Глаза Буркиншоу сузились:
- Я не понимаю, почему это слишком поздно для вас, ведь вы так стремились доказать, что задача вполне вам по силам.
- Мы не хотим управлять Империей. У нас другие замыслы. Мы смогли преодолеть болезни собственного становления. Мы изменились, и наши амбиции изменились вместе с нами. Зачем нам территориальные завоевания, когда впереди нечто более перспективное? Зачем нам космические корабли, которые не могут преодолеть пределов галактики, ведь наступит день, и мы сами сможем перемещаться сколь угодно далеко?
- Все это лишь слова, - заметил Буркиншоу, палец которого все еще лежал на кнопке. - Несмотря на многочисленные различия между нами, которые я готов признать, древний закон непреложен: сущность человека не меняется.
Гарольд посмотрел на Берта и Джорджа. Земляне быстро посовещались. Потом он сказал:
- Прошло много времени, и пути, выбранные нашими отцами, развели нас очень далеко друг от друга. Мир жесткого излучения заново вылепил нас, позволил воспринимать то, что остается для вас недоступным, и вы видите нас такими, какими нам удобно было выглядеть для реализации наших целей. - Без предупреждения его глаза обратились к пурпурному существу и засверкали, - Даже это существо, которое питается чужой жизненной силой и все это время силилось высосать что-нибудь из нас, было бы уже давно мертво, если бы получило хотя бы малую толику того, к чему так стремилось!
Буркиншоу даже не потрудился перевести взгляд на пурпурного соседа и скучающим тоном сказал:
- Ретран - плод неудачного эксперимента. Если бы он хоть на что-то годился, то давно бы до вас добрался. - Он левой рукой поскреб в затылке, не убирая правую с кнопки. - Мне надоело слушать ваши бессмысленные речи. Теперь вы намекаете на то, что даже внешне отличаетесь от нас. Но я предпочитаю верить своим глазам. - Он демонстративно погладил пальцем кнопку. - Если я ее нажму, возможно, это будет означать конец для всех нас, ведь вы не способны загипнотизировать механизм, который отправит сигнал, подтверждающий мой приказ уничтожить Терру. Я подозревал, что вы пытаетесь выиграть время. Мы больше не можем ждать. Даю одну минуту, докажите, что вы отличаетесь от нас не меньше, чем флоранцы, ретраны и лигниане. Если сумеете, то мы уладим дело миром, составим договор, который вас устроит. Если нет, - он выразительно посмотрел на кнопку, - начнется бойня. Мы можем проиграть, но готовы рискнуть.
Трое землян ничего на это не ответили. Их реакция была мгновенной, их разумы стали одним целым.
Дикстра прорыдал:
- Посмотрите на них! О боже!
Он упал на колени и что-то бессвязно забормотал.
Пурпурное существо втянуло глаза внутрь, чтобы ничего не видеть. Рука Буркиншоу отдернулась от кнопки, пенсне упало на пол, разбилось. Рока, Хелман и остальные люди, члены Совета, закрыли лица руками, которые стали покрываться тропическим загаром.
Лишь флоранец не склонил головы. Он даже выпрямился во весь рост, вытянув вперед золотые лепестки; его зеленые руки трепетали в экстазе.
Все цветы любят солнце.
Милый дьявол
Первый марсианский корабль спустился на Землю медленно и величественно, словно воздушный шар. Он и в самом деле напоминал монгольфьер, поскольку имел сферическую форму и обладал громадной подъемной силой, несмотря на свою металлическую конструкцию. Но больше у него не было ничего общего с земными кораблями.
Ни ракетных двигателей, ни алых трубок Вентури. Никаких надстроек, если не считать нескольких решетчатых рам с панелями - преломляя солнечную радиацию, они позволяли кораблю идти любым курсом. Не было даже иллюминаторов. Наблюдение велось через прозрачную полосу, идущую по толстому брюху корабля. Синекожая жутковатая команда, собравшись около нее, молча смотрела наружу огромными фасетчатыми глазами.
Сквозь прозрачную полосу они видели планету, носившую название Земля. Даже если они и были способны к речи, никто ничего не говорил. Однако в нашем понимании никто из них не обладал даром речи. Впрочем, сейчас этого и не требовалось.
Их встретило полное опустошение. Чахлая сине-зеленая трава устало никла к земле, и так - до самого горизонта, где вздымались зазубренные вершины гор. Унылые кусты кое-где боролись за жизнь, самые упрямые еще предпринимали жалкие попытки стать деревьями. Справа травяное поле прорезал длинный прямой шрам. Слишком неровная и узкая, чтобы быть дорогой, полоса являлась остатками давно исчезнувшей стены. И на все это равнодушно взирало мертвенно-бледное небо.
Капитан Скива посмотрел на свою команду и обратился к ней на языке жестов при помощи щупальцев. Альтернативой была телепатия, но для нее требовался физический контакт.
- Очевидно, удача от нас отвернулась. С тем же успехом мы могли приземлиться на безжизненном спутнике. Впрочем, выход наружу безопасен. Всякий, кто захочет исследовать планету, может ненадолго отлучиться.
Один из марсиан спросил - тоже знаками:
- Капитан, вы желаете первым сойти на грунт нового мира?
- Это не имеет значения. Если для кого-то важно первенство, я готов уступить. - Скива нажал рычаг, открывающий люки шлюза. Непривычно плотный воздух наполнил корабль. - Старайтесь не переутомляться, - предупредил он.
Поэт Фандер подошел к нему, и их щупальца соприкоснулись, мысли пошли через нервы конечностей.
- Мы получили подтверждение тому, что увидели, подлетая к этому миру. Планета умерла. Как ты думаешь, что послужило причиной?
- Не имею ни малейшего представления. Я бы многое отдал, чтобы найти ответ на твой вопрос. А вдруг на землян обрушились природные силы, которые могут добраться до Марса? - Тревога капитана передалась Фандеру через щупальце. - Жаль, что эта планета находится слишком близко от нас; будь она подальше, мы могли бы наблюдать за происходящими здесь процессами с поверхности нашего мира. А так нам мешало слишком яркое солнце.
- То же самое относится и к другой планете, затянутой туманами, - заметил поэт Фандер.
- Да, ты прав, и я боюсь того, что мы можем там найти. Если выяснится, что и она мертва, мы окажемся в тупике - до тех пор, пока не сделаем огромный рывок и не вылетим из нашей системы.
- Ну, это уж точно случится не при нашей жизни.
- Да уж, - согласился с ним капитан Скива. - Но мы могли бы двигаться быстрее при помощи надежных друзей. А теперь придется идти вперед в одиночку. - Он повернулся, чтобы посмотреть на команду - марсиане рассыпались по мрачной равнине. - Они рады, что могут вновь погулять по твердой земле. Но что это за мир, лишенный жизни и красоты? Очень скоро им надоест, и они с радостью покинут Землю.
- Тем не менее, - задумчиво сказал Фандер, - я бы хотел получше ее изучить. Можно я возьму катер?
- Ты певчая птица, а не пилот, - возразил Скива. - Твоя задача - поддерживать нашу мораль, развлекая команду, а не носиться над незнакомым миром на катере.
- Но я умею им управлять. Нас всех этому учили. Разреши взять катер, я хочу посмотреть на новый мир.
- Разве ты видел недостаточно во время посадки? На что здесь смотреть? Потрескавшиеся старые дороги. Города, почти обратившиеся в прах. Расколотые горы, почерневшие от гари леса и кратеры, лишь немногим уступающие кратерам Луны. И никаких следов оставшихся в живых разумных существ. Лишь трава, кустарник и мелкие животные, двуногие или четвероногие, убегающие при нашем приближении. Что тут может быть интересного?
- Даже в смерти есть своя поэзия, - ответил Фандер.
- Возможно, но останки вызывают отвращение. - Скива содрогнулся. - Хорошо, пусть будет по-твоему. Возьми катер. Кто я такой, чтобы препятствовать поэту?
- Спасибо, капитан.
- Ладно. Постарайся вернуться до наступления темноты.
Разорвав телепатический контакт, Скива подошел к шлюзу, улегся у самого края и погрузился в размышления. У него так и не возникло желания прикоснуться к новому' миру. Столько затрачено усилий - и какой жалкий результат.
Он все еще размышлял о тщете их попыток, когда катер взмыл в небо. Фасетчатые глаза наблюдали, как энергетические решетки меняют угол наклона - катер поднимался ввысь по изящной кривой. Вскоре он уже плавал в воздухе, точно мыльный пузырь. Скива вновь подумал о зря потраченных силах и несбывшихся надеждах.
Команда вернулась на корабль задолго до наступления темноты. Нескольких часов оказалось вполне достаточно. Вокруг, сколько хватало глаз, виднелись лишь трава, кустарник и жалкие деревца. Одному марсианину удалось обнаружить прямоугольный участок голой земли. Возможно, раньше здесь находилось жилище. Он принес на корабль маленький кусочек фундамента, осколок гранита, который Скива отложил, чтобы изучить на досуге. Другой нашел крошечное коричневое насекомое с шестью лапками, но его нервные окончания уловили такой отчаянный крик, что он тут же отпустил добычу на свободу. Маленькие, неуклюжие животные бродили в отдалении, но прятались в норы, как только к ним приближался кто-то из марсиан. Все сошлись на том, что зловещая тишина планеты просто невыносима.
Фандер опередил закат всего на половину единицы времени. Его катер пролетел под огромной черной тучей и приземлился. Через мгновение начался дождь. Марсиане стояли и с восхищением смотрели, как огромные массы воды обрушиваются на землю.
Спустя некоторое время капитан Скива сказал:
- Мы должны смириться с жалкими результатами нашей экспедиции. Мы так и не выяснили причину катастрофы, которая произошла на этой планете. Возможно, следующие экспедиции, оснащенные специальной аппаратурой, сумеют дать ответ на многие вопросы. Мы лишь первопроходцы, а не исследователи. Наша миссия состоит в том, чтобы оставить этот пустынный мир и отправиться на туманную планету. Мы стартуем рано утром.
Никакого ответа. Фандер последовал за капитаном в его каюту и вошел с ним в телепатический контакт.
- Здесь можно жить, капитан.
- Я не уверен. - Скива свернулся в кольцо на диване, положив щупальца на специальные подставки. От его кожи исходило голубоватое сияние, отражавшееся от стены. - Во многих местах камни испускают альфа-искры. Они опасны.
- Я знаю, капитан. Но я их ощущаю и могу избегать.
- Ты? - Скива удивленно посмотрел на него.
- Да, капитан. Я хочу пожить здесь.
- Неужели ты хочешь остаться в этом ужасном месте?
- Да, здесь повсюду царят отчаяние и безнадежность, - проговорил поэт Фандер, - Разрушение всегда уродливо. Но мне случайно удалось отыскать маленький осколок красоты. Он радует меня. И я хочу найти его источник.
- О какой красоте ты говоришь?
Фандер попытался объяснить, пользуясь новыми, чуждыми понятиями. Оказалось, что это невозможно.
- Нарисуй мне картинку, - приказал Скива.
Фандер долго и старательно рисовал, а потом протянул картинку капитану:
- Вот, пожалуйста!
Скива внимательно изучил рисунок, а потом вернул его Фандеру.
- Мы - личности, обладающие всеми правами, присущими личностям. Мне твоя картинка не представляется достаточно красивой, чтобы стоить хотя бы кусочка хвоста домашнего ара-лана. Однако я должен признать, что она не кажется уродливой, в ней даже есть нечто приятное.
- Но, капитан…
- Как личность, - продолжал Скива, - ты имеешь равное право на собственное мнение, каким бы странным оно ни казалось остальным. Если действительно хочешь остаться, я не могу отказать. Но мне это кажется безумием. - Он вновь посмотрел на Фандера. - Когда, по твоим расчетам, тебя заберут?
- В этом году… через год… никогда.
- Возможно, за тобой никто не прилетит, - подтвердил Скива. - Ты готов к такому исходу?
- Каждый должен быть готов к ответу за свои действия, - заметил Фандер.
- Верно. - Однако Скива не хотел сдаваться. - Ты все серьезно обдумал?
- Я не являюсь технической частью команды. Мною не движет мысль.
- А что движет тобой?
- Мои желания, эмоции, инстинкты. Мои чувства.
- Да хранят нас двойные луны, - нервно проговорил Скива.
- Капитан, спой мне песню о доме и сыграй на звенящей арфе.
- Не говори глупости. Я не умею.
- Капитан, а если бы для этого потребовалось лишь хорошенько подумать, ты бы сумел?
- Несомненно, - согласился Скива, чувствуя, что его заманивают в ловушку, но не в силах ее избежать.
- Вот именно, - со значением сказал Фандер.
- Сдаюсь. Я не могу спорить с тем, кто отбрасывает принятые нормы логики и изобретает свои собственные. Тобой руководят недоступные мне понятия.
- Тут дело не в логике или ее отсутствии, - сказал ему Фан-дер. - Все зависит от точки зрения. Ты видишь одни аспекты. А я - другие.
- Например?
- Ну, так легко ты меня не поймаешь. Я могу привести примеры. Помнишь формулу, определяющую фазу колебаний цепи?
- Конечно помню.
- Я так и думал. Ты ведь техник. Ты зафиксировал ее в своем мозгу как некую техническую деталь. - Фандер немного помолчал, задумчиво глядя на Скиву. - Мне также известна эта формула. Много лет назад кто-то произнес ее в моем присутствии. Мне она не нужна. Однако я ее не забыл.
- Почему?
- Потому что формула обладает красотой ритма. Это поэзия.
Скива вздохнул и сказал:
- Для меня это новость.
Фандер с усмешкой произнес формулу:
- Один на Эр, делить на омега Эл, минус один на омега Эс . Идеальный ритмический строй.
Через некоторое время Скива согласился.
- Да, формулу можно пропеть. Можно даже танцевать под нее.
- А теперь я увидел это. - Фандер показал на свой рисунок. - Красоту, диковинную и чуждую. А там, где есть красота, обязательно должен присутствовать талант - быть может, он все еще существует. Там, где обитает талант, можно отыскать зерна величия. В царстве величия всегда найдутся могущественные друзья. Нам нужны такие друзья.
- Ты победил. - Скива жестом показал, что сдается. - Утром оставим тебя здесь, наедине с твоей судьбой.
- Спасибо, капитан.
Упрямство, которое делало Скиву достойным капитанского чина, заставило его предпринять перед самым отлетом последнюю попытку. Вызвав поэта в свою каюту, Скива пристально посмотрел на него.
- Ты не изменил своих намерений?
- Не изменил, капитан.
- А тебе не кажется странным, что я готов покинуть эту планету, даже допуская, что в ней осталось былое величие?
- Нет.
- Но почему? - слегка напрягся Скива.
- Капитан, я полагаю, что вы немного боитесь, поскольку испытываете такие же подозрения, как и я.
- А что ты подозреваешь?
- Что не было никакого природного катаклизма. И что жители Земли сами сделали с собой то, что они сделали.
- Но у нас нет никаких доказательств, - растерялся Скива.
- Да, капитан. - Фандер больше ничего не захотел говорить.
- Если все это печальный результат их собственной деятельности, - после долгой паузы продолжал Скива, - то как можно рассчитывать на дружбу с существами, которые вызывают страх?
- Да, ты прав, у нас мало шансов, - согласился Фандер. - Но это результат холодных рассуждений. А для меня они мало что значат. Я живу надеждами.
- Ну вот, опять ты отрицаешь очевидные истины ради пустой мечты. Надежды, надежды, надежды - на достижение невозможного.
- Трудное можно совершить, для невозможного требуется больше времени, - ответил Фандер.
- Твои мысли сбивают с толку мой привыкший к логике разум. Каждая твоя фраза есть полное отрицание всего, что имеет смысл, - Скива сделал жест, равнозначный грустному смешку, - Ну, ладно, так тому и быть! - Он приблизился к Фандеру. - Все необходимые припасы собраны внизу. Остается лишь попрощаться.
Они обнялись, как это принято у марсиан. Выйдя из шлюза, поэт Фандер еще долго смотрел вслед летящей по широкой дуге сфере. Корабль беззвучно поднимался ввысь и очень скоро превратился в едва заметную точку на фоне тучи. Через мгновение он исчез.
Фандер еще некоторое время постоял, глядя в небо. Потом он повернулся к саням, на которых лежали его припасы. Забравшись на переднее сиденье, он включил энергетические решетки и взлетел на несколько футов. Чем выше поднимаешь сани, тем больше расход энергии. Он решил экономить: поди угадай, сколько придется прожить на этой планете. Фандер медленно полетел туда, где видел прекрасную вещь.
Позднее он нашел маленькую сухую пещеру в холме, возле которого находилась цель его путешествия. Он потратил два дня на то, чтобы расширить пещеру при помощи энергетического луча, выровнять стены, потолок и пол, и еще полдня очищал ее от кварцевой пыли. После этого он сложил свои запасы в дальнем конце подземелья, поставил сани у входа и загородил его силовым полем. Теперь у него был дом.
В первую ночь он долго не мог заснуть, молча лежал в пещере - жилистое, узловатое существо, испускающее синее свечение, с огромными глазами пчелы, - лежал и прислушивался к арфам, играющим в шестидесяти миллионах миль. Кончики его щупальцев, предназначенные для телепатического контакта, тщетно искали партнера для песни.
Темнота была почти полной, весь мир погрузился в чудовищную тишину. Слуховые органы Фандера пытались различать привычные голоса песчаных лягушек, но здесь их не было. Ему хотелось уловить монотонное гудение ночных жуков, но они также тут не водились. Лишь однажды какое-то существо завыло на больной лик Луны, а потом вновь воцарилась тишина.
Утром он помылся, поел, уселся на сани и исследовал развалины небольшого городка. Однако не нашел ничего, что могло бы удовлетворить его любопытство, лишь груды бесформенного мусора среди прямоугольных фундаментов домов. Он попал на кладбище давно разрушенных, уже почти превратившихся в ничто строений. Вид с высоты пятисот футов дал ему лишь одну полезную информацию - судя по планировке города, когда-то здесь жили существа методичные и аккуратные.
Но аккуратность, сама по себе, еще не является красотой. Он вернулся в пещеру и нашел утешение в созерцании той вещи, которая красотой обладала.
Исследования продолжались, не так систематически, как если бы их проводил Скива, но в соответствии с меняющимися прихотями Фандера. Иногда ему попадались животные, поодиночке или группами, но ни одно из них не напоминало обитателей Марса. Некоторые бросались бежать, когда сани пролетали над ними. Другие прятались в норы, сверкнув абсурдно белым хвостом. Третьи, обладатели четырех ног, вытянутой морды и острых зубов, охотились стаями и встречали его злым хриплым лаем.
На седьмой день, в глубокой прогалине, ближе к северу, он заметил несколько существ, крадущихся друг за другом. Он узнал их с первого взгляда, ведь именно их он искал, - узнал и восторженно затаил дыхание. Они были оборванными, грязными, мелкими, но красивая вещь подсказала ему, что это те, кто его интересовал.
Прижимаясь к земле, он заставил сани описать дугу, которая привела его к дальнему концу прогалины. Теперь он смог лучше их разглядеть, даже покрытые грязью розовые худые ноги. Сани скользнули вниз, и он оказался на прогалине. Существа удалялись от него, внимательно и настороженно глядя вперед, будто высматривая врага. Его беззвучное приближение сзади прошло незамеченным.