Леопард застыл и устремил на них холодный желтый взгляд. Хольгер вернул меч в ножны. Над головой зашумели большие крылья.
- Она, она! - закричал Хуги и принялся прыгать и размахивать руками. - Э-ге-гей! Давай сюда, к нам!
С неба упал лебедь. Такой огромный птицы Хольгер еще не видел. Лучи солнца золотили красивое оперение.
Хольгер неуверенно шагнул вперед, пытаясь сообразить, как принято представляться в подобных случаях. Птица взмахнула крыльями и отлетела в сторону.
- Не бойся, Алианора, не бойся! - выбежал вперед Хуги. - Это страсть какой благородный рыцарь, он хочет только кое-что у тебя спросить.
Лебедь встрепенулся, вытянул шею, раскинул крылья и поднялся во весь рост. И - Боже! - тело его прямо на глазах стало удлиняться, шея - укорачиваться, крылья - утончаться… Хольгер перекрестился.
И вот вместо лебедя перед ним стоит женщина!
Нет - девушка! Не старше восемнадцати лет: стройная и высокая, загорелая, с каштановыми волосами, свободно падающими на плечи, большими серыми глазами, нежным ртом и россыпью редких веснушек на вздернутом носике - загляденье! Хольгер понял, что нужно делать: он расстегнул шлем, снял его, сдернул шапочку и поклонился.
Она робко шагнула навстречу. Ее длинные ресницы дрогнули. Весь ее наряд состоял из короткой туники без рукавов, сшитой, казалось, из перьев и плотно облегающей тело. Босые ступни тонули в траве.
- Стало быть, это ты, Хуги, - произнесла она. В ее низком контральто звучал" те же, что и у Хуги, гортанные нотки. - Привет тебе. И тебе привет, сэр рыцарь, друг моего друга.
Леопард подошел к ней, сел и уставился на Хольгера подозрительным взглядом. Алианора улыбнулась и потрепала его по шее. Он потерся мордой о ее колено и заурчал, как дизельный двигатель.
- Этого длинного молодца звать сэром Хольгером, - объявил Хуги важно. - А ты, сэр рыцарь, понятное дело, видишь перед собой деву-лебедь. А потому пора подкрепиться. - И гном вновь приложился к фляге.
- Гм! - Хольгер не знал, что говорить. - Для меня большое счастье познакомиться с тобой, благородная госпожа.
Девушка явно продолжала его опасаться, и Хольгер решил, что следует вести себя как можно более учтиво.
- О нет, - улыбнулась она. - Это для меня счастье. Не часто я встречаюсь с людьми, а тем более с такими мужественными воинами.
Она не кокетничала - только соревновалась с ним в галантности.
- Так будем мы ужинать или нет? - подал голос Хуги. - У меня кишка к кишке прилипает.
Они расположились на траве. Алианора грызла черствый черный хлеб с таким же, как и гном, удовольствием. Ели молча. Солнце уже падало за лес, и тени стали такими длинными, словно старались дотянуться до противоположного горизонта. Когда все было съедено, Алианора обратилась к Хольгеру:
- Один человек ищет тебя, сэр рыцарь. Сарацин. Он твой друг?
- Что?.. Сарацин? - растерялся Хольгер. - Пожалуй… Я прибыл издалека и никого здесь не знаю… Ты, верно, ошиблась…
- Может быть, - улыбнулась Алианора. - А что привело тебя ко мне?
Хольгер кратко рассказал об истории с ведьмой и своих затруднениях. Девушка нахмурилась.
- Ты полагаешь, что мне лучше не встречаться с герцогом Альфриком?
- Этого я не сказала. В Фейери я никого не знаю. Кое с кем из Срединного Мира я знакома, но с теми, кто попроще, - с домовыми и кобольдами, и несколькими русалками.
Хольгер почесал затылок. Опять двадцать пять! Едва только он сумел убедить себя, что он в своем уме, что ситуация, в которой он очутился, хотя и выглядит фантастичной, но все же может быть научно объяснена, как они опять за свое: плетут о сверхъестественном с таким видом, словно говорят о соседе по лестничной клетке.
Хотя… Может, оно и впрямь по соседству с этой поляной! Ладно! Разве он не видел собственными глазами, как полчаса назад лебедь стал человеком?
Его смятение осталось незамеченным, но от этого он почему-то почувствовал себя чудовищно одиноким. Нет, не нужно проклятий. Или рыданий. Благоразумие - прежде всего. Он помедлил и спросил:
- Не могла бы ты подробнее рассказать мне о сарацине?
- Ах, о нем… - девушка, не отрываясь, наблюдала за полыхающей в закате гладью озера. В воздухе носились ласточки. - Сама я не видела его, но лес полон разговоров о нем. Кроты бормочут в своих норах, шепчутся барсуки, зимородки и вороны кричат об этом повсюду. Вот я и узнала, что уже не одну неделю кочует по здешним местам одинокий рыцарь, сарацин по оружию и внешности. И всех спрашивает о христианском рыцаре. Никто не знает, зачем он ищет его, только тот в его описаниях похож на тебя: гигант со светлыми волосами, верхом на черном коне, и герб у него… - Она взглянула на Папиллона. - Твой щит в чехле. Герб, о котором он говорит, - это три сердца и три льва.
Хольгер вздрогнул.
- Но я не знаю никакого сарацина! - воскликнул он. - Вообще никого здесь не знаю. Я попал сюда из таких мест, о которых вы не имеете и представления…
- Может, это враг, ищущий твоей смерти? - с интересом полюбопытствовал Хуги.
- Я сказал, что не знаю его! - с раздражением воскликнул Хольгер и спохватился. - Извините… Я не в своей тарелке…
Алианора тихо рассмеялась.
- Не в своей тарелке? Как смешно!
На всякий случай Хольгер отметил про себя, что банальности его мира могут сходить здесь за острословие.
Однако вернемся к сарацину. Кто он такой, черт побери! Единственным мусульманином, с которым он был знаком, был когда-то его сокурсник - робкий, маленький сириец в больших очках. Этот "сарацин" не пустится на его поиски, тем более, напялив на голову консервную банку.
Важно то, что его, Хольгера, путают с кем-то, у кого такой же конь и похожая внешность. И это может грозить неприятностями. Так что лучше держаться от сарацина подальше.
- Решено. Я еду в Фейери, - заявил он.
- Решено? - глухо переспросила Алианора. - А на чьей ты стороне - Хаоса или Порядка? Хольгер пожал плечами.
- Ответь, - настаивала она. - Я не умею предавать.
- Порядка, я полагаю, - подумав, ответил он. - Хотя что он здесь означает?
- Я почувствовала, - сказала Алианора, - Я ведь тоже из человеческого рода. И хотя сторонники Порядка порой и пьяницы, и невежи, но их дело все равно ближе мне, чем дело Хаоса. Я тоже решила - я еду с тобой, сэр рыцарь. Возможно, я принесу тебе пользу.
Хольгер собрался возразить, но она решительно подняла тонкую руку:
- Нет, нет, решено. Это не так уж опасно для меня: я умею летать.
Спускалась ночь, звездная и росистая. Хольгер снял с Папиллона попону и расстелил на землю. Алианора заявила, что будет спать на дереве, и удалилась. Хольгер лег. Звезды горели над головой. Он узнал знакомые созвездия: над ним было летнее небо Северной Европы. Однако, сколько отсюда миль до его дома? И разве это расстояние измерить в милях?
Тут он вспомнил, как перекрестился, когда увидел перевоплощение Алианоры. Почему он сделал это - впервые в жизни? Поддался общей атмосфере средневековья? Или это еще один из подарков неведомой силы, научившей его неизвестному языку и умению ездить верхом?.. Непостижимый мир, непостижимый путь…
Здесь не было комаров. Спасибо и на том. Хотя в качестве напоминания о доме можно было бы и потерпеть… Он поворочался и заснул.
Глава 5
Рано утром они пустились в путь уже втроем: Хольгер и Хуги верхом на Папиллоне, а над ними - Алианора, воплотившаяся в лебедя. Она то летела над их головами, то взмывала высоко вверх и кружила в небе, то исчезала далеко впереди за кронами деревьев, чтобы через минуту вновь показаться в небе над ними. Поднималось солнце, поднималось настроение у Хольгера. По крайней мере, теперь у него была цель и неплохая компания. Продвигаясь все дальше к востоку, к полудню они достигли самой высшей точки. Это была дикая, продуваемая всеми ветрами местность, усеянная острыми скалами, между которыми шумели водопады. Трава здесь была жесткой и редкой, а деревья - корявыми и низкорослыми. Хольгер осмотрел горизонт, и ему показалось, что на востоке разлита в воздухе какая-то странная темнота.
Тут Хуги затянул хриплым голосом песенку, изобилующую непристойностями. Не желая остаться в долгу, Хольгер в ответ спел "Шотландского старьевщика" и "Батар - король Англии", на ходу переводя их с легкостью, изумившей его самого. Карлик рычал от смеха. Когда Хольгер, войдя во вкус, начал было "Трех ювелиров", на них упала тень. Он поднял голову и увидел, что лебедь, с интересом прислушиваясь, парит над ними. Слова песенки, предназначенной отнюдь не для девичьих, ушей, застряли у него в горле.
- Эй, давай дальше! - пихнул его Хуги. - Песенка что надо! Ха!
- Я… забыл, что дальше, - промямлил Хольгер.
Он ужаснулся, представив, как посмотрит в глаза Алианоре, когда они остановятся на привал. Вскоре они действительно остановились на круглой полянке под скалой, в основании которой темнел вход в пещеру, заросший кустарником. И девушка, вновь в человеческом облике, подошла к нему летящей походкой…
- Дорога с тобой, сэр Хольгер, полна музыки, - улыбнулась она.
- Э-э-э… благодарю… - буркнул он.
- Как бы мне хотелось, чтобы ты вспомнил, что же приключилось дальше с этими золотых дел мастерами, - сказала она. - С твоей стороны просто жестоко оставить их на крыше.
Он искоса взглянул на нее и не увидел насмешки - только живой интерес. Понятно, в каком деликатном окружении она здесь росла… Но смелости допеть эту песенку до конца у него, конечно, не хватит.
- Я постараюсь вспомнить, - соврал он.
Вдруг кусты затрещали, и из пещеры вывалилось странное существо. С первого взгляда Хольгер решил, что перед ним какой-то безобразный мутант, но, присмотревшись, понял, что видит вполне нормального представителя еще одной здешней гуманоидной расы. Существо было несколько выше Ху-ги и значительно шире. Мощные руки свисали до колен. Голова была большой и круглой, с плоским носом, острыми ушами и словно прорезанным бритвой ртом. На серой коже не росло ни единого волоска.
- Ах, это Унрих! - воскликнула Алианора. - Я и не знала, что ты забираешься так высоко в горы.
- Ха! Труды наши ведут нас, - отвечал Унрих, оглядывая Хольгера пристальным взглядом своих круглых глаз. Из одежды на нем был только кожаный фартук. В руке он держал молоток. - Мы тут новую штольню бьем. Золото тут лежит, в оной горе.
- Унрих - гном, - объяснила Алианора. - Нас когда-то познакомили барсуки.
Вновь прибывший жаждал, конечно, услышать новости. Хольгеру пришлось рассказать свою историю с самого начала. Выслушав его, гном сердито сплюнул.
- К замку тому, куда вы поспешаете, мало кто приязнь питает, - сказал он. - А ныне особенно, когда Срединный Мир орды свои сзывает.
- Что верно, то верно, - поддакнул Хуги. - Хлеба-соли в альфриковском замке не жди.
- Слышал я, что эльфы и тролли временный союз заключили. А когда кланы оные воедино сбиваются, тут жди чего-то великого.
Алианора нахмурилась.
- Мне это не нравится, - сказала она. - Я тоже слышала, что черные маги без всякой опаски нарушают границы Империи и ведут себя так, будто бастион Порядка уже рухнул и препон для Хаоса нет.
- Бастион наш - святое заклятие, на Кортану наложенное, - подхватил гном. - Только ныне меч оный погребенный покоится в месте тайном и недоступном. А ежели его и сыскать, то кто его поднять на врага сможет?
Откуда Хольгеру знакомо это имя - Кортана?
Унрих полез в карман фартука и, к изумлению датчанина, достал грубо вырезанную трубку и мешочек с чем-то, очень похожим на табак. Ударив несколько раз куском кремня о железо, он высек огонь и глубоко затянулся. Хольгер проглотил слюну.
- Опять ты за эти фокусы с глотанием дыма, - пробурчал Хуги.
- Я это дело люблю, - степенно отвечал необычный гном.
- И правильно, - не выдержал Хольгер и процитировал: - Женщина - всего только женщина, а хорошая сигара - это ритуал.
- Никогда не видела, чтобы люди подражали демонам в этом, - подняла брови Алианора.
- Одолжи мне трубку, - предложил Хольгер гному. - И я покажу.
Тот скрылся в пещере и через минуту вернулся с большой вересковой трубкой. Хольгер набил ее, высек огонь и с наслаждением затянулся. Зелье было до чертиков крепким, но не хуже того, что курили в Дании во время войны. Хуги и Унрих захохотали. Алианора прыснула.
- Сколько ты хочешь за это? - спросил Хольгер. - Есть у меня на продажу епанча, так я готов обменять ее на эту трубку с кресалом и кисет табака.
- Идет, - поспешно кивнул Унрих. Хольгер понял, что продешевил.
- По справедливости ты мог бы добавить немного еды, - вмешалась Алианора.
- Ежели просишь об этом ты… - Унрих снова исчез в пещере.
- Вы, люди, непрактичная раса, - вздохнула Алианора.
И вот они снова в пути, разбогатевшие на несколько караваев хлеба, голову сыра и кусок ветчины.
Местность становилась все более дикой и мрачной. Странная темнота на востоке приближалась.
Под вечер они достигли соснового бора и остановились. Алианора рьяно взялась за сооружение шалаша. Хуги занялся ужином. Хольгер оказался не у дел. Впрочем, наблюдать за хлопотами девушки тоже было занятием, и не самым неприятным.
- Утром, - сказала она, когда опустились сумерки и они уселись вокруг костра, - мы войдем в Фейери. И положимся на судьбу.
- А почему там, на востоке, такая темень? - спросил наконец Хольгер.
Алианора взглянула на него с удивлением:
- Воистину прибыл ты издалека, или кто-то наложил на твою память заклятие, - сказала она. - Всем известно, что для фарисеев невыносим дневной свет, и потому царит у них вечный сумрак. - Ее лицо в свете костра сияло молодостью и красотой. - И если когда-нибудь победит Хаос, то этот сумрак на весь мир разойдется, и тогда уже никому не видать ни солнца, ни зеленой листвы, ни даже маленького цветка. Вижу, что ты и впрямь на стороне Порядка. - Она задумалась. - Но и в Фейери предивные красоты имеются.
Хольгер смотрел на нее сквозь языки пламени. Огонь искрами вспыхивал в ее глазах, сиял на волосах матовым блеском и рисовал тенями мягкие линии ее точеной фигуры.
- Не хочу совать нос в чужие дела, - произнес он, - но мне непонятно, почему такая красивая девушка живет в дикой глуши среди… среди чужих ей племен.
- О, в этом нет тайны, - отвечала она, глядя в огонь. - Гномы нашли меня в лесу еще младенцем. Наверно, я была дочерью какого-нибудь переселенца, и меня украли разбойники. В этих краях это обычное дело. Видимо, они хотели вырастить из меня прислужницу, только раздумали и бросили меня в чаще. Тогда гномы и лесные звери взялись за мое воспитание. Они были добрыми и мудрыми учителями и многому меня научили. А когда я выросла, они подарили мне этот наряд лебедя, который, говорят, когда-то принадлежал валькирии.
Благодаря его свойствам я, хоть и рождена человеком, могу превращаться, а потому чувствовать себя в безопасности. Меня не прельщают дымные человеческие селенья. Здесь у меня друзья и чистое небо. Вот и все.
Хольгер кивнул.
- А теперь ты расскажи о себе, - продолжала Алианора. - Где твой дом, как ты попал сюда, миновав и Срединный Мир, и земли людей. Это странно…
- Я сам бы хотел это знать, - отвечал Хольгер. В какой-то миг ему захотелось рассказать ей о себе все, но осторожность взяла верх. Скорее всего, она ничего не поймет. - Думаю, кто-то навел на меня чары. Я жил так далеко, что и слыхом не слыхивал о ваших землях. И вдруг в одно мгновение что-то перенесло меня к вам.
- Как называется твоя страна?
- Дания.
К его удивлению она воскликнула:
- Я слышала о твоем королевстве! Хотя оно лежит далеко, но идет о нем добрая слава. Христианская это страна, и лежит она на севере Империи, так?
- Э-э-э… Вряд ли это та самая Дания… Моя Дания находится… Находится… - ему не хотелось врать ей в глаза.
- Кажется мне, ты что-то скрываешь, - покачала она головой. - Что ж, на то твоя воля. Тут, в пограничье, не очень-то любопытничают. - Она зевнула. - Будем спать?
Ночь была свежей, и, заснув, она прижалась к нему, пытаясь согреться. Хольгер почти не спал, стуча зубами от холода и прислушиваясь к ее ровному дыханию. Невинный ребенок! Если случится так, что он не найдет дороги обратно…
Глава 6
Утром они двинулись дальше. Теперь дорога пошла под уклон, и Папиллон прибавил шагу. Хуги охал, когда копыта коня сбивали в бездну, над которой они мчались, шаткие валуны. Алианора кружила высоко в небе. Она нашла себе забаву, от которой у Хольгера кровь стыла в жилах: зависнув в воздухе, она меняла облик на человеческий, чтобы, в стремительном падении вниз, в последний момент вновь превратиться в лебедя. Правда, теперь у Хольгера была трубка, а значит, было чем успокоить нервы.
Дорога шла по сосновому бору, когда на них упал неожиданный полумрак. С каждым шагом он становился все гуще. Вдобавок оказалось, что его густота пропорциональна плотности, и им приходилось преодолевать странное сопротивление, как будто они двигались под водой. У Хольгера мурашки побежали по коже при мысли о том, что если так пойдет дальше, то вскоре им суждено очутиться в полной тьме посреди мира, кишащего оборотнями, троллями и еще бог весть какой гадостью. Его опасения рассеялись, когда, спустившись ниже, они выехали из леса и очутились в просторной долине. Здесь тоже не было солнца, но воздух был прозрачным и теплым. Повеяло ароматом цветов. Высокие травы колыхались под ветром. Хуги кашлянул и сказал:
- Вот мы и в Фейери.
Хольгер внимательно осмотрелся. Отсутствие солнца или иного видимого источника света на небе густой вечерней синевы создавало ощущение, что они оказались в подводном царстве. Среди высокой бледно-зеленой с серебристым отливом травы сверкали, как звезды, большие белые цветы. "Асфоделии", - подумал Хольгер, в который раз удивляясь своим неожиданным знаниям. Тут и там цвели кусты белых роз. То группами, то поодиночке по долине были рассеяны деревья - стройные и высокие, с молочно-белыми стволами и такими же, как травы, бледно-зелеными листьями. Листья тихо звенели под порывами ветерка. Неподалеку струился ручей, - не журчал, как обычный ручей, а в подлинном смысле слова вызванивал какую-то затейливую мелодию. Над водой стояла дымка, в которой играли цветные сполохи - белые, зеленые и голубые.
Папиллон фыркнул и заржал. Ему здесь не нравилось.
"Я уже видел это, - думал Хольгер. - Именно эту холодную, спокойную синеву над бледными деревьями и плавными холмами. Но где и когда? В каком краю еще так звенят листья и поет ручей? Может быть, однажды белой ночью в Дании, еще до войны? Не знаю, не помню…"
Они медленно продвигались вперед. В этом вечернем мире, лишенном теней, застыло, казалось, и само время: ландшафт менялся, но оставался неизменным, они ехали вперед, но оставались на месте… Вдруг лебедь камнем упал вниз, забил крыльями и превратился в Алианору.
- Я видела рыцаря, он скачет навстречу! - испуганно выдохнула она.
У Хольгера екнуло сердце. Но он постарался сказать как можно более небрежно:
- Отлично. Посмотрим.