В замаскированной, переходившей в небольшое скальное ущелье расселине Клайд обнаружил не только стойло, но и небольшой ангар, в углу которого виднелся наполовину разобранный средний армейский глайдер. В глубь скалы вела тяжеленная стальная дверь. Охраны не было видно, но она была где-то тут - братья в белых клобуках. А может - в серых.
Легко было Внучке приказать: "Иди по тропе". Вычислить тропу в проклятых буераках было нелегко и просто так, а уж когда тропа изначально была тропой тайной… Только благодаря счастливой случайности Клайд довольно быстро заметил у серых валунов неприметную на их фоне грубой кожи куртку ее высочества. Феста залегла плашмя между глыбами и, услышав немалый, по здешним понятиям, шум, производимый Клайдом, бесшумно повернулась и жестом приказала ему затаиться.
К тому времени, когда пребывание в позиции носом в землю стало казаться Клайду основательной глупостью и он начал потихоньку оглядываться окрест, земля где-то совсем рядом с ним бесшумно просела от чьего-то тяжелого шага. Потом еще раз и еще… Зверь ступил на узкую тропу. Позже, вспоминая этот короткий в общем-то, но растянувшийся в его восприятии на вечность эпизод, Клайд так и не мог вспомнить, действительно ли слышал он или только представил себе это тяжелое, никому из известных людям существ не принадлежащее дыхание-хрип. Ничего от этого мира не было в нем. От этой Вселенной. Нечто огромное, безмерно чуждое, невидимое и очень большое прошло мимо них и сквозь них. И исчезло. Страж признал их своими. И ушел прочь.
Выждав некоторое время, Феста легко вскочила на ноги и, стряхнув с одежды листву, тихо окликнула Клайда: "Пошли, вход здесь…" Он не стал задавать вопросов.
Контролька на двери чердака была сдвинута. Шишел вытянул на свет божий свой ствол и посвистел условным свистом. В ответ раздался знакомый, чуть хрипловатый голос:
- Не вибрируй, Шишел. Это я - Нэнси…
Осторожно ступив через порог, Шишел нащупал сенсор освещения и включил лампы на полсилы.
Нэнси - краше в гроб кладут: вся в повязках и фиксаторах - покоилась на любимом Шишела диване, закутавшись в черт знает где взятое кимоно, и пригорюнясь смотрела на вошедшего хозяина.
- Какого же, извини, черта?! - осведомился Шишел, закрывая за собой дверь. - Тебя же не долечили… И потом - в таком виде - тебя же первый встречный засечет… Совсем крышей съехала?
- Это, дорогие мои, еще посмотреть, у кого что съехало.. - уверенно возразила Нэнси. - Ты меня в больничке-то этой… в "Лютеции" этой чертовой… под легавых подставить ухитрился…
- Да ты что такое буробишь? - тяжело плюхнулся в продавленное кресло Шишел и воззрился на явно спятившую девицу Клерибелл. - Это ж пристрелянное место…
- Во-во! - с огромной иронией в срывающемся голосе произнесла непрошеная гостья. - Только вот - кто пристрелялся-то? Слава тебе Господи, что я не торопилась голос подавать… Все обморочную из себя корчила…
- Говори толком, - устало попросил Шишел и направился к умывальнику. - С чего ты взяла, что в "Лютеции" есть легавые?
Он подставил голову под холодную струю - день сегодня выдался не самый простой. И вдруг потусторонний - не от ледяной воды - озноб прошел по его позвоночнику. Тот - НЕНАЗЫВАЕМЫЙ стоял за его спиной…
"СПРОСИ… СПРОСИ ИМЯ ЦЕЛИ… ОНА ЗНАЕТ… - прозвучал одному ему, Шишелу, слышимый голос. - ЕСЛИ НЕ ЗНАЕТ, ТО ДОГАДЫВАЕТСЯ…"
Шишел замер, борясь с желанием резко вывернуться из-под крана и истерически заорать…
- А с того, - продолжала чуть истерически Нэнси.
Казалось, вечность прошла с той секунды, когда Шишел спросил ее про "Лютецию" и про легавых, - так ему показалось, по крайней мере, - и он не сразу понял, о чем идет речь.
- А с того, - продолжала Нэнси, - что как только Уолт с малахольным этим, с Трюкачом, смылись, так часу не прошло, как мне то ли мнемозол, то ли "восьмерку" вкатили и беседовать стали душевно…
- А тебе не померещилось, подруга? - недоверчиво осведомился Шишел. - Чтобы такое, да в таком месте… И кто же это был?
- А вот тут точно не скажу. Я же не только дурака валяла - в натуре плохая на голову была… Если бы раньше под "восьмерочку" не оттягивалась, так все бы как на духу и вывалила и помнить об том не помнила бы…
- Так ты еще и наркотой балуешься? - с досадой осведомился Шишел.
- "Восьмерка" - не наркотик, чтоб ты знал.. - с укоризной в голосе сказала Пташка. - Это нам один друг из полиции таскал. Мне и Рут, - тут Нэнси всхлипнула. - Там у них - хренова туча средств этих… А если на двоих ширнуться - во беседа получается! И ломки почти никакой. Умные мужики сочиняли… Правда, ни хрена потом не помнишь - так ведь этак зато и не надоест никогда. Они говорят - средство для психоделических допросов.
- Запрещено законом! - сурово рявкнул Шишел.
- Не запрещено. Ограничено. И - как видишь, применяют… - Нэнси поежилась и, насколько ей позволяли многочисленные бандажи и нашлепки репарирующего геля, приняла несколько фривольную позу. - Так что я, как просекла ситуацию - сразу ходу оттуда… Ночью, конечно, по-хитрому…
- Уверена, что не наследила?
- Обижаешь, Шишел… И вообще: не вибрируй, тебе говорю. Я, как дырки зарастут, от тебя сканаю… На мне все как на кошке зарастает. А пока мне деваться некуда… Черная Церковь меня живой не выпустит. И легавые на хвост сели. А теперь еще и эти…
- Ты это о чем? - Шаленый опять потерялся в ломаной логике речей своей подопечной.
- Да про психов этих - в оранжевых простынях. Из монастыря Желтого Камня… Я же ведь не к тебе сразу подалась…
Нэнси, кряхтя и охая, заковыляла к зеркалу и принялась рассматривать свою относительно мало пострадавшую во всех перипетиях физиономию.
- Я к кому пошла? Я пошла к бабе, которую вы, дурни, на произвол судьбы бросили… Почти. Там, в подвале этом, я с евреем вашим парой слов перебросилась… Женатый ведь он…
- Верно, - согласился Шишел. - Как-то я про это…
- Во-во… Все вы, мужики, такие. И этот вот - есть, говорит, кому о ней позаботиться… Так мне эта его Сара до сегодняшней ночи из ума не шла. Есть кому позаботиться, говорит. Да эти уроды из Черной Церкви за Сару эту - в первую очередь и взялись бы… Сам в бега ломанул, а о жене "есть кому позаботиться…". Вот я к ней и двинула - предупредить чтоб…
Шишел мысленно представил себе задушевную беседу пожилой интеллигентной еврейки и едва ли совершеннолетней черной воровки, и его слегка перекосило.
- Неужели добралась? - полюбопытствовал он.
- Хрена тама… - Нэнси выпрямилась и стала почти той, прежней, не поломанной Нэнси Клерибелл. - Он и впрямь правду сказал, Самуэль этот. Есть кому позаботиться о Саре его - там этих, от Янтарного Храма, понатыкано оказалось - хренова туча… Меня чуть не угрохали… Засекли, по крайней мере… Теперь, Шишел, мне деваться некуда - а все через твои фокусы…
Шишел призадумался.
- Ладно. Ночуешь здесь… - начал он определять диспозицию на ближайшие сутки.
- Только… - гордо предупредила Нэнси.
- Калек не имеем, - успокоил ее Шишел, оскорбив до глубины души, чего, естественно, не заметил. - А завтра пристрою тебя на долечивание.
- Спасибо, пристроил уже один раз… - ядовито заметила Нэнси. - Ну да ладно: главное, что мне деваться все равно некуда.
- Пристроим тебя, Птаха, к делу, - заверил ее Шишел. - Только вот что: ты… ты как, не знаешь секрета этого?.. Ну, на кого выйти я должен… и что с ним делать? ИМЯ ЦЕЛИ?
- Мне кажется, - Нэнси прикусила губу. - Мне кажется, я знаю… но не скажу.
К рабочей резиденции Деда их привел довольно длинный туннель, начинавшийся не так далеко от ущелья Незримого Стража. Хотя в анфиладе вырубленных в скале комнат их встретило довольно много вооруженных и облаченных в уже знакомые Клайду белые клобуки людей, никто не обыскал ни его, ни тем более Внучку. Пришлось лишь немного подождать в полутемной сводчатой приемной, перед окованной светлым металлом дверью.
За дверью этой Клайда ждала высокая светлая комната, с окном-витражом, отворенным наполовину. Около окна спиной к нему стоял высокий, слегка сгорбленный старик. А за длинным, из местной серебристой древесины сработанным столом, подперев ладонью голову, сидел старик Дуперон и ласково смотрел на вошедших. Клайд машинально поискал глазами старину Тори, но больше никаких призраков форта Тропы в зале не было. И вообще никого больше.
Выдержав несколько театральную паузу, старик у окна повернулся к вошедшим. Как и ожидал Клайд, ничего особенного внешность Деда Всех Дедов не представляла. Высший производитель работ откровенно косил под библейского Саваофа. Именно на этот имидж работали и ниспадающие одежды, и кустистые брови, и импозантная плешь, и преисполненный благодати взор. Дело, правда, основательно портило цепкое, профессионально подозрительное внимание, которое никакая благодать не была способна вытравить из выцветших глаз носителя высшей власти на плато. Да и квадратная, агрессивно выдвинутая вперед тяжеленная челюсть не улучшала картины.
"Боже мой! - подумал Клайд, уставившись на физиономию Высшего производителя работ, высвеченную ореолом какого-то осеннего, жемчужного света, струившегося из окна. - Ну как это я не сообразил сразу: Харви Мак-Аллистер - ни дать ни взять папаша Лысого Крокодила! Или дед".
Глава 9
БОГ ЛЖИ
Шаленый еще раз сунул голову под ледяной поток из крана, отряхнулся как здоровенный беспородный пес, пару минут рассматривал себя в зеркале под неприязненным, мертвым светом флюоресцентной лампы и понял, что сон к нему этой ночью не придет.
На диване, судорожно всхлипывая и неразборчиво каясь своему богу в чем-то им одним понятном, прерывистым, летящим сном задремывала Нэнси. Прямо на ковре, прикрывшись неведомо откуда на этом чердаке взявшейся шкурой Горного Оборотня, спал Гарик-Трюкач, завалившийся к Шишелу где-то уже за полночь и так и не растолковавший причин своего строго запрещенного появления в штаб-квартире всей затеи.
Шишел сел за терминал и вставил в приемник терминала дискету с текстами дневников адмирала Шайна.
"Все же с самого начала надо читать эту потеху… С самого начала", - вздохнул он, сосчитал про себя до восьмидесяти восьми и нажал "ENTER".
* * *
Первые файлы дневников адмирала относились к истории подготовки Третьей Карательной, разобраться в которой непосвященному вроде Шишела явно не было дано. Ясно было только то, что среди поводов организации похода не последнее место занимали поиск пропавшей экспедиции Ди Маури и возмездие за ее погибель от рук туземцев, буде таковая окажется установленной. Стенограммы заседаний парламента и многочисленных комиссий. Переписка ведомств. Что-то вообще непонятное. Затем шли обрывками хроники самого похода:
"…на редкость утомительного перехода. Мне кажется, что проводники из туземцев собрались в очередной раз разбежаться. По крайней мере, провиант разворовывается трижды интенсивнее, чем на марше. Для острастки повесили четверых. Сомневаюсь в педагогическом эффекте этой акции. Эти люди вовсе не боятся смерти. Во всяком случае - не ее в первую очередь… Это естественно, если принять во внимание ту жизнь, что они ведут здесь. Посоветовал Никольскому измыслить что-либо пооригинальнее. Чтобы брало за душу. В результате на задворках лагеря, примерно с полудня - перманентная порка виновных и подозреваемых. Разницы между своими и аборигенами Леонид не делает, что так характерно для выходцев из Колонии Св. Анны. Ему виднее…
С утра Ауэрман доложил, что разведчики, посланные к Холмам ночью, несколько раз видели "свет под Холмами". Не "на Холмах", а "под Холмами". Стоит послать туда компетентного человека. В ночь. Все равно на профилактику техники уйдет не менее двух суток. Нельзя потерять последние из тяжелых глайдеров".
Дальше текст был основательно побит "глюками" кодировки и возобновлялся с полуфразы:
"…идиотские сны. Неужели правда, что Ди Маури восходил на Черный Престол? Но не могут же сны быть доказательством… Хотя, не могу утаить греха: для меня - могут. Так и не решился послать на Холмы в ночь никого из офицерского состава. Тем более что Вахид и Вилланова, что были там накануне, свалились в бреду. Все-таки не стоит рисковать людьми.
Трапперы… Отряд Джи-Джи, который имел глупость. довериться этим сволочам, вернулся в половинном составе. Правда, Джи-Джи привел с собой всю неполную дюжину своих "проводников". Велел сдать их аборигенам. Стараюсь не думать о дальнейшей судьбе мерзавцев. Джи-Джи разжалован в службу сопровождения. Конечно, он спас половину своих людей, но не орден же ему вешать за вторую половину? Трогательная деталь: отряд спасся, засев в какой-то лесной часовне, на которую они наткнулись совершенно неожиданно как для трапперов, так и для себя. Приволокли с собой сорванную взрывом гранаты резную створку дверей этой часовни и снимки рисунков и надписей на стенах часовни. Черт меня возьми - это часовня Ложного Учения! Еще один аргумент, порочащий Ди Маури. Если не он стал миссионером Черной Церкви в здешних краях, то - кто?! И в то же время аргумент, подсказывающий, что аббат отметился в этих местах…"
Далее снова шла чем-то поврежденная, не читающаяся часть текста - строчек пять или шесть. А потом - снова разборчивый текст:
"…не могут пройти дальше. Надвигаются Большие Дожди, и время упущено нами. Тем не менее поход должен быть продолжен. Если бы мне рассказали, - впрочем, мне ведь рассказывали о чем-то подобном, - что занесенные песком скалистые пустоши за пару суток превратятся в зыбкие трясины… ну конечно, я не поверил бы… Впрочем, ограничусь сугубо практическими выводами из происшедшего катаклизма: либо нам придется законсервировать гусеничную бронетехнику здесь, на месте, и двигаться дальше только аппаратами на воздушной подушке - но тогда часть личного состава просто не сможет последовать за нами, - либо разбиться на два отряда и погнать танки через Сухие Холмы. Это вновь заставляет обратиться к идее тщательного обследования этого маршрута. Направляю на это задание Карима и Макса.
Туземцы снова болтают между собой про огни в лесу и свет под Холмами. Проводники приволокли из какой-то из лесных деревень древнего и, видно, с рождения немытого деда, весь день роились вокруг него, а в ночь - шаманили под Древний гимн, жгли на редкость вонючие костры и молились о приходе Деда Всех Дедов. Имеется, оказывается, и такой Мессия…
Люди, что рассказывали о "свете под Холмами", более или менее оклемались, и я навестил их вместе с Никольским. У него подготовлены стенограммы того, что они наговорили в бреду. Около двух часов подряд мы пытались совместно разобраться в их воспоминаниях. Странные вещи виделись им… Впрочем, я слишком много внимания уделяю в своих заметках снам и видениям…
Карим и Макс вернулись, потеряв двоих. По их данным, "свет под Холмами" ушел. Так говорили туземцы. Потери связаны с нападением кого-то невидимого. Кого? Конечно, логичнее спросить - чего? Но я постепенно привыкаю персонифицировать здешнюю нечисть.
Почти невозможно спать - духота и влажность достигли предела. Кондиционеры в танках гоняют из отсека в отсек бензиновую вонь. Ночь полна диких криков и звуков - словно настраивают у тебя над ухом забарахливший радиоприемник господа бога… И потом, мне просто страшно заснуть…
Проводники рвутся вперед с неслыханным энтузиазмом. Откуда-то, опережая все мне известные средства связи, пришла им новость, что в предгорьях изверглись пласты залегания органических спиртов. Большинство личного состава тоже вдохновилось этим.
Так чего же я все-таки больше боюсь: быть убитым во сне или того, что снова привидится мне в той дерганой, беспокойной маете, что я называю сейчас сном? Странное снится мне. Я - старый вояка Космоса, для которого бой - это калейдоскопическое мельтешение символов на экране и перегрузки, вжимающие в кресла людей, словно придушенных котят… Для которого война - только длительная вереница муштры личного состава и неожиданных перемен траектории. Я, не видящий жертв своего оружия - они либо пылью рассеиваются в пламени взрывов, либо остаются погребенными в проваливающихся в бесконечность руинах своих кораблей, - одержим видениями исхода верениц беженцев, движимых силой ужаса, охватывающего города. Села, расстрелянные из огнеметов, сотни тысяч трупов, тонущих в болотной, черной до горизонта жиже… Видениями танков, ползущих по опустевшим улицам Столицы, и видениями еще чего-то - непередаваемо мерзкого, постыдного, к чему, однако, неотвратимо влечет меня нечто, скрытое в моей судьбе… Ведь человек принципиально не может пережить во сне того, чего не переживал в жизни… Ведь не из фильмов ужасов, в конце концов, пришел ко мне этот злой морок? Никогда ими не увлекался - даже в детстве… Впрочем, зачем врать себе?
Были же ведь "дисциплинарные акции" на Фронтире… Были "совместные операции" с Легионом… Уже после Империи… После… И сейчас - сейчас как называется экспедиция, которую возглавляешь ты? Третья Карательная - вот то-то…
Но что-то говорит мне, что это не больная совесть крутит мне эти кинофильмы. Нет. Это судьба. Которую еще надо понять… Понять и принять? Смириться?
Тучи собираются над хребтами. Иссиня-черные по краям и черные, как душа Дьявола, в глубине…
Началось повальное бегство туземцев-проводников к спиртовым выбросам. Вместе с ними исчез, сдается мне, и кое-кто из личного состава. Никольский и Джи-Джи обнаружили в обозе несколько припрятанных канистр спирта-сырца. Значит, тащат и сюда, хотя расстояние и велико. Туземцы и трапперы, скорее всего. Выменивают на оружие и боеприпасы. Дисциплина резко упала. Хотя, казалось бы - куда же ей было падать еще ниже? Принимаю меры. За нахождение на марше в пьяном виде - расстрел. В район выбросов отправил вертолеты с полным боекомплектом зажигательных бомб и ракет. После заката с удовольствием - и некоторым ужасом - наблюдал на сотни километров охватившее болота у горизонта зыбкое синее пламя. К полуночи дымными огнями занялись леса и деревни в предгорьях. Но хлынул дождь. Второй ночной дождь за время нашего похода. Пришло их время.
Дожди здесь куда страшнее, чем на Южном полушарии. В некоторые моменты уровень воды достигал почти человеческого роста. За ночь потеряли два вездехода - их смыло в трясины - и двоих рядовых. Уходим в предгорья, под покров леса. Который сами же чуть не сожгли…
Здесь жутко. День мало чем отличен от ночи. Кто и зачем прорубил огромные просеки-туннели, которыми движемся мы? И светящиеся в зыбком полумраке дня и в глухой тьме ночи "грибы" - ведь не сами же собой выросли они именно вдоль этих сумеречных галерей?..
Деревни, встреченные в пути, брошены. Причем покинуты совсем недавно. Известие о "людях на танках" распространилось уже повсюду окрест. Хотя посланные мною туземцы - из тех, что еще согласны идти с нами и обещают каждому встречному и поперечному, буде такой попадется, златые горы за любую информацию о Ди Маури и его людях, ни слова, ни звука от таких встречных так и не услышали. Отпущенные, они в мгновение ока скрываются в чащобе.