Денис хотел было влезть в разговор со своим стереотипным: "Чё за хрень?", но по зрелому размышлению воздержался, – может такая лексическая форма опять оскорбит религиозные, или патриотические, или еще какие чувства Авлоса, и придется снова платить… – нет уж, – нафиг-нафиг… – пусть лучше Шэф с аборигенами сам контактирует, – он привычный.
– Что за "Империум"?
– Так эта… лучшая гостиница в Бакаре! – с величайшим удивлением, что кто-то может не знать этого общеизвестного факта, уставился на командора кучер.
– Гони! – приказал верховный главнокомандующий.
Часть пути к широко разрекламированному отелю пролегала по Королевской набережной. Домов в привычном понимании этого слова на ней не было, – была сплошная линия дворцов. Некоторые стояли впритык друг к другу, выходя фасадами прямо на набережную, как например дворец Белосельских-Белозерских, соседствующий с Домом великого князя Сергея Александровича на Невском, другие же скрывались в глубинах дворцовых парков, отгородившись от улицы великолепной решеткой, как Шереметьевский дворец на Фонтанке. Все здания, на вид, были как новые: ни грязи, ни потеков, ни облупившейся штукатурки.
"Да-а-а… – завистливо подумал Денис, – похоже на этой улице сумели-таки решить проблему ЖКХ…"
"…путем массового геноцида неэффективных менеджеров…" – высказал свою точку зрения на сей феномен внутренний голос.
"Думаешь?.." – засомневался Денис.
"Ну-у… или может каким магическим путем…" – выдвинул, казалось бы, более реалистичное предположение сторонник решительных мер, но Денис был уверен, что эту гипотезу голос выдвинул только для того, чтобы скрыть свои истинные взгляды. Надо честно признать, что голос был приверженцем методов, широко используемых в свое время, в практике работы "Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР", но Денис его сдерживал, развернуться не давал, и все попытки применить их на практике, пресекал.
Широкие тротуары по обеим сторонам проезжей части были выложены разноцветными каменными плитками. Низкий бордюр из светлых, гладко обтесанных камней, отделял тротуар от песчаного пляжа, протянувшегося вдоль всей набережной, – чем-то все это напомнило Денису Капокабану, которую он видел много жизней назад по зомбоящику. В отличие от тротуаров, мостовая была выложена крупной брусчаткой и безрессорный, "эконом-класса" экипаж Авлоса трясло изрядно, но этот факт не мог испортить прекрасного впечатления от набережной. Дополняла картину праздничная пестрая толпа на тротуарах и густой поток гужевого транспорта на мостовой.
Движение было правостороннее, что с понятным удовлетворением отметили компаньоны. Зато наоборот – с неудовольствием они отметили, что их рыдван резко отличался от транспорта, снующего по Королевской набережной. Он выделялся, как "Москвич-412" на Рублевке. В районе порта и даже в окрестностях Банка Гильдии магов, не выделялся, а здесь выделялся, – и сильно. Но испортить праздничного настроения Дениса этот прискорбный факт не мог. Как только они въехали на Королевскую набережную, его настроение, бывшее до этого хорошим, стало просто отличным! Есть такие места, попав в которые, человеку становится хорошо на душе, и несомненно Королевская набережная в Бакаре на Сете, относилась именно к таким местам. Про настроение Шэфа сказать что-либо определенное было затруднительно – уж больно непроницаемым было лицо у верховного главнокомандующего, прям как у деревянного индейца в табачной лавке.
Но больше всего поразило Дениса то обстоятельство, что пляж отнюдь не был пуст, как можно было бы предположить зная, что находишься в самом что ни на есть, настоящем средневековьи. И присутствовали на нем отнюдь не только мужчины всех возрастов и размеров, одетые в смешные купальные трусы до колен, но и почтенные матроны, дамы приятные во всех отношениях, молодые женщины и даже юные девушки! Правда купальникам лучшей части пляжного сообщества Бакара было далеко до стрингов и мини-бикини их земных сестер… или же это стрингам было далеко до закрытых купальников местных прелестниц, – черт знает как правильно сказать… но главное в другом: никакого намека на земное средневековье с его инквизицией, удушением греховной плоти и прочими гадостями, в славном городе Бакаре не наблюдалось, и это очень сильно обрадовало Дениса, последний раз тусившего еще на Тетрархе, в обществе коварной красавицы Айшат!
А еще Дениса обрадовало, что значительный процент из общего числа всех встреченных особей женского пола, составляли красивые молодые девушки. Этот процент был никак не меньше, чем на улицах русских, белорусских и украинских городов, – что обычно так поражает иностранцев, впервые попадающих туда и привыкших, что красавицы бывают только в Голливуде и на телевидении. Единственной каплей дегтя в этой бочке меда было то обстоятельство, что пляжи были раздельные… увы и ах! – но между мужским и женским пляжем пролегала невидимая, но от этого не менее строгая граница.
– Неплохое такое средневековье! Мне нравится! – поделился своими впечатлениями с мудрым руководителем Денис.
– Да-а… средневековье с человеческим лицом… – констатировал Шэф.
Но!.. Всему на свете бывает конец – пришла пора и нашим путешественникам покидать Королевскую набережную и сворачивать на одну многочисленных улочек, выходящих на нее. Кстати говоря, из-за интенсивности трафика, осуществить этот маневр оказалось не проще, чем сделать левый поворот с Тверской, через две сплошные. Улица на которую свернул Авлос называлась "Короля Морехода". На закономерный вопрос главкома:
– Что за король такой? – возница дал исчерпывающий ответ:
– Так эта… король такой… мореход… – при этом посмотрел на верховного главнокомандующего как-то странно. Денису это напомнило ответ дедушки Козьмы Пруткова на вопрос: "Как правильно говорить: горячий кофий, или же горячее кофа"? Дед ответил: "На дурацкие вопросы не отвечаю!"
Ну что сказать… не подкачал "Империум"! Компаньоны издалека поняли, что это, – он! Если уж кто имел право называться "Империумом", то несомненно этот пятиэтажный дворец, расположенный в собственном небольшом парке, на улице Короля Морехода, – одной из самых фешенебельных улиц Бакара, выходящих на Королевскую набережную.
Вообще, название должно соответствовать содержимому, а то иногда направляется человек в какой-нибудь "Интер Континенталь", или скажем "Жемчужину Адриатики", навоображает себе черте-что, в приступе мечтательности, а приедет… и хоть святых выноси: в лучшем случае это "Готель Національ" в Жмеринке, а в худшем – и сказать противно. Так вот, отель "Империум" своему имени соответствовал целиком и полностью. Он чем-то неуловимо напоминал парижский "Shangri-la", – по крайней мере, так сказал Шэф.
Оснований не доверять мудрому руководителю у Дениса не было, хотя он сам в Париже и не был, но мнению главкома доверял, – если тот говорит, что похож – значит похож! Денису и самому "Империум" очень понравился: весь такой чистенький, праздничный, то ли белый, то ли светло-кремовый, с балкончиками, статуями, лепниной, зелеными козырьками над окнами, для защиты от солнца, короче говоря, – мечта!
Тем большим было разочарование компаньонов, когда они неторопливо, все из-за того же плотного трафика, проследовали мимо дворца-мечты и через некоторое время свернули на улицу, идущую параллельно Королевской набережной, но далеко не такую шикарную, как она и даже не такую элегантную, как улица Короля Морехода. К тому же, как выяснилось, это была даже не улица, а переулок, – Перекупной переулок!
– И чем здесь спекулировали? – безразлично поинтересовался Шэф, заранее уверенный, что удивить его Авлос не сможет. Предчувствия его не обманули.
– Так эта… Тут эта… – перекупали! – доходчиво объяснил Шумахер.
– А-а-а! Ну, так бы и сказал…
– Я… эта… так и сказал! – насупился возница.
– Ладно… проехали… ну, и где этот твой… Дворец Шахерезады? Долго еще будешь из нас душу вытряхивать!?
– Так эта… – несколько нервически произнес водитель кобылы, – вот он! – Авлос указал пальцем на довольно-таки невзрачное шестиэтажное строение.
– Вот это вот, – "Империум"!?! – грозно вопросил верховный главнокомандующий, на что возница только испуганно покивал. – Ну-у… смотри, сын греха! – Шэф сверкнул очами. – Если только в номерах нет печек!.. – он погрозил Авлосу пальцем. – Жди здесь! – приказал он ямщику, ловко спрыгивая на землю. Авлос открыл было рот, чтобы справиться, когда же ему наконец выплатят обещанное вознаграждение, но под тяжелым взглядом главкома вопрос проглотил, а рот захлопнул. Денис, в свою очередь, вопросительно взглянул на командора и тот, коротким кивком велел ему следовать за собой.
– Рюкзаки? – коротко поинтересовался Денис. – Ответ Шэфа был так же лаконичен:
– Здесь побудут.
Денис молча кивнул. Он был солидарен с главкомом в том, что они ничем не рискуют: из-за длиннющей пробки, скорость движения гужевого транспорта по Перекупному переулку была гораздо ниже скорости пешехода, – мостовая была забита каретами, колясками, фаэтонами и прочими ландо, – поэтому, если бы Авлос попытался умыкнуть имущество компаньонов, то далеко бы не ушел.
Управляющий, или дежурный администратор, а не исключено, что и сам владелец "Империума", – приветливый пожилой господин с обманчиво простодушным лицом, встретил гостей с широкой улыбкой. Он не поленился выйти из-за стойки регистрации, сделать несколько шагов навстречу компаньонам и проводить к ней Шэфа с Денисом, ласково взяв под локотки. Из этого факта, недоверчивый Денис сделал вывод, что с постояльцами в отеле не то чтобы очень хорошо. Дальнейший ход событий опроверг это его предположение. Просто Клеон, кстати говоря, – именно что хозяин гостиницы, а не управляющий и не дежурный администратор, работу свою любил и делал на совесть. Этим он напоминал погибшего во время взрыва биотермической "куклы", Эрта Нолкса – хозяина гостиницы "Утренняя Звезда" в Хазрете.
– Меня зовут Мак Клеон. Я хозяин этой гостиницы и счастлив приветствовать в "Империуме" Высоких Пиров… – здесь он сделал выжидательную паузу.
– Лорд Атос.
– Лорд Арамис.
– Мы северяне, – уточнил главком.
– О-о! – восхищенно отреагировал отельер.
… тяжеловато будет Шэфу с ним торговаться…
– Нам нужен номер с печью, – сразу взял быка за рога верховный главнокомандующий.
Как только эта фраза была произнесена, негромкий гомон, стоявший в фойе, смолк, как будто кто-то нажал на кнопку "Пауза". Немногочисленные постояльцы, до этого занятые своими разговорами и несколько слуг, точивших лясы в ожидании чемоданов, сумок, тюков, сундуков и прочей поклажи, которую надо будет занести в номера, или вынести оттуда, застыли с открытыми ртами, как дети, играющие в какую-то дурацкую игру, где надо замирать в любом положении, в котором тебя застигнет команда ведущего.
И надо честно признать, что основания для такой реакции у них имелись, – температура в тени, в этот день, в Бакаре, была никак не меньше тридцати пяти градусов, – по Цельсию, разумеется, и все помыслы жителей и гостей порто-франко были направлены только на то, как спастись от жары! Единственным человеком сохранившим в этот момент присутствие духа, трезвость ума и настоящий профессионализм, был хозяин гостиницы. Он отреагировал, ни на секунду не замешкавшись и ни на йоту не изменив приветливого выражения лица, как будто всю жизнь проработал санитаром в сумасшедшем доме. Мак Клеон развел руками и сочувственно произнес:
– К сожалению, у нас есть только камин… в гостиной розового люкса. Но…
– Он занят?
– Нет-нет… просто… три золотых… – сделал смущенное лицо отельер: мол он все понимает, – дороговато… но что он может поделать? – бизнес…
И тут верховный главнокомандующий проявил себя знатным психологом. Проявил, без всякого преувеличения, – во всей красе. Он молча вытащил из кармана горсть золота, медленно отсчитал десять золотых эмаров и протянул эту горстку хозяину гостиницы, которую тот, неосмотрительно, и принял. Как только деньги оказались в руках Клеона, командор озвучил встречное предложение:
– Четыре дня… для начала… а там посмотрим. – Рука отельера рефлекторно дернулась, чтобы вернуть деньги, но заставить себя разжать ладонь он уже не смог. Хозяин гостиницы уважительно посмотрел на Шэфа, показывая что он отдает должное достойному сопернику, и молча кивнул головой.
Молчание, воцарившееся в вестибюле, в тот момент, когда Шэф озвучил свое требование к номеру, продолжилось и во время дальнейших переговоров главкома с Клеоном, и у Дениса сложилось впечатление, что присутствующие так и не "отмерли", и даже позабыли дышать. Видимо аналогичное впечатление сложилось и у Шэфа, потому что он пояснил вроде бы отельеру, но на самом деле остальным зрителям:
– Мы огнепоклонники с крайнего севера… и в нашем жилище всегда должен гореть живой огонь! – Как только это было произнесено, в фойе раздался вздох всеобщего облегчения, – у загадки появилось внятное объяснение, мир не перевернулся и жизнь продолжалась!
Когда компаньоны, в сопровождении двух гостиничных носильщиков, обряженных в зеленые курки, украшенные какими-то замысловатыми вензелями, появились возле "кареты" Авлоса, из груди последнего вырвался вздох облегчения, – он понял что близок вожделенный миг получения обещанного щедрого вознаграждения, ухода на заслуженный отдых и завершения праведных трудов (по крайней мере на этот день).
– Где тебя найти, если понадобишься? – спросил его Шэф, протягивая обещанный эмар.
– Так эта… возле ворот… – сказал Авлос и замолчал. Видимо он счел, что сообщил всю необходимую информацию. Как говорится: умному – достаточно!
– В порт? – уточнил непонятливый главком.
– Так эта… а куда еще?..
– И еще, – прибавил командор, – сообщи боцману на "Арлекине", что мы остановились в "Империуме".
– Ну-у… так эта… скажу конечно… чего не сказать-то…
*****
"Да-а… – думал Денис, лежа на боку и разглядывая спящую подружку, – похоже от "пышечного проклятия" наконец-то удалось уйти!.."
"Так давно уже… – напомнил о себе внутренний голос, – Айшат тоже красоткой была, да еще какой!"
"Не напоминай никогда! – нахмурился Денис, – с ее стороны это "служебный роман" был… приглядывала она за мной…"
"А мне кажется, нравился ты ей…"
"Крестись, если кажется!" – отрезал Денис и внутренний голос обиженно умолк.
Утро начиналось замечательно – лучшего и пожелать невозможно, но… все же… все же… все же… – как бы ни нравилась Денису Ниволь, в ее появлении в его постели крылась определенная загадка. Денис твердо помнил, что когда они вчера вечером отправились с Шэфом на поиски приключений, то он твердо решил снять стройную, длинноногую "модель", – тем более, что недостатка в подобных типажах на Королевской набережной и в многочисленных открытых заведениях общепита не наблюдалось, да и в благосклонных взглядах, которыми "модельки" одаривали Дениса, читалось однозначное: "ДА!.. ДА!!.. ДА!!!.. ДА!!!!.." – и вот на тебе… Конечно… кто бы спорил… – Ниволь прекрасная девушка… и он даже помнит, как ее зовут, – а это кое о чем да говорит! Она роскошная, прелестная, красивая, знойная женщина – мечта поэта! – но один недостаток у нее точно есть, – не модель она длинноногая… не модель… миниатюрная она… и чуть-чуть-чуть-чуть полненькая… правда это ее нисколько не портит, а даже наоборот… еще бы вспомнить, как они познакомились…
Начало вечера прекрасно сохранилось в памяти Дениса: они с Шэфом долго фланировали по набережной, любуясь морем, звездами, девушками, дворцами, разноцветными фонариками, красивыми экипажами и наслаждались общей атмосферой карнавала, царившей на Королевской набережной. Настроение было замечательное, можно даже сказать, – приподнятое! Потом они обосновались в открытом ресторанчике, привлеченные негромкой музыкой и соблазнительными запахами, – все это Денис помнил хорошо. Потом хозяин, – смуглый весельчак с огромными усами, узнав что они "северяне", угостил их фирменной настойкой… – "с мухоморами, наверно!" – подумал Денис, и с этого момента воспоминания теряли четкость и стройность…
"Ладно… – решил он, – … не помню, и не помню, – черт с ним! Нам рано жить воспоминаниями! – всплыла в памяти услышанная когда-то песня, – надо жить настоящим!" – твердо решил он, и словно отвечая на его мысли, Ниволь открыла глаза и сладко, словно большая кошка, потянулась всем телом. Она бросила на Дениса озорной взгляд и о ее мифических недостатках он как-то сразу позабыл, явственно разглядев реальные достоинства… Чем закончилась такая инвентаризация, догадаться не трудно. Как только любовники в сладком изнеможении оторвались друг от друга, не раньше и не позже, – словно по заказу, раздался стук в дверь и голос Шэфа:
– Дэн, спускайся. Жду в ресторане. У нас много дел.
– Встаю-встаю… – отозвался Денис бодрым голосом. Визит верховного главнокомандующего был как нельзя более кстати, – наступал деликатный момент, когда нужно было расставаться с подружкой, с которой провел замечательную ночь, но на которую никаких дальнейших планов у тебя нет. Искусство расставания, – а это именно настоящее искусство, не менее сложно, чем искусство обольщения. Непросто затащить красавицу в постель, но не менее сложно вытурить ее оттуда, когда надобность в ней отпадает. Разумеется, имеется в виду не откровенная грубость, а тонкая игра, суть которой заключается в том, чтобы прелестница ушла безо всяких обид и сохранила о тебе самые теплые воспоминания… но при этом не имела бы на тебя никаких видов и не строила никаких иллюзий.
Нет, конечно есть отдельные извращенцы, которые проведя ночь с незнакомой девушкой, начинают вести себя навязчиво, пытаются узнать, как ее зовут, сообщают свое имя, предлагают обменяться телефонами, аськами и скайпами, и вообще ведут себя неадекватно, но мы имеем в виду нормальных, среднестатистических особей мужского пола, которых после очередного приключения тянет на новое, а не в ЗАГС. Так вот, – этим видом любовного искусства Денис владел слабо, – на троечку по десятибалльной шкале, но в данном случае, на его счастье, все сделал за него любимый руководитель, а ему оставалось только без особой фальши исполнить пантомиму: мол, прости детка, – дела!.. – неотложные дела… – начальство вызывает! Мне самому бесконечно жаль, и если бы не дела, то мы бы с тобой…
Ниволь была умной девочкой, – она талантливо изобразила, что безоговорочно верит спектаклю двух актеров, разыгранному специально для нее (а может и взаправду поверила… а может это был и не спектакль вовсе, а суровая правда жизни?.. – кто ж его знает…) Впрочем, в любом случае, если бывает театр одного актера, то почему бы не быть спектаклю для одного зрителя? Короче говоря, она быстренько привела себя в порядок, оделась, чмокнула Дениса и выпорхнула из номера, предоставив ему возможность вернуться к холостой жизни, что он, с радостью, и сделал.