вылечить перед тем, как они предстанут перед представителями Военного Ковена на фронтах, и им будет вынесен смертный приговор. Кат о`кара не подозревал, что оказал нам услугу! Ведь нигде не сказано о том, что нельзя изучать физиологию врага во время его лечения. Клиническая диагностика, Лу-Танни, основа основ современной медицины! Представляете, какие горизонты открывает перед нами эта эра милосердия?
Расширив глаза, Татьяна Викторовна смотрела на Гру-Хака. Моментальная ассоциация - вспомнились кадры кинохроники, показывающей то ли Дохау, то ли Освенцим. Размахивая флагами светлого будущего и сострадания можно добиться многого!
- За… зачем вы мне это рассказываете? - заикаясь от ужаса, спросила она. - Я не стану молчать о том, что услышала!
- Как недальновидно существо в мягкой коже, одиноко живущее на задворках вселенной, и заявляющее подобное Пятому из Военного Ковена, - неожиданно закашлялся гок. Татьяна помнила, что так у представителей их расы проявляется крайне весёлое настроение. - Впрочем, я пошутил. Тебе ничего не угрожает, доктор, поскольку ты нужна мне. Можешь сразу после нашего разговора связаться с веганцем - не думаю, что он удивится! Ведь, если БагДэАн о чём-то не знает, то подозревает, а если не подозревает, значит, знает точно. Мы сейчас находимся в том же положении, что и проклятые сатианеты…
- БагДэАн заставил и их подписать 536-дрей? - невольно восхитилась Татьяна. По-видимому, кат о`кара обладал врожденным даром внушения!
- Естественно, - осклабился гок. - Но вернёмся к нашему разговору. Меня всегда интересовало неизведанное - сказываются гены гениального предка. Когда первые не мертвые сатианеты попали к нам в щупальца, мы подвергли их всестороннему изучению. Никаких пыток, Лу-Танни, все в соответствии с Конвенцией.
Татьяна поёжилась. Голос Гру-Хака, которой свободно и даже изящно изъяснялся на межгалактическом коде, ей не понравился с самого начала, а сейчас и вовсе скрипел, будто наждак по обнажённым нервам.
- Эндоплазама сатианетов чрезвычайно интересная штука, доктор! Однако я ещё более заинтересовался, когда понял, что в первых образцах сыворотки Д-Хак использовал её составляющие. Этих данных ты нигде не найдешь, он уничтожил результаты исследований, заменив натуральные компоненты формулы синтезированными. Какой парадокс, Лу-Танни! Наши извечные враги, отнявшие столько святых жизней гоков, могут послужить великому делу нашего шествия по Таману! Для того чтобы убедить Ковен в достоверности информации мне потребуется независимый консультант. И я выбрал тебя, доктор Лазарета сектора Див, поэтому готовясь к этому разговору, собрал информацию. Аргументирую: ты недавно покинула свою варварскую планетку, умеешь мыслить независимо и не опираешься на авторитеты. Поскольку мне этого вполне достаточно, я прошу тебя проверить мои выкладки и высказать свое мнение.
- Чем грозит сатианетам это открытие? - медленно спросила Татьяна.
Сказанное Гру-Хаком не могло быть осознано вот так, сразу. Однако настырный гок был настроен серьезно - она определила это по ярко засиневшему гребешку и нетерпеливому щелканью челюстей. Второй координатор Армады потряс тентаклями перед экраном.
- Ничем. Плазму для исследований мы можем получать после их смерти. А в этом недостатка никогда не было: справедливости ради добавлю - как с той, так и с этой стороны фронта. Сыворотка давно синтезируется и производится в промышленных масштабах, нам незачем убивать проклятых сатианетов тысячами для её производства. Мы не собираемся скрывать информацию от Ассоциации, и даже допустим её представителей на исследовательские ганноганы. Если вы согласитесь, получите доступ к нашим информационным сетям, вполне возможно, что-то из обширного медицинского опыта Армады пригодится Институту лазаретов на перекрестке миров. Соглашайтесь, Лу-Танни, я же вижу - вам интересно!
- Мне страшно, - неожиданно для себя призналась Татьяна. - Все вы безумны - и с той стороны фронта, и с этой. Вы даже не представляете, куда это может завести!
Гок оскалился.
- Война длится несколько тысяч лет, доктор. И окончится только с гибелью одной из противоборствующих сторон. Я искренне верю, что это будем не мы! Ради такой цели пойду на всё! У меня есть и другие кандидаты на роль независимого консультанта, но мне было бы интересно с вами работать. Ведь вы - новая шутка мироздания, а я…
- … Любите изучать его паразитов, - прервала его Татьяна Викторовна, - я помню! Дайте мне некоторое время на размышление. Возможно, говорю сразу, мне придётся связаться с другими докторами Лазаретов.
Гок удивительно по-человечески всплеснул тентаклями.
- Связывайтесь. Я только что проявил жест доброй воли, отправив вашему Управляющему Разуму некоторые лабораторные выкладки, подтверждающие мои догадки по поводу первоначального состава сыворотки. Будет время, взгляните. Я не тороплю. Скачущих мыслей, доктор Лу-Танни!
Экран погас. Татьяна активировала информационную панель, вскользь проглядела присланную гоком информацию. В памяти шевельнулось воспоминание. Тенью, смазанным образом на краю сознания, который она не успела уловить. Размышляла ли она ранее о чём-то подобном? Нет, она не могла вспомнить. Отстучав пальцами по панели затейливую мелодию, Татьяна поднялась и направилась в операционную, проверить пациента. Знала, что если что-то пойдет не так, Э сообщит тут же. Но привычка - вторая натура. Ей надо было просто взглянуть на закрытые, неподвижные веки сатианета, его замершие тяжелые челюсти, сведённые навсегда ненавистью надбровные дуги, отметить равномерную амплитуду вздымающейся груди, чтобы удовлетворенно кивнуть самой себе и отправиться спать. Завтра ей понадобятся силы. А время подумать над всем, что произошло, будет. Позже.
* * *
На следующий день Татьяна, пользуясь затяжным сном сатианета, провела нейротерапию. В этот раз она никуда не торопилась, растянула процедуру на целый день, делая перерывы, чтобы перекусить и отдохнуть. В результате, проводимость практически всех нервных каналов конечности удалось восстановить и, как следствие, хромота Тсалита должна была сойти на нет. Единственное, что могло беспокоить его в будущем, это ноющие фантомные боли в местах, где кости были раздроблены. Татьяна надеялась, что кристалиновые скобы в плечевом своде сатианета будут препятствовать таким же явлениям в области плеча, которые, в связи с тяжестью полученных травм, здесь должны были быть гораздо сильнее. Мыслепоток, используемый для терапии, был отработан ей до автоматизма на виртуальных образцах, и к концу процедуры она осталась собой довольна. Хотя было поздно, решила устроить маленький праздник, приготовив ганги. Следя за закипающей водой и отсчитывая секунды, Татьяна Викторовна всерьёз размышляла над природой загадочного и драгоценного кристалина, который был во много раз твёрже алмаза, но чья структура обладала способностью пропускать живые ткани, допуская их вращивание в тело кристалла. Его волновые характеристики менялись в зависимости от местонахождения. В теле ту они были одними, в теле сатианета - другими, но и в том, и в другом случае излучение обладало параметрами, живительными для носителя. В местах вживления даже маленького осколка кристалла замедлялись процессы старения организма, регенерация и обновление тканей становились неуклонными, процессы заживления шли во много раз быстрее. Энергия кристалина, кипевшая в двигателях кораблей-гиперпространственников, не убивала и не калечила живые существа, становясь частью их тел. С момента, прошедшего со дня исследования Ту-Гака и обнаружения кристалиновой основы его костной структуры, Татьяна не раз и не два изыскивала информацию о загадочном минерале, используя всю мощь сети Лазаретов и Глокса. Данные были разрозненными, труднодоступными или откровенно закрытыми для внешнего доступа. Единственное, что удалось ей вычленить из разнообразных информационных потоков - наиболее распространенные способы применения кристалина. Все три способа были ей прекрасно известны: обработанные осколки кристаллов использовались в качестве биоинерционных штифтов, либо имплантатов, вживляемых в различные органы для их лечения и улучшения функционирования, общего хорошего самочувствия носителя; цельные кристалиновые друзы являлись одним из основных узлов гиперпространственных двигателей, причем, чем больше кристаллов располагалось, вырастая друг из друга, на "ветке", тем мощнее был двигатель; лазоревые переливающиеся и разбрызгивающие световые волны камни считались драгоценными и использовались, как украшения и сакральные вещи для галактических культов. Большинство богов, божеств и божков галактики ценили в качестве подношения как отдельные кристаллы, так и целые друзы. Кристалиновые ритуальные предметы встречались часто, но только наиболее почитаемые культы обладали ими в количестве большем, чем несколько единиц. Стоило ли говорить, что любое использование камней обходилось заказчику очень и очень дорого, ведь добычу минерала в промышленных масштабах вели всего на нескольких десятках планет галактики, и Сатиана являлась одной из них. Причем производственный цикл каким-то образом учитывал цикл роста кристаллов и был разрешен только в особые периоды, когда кристаллы объявлялись полностью созревшими. Львиная доля добытого шла на нужды воздушных флотов: закупалась звездными системами еще на стадии вызревания и вывозилась с планет-добытчиков под усиленной охраной военных крейсеров систем-покупателей или, по специальному запросу, кораблей Ассоциации. Это особое подразделение Объединенного Звездного флота было укомплектовано транспортными кораблями классов Сопроводитель и Погонщик, и модифицированными крейсерами среднего и тяжёлого классов. Системы, входящие в состав Ассоциации, платили особый членский взнос кристаллами, в ответ получая скидку на услуги сопровождения.
Она так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу отреагировала на прозвучавший сигнал Э. Когда опомнилась и поспешила к шлюзовым - посторонний корабль уже пришвартовался к станции. Его корма виднелась под прозрачным полом смотровой - Татьяна задержалась на пороге помещения. Чёрный чужой борт был таким же, как и у других модифицированных МОД. Отчего тогда она узнала его с первого взгляда? Узнала и побежала к дверям. Ларрил уже шёл навстречу. Он поймал её - руками, крыльями; притянул к себе, закрыл от света, пространства, времени, застывшего в это мгновение. Бим прискакал откуда-то и радостно загавкал, прыгая вокруг. Шуня завис над их головами, медленно вращаясь вокруг своей оси. А они ничего не видели и не слышали, тыкались губами - один неумелыми, другая - еще не успевшими вспомнить, ловили дыхание, словно желали и не успевали выпить до самого дна. Жажда близости смяла их, слепила в единое существо, в голове которого не было ни одной мысли. Татьяна так и не вспомнила, как они оказались в её секторе - нес ли её Ларрил на руках, или они шли, тесно обнявшись, не прекращая торопливо целоваться, будто оба боялись, что нахальный сигнал туммера с запястья проангела оторвет их друг от друга. Белая вспышка застила сознание, ощущения взрывались, словно давно взведённые мины, оглушая, ослепляя, подгоняя совсем уже бешеный ток крови, в котором, общем для двоих, совершенно растворилось окружающее.
Татьяна пришла в себя не сразу. Первое, что почувствовала - на станции царила тишина. Если где-то и лаял обиженный Бим, Управляющий Разум сделал так, чтобы его не было слышно. Второе - услышала еще не успокоившееся дыхание лежащего рядом мужчины. Плечом она упиралась в его крыло, Ларрил обнимал её сзади и дышал над ухом, тяжело, судорожно. Его второе крыло накрывало её сверху, отчего было тепло, словно в детстве, под одеялом. Ей показалось, или проангел едва слышно застонал, уткнувшись лицом ей в затылок?
Появилось странное ощущение легкости во всем теле. Татьяна так же чувствовала себя, когда зависала в толще воды Лу-Танова бассейна недалеко от дна. Сознание в такие мгновения становилось кристально чистым, вбирало в себя всё сразу, воспринимало картину мироздания цельной, и логика не требовалась для её осмысления. Под кожей булавочными уколами заплясали пузырьки воздуха; давление, которое она испытывала, упираясь боком в крыло Ларрила, исчезло. Она с изумлением подсунула ладонь под крыло - между ним и поверхностью кровати появился просвет, который увеличивался. Казалось, совершенно без усилий, проангел удерживал её на весу. Но это было не так - Татьяна левитировала вместе с ним! Как и тогда, в МОД, она не успела испугаться. Ларрил развернул её лицом к себе и, крепко взяв за подбородок, заставил смотреть в глаза.
- Знаешь, что это? - тихо спросил он. - Почему моя левитация действует на тебя?
- Потому что ты меня любишь… - так же тихо ответила она и взяла его лицо в ладони. - Знаешь, что это такое - любить?
Узкие губы дрогнули, сдерживая улыбку.
- Не знаю, Танни. Мы так не говорим. Мы говорим - Притяжение. Оно возникает между двумя и длится всю жизнь. Просто я никогда не думал, что это возможно с… - он замолчал, так и не подыскав слова. Татьяна накрыла ладонью его губы. Замкнула слова, даже те, которых он не нашёл.
- Отнесем это явление к категории вселенских чудес? - она улыбнулась одними глазами и снова потянулась к нему. - Господи, как я скучала…
И он ответил на выдохе, касаясь губами её кожи:
- И я…
* * *
До того, как "проснулся" туммер, проангел успел накормить изрядно проголодавшуюся Татьяну правильно приготовленными гангами. Те, которые она делала ранее, пришлось выкинуть - они разбухли, остыли и лишились не только внешнего вида, но и вкуса, и запаха.
Татьяна Викторовна совершенно потеряла ощущение реальности и не помнила, сколько времени они с Ларрилом провели в её секторе, удалось ли им поспать, и в котором часу по метрике станции они встали? Э глухо молчал в сознании, а ей даже не пришло в голову спросить.
Завтрак - если это был завтрак - прошёл в тишине. Слова казались не нужными. Эмоции друг друга ими ощущались моментально, в момент зарождения. Мир вдруг стал простым и понятным, хотя оставался огромным, неизведанным, полным необъяснимых и страшных вещей, и деяний. Уже в конце трапезы всё-таки зазвучал злосчастный туммер. Ларрил скосил на него глаза и поднялся. Татьяна тоже встала, молча протянула ему руку и, не сговариваясь, оба двинулись в сторону шлюзовых. Задержались на пороге смотровой, жадно целуясь, понимая, что расстаться будет труднее, чем казалось…
- Оторвись от меня, - прошептала она, не отнимая губ от его. - Тебя ждут…
Ларрил послушался. Даже отступил на шаг, потому что вблизи тела словно захлёстывала обжигающая петля, стягивая друг к другу.
- Не провожай, - улыбнулся он и мазнул по её губам кончиком крыла. - Пусть будет ветер нежен с тобой, как был я…
Развернулся, тяжело и широко шагая, скрылся за поворотом коридора, ведущего к шлюзовым.
До Татьяны донесся отдалённый лай выпущенного из заточения Бима. Прижавшись затылком к стене, она нерешительно потрогала пальцем припухшие от поцелуев губы и тихонько засмеялась.