Глава 17
Арена находилась на дальнем конце города Итомаара - обширный круглый амфитеатр, похожий на необычный кратер. Плененный дух выкопал в земле огромный котлован, по форме напоминающий котел. На его склонах, спускающихся вниз террасами, установили мраморные скамейки. Комнаты гладиаторов и клетки, где держали зверей, располагались в склепах под ареной. Туда неразговорчивые воины в птичьих масках и препроводили юного варвара Тонгора.
Они привели его к огромному толстому полуголому мужчине, который тренировался с одним из гладиаторов. Он побагровел от напряжения, его массивный торс сверкал от пота. Когда Тонгора привели к нему, незнакомец в первую очередь насухо вытерся полотенцем и опустошил невероятных размеров рог темного пива. Один из стражей в птичьем шлеме протянул ему тонкую табличку из слоновой кости. На ней изумрудными чернилами крючковатыми иероглифами, каких варвар никогда раньше не видел, были написаны краткие инструкции. Незнакомец быстро и тщательно изучил их, потом задумчиво, с любопытством посмотрел на Тонгора.
- Северянин? Высокий для своих лет и сложен словно молодой лев. Ладно, молокосос, не сомневаюсь, что твои сильные руки доставят немало удовольствия нашему повелителю в День Опалового Тумана! - Его голос был теплым и мягким.
А его большое красное, как кусок мяса, сверкающее от пота лицо со сломанным носом выглядело веселым и честным. У гиганта были светло-голубые глаза, и он находился в хорошем расположении духа. Тонгору этот человек понравился, и юноша немного расслабился. Распорядитель игры кивнул ему, а потом хихикнул.
- Меня зовут Джотар Джори, и я - распорядитель игр, стараюсь доставить удовольствие моему господину, - сказал он. - Ты зря боишься меня, львенок. Скажи-ка, как тебя звать.
- Я - Тонгор из валькаров, - ответил мальчик.
Распорядитель игр кивнул, быстро и внимательно взглянув на мальчика-варвара.
- Валькар. Я мог бы догадаться об этом по цвету твоих глаз. Племя Белого Медведя?
Тонгор ощетинился, и красный огонь вспыхнул в его странных золотистых глазах.
- Мы были людьми клана Черного Ястреба, а племя Белого Медведя было… нашим врагом, - с вызовом заявил он.
В глазах великана появилось искреннее дружеское любопытство.
- Ты что-то путаешь, парень. "Были… было…" Что ты имеешь в виду?
Голова Тонгора чуть поникла, а его широкие плечи опустились. Ровным, лишенным чувств голосом он сказал:
- Люди моего племени мертвы. Они пали в битве от рук псов Белого Медведя. Мой отец, мои братья…
Сочувствие - вещь редкая в этом примитивном веке - зажглось в маленьких синих глазках распорядителя.
- Все… все люди твоего племени были убиты во время войны с другим племенем? - спросил он низким подавленным голосом.
Тонгор гордо поднял голову и распрямил плечи.
- Все мертвы. Я - последний из Черных Ястребов, - холодно сказал он.
- Ладно… ладно… - Джотар Джорн громко прочистил горло и слегка встряхнулся. - Ты, наверное, голоден, - с участием сказал он. - Голоден достаточно для того, чтобы, скажем… съесть Белого Медведя?
Мальчик спокойно улыбнулся, потом рассмеялся. И они пошли обедать.
Джотар Джорн приказал мелкому прислужнику отвести варвара в общую комнату, где, сидя на длинных скамьях, обедали гладиаторы, и давать Тонгору добавки, пока он не наестся. Сочный, недожаренный, с кровью бифштекс, плавающий в дымящейся подливе, черствый черный хлеб, зрелые фрукты и кружка крепкого пива. Тонгор набросился на угощение, подумав о том, что если это и неволя, то после всего не такая уж плохая.
Глава 18
Прошло десять дней. Все это время Тонгор был сильно занят. Как новоприбывшего в Город в Драгоценном Камне, его все интересовало. Он держал уши и глаза открытыми. Мальчик-варвар вскоре узнал, что Джотар Джорн попал в магический кристалл всего двадцать лет назад. Раньше он был распорядителем игр на арене Тсаргола - прибрежного города далекого юга; он возглавил экспедицию в горы Моммара, отправившуюся наловить зверей для игр, которые должны были состояться во время празднования коронации Санджара Тхала - сарка Тсаргола. Джотар тоже заметил драгоценность на алтаре, когда, оставив загонщиков позади, убежал вперед, разгоряченный погоней за горным драконом. Его соблазнил кристалл…
Все гладиаторы, которых тренировал Джотар, родились в Итомааре и ничего не знали о внешнем мире, откуда явились Джотар и Тонгор. Однако мальчик быстро нашел свое место среди них, хотя не обошлось без оскорблений и синяков. Большая часть гладиаторов Итомаара Вечного были взрослыми людьми, и юнец, попавший к ним, выглядел лакомой мишенью для злых шуточек. Но молодой варвар отреагировал на грубость вовсе не так, как ожидали его приятели-гладиаторы.
Первым человеком, который попытался посмеяться над мальчиком, был большой здоровяк с холодным взглядом - признанный предводитель гладиаторов. Звали его Зед Комис. Все закончилось тем, что он очутился в углу со сломанной в трех местах челюстью и ртом, полным выбитых зубов, хоть он и был лет на десять старше Тонгора, на голову выше и весил больше фунтов на тридцать.
Три приятеля Зеда Комиса, собравшиеся посмотреть, как их предводитель немного позабавится с угрюмым мальчиком-чужеземцем, проворно набросились на Тонгора сзади, когда увидели, как тот разделался с их другом. В первые несколько секунд они обнаружили, что им и в самом деле придется бороться со львенком. Вандар - так звался черный, как агат, лев Лемурии, обитавший в заросших лесами землях, - был двенадцатью футами стальных сухожилий от когтистых лап до кончика хвоста и обладал сокрушительной силой. Так что Джотар Джорн дал Тонгору подходящее прозвище.
Для мальчика из северных земель война была образом жизни, и, несмотря на свои юные годы, паренек из валькаров хорошо знал кровавое искусство, так как, едва выбравшись из колыбели, сразу же взялся за меч. Северяне - те, к которым принадлежал Тонгор, - жили в бесплодной и враждебной к людям земле суровых зимних снегов, и жизнь их была нескончаемым сражением против хищников, едва ли менее свирепых, чем враги-люди и сама Природа, которая - севернее гор Моммара - жестоко и грубо обходилась со слабыми.
Так что для Тонгора умение сражаться было не игрой, а способностью, необходимой для выживания. На севере никто не нападал на воина понарошку, чтобы поиграть, только по-настоящему. Поэтому, когда подпевалы Зеда Комиса набросились на Тонгора сзади, мальчик стал сражаться с ними не играя, а с яростью, как если бы сражался за свою жизнь. Все они получили переломы, а одному из них, по-видимому, теперь суждено было хромать до конца дней своих.
Вот так Тонгор и занял свое место в подземельях Итомаара. Его достаточно уважали. После того случая гладиаторы общались с ним осторожно. Многие из них вскоре стали приветствовать мальчика как друга. Тонгор же не питал зла к четырем гладиаторам, которых побил, и был готов дружить и с ними, так же как с любым, кто с уважением относился к нему.
Мальчик окреп на хорошей пище. А кормили гладиаторов мясом, нарезанным на мелкие кусочки и плавающим в мясной подливке, вареными овощами и свежей выпечкой, поили хорошими крепкими винами. В этом меню последние два элемента были новыми для Тонгора. И после непродолжительного знакомства с винами, от которых Тонгора начинали подводить ноги, а голова на следующее утро пульсировала от тошнотворной боли, мальчик-варвар стал пить вино по меньшей мере с той же осторожностью, что и другие гладиаторы.
От Джотара Джорна он научился некоторым боевым приемам, которые практиковали цивилизованные люди. Воины клана Черного Ястреба обучили Тонгора пользоваться луком и стрелами, копьем и дротиками, боевым топором и, конечно, искусству владения огромным двуручным мечом. Свой меч Тонгор потерял, когда стражи в масках птиц пленили его. Тот меч был старым, древним, настоящим и долго служил роду Тонгора, переходя от отца к старшему сыну с незапамятных времен. Некоторые говорили, что огромный меч - он назывался Саркозан - некогда принадлежал самому Вальку Черному Ястребу - знаменитому герою народа Тонгора. Вальк из Немедисов считался одним из бессмертных героев, поднявшихся против Царей-Драконов в конце Тысячелетней войны. По мужской линии он был прямым потомком Фондата в двенадцатом поколении.
Меч этот века назад пил кровь Царей-Драконов, пожиная кровавую жатву на черных берегах Побережья ужасов Фирта. Возможно, сами девятнадцать богов благословили этот клинок, когда герои подняли Немедисов в последнюю битву, ведь в "Летописях Лемурии" написано о том, что, когда было создано Первое Царство, боги ходили среди людей,
Тренировал мальчика-дикаря сам Джотар Джорн. Он научил Тонгора пользоваться таким "цивилизованным" оружием, как кинжал, рапира и меч с крюком на конце, сабля и ятаган. Но сильные руки вадькара тосковали по рукояти любимого Саркозана. И наконец юноша возмутился.
- Но, парень! Мы в Итомааре не сражаемся широкими прямыми мечами… Посмотри, ты ведь сам можешь выбрать себе оружие, - возразил распорядитель игр.
Тонгор насупился.
- Они забрали мой меч. Я хочу вернуть его, - упрямо сказал он.
Что-то в напряженно сжатых губах и упрямом взгляде горящих глаз сказало Джотару Джорну, что спорить не стоит. Все же он попробовал возразить, попросил Тонгора быть умнее и даже пригрозил. Но после угроз и увещеваний Тонгор снова сказал:
- Они забрали мой меч. Я хочу вернуть его.
Наконец Джотар охрип и отступил. Кто знает?
Может, варвар, вооруженный широким мечом, станет сенсацией игр? В конце концов будет что-то… новенькое.
- Отдайте ему меч, - распорядился Джотар и ушел.
Глава 19
Теперь, когда Саркозан вернулся к своему владельцу, Тонгор стал планировать бегство. У мальчика не было ни одной идеи о том, как выбраться отсюда, но он собирался вернуться в мир, который знал. Он был готов умереть за это. С его жаждой крови, его храбростью берсерка, яростью в схватке он напоминал огромных котов джунглей, и его нельзя было держать в клетке. А Итомаар был клеткой… Очень красивой, но, без сомнения, клеткой. Тонгор смотрел на мир глазами дикарей своей легендарной земли, и то, что он видел здесь, ему не нравилось: ни деликатесы, ни разодетые хлыщи двора Чародея, которые приходили смотреть, как практикуются гладиаторы, потому что их приятно возбуждало зрелище настоящих мужчин, потеющих на поле брани, ни простой люд в городских лавках и на улицах - люди с равнодушными лицами, мертвыми глазами и сердцами, где нет надежды.
Подземелья не охранялись, потому что охранять их не нужно было. Они находились под землей, высеченные невидимыми руками в каменном основании города. Отсюда невозможно было выбраться. Большинство гладиаторов никогда и не пытались бежать, потому что жизнь, которую они вели здесь, была много лучше, чем то, что ждало их, если они сбегут. Тут можно было сражаться, не боясь смерти, и гордиться своей доблестью; тут хорошо кормили и поили, а изредка появлялись женщины, удовлетворяющие нужды гладиаторов. Но уже в свои семнадцать Тойгор отлично знал, что скорее умрет, чем станет жить в клетке.
Не много времени понадобилось ему, чтобы найти таинственную дверь в одной из стен. В центре двери - бронзовой плиты - был выбит какой-то иероглиф, значения которого Тонгор не знал. То, что дверь казалась незапертой, особенно заинтересовало Тонгора… По крайней мере, запоров на ней не было видно. Вскользь, не привлекая внимания, Тонгор, беседуя с гладиаторами, по крохам собирал сведения. Дверь располагалась на самом нижнем уровне подземелий, позади клеток со зверями. Наконец, напившись вина с Джотаром Джорном, которому Тонгор нравился, мальчик упомянул о двери. Отважный распорядитель игр нахмурился. Его улыбка растаяла.
- Ведь ты же не хочешь посмотреть, что спрятано за той дверью, парень? Никогда не приближайся к ней! - прорычал Джотар. Взгляд его протрезвел, и в нем читался страх.
- Я не понимаю, почему на ней нет замка? - спросил Тонгор. - Куда она ведет?
- В Башню Черепов, - ответил Джотар Джорн. А больше он ничего не сказал. Такое предупреждение ничего не значило для Тонгора. Мальчик понимал лишь то, что дверь ведет еще дальше под город, потому что на самом деле возле арены не было никакой башни. Побывав в городе, Тонгор знал, что не трудно будет в случае чего спрятаться в окружающих город лесах, потому что у Итомаара Вечного не было стен, а значит, и ворот со стражей.
И вот однажды ночью Тонгор решил попробовать открыть дверь. Он хорошенько поужинал за длинным столом алого лотиферового дерева вместе со своими товарищами гладиаторами. Но он не съел часть фруктов, мяса и хлеба, спрятав пищу в сумку. Тонгор соорудил ее из обрывков одежды и прятал под плащом. Когда его товарищи отправились в общую комнату, откуда слышались звуки лютни и где танцевали девушки, Тонгор задержался, а потом в одиночку спустился по винтовой каменной лестнице на уровень, где стояли клетки зверей и находилась таинственная дверь - неохраняемая и незапертая.
Тонгор открыл ее и обнаружил длинный узкий коридор со стенами и потолком из сырого камня. Мальчик вошел, и дверь мягко закрылась у него за спиной.
Молодой варвар отправился вперед, сжимая в руке обнаженный меч валькаров.
Глава 20
В обширной палате под Башней Черепов Зазаманк, Чародей Под Вуалью, сидел на троне, наслаждаясь собственной колдовской силой.
Трон этот стоял на возвышении, сложенном из девяти ярусов черного мрамора, и вырезан был из бивня мамонта. На широких ручках трона темнели символы, с помощью которых Чародей Под Вуалью вызывал демонов, джиннов и элементалей, исполнявших все его желания. Для этого часа волшебник одел Зеленую одежду заклинателя, а его правая рука покоилась на Ауфониксе - девятом знаке планеты Сатурн, который жители Лемурии в те века называли иным именем. Левая рука мага закрывала Зоюр - третий знак луны. Перед колдуном на табурете из агата лежали скрещенные мечи и жезл, который называли Имготом.
Амулеты висели на запястьях и горле колдуна. На цепочке над бровями, на лбу был подвешен талисман, который в гримуарах назывался Аразамуоном. В центре его сверкающими рунами из маленьких черных жемчужин было выложено Имя.
Лицо Зазаманка в этот день закрывала бледно-зеленая газовая ткань, через которую холодное, бледное и прекрасное лицо колдуна казалось маской из слоновой кости. Глаза колдуна сверкали замораживающей злобой.
На нижнем ярусе возвышения извивалась обнаженная шестнадцатилетняя рабыня, и под ней медленно расползалась кроваво-красная лужа. Рядом с телом умирающей лежал острый как бритва кинжал, которым всего несколько мгновений назад колдун вырезал сердце девушки. А само сердце - окровавленный кусок плоти, еще теплый и трепещущий, - Чародей бросил в огромную бронзовую чашу, украшенную любопытной гравировкой, внутри которой неторопливо поднимались красные языки пламени.
Прочно сидел на своем троне из слоновой кости Чародей Под Вуалью, взывавший к Алзарфу. И когда эхо его голоса, дрожа, затихло среди стропил высокой палаты, волшебник начал печальным, зловещим тоном произносить ужасные имена джинна, правящего Двадцатью восьмью замками на луне. Странными и необычными были эти имена. Многие из них никогда не произносили вслух губы человека. Их было трудно выговорить. Пока колдун в зеленой одежде говорил их одно за другим, красные языки пламени, вспыхивавшие и затухавшие в чаше, стали сначала тошнотворно желтыми, а потом злобно зелеными - цвета гноя, разрушения и разложения.
От колдовского пламени кольцами стал подниматься к потолку густой маслянистый дым, тяжелый и черный, как сажа. От него исходила адская вонь.
- …Загшиел!.. Малдрюим!.. Фонтон!.. Зиминар!
Имя за именем срывались с губ Чародея. Каждый раз, когда новое имя звенело в подземном зале, тошнотворные пары становились гуще, концентрированнее. Постепенно они начали приобретать форму, становиться материальными и превратились в сверхъестественную, огромную фигуру, едва различимую на фоне темных стропил под потолком зала.
В три роста взрослого человека была эта тень и напоминала человека только тем, что стояла прямо, на двух ногах и имела голову. Странное создание было тощим, как мертвец, с серой сальной шкурой, морщинистой и покрытой бородавками, как у жабы.
Этот демон согласно гримоирам был известен как Ксаксус - Спрятанный глаз. Чародей Под Вуалью давно использовал его, связав ужасным и нерушимым договором.
Длинные тонкие руки демона заканчивались страшными клешнями, как у гигантского краба, а его голова выглядела столь ужасно, что невозможно описать. У чудовища был один глаз, спрятанный в глубокую выемку в плоти, окруженную тонкими щупальцами, сгибавшимися и скатывающимися самым отвратительным образом. Из-за этого органа демон и получил свое имя.
- Мальчик появился, - начал Зазаманк, когда демон обрел форму. - Но я не могу согласиться с твоим советом. Мальчик ничего не знает обо мне. Он - грубый необученный дикарь. Я хочу снова прочесть будущее, увидеть, о нем ли предупреждали меня, от него ли мне ждать ужасной погибели.
Демон посмотрел на колдуна. Щупальца собрались в ужасной глазной впадине с единственным глазом. Потом огромное чудовище заговорило голосом более низким, чем мог бы говорить любой из людей, но до странного равнодушным и глухим. Он издавал звуки щупальцами, не похожими на рот, но это ничуть не беспокоило Зазаманка, знавшего, что таким, как Ксаксус, не требуется органов речи, потому что они и так могут вызвать необходимые колебания воздуха или заставить свои мысли звучать прямо в голове тех, с кем им приходится беседовать.
- Я предупреждал, чтобы ты не имел дела с этим человеком, - сказал демон. - Я предсказывал, что приближается тот, кто станет причиной твоей смерти, уничтожив тебя в битве. Ты поступишь мудро, если выставишь его за пределы вселенной, которой правишь.
Задумавшись, Зазаманк замер. Казалось, он не слышал слов демона.
- Ты можешь видеть будущее дальше, чем я, - наконец заговорил он. - В моем волшебном зеркале я видел, как мальчик-дикарь сражался на арене против чудовищных гибридов. Он столь доблестный воин, что может одержать победу в любой битве, если есть хорошее оружие и хоть какой-то шанс на победу. Но можно легко убить его…
Демон покачал своей ужасной головой. Привычный жест выглядел устрашающим из-за нечеловечности этого существа.
- Только малую часть будущего могу предсказать я с большой степенью уверенности, но одно я точно могу сказать: жизнь этого юноши связана с твоей жизнью. Если ты убьешь его, или прикажешь убить, или нашлешь на него смертельную опасность, ты вскоре и сам погибнешь.
Неприкрытый страх засветился в холодных, непроницаемых глазах Чародея Под Вуалью. Смерть была единственной вещью во всех мирах и вселенных, которой колдун боялся, потому что он слишком хорошо знал, что случится с его душой после смерти, и, всякий раз думая об этом, содрогался. Его руки в перчатках сжались на ручках трона.
- Почему ты отказываешься поподробнее рассказать о моем будущем? - спросил он тонким раздраженным голосом. - Ты обязан служить мне, согласно договору…