Пока моего гостя переодевали, я извлекла из кармана куртки подозрительно затихший блокнот.
- Жиль?
- А? - блокнот встряхнул страницами и превратился в привычную уже толстую книгу. - Да, Лавиния, извини. Все-таки мне приходится часть функций отключать, когда я в таком… э-э-э… сокращенном виде, поэтому энергия быстрее иссякает. Ну что, вы о чем-то договорились с нашим спасенным?
- Ну да, решили, что пока он поживет здесь. Сейчас его переоденут, и я хочу вывести его в город, прогуляться. Все-таки человек столько лет сидел под замком. Ты как, погуляешь с нами, или останешься?
- Останусь, - Жиль задумчиво пожевал губами. - Странная какая-то история с магией времени. То все было и было, а потом вдруг хлоп! - и сама идея ее исчезла. И что, исключительно из-за того, что пропал один-единственный магистр? Мы, конечно, твердо верим в роль личности в истории, но всему должен быть предел, да. Покопаюсь. Подключи меня к Сети.
Едва я подключила USB-кабель к порту в корешке Книги и закрыла пространственный сейф, как в дверь кабинета постучали.
Ну что же, Бакстон, как и всегда, был на высоте: в джинсах, футболке и куртке тонкой лайки, модно подстриженный, Брашер выглядел не старше моих студентов. Вот, это я кстати вспомнила!
- Бакстон, если будет сообщение от Сирила Уорнбека, сразу же найдите меня.
- Вы предполагаете оставаться в городе, мадам?
- Да, а что?
- Тогда я взял на себя смелость заказать вам и господину Брашеру билеты на световое шоу на острове Сите. Начало в одиннадцать вечера, - он протянул мне билеты.
- Бакстон, это прекрасно! Как вы догадались? Я уже много лет не попадала на это шоу, спасибо!
Действительно, замечательная идея, чтобы закончить вечер. Длинный был день и для меня, и для Брашера. Для Брашера уж в особенности.
Когда мы спустились на набережную Сены, снова зазвонили колокола, уже к вечерней службе.
- Лавиния, скажите… - начал говорить Брашер, и надолго замолчал.
- Да-да? Ну, говорите уже, Теодор, не молчите так!
- Да, простите… я все удивляюсь, когда на мои слова вдруг кто-то отвечает…
Тьфу ты, боги и демоны! Я все время забываю, что нужно обращаться с моим спутником, как с тухлым яйцом. А уж когда его облачили в джинсы и кожу, так все время приходится держать себя за язык, чтобы не смущать беднягу слишком вольным обращением.
- Я слушаю вас, Теодор! Не обижайтесь, мы здесь… сейчас… привыкли торопиться.
- Да, я уже понял. И даже, может быть, скоро тоже стану спешить, как вы. Лавиния, скажите, а верите ли вы в Единого?
Вот это неожиданный вопрос…
- Ну, Теодор, я даже и не знаю, что сказать. Меня, например, воспитывали в вере в Пятерых.
- Вы из Бритвальда, так ведь?
- Вы правы. Более того, значительная часть моей семьи до сих пор живет в Люнденвике, - подтвердила я его догадку. - Так вот, с течением времени я как-то… отдалилась от этой веры. А вообще, здесь, в Лютеции, очень много храмов Единого, хотя, конечно, больше всего их в Лации и в Спанье. Еще в Союзе королевств популярна вера в Богиню-Мать, ну, и есть некий общий Пантеон, где каждый выбирает покровителя себе по плечу. Даже у воров и лжецов есть свой бог.
- Дайте, угадаю… неужели Локи?
- Да, именно он. Поклоняются ему немногие, но в некоторые дня года - ну, в Самайн, например, даже поклонники Единого приносят на алтарь Локи дары. А почему вы спросили?
- Видите ли… всю жизнь я верил в Единого. И там, в том жутком доме, поклялся себе: если удастся выйти, первое, что сделаю - пойду в храм и помолюсь. Поэтому и хочу попросить вас, проводите меня к ближайшему храму.
У меня и сомнений не возникло: дважды за последний месяц дорога приводила меня в собор святого Северина. А сейчас всего-то и нужно было: пересечь Сену по ближайшему мосту, Понт-сен-Мишель, и свернуть по набережной налево.
Снова в соборе звучал орган, но на сей раз музыкант не разыгрывался, не проверял себя на длинных пассажах. Токката звенела под сводами, летела к небесам и сводила сущее с вечным.
Брашер застыл перед входом, потом решительно прошел вперед и преклонил колена перед образом. Я села в стороне на скамью и приготовилась ждать.
- Здравствуйте, Лавиния! - прозвучал голос у меня за спиной.
- Добрый день, отец Гийом!
- Я вижу, вы решили какую-то большую проблему. Для себя или для всех?
- Ох, отец Гийом, для себя решила, а вот для всех, скорее, я ее принесла. Скажите мне, что говорит ваш бог о пропавших знаниях?
- Наш бог… Лавиния, любой бог говорит устами его служителей. Если вы спросите меня, я скажу, что знания не всегда идут во благо. Вот только кто может решить, что есть благо?
- Вот именно, - тихо сказала я. - И еще: то, что видится благом сегодня, завтра покажется ерундой, а послезавтра может взорвать мир.
- Да, вот именно. Поэтому любой, живущий в этом мире, может действовать только одним способом: спрашивая свою совесть. Нет другого судьи для смертного.
- Каждый может ошибиться в таком случае, разве нет?
- Каждый может ошибиться, это правда. Но через сто лет твоя ошибка будет казаться не страшнее майского жука, а через триста - о ней никто не вспомнит.
Отец Гийом коротко поклонился мне и отошел, а я еще раз окинула мысленным взором возможные последствия своей ошибки: разрушенные столицы, снесенные храмы, горящие дома… Нет, отец Гийом, эта ошибка вот уже триста лет портит таблицу умножения!
Брашер появился минут через сорок; успокоенный, с просветленным взглядом. Признаться, я даже позавидовала ему: хотела бы я найти алтарь, на который могу скинуть ответственность…
- Лавиния, стыдно сказать, но я хочу есть! - радостно сказал он.
- Ну, зря, что ли, вы заново родились в мировой столице гурмэ? - хмыкнула я. - Чего вам хочется? Мяса, рыбы, устриц, трюфелей? Простого или сложного?
- Знаете, наверное, чего попроще. Кусок мяса, стакан красного вина…
- Отлично. Тогда не будем обременять метрдотелей роскошных ресторанов поисками столика для нас, а пойдем-ка мы в один небольшой рыбацкий кабачок…
В таверне "Старый гоблин" сегодня было малолюдно. Официантка посадила нас за удобный стол в дальнем углу, и потянулась, было, за меню, но я ее остановила.
- Пожалуйста, принесите нам кувшин домашнего красного вина, по антрекоту и хлеба. И еще, скажите, мадам Шарро сегодня здесь?
- Хозяйка всегда здесь. Прикажете позвать?
- Я здесь, - за моим правым плечом прозвучал знакомый голос. - Иди, Софи, принеси вина из моей личной бочки. Здравствуйте, госпожа Редфилд!
- Добрый вечер, Мари! Выпьете с нами по стаканчику?
Мари не отказалась выпить, и поболтала с нами немного о городских новостях. А главное - она увидела и запомнила моего спутника. Теперь Брашеру ничто не грозит в Лютеции, даже если он решит ночью наведаться на Центральный рынок.
Вино было превосходным, мясо таяло во рту, городские новости поражали умеренностью, и я расслабилась. В конце концов, имею я право забыть о возрасте, звании архимага, должности и прочем, и побыть просто женщиной?
После ужина и вина, фейерверка и светового шоу мы возвращались в мой дом и остановились на набережной. Брашер тронул меня за руку:
- Лавиния… спасибо вам! Кажется, я начинаю привыкать к новой жизни.
- Надеюсь, - усмехнулась я. - Вы ведь сейчас вроде студента, сдавшего первую сессию: все дороги открыты, и все ведут в рай.
- Может быть, хоть часть пути в рай мы пройдем вместе? - неожиданно его руки властно притянули меня, губы оказались возле моих. Кончики пальцев очертили мои брови, скулы, контур губ… - Лавиния… Позволь мне…
Глава 32
Наутро я почти проспала. Проспала бы совсем, но неугомонная Марджори разбудила меня, как я и просила накануне, "пораньше". Но я же не знала вчера утром, когда диктовала ей свое расписание на следующую пятидневку, как я проведу этот день… и чем он закончится, кстати!
При воспоминании о том, как закончился день, и чем продолжилась ночь, я хмыкнула и довольно потянулась. Да-да, Брашер ушел в свою спальню уже под утро. И я нисколько против этого не возражала.
Быстро позавтракав, я сунула в карман куртки Жиля, уже привычно принявшего уменьшенный размер, взяла Брашера за руку и открыла портал к приемной Равашаля.
Кстати, куртку мне пришлось надеть новую - мой карманный мудрец наотрез отказался путешествовать в табачной атмосфере.
Мы с Брашером стояли со своей стороны зеркала и наблюдали, как колонель Брихсдорн задает вопрос Яначеку, не получает никакого ответа, задает новый вопрос… и так до бесконечности.
Губы Теодора были плотно сжаты, пальцы вцепились в раму зеркального окна.
- Я вот думаю, - тихо сказала я ему, - стоит ли давать ему понять, что ты освободился? Или нет?
- Мне кажется, что стоит, - решительно вмешался в разговор Равашаль, и протянул Брашеру ладонь, - Приятно познакомиться. Жан-Клод Равашаль, начальник Службы магбезопасности.
- Теодор Брашер, маг, - кивнул тот в ответ.
- Так вот, - Равашаль потянул нас в сторону своего кабинета. - Пойдем, поговорим лучше у меня. Странным образом, когда наш фигурант смотрит в эту сторону, мне кажется, что он и через зеркальное стекло меня видит.
- Кстати, а как вы Яначека блокируете? - оторвавшись от стекла, спросил Брашер.
- Орихалковые браслеты. Плюс камера у него антимагическая, - пояснил Равашаль.
- Знаете, не выводите вы его из камеры, - сказал вдруг Брашер. - Все равно же, на вопросы он не отвечает? А то у меня скверное предчувствие. Что-то было у него еще в ранних исследованиях, еще даже до того, как он приехал в Прагу, насчет тонких материй и управления ими при полном выжигании резерва. Ведь воздействие орихалка в чем-то сходно с выжиганием резерва?
Равашаль резко остановился посреди коридора.
- Вот даже как? Интуиция должна быть подкреплена знанием предыстории… - сказал он вроде бы ни к чему, и добавил уже в коммуникатор. - Брихсдорн, заканчиваем и немедленно уводим пациента в камеру.
Он отдал краткий приказ охранникам, затем повернулся к нам с Брашером и пояснил:
- Сейчас мы с ним вроде бы случайно столкнемся в коридоре. Я вас, Теодор, постараюсь заслонить, но так, чтобы он увидел краем глаза. Пусть гадает, не померещилось ли ему…
Тут в голове у меня включился дребезжащий тенор: "Лавиния, пусть поторопятся. Что-то тут назревает нехорошее!". Я торопливо кивнула Равашалю и шагнула в сторону. Вовремя: из комнаты для допросов вывели Яначека, уже скованного наручниками и, в дополнение, в орихалковом ошейнике. Он шел, ни на кого не глядя, губы его едва заметно шевелились.
И тут у меня в голове вновь прозвучал скрипучий голос Жиля: "Лавиния, посмотри магическим зрением! Он сплетает какое-то заклинание. Его надо сбить с фразы, пусть Брашер его окликнет, быстрее!"
Я подтолкнула Теодора. Он понял меня верно, шагнул вперед и воскликнул:
- Милош, это ты? А где же Марта?
Такое невероятное изумление звучало в его голосе, что даже меня пробрало. И такое же огромное, невозможное изумление я увидела в поднятых глазах Яначека. Он споткнулся, не отрывая взгляда от лица Брашера, и магическим зрением я увидела, как из его рук падает сплетенная почти до конца сеть, сияющая ядовитой зеленью и черным.
"Набрось на ладони самую сильную защиту, какую сможешь, подхвати сеть и скатай ее в комок, а потом брось в пространственный карман. Потом будем разбираться, что это за гадость!" - продолжал руководить мной Жиль. Сделав длинный шаг вперед, я одним жестом проделала все, о чем кричал мне Жиль и мгновенно вернулась назад. Только теперь почувствовав, как горят ладони, я сунула их в карманы куртки.
Яначек отшатнулся от Теодора, прижался к стене и спросил:
- Т-ты? Как? Откуда?
Голос его дрожал, что принесло мне немалое удовлетворение. И не только мне, я думаю; во всяком случае, в моем кармане снова хмыкнули.
- Ты думал, я оттуда не выберусь, ученик? - спросил Брашер почти ласково, очень тихим голосом. - Интересно, на что ты больше рассчитывал: что я загнусь от старости, или что меня съест тоска?
- Как ты выбрался? - Яначек смотрел на него в упор, глаза его горели. - Скажи, как ты выбрался? Ты нашел формулу?
Неожиданно мне показалось очень смешным, что они разговаривают только вопросами, совершенно не собираясь отвечать. Понимая, что это почти истерика, я плотно сжала губы, что не рассмеяться.
"По-моему, он совершенно ненормальный! - веселым голосом сказал мне Жиль. - Давай его добьем! Достань-ка меня из кармана и поверни к нему".
Медленно я вынула из кармана ничем не примечательный коричневый блокнот и повернула его обложку к Яначеку и его конвоирам. Впрочем, обязанности свои они сейчас никак не выполняли, потому что не могли оторвать взгляд от сцены, на которой появился третий актер. Книга выросла в моих руках и вновь стала огромной, такой, что я с трудом удерживала эту махину. Горящие синим глаза распахнулись, и ехидный скрипучий голос сказал:
- Я же говорил тебе, двоечник, учись лучше!
К удивлению, этот удар не добил Яначека, а наоборот, кажется, придал ему сил. Вытянув скованные руки, он прыгнул вперед, словно громадная лягушка, и попытался вырвать из моих рук Книгу. Честно скажу, я бы не удержала и эту тяжесть, и хорошо упитанного мужчину, но тут Жиль - снова, снова! - поразил меня до глубины души: он хорошенько прицелился и укусил Яначека за нос.
- Тьфу, гадость, - громко сказал он. - Порченая у тебя кровь, я это всегда знал.
Упав в кресло в кабинете Равашаля, я схватила первую попавшуюся папку и стала ею обмахиваться. Равашаль укоризненно покачал головой, отнял у меня папку и налил в большой стакан ледяного белого вина. Потом безмолвно показал обложку папки: "Еженедельные отчеты его величеству". Да, неловко как-то получилось.
Впрочем, белое вино пробило комок, застрявший в моем горле с того самого момента, как за железной дверью, ведущей в тюремный коридор, скрылся влекомый двумя охранниками Яначек. До последнего момента он выворачивал шею и, не отрываясь смотрел то на Брашера, то на Жиля.
- Что это было, Жиль? - спросила я хрипло.
- Один из запретных разделов магии смерти, - неохотно ответил тот. - Брашер был прав, Яначек занимался исследованием тонких материй и управления ими. Где-то он нашел Книгу Мертвых, изданную еще при Родриге Железнобоком…
Брашер прервал его, непочтительно присвистнув.
- Ничего себе! Я учился в Университете, когда прошел слух, что у кого-то из преподавателей есть часть этой книги. Больше мы беднягу не видели. И уже тогда эта книга была древняя древность.
- Родриг Железнобокий - это примерно восьмой век? - поинтересовалась я.
- Да, конец восьмого, - кивнул Равашаль.
- Как же она сохранилась?
- Ну, нашлись, по-видимому, любители мертвечинки… - откликнулся Жиль. - Это направление полностью запретили лет через двести после Родрига, когда один такой любитель, в порядке эксперимента, наслал мор на тогдашнюю столицу Спаньи.
- То есть? - не понял Равашаль. - Магическим путем вызвал эпидемию?
- Не совсем. Эпидемии и без него в те времена бывали, но при помощи магической медицины все же удавалось их довольно быстро прекращать. А этот… эх, забыл я, как его звали…
- Не важно. Некоторые имена должны оставаться забытыми, - тихо сказал Брашер.
Жиль продолжил:
- Да, так вот этот маг изменил бактерию возбудителя чумы таким образом, что после магического воздействия та как бы засыпала. Дней на пять. Человек, гном, эльф - да, да, эльфы тоже были подвержены! - вроде бы выздоравливал, возвращался к нормальной жизни, и тут новый удар. Сгорал в два дня, при этом заражая всех вокруг.
- Бр-р-р! Зачем ему это понадобилось? - к счастью, в моем стакане еще оставалось вино, от нарисованной Жилем картинки тошнило.
- Его интересовал научный результат. Это ведь можно считать научным результатом, если умирает от чумы ровно половина города, по четкой границе? Правая сторона улицы вымерла, а левая это видела, и не заразилась.
- Я никогда об этом даже не слышала!
- Я слышал, - Равашаль отвел глаза. - Эту историю в обязательном порядке рассказывают первым лицам государства и главам служб безопасности. Под магическую клятву. В целях недопущения и т. д.
- Вот именно, - продолжил Жиль. - Тогда спасение пришло с неожиданной стороны. На дроу его возбудитель почему-то не действовал, и они пришли на помощь. Они же и автора изловили.
- И?
- И забрали его к себе в пещеры. Насколько я знаю, завидовать его судьбе не приходится.
- Скажи, дорогой Zhuan´ol Zhaunil, а ТЫ откуда все это знаешь? - спросила я. Да, любопытство меня погубит…
- Мой… ну, скажем так, создатель принимал участие в этой охоте, - без удовольствия сообщил Жиль. - Да и в ликвидации последствий пандемии. Вообще-то первоначально он написал меня на языке древних дроу, но заложил возможность саморазвития… ну, вот я и развивался.
Все помолчали. Лично я представила себе, что мог бы натворить, например, тот же Брашер, если бы моральные принципы его не ограничивали, и резко захотела еще выпить. Да что говорить, я и сама могла бы изрядно напакостить окружающим… Наконец молчание прервал Брихсдорн, доселе не принимавший участия в разговоре.
- Ладно, про магию вы потом все сами обсудите, я тут небольшой спец, - сказал он. - Вопрос в том, что нам теперь делать с фигурантом? И где искать этого его племянника?
- Фигуранта… хорошее слово, запомню, - усмехнулся Брашер, - фигуранта, я думаю, надо допрашивать в камере. Могу поприсутствовать, если дадите допуск. Магические вопросы сформулирую. И очень хочу узнать о судьбе Марты…
- Дадим допуск, - ответил Равашаль. - В конце концов, вряд ли есть кто-то, кто знает обо всей интриге больше вас.
- Ну, кроме собственно Яначека, - пожал плечами Теодор.
- Вот именно. - Брихсдорн энергично кивнул. - Прямо сейчас, пока он не пришел в себя?
- Ну что же, - я поднялась из кресла. - Тогда я вас оставлю. Равашаль, пока Теодор не знает всех координат, отправишь его порталом в Академию после допроса?
- Брось, Лавиния, я прекрасно доберусь пешком!
У меня в Академии было, помимо вопросов преподавательских, еще одно важное дело. Нынче утром, стоя под душем, я размышляла вот о чем: до очередного дирижабля в Оргриммар осталось пять дней. Им я и отправлюсь, без сомнений, хоть пусть тут все Яначеки в ногах валяются и просят не уезжать. Теодор большой уже мальчик, думаю, освоится к этому моменту достаточно, чтобы спокойно начать жить. А вот что мне делать с Жилем?
Как-то смущало меня то, что он в любую минуту может не только сказать мне что-то в моих же собственных мозгах, но и мысли мои почитывает, и подсказывает, что делать. Нет, спасибо ему, конечно, с Яначеком он очень помог…
Тут я невольно усмехнулась, вспомнив красный след от укуса на носу мага.