– Я… прощаю тебя, – произнес он.
И шагнул к ней, но Сула уже шла по коридору к следующему трапу. Мартинес направился вслед.
Внизу, в нескольких шагах от входа в шлюз, по стойке смирно уже стоял ее ординарец. Все рвущиеся наружу слова замерли у Мартинеса на языке.
Сула обернулась.
– Благодарю вас, капитан. До скорой встречи.
Он пожал протянутую руку. Казавшуюся такой маленькой, изящной и теплой в его неуклюжей лапе. Мускусные духи кружили голову, и он едва не поцеловал ее.
– Приятных снов, миледи, – сказал он.
"Обо мне".
***
Но в ту ночь Суле снились только мертвецы. Она очнулась несколько часов спустя с застрявшим в горле криком, зная, что больше ей не уснуть.
Капитанским ключом она открыла базу данных "Уверенности" и подтерла все упоминания о скачке давления, отключившем двигатели во время боя с наксидами. Отключение она свалила на перепад напряжения в трансформаторе, произошедший из-за радиации от близко разорвавшейся ракеты. Этот трансформатор всё равно было пора менять.
В исправленных данных остались дыры и следы ее вмешательства, но следователям придется хорошенько попотеть, чтобы найти их, к тому же, вряд ли это кого заинтересует.
Комиссия будет с головой занята тем, чтобы похоронить любые сведения об "Уверенности". Им будет не до документации.
Работая, она решительно отгоняла мысли о Мартинесе, хотя временами казалось, что он дышит в затылок, заглядывая ей через плечо и наблюдая за длинной цепочкой ее компьютерных преступлений.
– Я еще не такое творила, – сказала она призраку.
И тут же подумала, что и Мартинес шел к своим целям по костям и несчастьям других.
Хотя она тоже сеяла смерть и несчастья. Сделай из них пару, и о последствиях страшно подумать.
"Если будем вместе, – с содроганием подумала она, – смерть не заставит себя ждать".
Она закрыла измененные данные. До завтрака осталось больше часа, но Сула боялась возвращаться в постель. Она села читать "Возрождение Африки", очередную книгу по истории Земли.
Ей по-прежнему казалось, что Мартинес стоит за спиной, молчаливый и укоряющий, как мертвец.
***
Мартинес поговорил с каждым из слуг, выясняя, все ли хотят остаться с ним после того, как "Прославленный" встанет на ремонт. Он мог взять их с собой на новое место службы, но он желал убедиться, устраивает ли это их.
Алихан, как и надеялся Мартинес, не возражал. Нарбонну, бывшему слуге Флетчера, всегда не нравилось подчиняться Алихану, и капитан не удивился просьбе об увольнении.
С Монтемаром Джуксом было сложнее.
– Не думаю, что мне потом понадобится художник, – сказал Мартинес. – У меня не будет корабля для оформления.
Джукс пожал плечами.
– Я могу сохранить эскизы, милорд. На Заншаа у вас будет дворец, ведь так, лорд капитан? У вас и вашей жены. Дворцам разве не нужны украшения? Наверняка, портрет леди Терзы в полный рост отлично подойдет к вашему портрету.
– Да… наверное. – Мартинес сам себе не хотел признаваться, что в глубине его сознания таятся мысли о возможном будущем без Терзы.
Джукс остался при нем и начал готовить эскизы оформления большого дома.
Больше всех удивил Перри.
– Я бы хотел просить об увольнении, милорд.
Мартинес недоумевающе смотрел на молодого человека.
– Что-то не так? – спросил капитан.
– Нет, милорд. Просто… ну, хотелось бы уйти в свободное плавание.
Мартинес недоверчиво взглянул на него.
– Значит, что-то не так, да?
Перри колебался.
– Ну, милорд, – нехотя признался повар, – иногда мне кажется, что вам не нравится, как я готовлю.
– Как это? – пораженно произнес Мартинес. – Я же это ем, разве нет?
– Да, лорд капитан. Но… – Перри подыскивал нужные слова. – Вы не оказываете должного внимания пище. Вы всегда работаете во время еды, отправляете запросы или просматриваете отчеты.
– Я занятой человек. Я капитан, в конце концов.
– Милорд, – решительно заявил Перри, – вы помните, что вы ели сегодня днем?
Мартинес немного покопался в памяти.
– Кажется, что-то с сыром.
Перри вздохнул.
– Да, милорд. Что-то с сыром, – сказал он.
Мартинес посмотрел на него.
– Я дам вам расчет, но…
– Да, пожалуйста. Спасибо, милорд.
Чувствуя себя ущемленным, Мартинес написал Перри отличные рекомендации, частично потому, что хотелось остаться на высоте.
За ужином он не без подозрения осмотрел тарелку.
"И что тут особенного?" – спросил он себя.
***
В благодарность за прием, оказанный Миши, Сула тоже дала званый обед, пригласив также Мартинеса, Чандру и Фульвию Казакову. Мартинес оказался бы единственным мужчиной в женской компании, если бы не Хэз, первый лейтенант Сулы.
Металлические стены столовой "Уверенности" были окрашены в унылый светло-зеленый. Над головой угрожающе низко висела труба. ! Чтобы об нее не стукались головами, на трубе намалевали красным "Пригнись!". Подавали коктейль "Буйный Роджер", а следом вино и бренди. Мартинес заподозрил, что непьющая Сула не знает, сколько можно выпить и не упасть. Алкоголя хватило бы, чтобы напиться в стельку.
Сев за стол напротив Сулы, Мартинес протрезвел. Каждая клеточка его тела, каждый удар сердца стремились к ней. Он не решался взглянуть в ее сторону. Вместо этого он с головой окунулся в беседу, остроумную и смешную, о чем угодно, кроме войны, Флота и политики. Капитаны могут потерять свои корабли, офицеры попасть в черный список, но длинная, кровавая война позади и они живы. Здоровое жизнелюбие брало свое, а на паре скорлупок, парящих между звезд, отдушин для разрядки было маловато.
Возможно, сейчас самое время для алкоголя.
Чем дольше длился полет, тем чаще Мартинес видел Сулу. Кораблей всего два, а офицеры весьма общительны. Ежедневно устраивались вечеринки, хотя капитаны участвовали не в каждой.
Мартинес осмелился пригласить капитана Сулу к себе на обед для двоих лишь спустя полмесяца.
Он встретил ее у шлюза, в этот раз она была с другим ординарцем – светловолосой женщиной, но тоже с медалью "За отвагу" на груди. Мартинес проводил Сулу в свою столовую и предложил широкий выбор прохладительных напитков. Она захотела минералки, и Мартинес, решивший из вежливости избегать алкоголя, тоже налил себе стакан. Увидев портрет Мартинеса, отважного и решительного, висящий на передней стене, Сула заулыбалась.
– Очень реалистично, – сказала она.
– Правда? – забеспокоился он. – Я надеялся на большее.
Сула рассмеялась и переключилась на фрески с пирующими терранцами, рассматривая виноградные грозди, кубки с вином и грациозных людей в простынях.
– Настоящая классика, – сказала она.
– Это только выглядит старым. Позволь, я покажу еще одну картину.
Он провел ее в спальню и включил свет, демонстрируя "Святое семейство с кошкой". Сначала Сула казалась веселой, потом чуть нахмурилась, сощурила глаза и придвинулась к древней картине. Она внимательно разглядывала ее несколько долгих минут.
– Тут какая-то история, – произнесла она. – Но я не знаю, какая.
– Я тоже, но мне нравится.
– Сколько ей лет?
– Написана еще до завоевания. В Северной Европе, где бы это ни было.
Сула искоса посмотрела на него.
– Мартинес, ты ужасающе невежественен в истории собственной расы.
Он пожал плечами.
– До завоевания сплошная эпоха варварства и насилия, разве нет?
Она опять повернулась к картине и сказала:
– Суди сам.
Мартинес посмотрел на уютно устроившуюся у огня семью, и на него нахлынули теплые чувства.
– Сейчас это собственность Флетчеров. Не знаю, разрешат ли мне ее выкупить.
– Ты можешь себе это позволить?
– На мое-то жалование? Только если они не представляют, сколько она стоит.
Сула мельком посмотрела на остальные картины – на голубого флейтиста и на пейзаж.
– Есть другие сокровища?
Он пригласил ее в кабинет. Сула равнодушно оглядела рыцарей и фрески с писцами и глашатаями. Ее взгляд приковал рабочий стол с плывущими по нему фотографиями Терзы и юного Гарета.
Мартинес затаил дыхание. Вот и решающий момент.
Выражение ее глаз немного изменилось, как будто легкое облачко закрыло солнце. Губы скривились в усмешку.
– Наследник клана Чен?
– Да.
– Здоровый малыш?
– Так мне сказали.
– Похож на отца.
Ее взгляд следил за проплывающими по рабочему столу изображениями.
– И как тебе в браке? – Вопрос прозвучал вежливо и весело, но не без тени иронии. Они оба притворились, что ответ ее не волнует.
– Первые семь дней всё было хорошо, с тех пор я был вдали от дома.
– Семь дней? – Она улыбнулась. – Ты фертилен.
– Фертильный, да, – автоматически повторил Мартинес.
Он боролся с желанием обнять Сулу.
"Но только не на флагмане Миши Чен", – одернул он себя.
В столовой послышались шаги Алихана, принесшего закуски.
Сула, задев Мартинеса, направилась к двери.
Он понял, что гроза миновала и не всё потеряно.
Мартинес пошел за ней. Алихан, в безупречной униформе, белом фартуке и белых перчатках, стоял у стола.
– Старший оружейник Алихан! – улыбнулась Сула. – Как у вас дела?
Алихан просиял за завитыми усищами.
– Отлично, миледи. Прекрасно выглядите.
– Вы очень добры. – И позволила Алихану отодвинуть для нее стул. – Что сегодня будем есть?
– Ну, для начала поджаренные рисовые конвертики с пюре из клубней крака, засахаренными копчеными колбасками и шпинатом.
– Звучит прекрасно.
Под благодушным присмотром Алихана Суле и Мартинесу удалось мило и вкусно пообедать. В разговоре, в основном, касались безопасных профессиональных вопросов, хотя после десерта Мартинес всё же выплеснул эмоции по поводу Торка. Довольно напрактиковавшись к этому времени, Мартинес выдал исключительно красноречивую тираду.
Сула пожала плечами.
– Война вернула власть некоторым лицам, и мы, если уж об этом говорить, им не нужны. А ты чего ожидал? Благодарности?
– Я не думал, что об меня вытрут ноги.
– Мы оба капитаны, оба с боевым опытом. Хотя при самом благоприятном раскладе нас бы еще много лет до командующих эскадрами не повысили… нам повезло больше, чем следовало ожидать. – Она сделала глоточек кофе. – Мы им еще понадобимся – для следующей войны.
Мартинес удивленно посмотрел на нее.
– Думаешь, будет еще война?
– А как иначе? – Сула махнула рукой. – Шаа отдали нас в руки собранию шестисот парламентариев. Как думаешь, получится у них управиться с чем-то столь большим и сложным, как империя?
– Не очень. Но у них ведь будет Флот?
– Как знать. Но желание нахапать побольше единственное, что роднит эти шесть сотен. В прошлом шаа держали в узде лордов Парламента, но шаа умерли. Думаю, новая война продлится еще поколение, – Она аккуратно поставила чашку на блюдце и рассмотрела ее на свету. – Геммельский фарфор. Очень красиво.
– У Флетчера был хороший вкус. Мне так говорили.
– Флетчеру повезло с советниками. – Сула поставила кофейную пару на стол и взглянула на Мартинеса: – Надеюсь, и тебе с этим повезет.
– По поводу фарфора? Я целиком полагаюсь на тебя.
Она пристально посмотрела на него и вздохнула.
– Многое зависит от твоих предпочтений. Придется выбирать самому.
***
Сула стояла в убогом металлическом кабинете, смотрела на ружья на стене над столом и считала тех, кого пережила. Кэроль, ПэДжи Нгени, Казимир.
Антоний, почти ставший ее отчимом. Ричард Ли, ее погибший капитан, и вся команда "Неустрашимого".
Хромуша, ее парень на Спэнии, который тоже наверняка умер.
Тысячи наксидов, которые почти не в счет, потому что она не знала их лично.
Каждая смерть как бросок костей. Несмотря ни на что, она выигрывала. К другим удача была не так щедра.
Мартинес опять входил в ее жизнь, и Сула спрашивала себя, осознает ли он, насколько это опасно. Но он был везучим, как она как-то сказала ему, он был самым большим счастливчиком во вселенной. Интересно, пересилит ли его удача то невезение, какое Сула, казалось, несла другим.
Кое-что можно было просчитать. Фертильность Мартинеса сыграла свою роль, Чены получили наследника. Наверное, он семье больше не нужен, по крайней мере пока.
Любопытно, как воспримут Мартинесы, если он разведется с женой, которую знал всего семь дней. Их клан тоже получил свое, войдя в высшее общество Верхнего города и обретя наследника Ченов с генами Мартинесов. Будет ли лорд Чен сейчас возражать, если его выскочка-зять сбежит, развязав руки дочери и дав ей шанс выйти замуж за кого-нибудь поблагороднее?
Сула подумала и о Миши, но та, по воле главнокомандующего, уходит в забвение и больше не сможет карать или миловать. Ее можно не учитывать в этом раскладе.
Даже если клан Мартинесов воспротивится, найдутся обходные пути. Теперь Сула знала, к кому обратиться за такой помощью.
Она представила себя в качестве безупречной, обожающей мачехи, качающей на коленях юного Гарета, пока его пальчики перебирают ее медали. Мачехи, заменившей безвременно погибшую мать, которую он почти не знал…
Сула немного посмаковала эти мысли и отвергла их. Кровь не подходящее начало новых отношений. Лучше начать не с убийства, а с надежды.
К тому же не следует становиться должницей такого, как Сергий Бакши. Это до добра не доведет.
Если отношения продолжатся, то пусть развиваются, как всегда, со слезами и яростью, страстью и злостью, печалью и предательством.
А она, в эпицентре бури, будет бросать кости, испытывая судьбу.
***
Оба корабля мчались, поддерживая постоянное ускорение в 1 g. Красили и полировали стены и палубы. Готовили блюда и устраивали приемы. Плановый ремонт шёл по графику. Время от времени проводились учения, просто чтобы держать экипажи в форме. Жизнь по большей части стала легкой.
Связь с внешним миром оставалась ограниченной. Станцию в Бачуне, между Магарией и Заншаа, разрушенную Праведным Флотом, не заменили, впрочем, как и другие, уничтоженные эскадрой Чен и Четырнадцатой легкой эскадрой. Связь была прекрасной только на территориях, во время войны подчинявшихся наксидам, а теперь отданных лорду Торку, сидящему в новом штабе на Магарии, проблем со связью не было. Для отправки сообщений вне этой зоны требовалась ракета, но на "Прославленном" и "Уверенности" не происходило ничего важного, чтобы ее посылать.
На полпути корабли аккуратно развернулись и начали торможение, которое закончится на орбите Заншаа. Сразу после входа в систему Магарии, они послали сообщение, приветствуя главнокомандующего на кольце планеты. В ответ получили стандартное подтверждение от штаба, и на этом вроде всё закончилось.
Но на следующий день пришел приказ от Торка.
Он касался леди Сулы. Дав показания комитету избранных, она должна была отправиться на Терру и продолжить службу в качестве капитана на кольце.
Сула с восторгом поняла, что это и есть ее наказание. Ссылка на пару или больше лет на забытую, захолустную планету, лежащую вдали от торговых путей, которая к тому же оказалась родиной ее расы.
Терра. Земля. Так она сможет собственными глазами увидеть Византию, Сиань, СаСуу. Собственными руками потрогать древний мрамор и прикоснуться к самому хрупкому фарфору империи. Сможет искупаться в океанах, бывших колыбелью бесчисленного множества форм жизни этой планеты.
Там она прогуляется между искусно сделанными памятниками истории Терры, и прах царей будет скрипеть под ее подошвами.
Вот такое наказание.
Сула рассмеялась.
Если б только Торк знал. Если б только знал.
***
Целыми днями Мартинес строил туманные планы. Или предавался фантазиям. В царящей на кораблях искусственной, переполненной ритуалами атмосфере становилось сложно отличить одно от другого.
Сула, реальная и прекрасная, была рядом, и он желал ее. Они встречались раз в два или три дня, но уже не оставались наедине. Поцелуй он ее или впервые за долгое время дотронься до руки, кто-нибудь – Миши, Чандра, слуга – обязательно заметит, и через несколько часов об этом будут знать все. При встрече он старался не смотреть на Сулу, опасаясь выдать себя завороженным взглядом.
Не имея привычки сомневаться в себе и своих чувствах, он не доверял и раздражался из-за окружающей его неопределенности. Путешествие из Наксаса в Заншаа было переходом из войны в мир, из славы в безвестность, из долга в безответственность. Так и подмывало забыть, что в конце ждет посадка и будет она довольно жесткой.
Мартинес мысленно торговался с лордом Ченом. " Можете забрать дочь и использовать как пешку в политических играх. В обмен вы с сестрой продолжите поддерживать мою карьеру во флоте. Надеюсь, вы согласны, что это справедливо.
И еще одно, – добавлял он, – ребенок останется у меня".
Эта фантазия, или план, или что бы там ни было, казалась вполне разумной, пока он не подошел к рабочему столу и не увидел плывущие изображения Терзы с сыном, а с ними и всё безумие своих мыслей.
Сула уже дважды отвергала его. Верх безумия давать ей третий шанс.
Потом он сталкивался с ней на званом обеде или ужине, и его опять бросало в жар от чувств.
***
"Прославленный" пролетел сквозь Первый тоннель Магарии, оставив изолированную территорию Торка позади. На фантазии Мартинеса обрушился поток скопившихся за это время новостей, писем и видео.
Мартинес получил кучу сообщений от Терзы – от электронных факсимиле ее коротких записок до съемок с юным Гаретом. Когда Терза заговорила в камеру, младенец повернул головку, стараясь увидеть, к кому обращается мама, и явно удивился, что ни к кому. Мартинес замер от умиления.
"Ребенок останется у меня ".
Это неизменное условие сделки.
Сообщения Терзы говорили о том, что она с облегчением встретила новости из Магарии и Наксаса. "Даже если мы не можем сейчас тебя увидеть, хотя бы знаем, что, где бы ты ни был, с тобой всё хорошо ".
Последнее сообщение пришло с корабля. "Я отправилась с отцом. Совет Флота переезжает из… одного засекреченного места в другое, и я еду с ним как хозяйка, представляющая клан".
Он с горечью подумал, что Терза опять переезжает и Миши знает куда, а он нет. Иногда семейство Чен представлялось ему огромным тайным обществом, целью которого было держать его в неведении.
На следующий день Миши пригласила Мартинеса на коктейль. Роскошные блюда, в течение месяца поглощавшие внимание офицеров и поваров, сменились чаем, коктейлями и азартными играми. Это произошло, потому что, во-первых, все набрали вес, а во-вторых, деликатесы, взятые на борт в Чиджимо и Заншаа, заканчивались.
Мартинес обнаружил Миши в кабинете, а не в большой столовой. Перед ней были тарелочки с хлебом, соленьями и консервированной икрой, над которыми витал запах несвежего оливкового масла. Вандервальк смешала напитки и разлила в охлажденные бокалы. Миши задумчиво смотрела на свой коктейль, временами делая небольшой глоток.