Небо внезапно затянули тяжелые тучи, солнце сияло теперь лишь над далеким озером; из расселины доносился жуткий грохот и вой, жадный и яростный. Трое путников натужно посмеялись над тем, как в одно мгновение переменилось настроение природы, и с тоской вспомнили спокойную, неспешную реку и золото полей - с каким наслаждением они вернулись бы туда!
Подъехав ближе, они убедились, что это и впрямь постоялый двор покосившееся двухэтажное строение, украшенное странной вывеской: дохлой вороной, прибитой к доске с надписью, прочесть которую путешественники оказались не в состоянии.
- "Дохлая ворона", я полагаю. Весьма оригинально. Что ж, меня это вполне устраивает. - Уэлдрейк, похоже, нуждается в отдыхе куда больше своих спутников. - Подходящее место для пиратских сборищ и тайных убийств. Ваше мнение?
- Согласна. - Роза встряхивает золотистыми кудрями. - Я бы никогда и близко не подошла к такому заведению, будь у нас хоть какой-то выбор. Но выбора, собственно, нет. Посмотрим, может быть, нам удастся хотя бы узнать здесь что-то полезное.
В тени гигантской дамбы, на краю бездны, трое спутников неохотно препоручили своих лошадей замызганному, хотя на вид вполне радушному конюху и вошли внутрь. Кроме них гостеприимством "Дохлой вороны" уже наслаждались шестеро других странников.
- Приветствую вас, господа. И вас, сударыня, - обратился к ним один, приподнимая шляпу, увешанную всевозможными перьями, лентами и драгоценностями настолько, что очертания головного убора совершенно терялись под этой пестрой грудой.
Наряд остальных также отличался своеобразием: они были разодеты в кружева, атлас и бархат самых ярких расцветок и носили шляпы, шапочки и шлемы самых невероятных форм и размеров; черные волосы мужчин были напомажены, а бороды завиты, у женщин же темные локоны ниспадали на смуглые плечи. Все шестеро были вооружены до зубов и явно не отличались мирным нравом.
- Издалека ли вы будете?
- Достаточно издалека и порядком устали, - отозвался Эльрик, стягивая перчатки и плащ и подсаживаясь к огню. - А вы, друзья? Откуда вы пришли?
- Ниоткуда, - ответила одна из женщин. - Мы - Странники Бесконечного Пути. Вечные путники. Такой мы дали обет. Мы идем туда, куда ведет дорога. Цыгане - наши дальние родичи. Мы - чистокровные романе, уроженцы Южной Пустыни, и наши предки бродили по свету еще до появления всех прочих народов.
- Счастлив познакомиться с вами, сударыня! - Уэлдрейк встряхнул шляпу над очагом, и огонь принялся шипеть и плеваться. - Ибо именно цыган мы и ищем.
- Искать цыган бесполезно, - заметил самый высокий мужчина, разодетый в алый и белый бархат. - Они сами придут к тебе. Нужно только ждать. Повесь табличку над своим порогом и жди. Время близится. Скоро они будут здесь. И тогда ты узришь их бредущими по Мосту Договора, где проложена наша древняя дорога. Это исконный путь цыган.
- Так мост принадлежит вам? И дорога тоже? - Уэлдрейк был озадачен. Но как могут цыгане владеть всем этим - и оставаться цыганами?
- Я чую блевотину ума! - Одна из женщин вскочила, схватившись за кинжал. - Чую помет ученой птицы! Воняет глупыми мыслями - а здесь не место для глупых мыслей!
Эльрик поспешил разрядить обстановку, втиснувшись между ней и Уэлдрейком.
- Мы никому не желаем зла. Мы хотим торговать. - Это было первое объяснение, что пришло ему на ум. Единственное, которое могли принять эти люди.
- Торговать? - Цыгане заулыбались и зашептались между собой. - Это замечательно, господа. Страна Цыган принимает всех, кого влечет жажда странствий.
- Вы отведете нас туда?
И вновь его слова, похоже, показались им забавными, и Эльрик подумал, что, должно быть, среди обитателей этого мира мало кто высказывал желание отправиться в путь вместе с цыганами.
Что касается Розы, то ей эти шестеро головорезов были явно не по душе и идти с ними девушке не хотелось, однако желание отыскать трех сестер было слишком велико, и ради этого она была готова на все.
- Кстати, тут должны были проходить одни наши знакомые. Где-то в этих местах, не столь давно, - заметил Уэлдрейк. Как всегда, он нашелся первым. Три молодью дамы, очень похожие внешне. Возможно, вы встречали их?
- Мы романе из Южной Пустыни и обычно не тратим время на пустую болтовню с дидикойимами.
- Ха! Среди цыган тоже есть снобы! - восклицает Уэлдрейк. - Как бы многолика ни была вселенная, в ней все одинаково. Нет ничего нового, ни в одном из миров. А мы еще чему-то удивляемся…
- Сейчас не время для подобных наблюдений, мастер Уэлдрейк, - сурово замечает ему Роза.
- Для них всегда есть время, сударыня! Иначе чем мы лучше животных? Уэлдрейк принимает оскорбленный вид. Затем подмигивает высокому цыгану и затягивает песню: - А я с табором уйду, там ребенка заведу. Смуглый деточка. беда! Пожалеешь ты тогда… Вам знаком этот мотивчик, друзья?
Ему не нужно много времени, чтобы окончательно очаровать цыган и заставить их расслабиться. Они рассаживаются вокруг него кружком, и он потешает их байками об удивительных племенах и народах, включая, разумеется, свой собственный; Эльрика за его необычную внешность вскоре нарекают Горностаем, и он принимает это новое прозвище, как принимает все имена, что дарят ему те, кому вид альбиноса кажется слишком непривычным или отталкивающим. Он выжидает с терпением, обретающим почти физически ощутимую плотность, словно это скорлупа, в которую он прячется от мира чтобы заставить себя ждать.
Он знает, что ему достаточно лишь извлечь из ножен Буреносца - и минутой позже шестеро цыган, лишенные души и жизни, падут на грязный дощатый пол; но он знает также, что тогда, скорее всего, умереть придется и Розе либо Уэлдрейку, ибо его рунному мечу всегда недостаточно жизней одних только врагов. Так что он обладает властью над всеми ними, но поскольку ни одно живое существо здесь, на краю света, даже не подозревает об этом, альбинос чуть заметно улыбается сам себе. И пусть цыгане принимают это за дружескую улыбку, пусть подшучивают над ним, мол, он такой тощий, что может слопать целый садок кроликов, - ему все безразлично.
Он Эльрик Мелнибонэйский, Владыка Руин, последний в роду, он ищет вместилище души своего отца. Он мелнибонэец и черпает силу в этой нелепой гордыне, вспоминая ту прежнюю, почти чувственную радость, когда он ощущал себя высшим существом, господином над всеми тварями мира дольнего и горнего, и это чувство защищает его, подобно броне, но оно же приносит боль воспоминаний. Такую пронзительную боль…
Тем временем Уэлдрейк разучивает с цыганами песню с громким и не слишком пристойным припевом. А Роза пускается в обсуждение меню с владельцем постоялого двора. Тот предлагает им кускус из кролика. Это единственное, что у него есть. Роза соглашается за всех троих, они наедаются до отвала, после чего укладываются спать на вонючем сеновале, невзирая на насекомых, ползающих повсюду в поисках поживы. Поиски насекомых не увенчаются успехом - в том, что касается альбиноса. Его кровь их не привлекает.
На следующее утро, не дожидаясь, пока проснутся остальные, Эльрик пробирается на кухню и, отыскав кувшин с водой, разводит в кружке немного драконьего яда. Проклятое зелье вновь несет смерть каждой клетке и атому его тела, и альбинос с трудом удерживается от крика - но вскоре его силы восстанавливаются, а с ними возвращается и привычная надменность. Он чувствует, как крылья вырастают у него за спиной, готовые унести его в небо, где ждут братья-драконы. Драконья песнь рвется с его уст, но он сдерживает этот порыв. Он здесь, чтобы узнать что-то новое, а не привлекать к себе внимание. Только так он сможет отыскать душу отца.
Двое его спутников, спустившись, застают своего товарища в бодром расположении духа, смеющимся над простенькой байкой о голодном хорьке и кролике - у цыган, как видно, неисчерпаемый запас шуток подобного рода, которым они сами не устают радоваться, будто слышат в первый раз.
Эльрик пытается рассмешить их в ответ - но все его попытки вызывают лишь сдержанное недоумение, но тут вступает Уэлдрейк с целой коллекцией перлов о пастухах и овцах, и лед сломан окончательно. К тому времени, как они отправляются к дамбе над западными холмами, цыгане окончательно принимают их в свою компанию и заверяют, что Страна Цыган окажет им самый радушный прием.
- Гав-гав, ай-яй-яй, слышен там собачий лай! - заливается вовсю Уэлдрейк, размахивая кружкой портера, которую предусмотрительно прихватил с собой с постоялого двора. Едва не вываливаясь из седла, он пытается окинуть взглядом открывающуюся картину. - Сказать правду, мастер Эльрик, в Патни мне начинало порядком надоедать. Хотя мы и строили планы переехать в Барнс.
- Послушать вас, так это не самые приятные места? - Эльрик, что с ним редко бывает, от души наслаждается обычной дружеской болтовней. - Древняя магия и все такое прочее? Я немало повидал таких стран.
- Хуже, - кривится Уэлдрейк с видом крайнего отвращения. - Они расположены к югу от реки. Боюсь, я не сумею объяснить вам весь ужас этого факта. Сказать правду, теперь мне кажется, я слишком много писал. В Патни больше нечего делать, понимаете? Но Кризис - вот истинный исток творчества. Кризис, и только он. Переживания, смятение души… А единственное, в чем можно быть уверенным твердо, сударь, это что в Патни Кризис вас не настигнет.
Эльрик выслушивал все это с самым любезным выражением лица, как обычно слушают друга, когда тот обсуждает нечто для него особенно важное, но даже не думал вникать в смысл, позволяя воркованию Уэлдрейка убаюкивать свою истерзанную душу. Болезненное действие яда по-прежнему ощущалось во всем теле. Но, по крайней мере, теперь, если цыгане обманут их или заманят в ловушку, он знал, что сумеет убить их без всякого труда. На репутацию этих бродяг ему было в высшей степени наплевать. Может быть, местные селяне и боятся этих головорезов, но для опытного бойца совладать с ними не стоило труда. К тому же он не сомневался, что в драке всегда сможет положиться на Розу, хотя Уэлдрейк, скорее всего, окажется обузой. Во всех движениях поэта ощущались неуверенность и неловкость. Он был из тех людей, кто - дай им в руки меч - скорее смутит и насмешит, чем испугает противника.
Альбинос время от времени переглядывался со своими друзьями, но пока ни один из них не выказывал тревоги. Правда, общество вооруженных до зубов цыган, с их буйным и непредсказуемым нравом, едва ли способствовало душевному покою, но до сих пор те вели себя вполне смирно. К тому же, поскольку загадочные сестры отправились в Страну Цыган, самым разумным для троих искателей приключений было также отыскать туда дорогу. А для этого их нынешние спутники годились как нельзя лучше.
На глазах у Эльрика Роза, должно быть, чтобы хоть немного сбросить напряжение, пустила лошадь в галоп по узкой тропе вдоль пропасти - да так, что комья земли и камешки полетели из-под копыт во тьму, где ревела невидимая река. Цыгане радостно поспешили за ней следом, совершенно не думая об опасности, крича и вопя, словно в жизни не знали развлечения лучше, и Эльрик расхохотался, ощущая их веселье, а Уэлдрейк захлопал в ладоши и заулюлюкал, точно мальчишка в цирке. Но вскоре перед ними вырос зловонный мусорный завал, куда выше того, что альбинос видел прежде. Там, у разрытого в стене отбросов прохода, их встретили другие цыгане, сердечно приветствовавшие своих шестерых собратьев. Эльрика, Розу и Уэлдрейка они приняли с нескрываемым презрением, как и любого, кто не принадлежал к их племени.
- Они хотят присоединиться к нам, - объяснил высокий мужчина в краснобелых одеждах. - Я им сказал, мы никогда не гоним прочь новичков. - Он прыснул от хохота, вгрызаясь в переспелый персик, преподнесенный ему кем-то из приятелей. - Совсем нечем подкормиться. Так всегда в конце сезона и в самом начале. - Он склонил голову набок. - Но время наступает. Уже скоро. Мы выйдем их встречать.
Эльрику внезапно показалось, что земля дрогнула у него под ногами и гдето далеко-далеко послышался гул, подобный рокоту огромного барабана. Может, это их бог переползает вдоль дамбы из одного логова в другое? Неужели цыгане собрались принести их в жертву своему божеству? Над чем они так смеются?
- О каком времени ты говоришь?! - воскликнула Роза, приглаживая длинными пальцами непокорные кудри.
- О Времени наших Странствий, - отозвалась одна из женщин, сплевывая в пыль сливовые косточки. Затем она вскочила в седло и, первой миновав проход в завале, выбралась на выстеленную шкурами поверхность гигантской дамбы. Дорога теперь сотрясалась и вздрагивала, точно при землетрясении, и, приглядевшись, у самого горизонта на востоке Эльрик узрел какое-то движение. Шум сделался громче. Что-то страшное приближалось к ним - а они шли прямо ему навстречу.
- Боже правый! - В изумлении Уэлдрейк приподнял шляпу. - Что же это такое?
Впереди была тьма, сотканная из мерцавших теней с редкими проблесками света. Земля теперь дрожала с такой силой, что с мусорных завалов по краям дороги осыпалась грязь и с тревожным карканьем вспархивали перепуганные птицы-падальщики. Но до тьмы еще оставалось несколько миль пути.
Цыганам зрелище это казалось столь привычным, что они не обращали на него ни малейшего внимания, однако Роза, Эльрик и Уэлдрейк были не в силах отвести глаз.
Дамба теперь уже не просто дрожала - она мерно раскачивалась у них под ногами, точно невидимая рука качала их всех в огромной колыбели, а тень на горизонте выросла, затмив дорогу от края до края.
- Мы - вольный народ! Мы идем по дороге, и у нас нет хозяев! - во весь голос прокричала какая-то женщина.
- Ура! Ура! - заливается Уэлдрейк. - Ура вольной дороге! - Но голос его прерывается, когда они подъезжают ближе и видят, что именно надвигается на них - первое среди многих.
Оно подобно кораблю, но это не корабль. Это гигантская деревянная платформа шириной с добрую деревню, которая катится вперед на неимоверной величины деревянных колесах. По нижнему краю ее окружает непроницаемый кожаный полог, по верхнему идет частокол, а над ним возвышаются крыши домов и шпили - там, похоже, скрывается целый город, и все это движется, движется на исполинской платформе.
Одной из многих и многих сотен.
За первой платформой следует вторая, которая также несет на себе селение, со своими зданиями, своими флагами. За ней - другая. Вся дамба запружена платформами, которые, скрипя и гудя, мерно движутся вперед черепашьим шагом, сбрасывают на землю мусор и грязь и еще больше утрамбовывают и без того ровную дорогу.
- Бог мой, - шепчет Уэлдрейк. - Кошмар, достойный кисти Брейгеля! Так Блейк мог бы представить Апокалипсис!
- Действительно, впечатляющее зрелище. - Роза потуже затягивает пояс и хмурится. - И впрямь нация кочевников!
- Насколько я могу судить, вы вполне самодостаточны, - обращается Уэлдрейк к одному из цыган. Тот с важностью кивает. - Но сколько же таких городов-кораблей плывут по этому пути?
Цыган трясет головой и пожимает плечами. Откуда ему знать!
- Тысячи две, - предполагает он. - Но не все идут так быстро, как эти. За ними следом идут города Второго Времени. А за теми - Третьего.
- А потом Четвертого?
- У нас нет четвертого времени года. Его мы оставляем вам. - Цыган смеется над ним, словно над слабоумным. - Иначе откуда бы нам брать зерно?
Эльрик слышит крики и гам на огромных платформах, смотрит на людей, что выглядывают из-за ограды, приветствуя друг друга. До него доносится шум самого обычного города, самые обычные городские запахи, и он поражается этим устройствам из дерева с заклепками и скрепами из стали, бронзы или меди, из дерева столь древнего, что твердостью сравнялось с камнем, с колесами столь огромными, что могли бы раздавить человека с той же легкостью, как садовая тачка - муравья. Он видит белье, сохнущее на веревках, вывески ремесленников и торговцев. А платформы уже совсем рядом - и вскоре ему приходится задирать голову, чтобы взглянуть на промасленные оси древних, окованных металлом колес, каждая спица которых была высотой едва ли не с башню Имррира… и повсюду этот запах… запах жизни во всем ее разнообразии. Высоко над ними гогочут гуси, псы встают у частокола на задние лапы и рычат и лают, просто потому что им нравится рычать и лаять, а дети украдкой выглядывают вниз и пытаются плюнуть чужакам на голову, выкрикивая нелепые детские дразнилки, пока их не уводят родители, отпускающие пренебрежительные замечания по поводу странной внешности троих спутников, чье появление цыган, похоже, отнюдь не доставляет удовольствия.
Повсюду теперь скрипят колеса, а за ними на дорогу валятся все новые и новые груды отбросов; вслед за платформами идут мужчины, женщины и дети с метлами, они сметают мусор в кучи, распугивая пожирателей падали, поднимая тучи пыли и мух, а порой останавливаются и падают на колени, выискивая в отбросах какой-то лакомый кусочек.
- Вот уж, право, поразительное сборище! - Закашлявшись, мастер Уэлдрейк вытаскивает из кармана огромный красный носовой платок и прикрывает им лицо. - Скажите, сударь, куда ведет эта дорога?
- Куда она ведет? - Цыган недоуменно качает головой. - Повсюду и никуда. Это наша дорога. Дорога Вольных Странников. Она ведет сама за собой, поэт. Она опоясывает мир!