- Наоми, у меня предчувствие, что этот корабль попытается нас подорвать, - со вздохом произнес Холден.
- Я бы так и сделала, - согласилась она.
Холден напоследок отстучал на подлокотнике сложную дробь и надел наушники.
- Ладно. Тогда первый ход за мной.
Не желая шуметь на всю округу, Холден нацелил на корвет лазерный передатчик "Роси" и послал общий запрос на связь. Через несколько секунд загорелся зеленым сигнал "Связь установлена". В наушниках зашипели слабые фоновые помехи. Холден ждал, но землянин и не думал здороваться. Хотел, чтобы он заговорил первым.
Он переключил микрофон на общее оповещение команды.
- Алекс, давай двигайся. Пока на одной g. Если я не сумею его надуть, будет дуэль. Постарайся выстрелить первым.
- Роджер, - протянул Алекс. - Пойдем на "соке", на всякий случай.
Холден оглянулся на пост Наоми, но та уже подключила свой тактический экран и заставила "Роси" рассчитывать баллистику и курсы сближающихся кораблей. До сих пор она побывала всего в одном сражении, но уже действовала как испытанный ветеран. Холден улыбнулся ей в спину и поспешил отвернуться, пока она не почувствовала взгляда.
- Амос? - позвал он.
- Все налажено как часы, кэп. "Роси" бьет копытом. Давай напинаем им задницы.
"Давай надеяться, что не придется", - подумал Холден и вернул микрофон в прежнюю позицию.
- Капитан Джеймс Холден с "Росинанта" вызывает капитана приближающегося корвета ООН, позывные неопознаны. Прошу ответить.
Последовала наполненная помехами пауза, а затем:
- "Росинант", немедленно покиньте район. Если вы не начнете движение от Эроса со всей возможной скоростью, я открываю огонь.
Голос казался молодым. На устаревшем корвете с рутинным заданием сопровождать картографов вряд ли большой конкурс на капитанский пост. Капитаном там, наверно, лейтенантик без связей и покровителей. Неопытный, но может искать столкновения как возможности показать себя перед начальством. А значит, очень важно не допустить ошибки в прокладке курса.
- Простите, - сказал Холден. - Я все еще не знаю вашего имени и названия корабля. Но приказа исполнить не могу. Собственно, я никому не позволю высадиться на Эрос. Я вынужден помешать вам приблизиться к станции.
- "Росинант", не думаю, чтобы вам…
Холден взял на себя управление наводкой и запятнал корвет прицельным лазером.
- Позвольте мне объяснить, что происходит, - сказал он. - В данный момент ваши датчики показывают нечто, похожее на танкер-развалину, от которого у вашей опознающей программы случился нервный припадок. И ни с того ни с сего, прямо сейчас, он запятнал вас самой современной наводящей системой.
- Мы не…
- Не лгите. Я знаю, что это так. Так вот, предлагаю сделку. Мой корабль, как бы он ни выглядел, новее вашего, быстрее его, крепче и лучше вооружен. Доказать это я могу, только открыв огонь, но надеюсь, что этого делать не придется.
- Вы мне угрожаете, "Росинант"? - В юношеском голосе в наушниках Холдена недоверие и надменность смешались в точных пропорциях.
- Вам? Нет, - заверил Холден. - Я угрожаю этому большому, жирному, медлительному и безоружному кораблю, который вам полагается защищать. Если вы продолжите движение к Эросу, я выпущу все, чем располагаю, в него. И гарантирую, что мы разнесем эту летучую лабораторию по всему небу. Возможно, вы тем временем нас достанете, но задание уже будет провалено, не так ли?
Опять настала тишина, и только помехи в наушниках подтверждали, что связь не прервалась.
Ответ прозвучал по корабельной системе.
- Они тормозят, капитан, - сказал Алекс. - Жесткое торможение. Расчет курса показывает, что относительной неподвижности достигнут в двух миллионах кэмэ от нас. Подлететь навстречу?
- Нет, выводи нас на стационарную позицию над Эросом, - ответил Холден.
- Роджер.
- Наоми. - Холден развернул кресло к ней. - Они еще что-нибудь делают?
- Если и так, то мне не рассмотреть за выхлопом. Но они могут передавать сообщения по направленному лучу, и мы этого никак не узнаем, - сказала она.
Холден отключил общую связь, минуту чесал в затылке, а потом отстегнул ремни креплений.
- Ну, пока что мы их остановили. Я смотаюсь в гальюн, а потом схожу за выпивкой. Тебе что-нибудь принести?
- Знаешь, он правильно сделал, - сказала в тот вечер Наоми.
Холден парил в невесомости в нескольких футах над постом управления. Он приглушил огни, так что свет напоминал лунную ночь. Алекс с Амосом спали двумя палубами ниже - все равно что за миллион световых лет. Наоми парила над своим постом, и ее распущенные волосы стояли вокруг головы темным облаком. Панель освещала ее лицо в профиль: длинный лоб, плоский нос, полные губы. Он видел, что глаза ее закрыты. Ему казалось, будто в мире не осталось никого, кроме них двоих.
- Кто правильно сделал? - спросил он, лишь бы что-нибудь сказать.
- Миллер, - ответила она, словно это разумелось само собой.
- Не понимаю, о чем ты говоришь.
Наоми рассмеялась и помахала рукой, чтобы развернуться к нему в воздухе. Глаза ее теперь были открыты, и, хотя панель освещала ее сзади, он их видел, как темные озерца на лице.
- Я думала о Миллере, - сказала она. - Я плохо обошлась с ним на Тихо. Не хотела его замечать, потому что ты сердился. А ведь я у него в долгу.
- С какой стати?
- Он спас тебе жизнь на Эросе.
Холден фыркнул, но она упрямо продолжала:
- Когда ты служил на флоте, что полагалось делать, если кто-то из команды свихнулся? И его действия угрожают остальным?
Холден, полагая, что речь все еще идет о Миллере, ответил:
- Скрутить и запереть, чтобы предотвратить угрозу для корабля и команды. Но Фред…
- А если идет война? - спросила она. - Если во время боя?
- Если его невозможно удержать, старший вахты обязан защищать корабль любыми необходимыми средствами.
- Даже застрелить его?
- Если это - единственный способ, - признал Холден. - Конечно. Но только при крайней необходимости.
Наоми шевельнула ладонью, соглашаясь, отчего ее тело медленно развернулось в другую сторону. Она машинально остановила вращение отработанным жестом. Холден отлично справлялся с невесомостью, но до нее ему было далеко.
- Пояс - это сеть, - сказала Наоми. - Это как один большой шумный корабль. У нас есть узлы, обеспечивающие воздух, воду, питание, материалы. Пусть между этими узлами миллионы километров, но они все равно тесно связаны.
- Вижу, к чему ты ведешь, - вздохнул Холден. - Дрезден был как безумец на корабле. Миллер застрелил его, чтобы защитить остальных. На Тихо он произнес мне целую речь на эту тему. Только не убедил.
- Почему?
- Потому, - ответил Холден, - что Дрезден не представлял не посредственной угрозы. Всего лишь мелкий мерзавец в дорогом костюме. У него не было пистолета в руке, пальца на пусковой кнопке. А я не доверяю людям, которые полагают, что могут решать, кто достоин казни, в одностороннем порядке.
Холден дотянулся ступней до переборки и чуть толкнулся, желая подлететь на несколько футов ближе к Наоми - так, чтобы увидеть ее глаза и понять, что в них.
- Если этот научник снова двинется к Эросу, я выпущу в него все торпеды и скажу себе, что защищал Солнечную систему от угрозы, которую несет в себе Эрос. Но если бы я открыл огонь сейчас, при мысли, что он мог бы двинуться к Эросу, это было бы убийством. Миллер совершил убийство.
Наоми улыбнулась ему, уцепила за складку скафандра и привлекла к себе для поцелуя.
- Ты, наверно, лучший из людей, кого я знаю. Но тебя совершенно невозможно переубедить, когда ты уверен, что прав, и за это самое ты ненавидишь Миллера.
- Я?
- Да, - сказала она. - Его тоже невозможно переубедить, только у него другой взгляд на вещи. И ты это ненавидишь. Для Миллера Дрезден был активной угрозой кораблю. Каждый миг, когда он оставался в живых, увеличивал опасность. Для Миллера это была самозащита.
- Но он ошибался. Этот человек был безоружен.
- Этот человек убедил Флот ООН предоставить его компании новейшие корабли, - напомнила она. - Он убедил свою компанию пойти на убийство полутора миллионов человек. Все, что говорил Миллер насчет того, что нам лучше избавиться от протомолекулы, относится и к Дрездену. Долго ли АВП удержал бы его под замком, прежде чем он нашел бы тюремщика, которого можно подкупить?
- Он был пленником, - сказал Холден, чувствуя, что проигрывает спор.
- Он был чудовищем, обладавшим властью, связями и союзниками, и мог заплатить любую цену, лишь бы сохранить свой проект, - сказала Наоми. - И, говорю тебе как астер, Миллер правильно сделал.
Холден не отвечал, плавая рядом с Наоми, удерживая ее на своей орбите. Что больше разгневало его: убийство Дрездена или то, что Миллер принял решение, наперекор Холдену?
А ведь Миллер знал. Когда Холден сказал ему, чтобы искал другой транспорт до Тихо, он понял это по унылому, как морда бассета, лицу детектива. Миллер это предвидел и не пытался сопротивляться или спорить. Следовательно, он принимал решение, полностью осознавая цену, и готов был платить. Это кое-что значило. Холден не взялся бы сказать, что именно, но что-то значило.
На стене замигал красный сигнал, панель Наоми пробудилась к жизни и принялась сбрасывать данные на экран. Она подтянулась к креслу, взявшись за спинку, и отстучала несколько коротких команд.
- Дерьмо, - сказала она.
- Что такое?
- Должно быть, тот корвет или научники вызвали помощь. - Наоми указала на экран. - Сюда собираются корабли со всей системы.
- Сколько? - спросил Холден, которому экран был плохо виден.
Наоми издала горлом невнятный звук: смешок или кашель.
- Навскидку? Я бы сказала - все, сколько их есть.
Глава 48
Миллер
"Ты есть, и тебя нет, - твердила станция Эрос сквозь пульсирующий шум помех. - Ты есть, и тебя нет. Ты есть, и тебя нет".
Маленький корабль содрогнулся и подпрыгнул. Техник АВП из соседнего амортизатора отозвался потоком брани, примечательной скорее свежестью выражений, чем живым чувством. Миллер закрыл глаза, сдерживая тошноту от нестандартной стыковки при микрогравитации. После нескольких дней сокрушающего суставы ускорения и столь же жесткого торможения мелкие маневры корабля производили странное, непривычное впечатление.
"Ты есть, есть, есть, есть, есть, есть…"
Он немало времени провел, слушая новости. Через три дня после их вылета с Тихо вышло на свет известие о связи "Протогена" с Эросом. Как ни удивительно, утечка обошлась без Холдена. С тех пор корпорация от уверенных опровержений перешла к обвинению злонамеренных субподрядчиков, а позже заявила о своем иммунитете под покровительством оборонной программы Земли. Это не произвело благоприятного впечатления. Земля все еще держала блокаду Марса, но основное внимание переместилось к внутренней борьбе сил Земли, и марсианский флот замедлил движение, давая Земле передышку до принятия окончательных решений. Похоже, они все же сумели на неделю-другую оттянуть Армагеддон. Миллер обнаружил, что новости его отчасти радуют. А также утомляют.
Гораздо чаще он слушал голоса Эроса. Иногда смотрел и видеопередачу, но обычно включал только звук. Вслушиваясь часами и целыми днями, он начал различать если не порядок, то, по крайней мере, подобие системы. Часть голосов умирающей станции звучала постоянно - он догадывался, что это новостные и развлекательные аудиофайлы, запасенные в архивах. В музыке тоже прослеживалась некая специфическая тенденция. Часы беспорядочных свистящих помех и обрывков фраз отступали, и Эрос зацеплялся за одно или несколько слов, твердя их с возрастающей интенсивностью, пока они не рассыпались в хаосе.
"Ты, ты, ты есть, ЕСТЬ, ЕСТЬ…"
"Нет меня", - подумал Миллер, и корабль внезапно вздыбился, оставив его желудок в полуфуте от положенного места. Последовала серия звонких щелчков и короткий гудок сирены.
- Дьё! Дьё! - взвыл кто-то. - Бомбы сон вамен роха! Решили его поджарить. И нас тода!
Крикуну ответили вежливые смешки - одна и та же шутка повторялась за время пути не раз, и ее автор - пухлый паренек-астер не старше пятнадцати лет - ухмыльнулся, довольный собственным остроумием. Если он не угомонится, кто-нибудь поколотит его гаечным ключом еще до возвращения на Тихо. Но Миллер полагал, что это будет уже без него.
Резкий рывок вперед вмял его в амортизатор, и гравитация вернулась к обычной трети g. Может, чуть больше. Разве что пилоту - из-за того, что шлюзы были обращены к корабельному "низу", - пришлось вливаться во вращение Эроса брюхом вперед, так что гравитация вращения превратила потолок в пол, а нижний ряд коек стал теперь верхним. Хотя заряды они пристропили к причальным шлюзам, всем им придется вылезать на холодную темную скалу, которая постарается стряхнуть их в вакуум.
Вот вам радости саботажа.
Миллер оделся. После качественного военного скафандра с "Росинанта" в сборной одежке из запасов АВП он чувствовал себя как в тряпках из плохонького секонд-хенда. Внутри пахло чужим телом, а на майларовом лицевом щитке осталась вмятина на месте запаянной трещины. Не хотелось думать, что случилось с бедолагой, который носил костюм до него. Магнитные башмаки с толстыми слоями выщербленного пластика накопили столько грязи между пластинами и выключателем, что Миллер на каждом шагу ощущал, как они пощелкивают, норовя отойти. Ему представлялось, как подошвы приклеятся к Эросу и откажутся выключаться.
Эта картина вызвала у него улыбку. "Ты мой", - сказала его собственная Джули. Она говорила правду, и теперь, попав сюда, он был совершенно уверен, что здесь и останется. Он слишком долго прослужил копом и при одной мысли о попытке заново воссоединить человечество ощущал усталую злобу. Он должен закончить здесь свою часть работы, а потом - с него хватит.
- Ой, Пампо!
- Иду, - отозвался Миллер. - Не гони лошадей. Никуда от нас станция не денется.
"Радуга - это невидимый круг. Невидимый. Невидимый…" - напевным детским голоском сказал Эрос. Миллер приглушил звук.
Каменная поверхность станции была не слишком удобной для работы в скафандрах и с манипуляторами. Два других корабля сели на полюсах, где им не приходилось бороться с центробежной силой, но тошноту от Кориолисовой силы ощутят все. Команде Миллера предстояло цепляться за стальные пластины дока, повиснув мухами над звездной бездной.
Инженерам пришлось потрудиться, вычисляя расположение термических зарядов. Если энергии, выплеснутой минами в станцию, окажется слишком мало, поверхность быстро остынет и позволит желающим совершить высадку научной группы прежде, чем солнечная корона поглотит станцию вместе с теми обломками "Наву", которые останутся на ней. Даже лучшие умы "Тихо" не могли дать полной гарантии, что не произойдет синхронной детонации. Если взрывные волны, проходя через астероид, случайно попадут в резонанс, станция лопнет, как яйцо, рассеяв протомолекулу по широким путям Солнечной системы, подобно горсти пыли. Так что победу от поражения отделяли буквально считаные метры.
Миллер выполз из шлюза на поверхность. Первая волна техников уже устанавливала резонансные сейсмографы, свечение рабочих сигналов и датчиков затмевало все небесные тела. Миллер укрепил подошвы на широкой полосе металлокерамического сплава и позволил течению центробежной силы разогнуть ему спину. После многосуточного лежания в амортизационной койке свобода принесла чувство эйфории. Кто-то из техников поднял руки - астерский жест, требующий внимания. Миллер увеличил звук в рации скафандра.
"…букашки ползают сюр ма пью…"
Он нетерпеливо переключился с волны Эроса на канал группы.
- …придется переместиться, - произнес женский голос. - Здесь слишком много плитки. Надо перейти на ту сторону доков.
- Это добрых два километра, - напомнил Миллер.
- Точно, - согласилась женщина. - Можно отчалить и перевести корабль на двигателях или буксировать его. Буксиров у нас хватит.
- Какой способ быстрее? У нас не так много времени в запасе.
- Буксировка.
- Значит, буксируем, - решил Миллер.
Корабль медленно приподнялся. Казалось, двадцать маленьких, медлительных транспортных жучков тащат за собой огромный металлический дирижабль. Кораблю суждено было остаться на станции, привязанным к ней, словно оставленным в жертву богам. Миллер вместе со своей командой прошел по закрытой створке портового шлюза. Он ничего не слышал, кроме стука собственных подошв, когда электромагниты прилипали к поверхности, и щелчков, когда они отключались. Никаких запахов, кроме запаха собственного тела и свежего пластика из восстановителя воздуха. Металл у него под ногами сверкал, словно кто-то надраил его до блеска. Всю пыль и мелкие камушки давным-давно унесло в пространство.
Они торопились управиться с работой: установить корабль, подготовить детонаторы, ввести защитные коды. Каждый держал в уме, что гигантский снаряд, в который превратился "Наву", стремительно несется к ним.
Если здесь сядет чужой корабль, то, попытавшись разминировать ловушку, он невольно отправит синхронные сигналы всем остальным кораблям-минам, причаленным к поверхности астероида. Три секунды спустя с этой поверхности снесет все подчистую. Запасы воздуха, воды, оборудование разгружали с кораблей и стягивали в узлы, чтобы потом подобрать. Нет смысла тратить ресурсы зря.
Никакие ужасы не выползали из шлюза, чтобы броситься на команду, так что Миллер, пожалуй, оказался бесполезен. А может, и нет. Может, он был нужен здесь для другого.
Когда все, что можно, было сделано, Миллер послал сигнал готовности через систему связи корабля-смертника. Транспорт, который забирал их, подходил медленно, выглядел сперва разгорающейся все ярче световой точкой, которая затем понемногу начала расти. Причальные крепления в невесомости растянулись паутиной, похожей на строительные леса. По команде с транспорта группа Миллера отключила подошвы и запустила простенькие маневровые двигатели своих скафандров, а те, у кого скафандры оказались слишком старой модели, прицепились к общей маневровой капсуле. Миллер смотрел, как они падают в сторону корабля.
- Кати ва, Пампо, - позвал откуда-то Диого. Миллер уже не мог отличить его голос от других. - Эта "труба" ждать не станет.
- Я остаюсь, - сказал Миллер.
- Са кве?
- Я решил. Я останусь здесь.
Последовала пауза. Миллер ее ожидал. У него были коды доступа. Если придется заползти в скорлупу, оставшуюся от корабля-смертника, и запереться в нем - он справится. Но ему бы этого не хотелось. Он заранее продумал аргументы: вернувшись на Тихо, он стал бы для Фреда Джонсона простой пешкой в переговорах; он устал, он стар, и его старость исчисляется не в годах жизни. Он уже умирал на Эросе и хотел закончить это дело здесь же. Он заслужил такое право. Диого и остальные обязаны ему хоть этим.
Он ждал ответа мальчишки, попытки отговорить его.
- Все правильно, - сказал Диого. - Буона морте.