Плечи у него болели. Тележка скрипела все сильней, ее визг прорезался сквозь безумие проклятых душ Эроса. Палец начинал неметь от непрерывного давления, не позволявшего до времени аннигилировать самого себя. Чем выше он поднимался, тем легче становился, а Кориолисова сила проявлялась заметнее. Здесь было не совсем так, как на Церере, но похоже, и у него возникло ощущение, будто он возвращался домой. Миллер поймал себя на том, что ждет времени, когда разделается с работой. Он представлял, как возвращается в нору с упаковкой из шести банок пива, и в динамике звучит музыка, а не глоссолалия мертвой станции. Пожалуй, что-нибудь из легкого джаза.
Кто бы мог подумать, что он размечтается о легком джазе.
"Попробуйте, поймайте меня, сосунки, - сказал Эрос. - Нет меня, нет, нет меня. Нет, нет и нет".
Внутренние уровни выглядели и более знакомыми, и более странными. Вдали от общей могилы казино просматривалось больше следов прежней жизни. Еще светились станции "трубы", объявляя об ошибках на линии и рекомендуя проявить терпение. Гудели восстановители воздуха. Пол был сравнительно чист. Среди сохранившейся обыденности еще жутче казались перемены. Темные усики побегов расползались по стенам витками наутилусов. Сверху сыпались черные хлопья, напоминая сажу, подхваченную гравитацией вращения. Гравитация вращения на Эросе сохранилась, в отличие от гравитации огромного ускорения. Миллер предпочитал об этом не задумываться.
Стая паукообразных размером с футбольный мяч проползла по коридору, оставляя за собой слизистый светящийся след. Только задержавшись, чтобы отпихнуть одного подальше от тележки, Миллер опознал в них отрубленные кисти рук с преобразованными, угольно-черными костями запястья, волочившимися позади. Где-то в подсознании он завопил, но вопль казался отдаленным, и его легко было игнорировать.
Миллер невольно зауважал протомолекулу. Для вируса, рассчитанного на анаэробных прокариотов, она прекрасно справлялась. Он остановился, чтобы просмотреть показания датчиков скафандра. Температура с тех пор, как он покинул казино, поднялась на полградуса и еще на десятую - после того, как он вошел в этот холл. Возрастала и фоновая радиация, его несчастная измордованная плоть впитывала все больше и больше радов. Концентрация бензола понизилась, зато скафандр распознал новые молекулы ароматического ряда: тетрацен, антрацен, нафталин, - которые вели себя настолько странно, что сбивали датчики с толку. Значит, он двигается в правильном направлении. Он потянул вперед, тележка сопротивлялась, как усталый ребенок. Насколько он понял, расположение помещений здесь более или менее напоминало Цереру, а Цереру он знал, как собственное имя. Еще уровень вверх - может, два, - и он попадет в место слияния служебных проводок нижних, обеспеченных гравитацией уровней с системой снабжения, приспособленной к пониженной гравитации. Место, вполне подходящее, чтобы вырастить там командный и контрольный центр. И подходящее помещение для мозга.
"Ушла, ушла, ушла, - сказал Эрос. - И нет меня".
"Забавно, - думал Миллер, - как руины прошлого определяют форму всего, что приходит за ним. Кажется, это правило работает на всех уровнях; одна из вселенских истин. В старину, когда все человечество еще жило в колодце, дороги, проложенные римскими легионами, становились асфальтовыми, а позже - железобетонными, не меняя ни одного изгиба или поворота. Стандартное расположение коридоров на Церере, Эросе, Тихо определялось шахтерскими орудиями, устроенными так, чтобы пропускать земные грузовики и лифты, а те, в свою очередь, примерялись к дорогам, строившимся по ширине оси гужевой повозки".
А теперь пришельцы - создания из неизмеримой тьмы - разрастались вдоль коридоров, труб и вентиляционных и водопроводных отверстий, проложенных руками честолюбивых приматов. Он задумался, что получилось бы, если бы протомолекула не оказалась захвачена Сатурном, а добралась бы до бульона первичной земной жизни. И не нашла бы атомных реакторов, космических двигателей, сложных тканей. Что бы изменилось в ее действиях, если б ей пришлось надстраиваться к другому пути эволюции?
"Миллер, - напомнила Джули, - шевелись".
Он моргнул.
Он стоял в пустом коридоре у входа на эстакаду. И не знал, сколько времени провел там, заблудившись в собственных мыслях. Возможно, годы. Он с силой выдохнул и ступил на эстакаду. Коридоры наверху оказались заметно теплее нижних. Почти на три градуса. Он приближался к цели. Однако здесь не было света. Он оторвал гудящий палец от заветной кнопки, включил слабый фонарик терминала и вернулся к "мертвой руке", не досчитав до четырех.
"Нет и нет и… и… и…"
Эрос взвизгнул, хор голосов, болтавших на русском и хинди, заглушил одинокий голос и тут же сам утонул в басовитом щелкающем вое. Песня китов? Возможно. Скафандр Миллера вежливо напомнил, что кислорода осталось на полчаса. Он заткнул предупредительный сигнал.
Подстанция заросла целиком. Бледные пряди вились по коридору и свивались в веревки. Насекомые, которых еще можно было узнать: мухи, тараканы, водяные пауки, - волна за волной целеустремленно проползали по белым канатам. Щупальца, напоминавшие гусениц из желчи, раскачивались, оставляя после себя ковер кишащих личинок. Они были такими же жертвами протомолекулы, как и люди, населявшие станцию. Бедолаги.
"Вам не вернуть бритву, - едва ли не с триумфом провозгласил Эрос. - Вам не вернуть бритву. Она ушла, ушла, ушла".
Температура лезла вверх быстрее. Он размышлял несколько минут, прежде чем решил, что в сторону вращения она чуть выше, и потащил тележку туда. Он чувствовал звенящую, дребезжащую мелкую дрожь в костях ладоней. Плечи, отягощенные тяжелой бомбой и перекосившимися колесами, заболели всерьез. Хорошо, что обратно эту дрянь тащить уже не придется.
Джули ждала его в темноте: тонкий белый луч от терминала пронизывал ее. Волосы Джули все так же плавали, гравитация вращения не действовала на фантомы его воображения. Лицо было серьезно.
"Откуда ей знать?" - спросила она.
Миллер замер. Не раз за свою карьеру, услышав, как замечтавшийся свидетель что-то произнес или рассмеялся невпопад, он понимал, что напал на новый след.
То же было и сейчас.
"Бритву не вернуть!" - каркнул Эрос.
"Комета, занесшая протомолекулу в Солнечную систему, была мертвым ядром, а не кораблем, - заговорила Джули, не шевеля темными губами. - Просто баллистический снаряд. Ледяная пуля с протомолекулой в глубокой заморозке. Ее нацелили на Землю, но пуля промахнулась, отклонившись к Сатурну. И протомолекула ее не отвернула. Не отвела. Не направила".
- От нее этого и не требовалось, - сказал Миллер.
"А сейчас она управляет. Стремится к Земле. Откуда ей знать, что ей нужно к Земле? Откуда исходит эта информация? Где она взяла учебник грамматики?"
"Кто говорит голосом Эроса?"
Миллер закрыл глаза. Скафандр намекнул, что воздуха осталось на двадцать минут.
"Вам не вернуть "Бритву". Она ушла, ушла, ушла!"
- Твою мать, - выдавил Миллер. - О Господи!
Он выпустил тележку, обернулся назад, к эстакаде, к освещенным широким коридорам. Все содрогалось, сама станция дрожала, как в лихорадке. Нет, конечно, не дрожала. Если кто и дрожал, то он сам. Это все было в голосе Эроса. Все это время. Ему следовало понять.
Может, он и понимал.
Протомолекула не знала английского, русского, хинди - ни одного из языков, на которых бредила. Все это - из памяти мертвецов, из нейронных кодов и грамматических матриц, поглощенных протомолекулой. Поглощенных, но не уничтоженных. Она сохранила информацию, языки и сложные мыслительные структуры, наслоившись на них, как асфальт на римские дороги.
Мертвый Эрос не умер. Джульетта Андромеда Мао жива.
Он ухмыльнулся так, что свело щеки. Рукой в перчатке попробовал послать вызов. Сигнал был слишком слаб. Он перевел канал на корабль с поверхности, использовал его как усилитель и установил контакт.
В наушниках прозвучал голос Холдена:
- Привет, Миллер. Как дела?
Он говорил мягким, извиняющимся тоном. Работник хосписа, ласковый с умирающим. Вечная искра раздражения вспыхнула в сознании, но он сумел отозваться ровным голосом.
- Холден, - сказал он, - у нас проблема.
Глава 53
Холден
- Собственно, мы вроде как нашли решение проблемы, - ответил Холден.
- Не думаю. Я передаю вам медицинские показания своего скафандра, - сказал Миллер.
Через несколько секунд в маленьком окошке на панели Холдена выстроились четыре колонки цифр. Все выглядело довольно нормально, хотя тут имелись тонкости, которые мог бы правильно интерпретировать только медтехник вроде Шеда.
- Хорошо, - сказал Холден, - все замечательно. Ты малость набрал радиации, но в остальном…
Миллер не дал ему договорить.
- Я страдаю от гипоксии? - спросил он.
Датчик его скафандра показывал восемьдесят восемь миллиметров ртутного столба - достаточно далеко от крайнего предела.
- Нет, - признал Холден.
- Что-нибудь, что могло бы вызвать галлюцинации или бред? Алкоголь, опиаты? Что-нибудь в таком роде?
- Нет, насколько я вижу. - Холден начал терять терпение. - К чему это все? Тебе что-то мерещится?
- Все как обычно, - ответил Миллер. - Я хотел заранее разобраться с тем, что ты сейчас скажешь.
Он умолк, только рация в ушах Холдена шипела и пощелкивала. Когда после нескольких минут молчания Миллер заговорил снова, голос его звучал по-другому. Не то чтобы умоляюще, но настолько близко к тому, что Холден неловко заерзал в кресле.
- Она жива.
Во вселенной Миллера существовала всего одна "она". Джули Мао.
- Э… ну-ну. Не знаю, что и сказать.
- Тебе придется поверить мне на слово, что это не нервный срыв, не острый психоз. Но Джули здесь. Она ведет Эрос.
Холден еще раз просмотрел медицинские показания, но они по-прежнему оставались в норме, все цифры, кроме дозы радиации, светились спокойным зеленым. Даже химический состав крови не показывал особого стресса, если учесть, что парень доставлял атомный заряд на собственные похороны.
- Миллер, Джули умерла. Мы оба видели тело. Мы видели, что… сделала с ним протомолекула.
- Откуда нам знать, что такое смерть для протомолекулы?
- Нам… - Холден осекся. - Честно, не знаю. Но отсутствие сердцебиения - не так мало для начала.
Миллер рассмеялся.
- Мы оба смотрели видео, Холден. Думаешь, у тех ребер, разгуливавших на одной руке, билось сердце? Эта дрянь с первого дня играла по незнакомым нам правилам, так с чего бы им теперь измениться?
Холден улыбнулся про себя. Миллер был прав.
- Ладно, так с чего ты взял, что Джули - не просто грудная клетка и пучок щупалец?
- Может, как раз пучок, но я говорю не о ее теле, - сказал Миллер. - Она здесь. Ее разум. Она думает, что летит на своей старой гоночной шлюпке. На "Бритве". Она уже много часов бормочет об этом по радио, просто я только сейчас все сложил. Зато теперь все стало чертовски ясно.
- Зачем она направляется к Земле?
- Не знаю. - В голосе Миллера звучал живой интерес. Более живой, чем когда-либо случалось слышать Холдену. - Возможно, туда стремится протомолекула и путает ее мысли. Джули заразилась не первая, но она первая достаточно долго прожила, чтобы куда-то добраться. Может быть, она оказалась зародышевым кристаллом, и то, что делает протомолекула, нарастает на ней. Не знаю, но могу узнать. Мне только нужно ее найти. Поговорить с ней.
- Тебе нужно доставить эту бомбу к контрольному пункту и запустить детонатор.
- Я не могу, - сказал Миллер. Конечно, он не мог.
"Это ничего не значит, - подумал Холден. - Пройдет меньше тридцати часов, и вы оба станете радиоактивной пылью".
- Ладно. Ты сумеешь отыскать свою девушку меньше чем… - Холден приказал "Роси" выдать срок предполагаемого попадания приближавшихся ракет, - за двадцать семь часов?
- А что случится потом?
- Несколько часов назад Земля выпустила по Эросу весь межпланетный ядерный арсенал. Мы только что включили позывные пяти грузовиков, которые вы оставили на поверхности. Ракеты наводятся по ним. При нынешнем курсе "Роси" дает двадцать семь часов до попадания. Марсиане и Флот ООН спешат следом - стерилизовать район взрыва. Они позаботятся, чтобы ничего не выжило и не ушло из сети.
- Господи.
- Да уж, - вздохнул Холден. - Прости, что не сообщил тебе раньше. Мне было о чем подумать, вот и вылетело из головы.
Молчание на линии на сей раз затянулось.
- Ты мог бы их остановить, - предложил Миллер. - Отключить передатчики.
Холден вместе с креслом развернулся к Наоми. У нее было то же выражение: "Что он сказал?!" - которое он угадывал на своем лице. Она перевела показания меддатчиков на себя, вызвала диагностическую систему "Роси" и запустила полную диагностику. Ясно было без слов: она считала, что с Миллером происходит нечто, не выявляющееся с первого взгляда на результаты анализов. Если протомолекула инфицировала его и использует как уловку…
- И не надейся, Миллер. У нас остался последний патрон. Если мы выпустим его вхолостую, Эрос сможет выйти на орбиту Земли и залить ее бурой жижей. Мы не имеем права так рисковать.
- Послушай… - В тоне Миллера к прежней мольбе примешивалась нарастающая досада. - Джули здесь! Если я сумею ее найти, поговорить с ней, то, может быть, у меня получится остановить ее без ракет.
- Что, попросишь протомолекулу: будь так добра, не заражай Землю, - хотя она именно для этого и предназначена? Попробуешь воззвать к ее лучшим чувствам?
Миллер секунду помолчал, прежде чем ответить.
- Слушай, Холден, по-моему, я понял, что здесь происходит. Эта штука должна была инфицировать одноклеточные организмы. Простейшие формы жизни, так?
Холден пожал плечами, вспомнил, что связь - не видео, и ответил вслух:
- Предположим.
- Это не прошло, но она умная зараза. Умеет адаптироваться. Она нашла хозяина в человеке, в сложном многоклеточном организме. Аэробного, с огромным мозгом. Совсем не похожего на то, для чего ее создавали. С тех пор она импровизирует. Та каша на корабле-невидимке - это была первая попытка. Мы видели, что она сделала из Джули в той душевой кабине на Эросе. Она обучалась работать с нами.
- К чему ты ведешь? - спросил Холден. Время пока было, до подхода ракет еще оставалось больше суток, но он не сумел сдержать нетерпения.
- Я просто хочу сказать, что Эрос сейчас - не то, что задумывали разработчики протомолекулы. Их первоначальный план наложился на миллиарды лет нашей эволюции. А тот, кто импровизирует, вынужден иметь дело с тем, что под рукой. Брать, что придется. Джули - это матрица. Ее мозг, ее чувства распространились повсюду. Этот полет к Земле представляется ей спортивной гонкой, и она все делает для победы. Смеется над вами, потому что вам ее не догнать.
- Постой, - сказал Холден.
- Она не угрожает Земле, она возвращается домой. Может, даже вовсе не на Землю, а на Луну. Она там выросла. Протомолекула оседлала ее организм, ее мозг. И заразилась ею - так же, как заразила ее. Если мы объясним ей, что происходит на самом деле, может быть, я сумею с ней договориться.
- Откуда ты знаешь?
- Просто интуиция, - ответил Миллер. - У меня хорошая интуиция.
Холден посвистел, пока все сказанное кувыркалось у него в мыслях. От новой перспективы кружилась голова.
- Но протомолекула все равно будет стремиться выполнить свою программу, - заговорил он. - А чего требует эта программа, мы представления не имеем.
- С уверенностью могу сказать: не уничтожения человечества. Те, кто запустил к нам Фебу миллиарды лет назад, понятия не имели, что такое человек. То, что она пытается сделать, требовало большой биомассы, а теперь она ее получила.
Холден, услышав такое, не сдержался и фыркнул.
- Так что? Они не желают нам вреда? Серьезно? Ты полагаешь, если ей объяснить, что мы предпочли бы не принимать ее на Земле, она так-таки согласится отправиться в другое место?
- Да, - сказал Миллер. - Она согласится.
Наоми, оглянувшись на Холдена, покачала головой. Она не нашла в Миллере никаких болезненных изменений.
- Черт побери, я занимаюсь этим делом чуть ли не год, - продолжал Миллер. - Я влез в ее жизнь, читал ее письма, знакомился с ее друзьями. Я знаю ее. Она настолько независима, насколько это возможно для человека, и она нас любит.
- Нас? - переспросил Холден.
- Людей. Она любит людей. Она отказалась от богатой жизни и вступила в АВП. Она поддержала Пояс, потому что считала, что это справедливо. Она ни за что не убила бы нас, если бы понимала, что происходит. Мне просто нужно найти способ ей объяснить. Дай мне шанс.
Холден провел рукой по волосам, поморщился, ощутив накопившийся жир. Пара дней под высокими перегрузками не способствуют регулярным омовениям.
- Не могу, - сказал Холден. - Ставки слишком высоки. Мы будем действовать по плану. Прости.
- Она вас побьет, - сказал Миллер.
- Что?
- Ну, может, и нет. У вас чертова уйма огневой мощи. Но протомолекула сумела обойти законы инерции. А Джули? Она не из тех, кто сдается, Холден. Если начнется бой, я поставлю на нее.
Холден видел короткую запись боя Джули с захватчиками на корабле-невидимке. Защищая себя, она действовала методично и беспощадно. Дралась до последнего. Он видел ее дикий взгляд, когда она почувствовала себя загнанной в ловушку. Если бы не броня на противниках, те понесли бы куда большие потери, прежде чем совладали с ней.
При мысли, что Эрос всерьез вступит в бой, волосы на загривке у Холдена встали дыбом. Пока он просто уклонялся от их неуклюжих атак. А что, если дойдет до войны?
- Ты мог бы ее найти, - сказал он, - и использовать бомбу.
- Если не смогу до нее достучаться, - ответил Миллер. - Вот мое предложение. Я ее найду. Я с ней поговорю. Если не договорюсь, я ее вырублю, а вы можете превращать Эрос в пепел. Я не против. Но дайте мне время попробовать сперва по-своему.
Холден встретил взгляд Наоми. Она побледнела. Он хотел бы прочесть ответ на ее лице, понять, что делать, угадав ее мысли. И не смог. Выбор остался за ним.
- Тебе нужно больше двадцати семи часов? - спросил он наконец.
И услышал, как шумно выдохнул Миллер. Благодарность, прозвучавшая в его голосе, была в чем-то даже хуже мольбы.
- Не знаю. Здесь около двух тысяч километров туннелей, а транспортная система не работает. Я вынужден ходить пешком, волоча за собой чертову телегу. Не говоря уж о том, что я сам не знаю, чего ищу. Но дай срок, разберусь.
- А ты знаешь, что, если твой план не сработает, тебе придется убить себя и Джули?
- Знаю.
Холден задавал "Роси" расчет времени до подхода Эроса к Земле при нынешнем ускорении. Ракеты с Земли шли чуть быстрее. Межпланетные ракеты - в сущности, просто сверхмощные эпштейновские двигатели с атомными боеголовками. Их максимальное ускорение определялось только мощностью самих двигателей. Если остановить ракеты, у Эроса все равно уйдет еще неделя до подхода к Земле - при постоянном ускорении.
Это давало некоторую свободу маневра.