Через пару недель в лесу, среди обилия щепы и стружек, стояли два новеньких, пахнущих свежеструганной древесиной, корпуса катамарана. И только тогда на месте строительства впервые появился Круз. Четырех человек было явно недостаточно, чтобы перетащить лодки к озеру, поэтому вождь привел с собой людей из деревни. Осмотрев сделанное, каждый из вновь прибывших посчитал своим долгом высказать хотя бы пару замечаний, и Григорию вдруг показалось, что перетаскивание никогда не начнется. Но все закончилось также быстро, как началось. Пятиметровые корпуса оказались на удивление легкими, их спокойно поднимали на руки восемь человек и, не особо упираясь, несли на плечах. Всего-то пара часов - и лодки оказались на песчаном пляже рядом с кромкой воды. Помощники, сделав свое дело, удалились, на пляже остались только строители, Круз и Берта, пришедшая вместе с охотниками из деревни.
Женщина робко подала котомку с едой, Григорий взял, и на мгновение их руки соприкоснулись. Невелин почувствовал, как дрожат ее пальцы, увидел сведенные от волнения губы и замершее в напряжении лицо. Он улыбнулся. Женщина отвела глаза.
- К вечеру мы вернемся в деревню. Придешь?
Она хотела что-то сказать, долго не решалась и, наконец, выдавила из себя тихое:
- Приду.
Вечер был бурным. Но под утро Григория разбудили тихие всхлипывания.
- Что с тобой?
- Тебе не надо со мной встречаться. Я не смогу дать тебе ребенка, у меня это не получается, - прошептала Берта. - Ты только зря переводишь на меня силу.
- Но, но! Не получается с деревенскими, а я человек со звезды. Со мной получится.
- Я буду молиться, чтобы у меня получилось...
С тех пор Берта ежедневно прибегала на пляж к строителям. Иногда с охотниками или рыбаками, а иногда в одиночку. Подобных ее вояжей Григорий не поощрял. Мурвоки в лесу еще не перевелись. Деревенские же на все смотрели сквозь пальцы. Может быть, тоже считали, что вдруг Берте от человека со звезды перепадет обычное женское счастье.
- Ешь больше, тебе еще много работать, - она сидела напротив, с любовью наблюдая, как человек со звезды ест принесенную ею снедь. - Не торопись, почему ты так спешишь? Мне страшно, когда я вижу, что лодка почти готова. Ты уплывешь, и я тебя больше никогда не увижу.
- Мне надо только посмотреть на этот остров.
- Зачем он тебе? Это остров Отцов. Они ушли туда и не хотят никого пускать к себе. Живые к живым, а мертвые к мертвым. Не надо.
- Я должен в этом убедиться. Если там действительно все так, как об этом говорят, я вернусь, обязательно.
- Я буду ждать, - она мягко опустила свою голову к нему на колени.
Работа по доделке катамарана на пляже была не столь трудна физически по сравнению с вырубанием корпусов в лесу, но на открытом месте было просто жарко. Находившееся в зените солнце палило так, что даже к вечеру поднимавшиеся пары от раскаленного песка не давали спокойно дышать. Работали максимум по полчаса, далее прятались в ближайшие кусты, а в полдень на пляж выходили только самые отчаянные. Но постройка катамарана все равно приближалась к своему финалу.
С помощью толстых жердей связали между собой корпуса, настелили что-то наподобие палубы и приладили небольшую мачту с косым парусом из циновки. Оставалось только еще раз для прочности обвязать конструкцию по периметру, но даже несведущий в этих делах Григорий понимал, что и так на получившемся судне выйти в море можно хоть сейчас, только загрузи продукты.
Последнее время стал чаще наведываться Круз. Иногда под предлогом сопровождения женщин, приносивших еду, иногда - просто один. Григорий заметил, что вождь тоже не слишком рад окончанию работ. Он все чаще критически осматривал лодку, пробуя отдельные ее узлы на прочность. В конце концов, Круз заставил корабелов приподнять творение за один из корпусов, чтобы убедиться в надежности всех креплений. Затем он лично забрался на мачту и даже всем телом попробовал ее раскачать. Ничего. Все выдержало, оторвать отдельные части не удалось.
- Что ж, - закончив приемку, Круз удовлетворенно присел в тень рядом с Григорием, - такой шторм, в который тогда попали мы, этот катамаран не выдержит, а поменьше - вполне. Будем надеяться, что тебе и вовсе не придется бороться волнами. Осталось только дождаться знака.
- Ты все говоришь о знаке. Что это за знак? Мы его не пропустим?
- Ты слишком торопишься, слишком суетлив. Знак пропустить невозможно. Так что ты с почетом выполнишь свою миссию и вернешься к своим сверкающим.
- Ты все еще считаешь меня одним из ученых со станции? - усмехнулся Григорий. - Но зачем тогда мне требовалось так рисковать ради того, чтобы попасть к вам? Насколько я понимаю, ведь я мог и погибнуть.
- Ты же не погиб.
- Но зачем мне вся эта инсценировка?
- Вам что-то надо от нас. Что-то такое, что вы не можете получить с помощью своих летающих шаров, - Круз пристально посмотрел в глаза Григорию. - Вы думаете, мы не заметили их? Да, такие крошечные шарики трудно увидеть, но охотники привыкли замечать то, что малозаметно. Мы уже давно поняли, что за штучки появляются рядом с нами.
- Хочешь сказать, что за вами следят?
- Мы открытый народ, мы не закрываем свои жилища ни перед кем. Но подглядывать исподтишка - мерзко.
- И за это вы ненавидите ученых?
- Ненавидеть - слишком сильно сказано. Не любим. Кроме того, вот это, - Круз достал несколько таблеток. - С помощью этих лекарств сверкающие могут выводить из себя наших животных. От этого мурвоки безумеют настолько, что готовы нападать на любого, кто попадется им на пути. Сверкающие пытаются изменить нашу природу. А еще наши Отцы говорили, насколько это опасно. Поэтому, когда ты вернешься к своим, прикажи им это прекратить.
- Видимо, мне не суждено переубедить тебя в мысли, что хоть я с той же планеты, что и ученые, но не имею к ним никакого отношения, - Григорий аккуратно взял таблетку из рук Круза. - В большой деревне я видел целый чемодан медикаментов. И показывал мне его лично ты. Кто может поручиться за то, что мурвокам лекарства давали не вы? Кроме того, что это за лекарство?
- Хочешь посмотреть? Хорошо. Ты ведь очень хотел увидеть сокровища Отцов. На совете мы решили допустить тебя к ним.
Глава 14
Глубокий сумрак, царивший в помещении, первоначально ослепил Григория. Сделанное из массивных бревен здание было начисто лишено окон и освещалось только за счет открытого дверного проема, который давал лишь маленькое тусклое пятно при входе. В блеклом свете едва различались начало трехъярусных стеллажей, уходящих в темноту комнаты, да несколько поблескивающих бесформенных предметов на них. Но вскоре, привыкнув к темноте, глаза Григория начали отчетливее распознавать предметы на полках, да и само помещение будто раздвинуло свои границы. На самом деле свет внутри присутствовал. Конечно, очень слабый, еле пробивавшийся сюда через щели неплотно подогнанных бревен, но был. Да и дверной проем тоже служил неплохой альтернативой некоему большому открытому окну. Надо всего лишь подождать адаптации.
Через некоторое время Григорий смог смело продвинуться внутрь этого святого для местных хранилища древних артефактов, права войти куда так долго добивался. Он быстро подошел к отсвечивающим контейнерам на ближайшей полке. Это была всего лишь обычная одежда. Туго упакованная в тюки и явно ни разу не использовавшаяся, из-за вплетенной для упрочнения ткани металлической нити она поблескивала в немногочисленных, просачивавшихся в помещение, лучах, что и создало иллюзию неких огромных ящиков. Разочарование, досада. Но полок много.
Далее была все та же одежда, только уже бывшая в употреблении, но отстиранная и аккуратно уложенная в стопки. Григорий наугад вытащил один из комбинезонов. В районе воротника пальцы нащупали нечто похожее на ярлык. Вернувшись к свету можно было прочитать: "Сделано в России, группа компаний "Кратер", куртка рабочая, артикул Љ...". Ничего интересного. Группа компаний "Кратер" Григорию была неизвестна.
Положив комбинезон на место, Григорий продолжил осмотр стеллажа. За ворохом одежды его ждала более значимая находка. На полке лежало несколько десятков тех самых ножей Отцов. Они были разными по виду и даже по материалу изготовления, но то, что это именно "вечные" ножи, в этом Григорий не сомневался. Кроме полированного металла здесь было несколько матовых, два по фактуре и на ощупь напоминавших обычное дерево и один из полупрозрачного стекла. Фирма "Perpetuum" будто в насмешку над всеми законами природы создавала свои ножи из всего, что было у них под рукой. Вполне вероятно, могли бы быть даже и из навоза, но такое изделие просто вряд ли пользовалось бы спросом.
Далее на полке в навал валялись лучевые пистолеты с запасными энергетическими блоками. Все достаточно старое и давно утратившее заряд. Григорий обернулся, поискал глазами. На стеллаже рядом лежали останки его собственного скафандра и его пистолет. Взяв в руки свое оружие и оружие Отцов, он придирчиво сличил их. Они были в чем-то похожи, но все же достаточно разительно отличались друг от друга.
Положив пистолеты на место, Григорий продолжил осмотр. Далее опять шла одежда, но на одной из полок он наконец-то увидел то, ради чего и добивался посещения этого помещения. Черными квадратами на стеллаже лежали пять персоналок, заставивших учащенно биться его сердце. Это была настоящая удача. Давно предположив существование чего-либо подобного у аборигенов, Григорий, даже увидев их воочию, даже взяв в руки, все еще не верил своему везению.
Под ставшим еще более пристальным взглядом Фурия Григорий быстро прошел к входу в помещение и уже при нормальном освещении принялся разглядывать свою находку. Хотелось тут же раскрыть и включить персоналку, но "спешка нужна при ловле блох", и Григорий внимательно осмотрел обнаруженную вещь со всех сторон. Наклейка с нижней стороны гласила: "Сделано в России, НПО "Стимул-Ком", номер..., дата изготовления 3047...". Его пробил нервный смешок. Согласно шильдику, данный компьютер... еще не был произведен на свет!
- Это то, что ты искал? - будто издалека раздался голос Фурия.
- Да, - растерянно ответил Григорий. - Но тут какая-то ошибка...
Он быстро раскрыл персоналку и нажал кнопку пуска. Потом еще и еще. Компьютер не запускался. Невелин осмотрел находку более тщательно. Нет, никаких подвохов, все предельно просто, но все равно персоналка не работает. Несмотря на весь свой опыт, ему потребовалось достаточно много времени, чтобы понять, почему такое происходит. В этом помещении вообще не было ничего работоспособного.
- Она не работает, потому что закончились батареи, - пояснил Фурия, хотя Григорий и сам уже разобрался в своем промахе.
- Но ты видел, как она работает? - еще была надежда, по крайней мере, попробовать хоть что-то восстановить, хоть через рассказ.
- Нет. Этого не помнил даже мой дед. Это книга Отцов. Предания говорят, что в ней записаны все их знания. К сожалению, теперь это всего лишь былина.
От досады Григорию хотелось со всего размаха ударить персоналку о землю. Держать в руках ответы на все свои вопросы и из-за какой-то поганой батарейки не иметь возможности добраться до информации... Это не просто раздражало, это бесило.
Кое-как справившись с первым не самым лучшим порывом, Григорий достал из персоналки энергетический блок и с замиранием сердца посмотрел на его шильдик. Ну конечно! Год изготовления тот же, 3047. И в него еще не успели натолкать электричества. Невелин нервно рассмеялся. Было бы неплохо вскрыть эту чертову коробку, но вряд ли Фурий разрешит такое надругательство над святыней. Да и что там можно найти? Григорий отнес персоналку туда, где она и лежала. Пробовать запустить другие он даже не пытался, он вообще не любил делать бесполезную работу.
Больше на стеллаже, посвященном Отцам, ничего не было. Но на полках напротив, где лежали вещи самого Григория, стоял довольно внушительный чемодан с красным крестом. Тот самый, который показывал ему Круз в большой деревне. Обычная медицинская аптечка. Не надеясь еще что-либо найти существенное, Григорий вытащил на свет аптечку.
Внутри ячейки-соты с медикаментами и мятая инструкция по применению. Но вот дата упаковки... декабрь 2975! Кто бы и как бы ни пытался шутить шутки со временем, но это был явный перебор.
Одна из ячеек чемодана, в которой, согласно описи, должны были содержаться жаропонижающие средства, была полупустой. Григорий достал из упаковки одну из таблеток. Она очень походила на ту, что показывал ему Круз.
- Посмотри, - Григорий протянул таблетку старцу. - Ничего не напоминает?
- Похоже, - Фурия достал откуда-то из-под одежды подобную. Таблетки оказались неразличимы. - Что это?
- Если у тебя будет сильный жар, то выпив это лекарство, тебе станет легче, - Григорий показал на то средство, которое достал сам. - Конечно, просто так сразу сказать очень трудно, нужен химический анализ, но вполне вероятно, что и то, что нашел Круз, будет иметь такое же действие. На человека. А вот как оно будет действовать на местное животное, этого я сказать не могу.
- Почему?
- Потому что наши организмы разные. И то, что полезно для человека, для местной фауны может быть смертельным и наоборот.
- И зачем мне это знать?
- А за тем, что это доказывает, что ученые специально ничего с вашими животными не делали. Кстати, откуда этот чемодан? Кто был последним его владельцем?
- Это был... - Фурий как-то слишком подозрительно посмотрел на Григория, потом на аптечку и, помолчав, продолжил, - не очень хороший человек. Из большой деревни. Сейчас его уже нет.
- Так вот если этот не очень хороший человек подкладывал предназначенные для людей таблетки, мурвокам, то ученые здесь уж точно не причем.
- Да, если это именно те таблетки, если это та самая аптечка, если, если... Не многовато ли "если"?
- На моей планете говорят: "Сомнения в пользу обвиняемого", - Григорий заговорщически подмигнул старцу. Тот тяжело вздохнул.
- Ну что, папочка, я смотрю, ты совсем растерялся?
Перед ним стояла Оксана. Весело улыбающаяся, с ямочками на щеках и вздорной искринкой в глазах подернутых лукавством. Она была совсем рядом, но Григорий почему-то прекрасно понимал, что дотронуться до нее не получится. Удивительная родная девчушка, зачем-то одетая в старомодное коричневое школьное платье с фартуком и повязавшая два огромных банта на голове.
- Оксаночка, здесь кто-то крутит со временем. Черт голову сломит, что происходит...
- Я не про то. Сначала Нору охаживал, теперь за Берту принялся? Так ты у меня скоро профессиональным ловеласом заделаешься.
- Нора погибла, а Берта... Она тоже имеет свое право на счастье...
- Ага, - игриво заметила Оксана. - И это ее счастье - ты. Не боишься, что я расскажу обо всем маме?
- Маме... - Григорию вдруг стало беспричинно страшно. Он вспомнил, что его родные погибли. - Я помню о вас, я ищу, я найду вас, чего бы это ни стоило.
- Конечно, - Оксана подняла руку вверх и медленно оторвалась от земли. Уже паря на высоте метров трех, она послала ему воздушный поцелуй и пропала.
- Оксана! - закричал Григорий, но его голос сорвался на тягостный шепот. - Я найду вас! Верь мне, я не забыл и никогда не забуду вас!
- Тише, тише, - по разгоряченному лицу Григория скользнула мягкая прохлада. - Тебе приснился страшный сон?
Он открыл глаза. Это была Берта. Она нежно гладила его и тихонько что-то нашептывала.
- Нет, мне приснился хороший сон.
- Ты был вместе со своими?
- Да.
В комнате было темно. Даже если сейчас было утро, то такое раннее, когда солнце даже и не думает появляться из-за горизонта. Но сон почему-то прошел.
- Ты хочешь, чтобы я ушла?
- Нет, - Григорий притянул Берту к себе и прикрыл глаза.
Сейчас время текло одновременно и быстро, и медленно. Ожидание обещанного знака об уходе черной смерти занимало в последнее время все думы Григория. И именно это ожидание превращало течение времени в неторопливую надоедливую улитку, в то время как часы, которые он теперь не снимая носил на руке, с неумолимой жестокостью показывали ему, как быстро истекает срок, отведенный ему в качестве форы. Если верить хронометру, до перехода Оксаны и Олины на РТ-308/4 оставалось меньше месяца. Хотя в это и слабо верилось.
Теперь, когда катамаран был окончательно построен и даже опробован в озере, работы больше не было. Григорий по-прежнему ходил с молодежью охранять купальщиц, а в свободное время разбирал вместе с Ценной аптечку.
Оказалось, что этот, в общем-то достаточно грамотный и просвещенный народ, не знает грамоты. Приходилось по нескольку раз зачитывать описание лекарств из инструкции, чтобы Ценна смог все досконально запомнить. Так проходили часы. Григорий читал, лекарь тут же описывал местные растения со схожими лечебными свойствами. Когда же дошли до обеззараживающих средств, Ценна с хвастовством, присущим лишь молодым, заявил:
- Знаешь, кто нашел средство против мимозы? Я!
Григорий недоверчиво посмотрел на своего разухарившегося собеседника, и тот принял это как вызов.
- На самом деле все просто. Я поймал мышь и бросил ее в мимозу. Осталось только проследить, как она будет лечиться. Вот она и вывела меня на тот самый лотос, которым мы сейчас и пользуемся. Как тебе?
- Так просто? Как все гениальное...
- Конечно, просто. Правда, первая мышь убежала, еще несколько сдохли, но затем я пронаблюдал несколько исцелений, прежде чем рискнул обжечься мимозой сам.
- Ты поставил эксперимент на себе?!
- А ты бы привлек к этому кого-то еще? - вторя обескураженному голосу Григория, ответил Ценна. - Конечно, на себе.
- Я думал, что эти знания достались вам от Отцов.
- Фурий говорит, что большинство знаний, что мы приписываем отцам, на самом деле появились значительно позднее. И только для придания им весомости мы приписываем их Отцам. Я был еще совсем маленький, когда старец учил меня удивляться всему необычному и искать на это самые обычные ответы. Может быть, и мое знание про лечебный лотос тоже когда-нибудь припишут Отцам. Лично я не против.
Григорий удивленно смерил взглядом этого паренька, у которого даже не до конца выросла борода, и которому он только что с некоторым превосходством объяснял действие препаратов.
- Ты очень умен, от такого должны быть очень способные дети. Ты обязан иметь подружку. Почему ты не женишься?
- У меня была жена и ребенок, - с какой-то младенческой непосредственностью и в тоже время грустью ответил Ценна. - Они погибли. Сколько раз было говорено, что нельзя ходить в купальню без охраны. Но они поперлись. И, как назло, мурвок. Другие девчонки успели сбежать, а мои... В общем, мурвок их растерзал. С тех пор я один. Но ведь и ты, когда пропала твоя семья, тоже долго не мог оправиться? Ты рассказывал.
- Да. Но сейчас у меня с этим более-менее... Или ты тоже осуждаешь меня?
- Я?! Тоже тебя осуждаю? Кто тебя осуждает? Насколько я знаю, здесь тебя никто не осуждает.
- Нет, ничего. Это я сам себя...