Жребий брошен
Джахандар стоял в тени мраморного вестибюля в Талекване, просунув большие пальцы в петли пояса своего тикка. Он наблюдал за тем, как Рахим аль-Дин Валад спрыгнул со своего блестящего ахалтекинского жеребца и кивнул нескольким рабочим, несущим бушели зерна в сторону кухонь. Прежде чем продолжить свой путь, слуги ответили улыбками и обменялись несколькими любезностями с молодым вельможей.
Как только Рахим повернулся, чтобы пойти по направлению к нему, Джахандар выскочил из-за полированной каменной колонны навстречу юноше.
– Рахим-джан! – Джахандар прочистил горло, кашляя и тяжело дыша.
Рахим испуганно отшатнулся.
– Джахандар-эфенди. Рад вас видеть.
– Правда? – Джахандар ответил ему, фальшиво пытаясь усмехнуться. – Спасибо, хоть не говоришь о том, что, вероятно, думаешь обо мне.
Рахим выдавил из себя спокойную полуулыбку.
– Вам нелегко от этого.
– Нелегко. Но сейчас мне намного лучше.
Рахим кивнул.
– Я рад это слышать. И уверен, что Ирзу это тоже немного обрадует.
Джахандар отвел глаза и снова прочистил горло.
Рахим бросил на мужчину внезапный взгляд осуждения.
– С тех пор как вы приехали из Рея, Ирза провела бо́льшую часть дней в дальнем углу у фонтана, рисуя или читая книгу. Полагаю, это та книга, которую вы ей дали.
– Конечно. Книга о чае, – рассеянно заметил Джахандар.
Рахим резко склонил голову. Когда он хотел продолжить свой путь по вестибюлю, Джахандар вскинул ладони, чтобы остановить его.
– Почему у вас руки в ожогах? – с тревогой спросил юноша, глядя на покрытые волдырями пальцы Джахандара.
Тот покачал головой, словно стряхивая прочь беспокойство Рахима как надоедливую мошку.
– Я неудачно взялся за лампу, когда переводил текст. Не волнуйся, Рахим-джан. Я уже приготовил мазь в моей комнате.
Рахим нахмурился.
– Пожалуйста, будьте осторожны, Джахандар-эфенди. Шази взъестся на меня, если с вами что-то произойдет, пока вы в Талекване. А если Шарзад расстроится, Тарик придет в бешенство. Быть рядом с такого рода несдержанными людьми неприемлемо для меня. Я не люблю это так же, как скорпионов и зыбучие пески.
Джахандар жалобно вздохнул, переминаясь с ноги на ногу.
– Ты наверняка считаешь меня довольно жалким отцом, не так ли?
– Вы любите своих детей. Это очевидно. Но я не могу говорить о том, что значит быть хорошим отцом.
– Ты всегда был так добр, Рахим-джан. Такой прекрасный друг для Тарика и моей Шарзад. – Джахандар изучал Рахима в непривычно сосредоточенной манере.
Лицо Рахима напряглось, и в его чертах проявилась некоторая неловкость.
– Спасибо.
Над двумя мужчинами нависло неловкое молчание.
И Джахандар знал, что наступило время действовать. Ради нового испытания, что не за горами. Такого, каких он всегда боялся, с самого детства. Вот почему он подавил эту раздражающую часть себя, которая хотела сбежать прочь в безопасность теней. Эти последние остатки смелости, лепечущие из благородных уголков его души… напоминали ему, что он не боец.
Просто старик с книгой.
Челюсть Джахандара выдвинулась вперед под его редкой бородой.
– Я знаю, что навряд ли могу кого-то о чем-то просить, Рахим аль-Дин Валад. Но как у отца у меня нет выбора.
Рахим ждал, осторожно втягивая воздух.
– Мне известно, что Тарик уехал из Талеквана из-за Шарзад, – продолжил Джахандар. – Я никак не могу знать, что он запланировал, но не буду сидеть, спрятавшись в темной комнате, пока остальные берут на себя ответственность за спасение моего ребенка. Я изначально не сделал так, как должен был бы поступить отец; я не остановил ее. Однако сейчас, поверь, я сделаю что угодно. Я не могу бороться так, как вы. Я не бесстрашен и не силен. Я не Тарик. Но я отец Шарзад и сделаю для нее невозможное. Пожалуйста, не сбрасывайте меня со счетов. Прошу, позвольте мне быть частью ваших планов. Найдите в них место для меня.
Рахим слушал Джахандара, размышляя о его словах.
– Простите, но не мне принимать это решение, Джахандар-эфенди.
– Я… я понимаю.
– Но, когда придет время, я возьму вас на встречу с Тариком.
Джахандар кивнул, и своеобразный воинственный свет появился в его взгляде.
– Спасибо. Спасибо, Рахим-джан.
Теперь улыбка юноши была настоящей. Он положил руку на плечо Джахандара. Затем склонил голову и поднял кончики пальцев ко лбу.
Джахандар остался в арке вестибюля, довольный собственным успехом – прохождением этого испытания.
Он посмотрел на свои ладони. Новые волдыри образовались поверх шрамов от предыдущих, и они болели при малейшем прикосновении, опаленные обещанием будущей боли. Его кожа была жесткой и покрытой коркой возле ногтей, и он уже не мог жертвовать в этом деле рукавами оставшейся одежды.
Время настало.
Джахандар смотрел через двор на вход в кухню.
Простой заяц не подойдет. Не в этот раз.
Ему нужно было больше. Всегда больше.
Сокол и Тигр
Шарзад стояла, облокотившись на мраморные перила балкона с видом на искусственные водоемы. Полуденное солнце отражалось в их сверкающих поверхностях, подергиваясь рябью от каждого дуновения ветра.
Но это не представляло особого интереса для девушки.
Прибывающие гости были гораздо более увлекательным зрелищем.
Это был настоящий театр абсурда.
Один нервно выглядящий юноша въехал во внутренний двор со стайкой слуг, каждый из них ожидал, чтобы снять с него какой-нибудь атрибут одежды. Сначала одну кожаную манкалу. Затем другую. Потом его риду. После этого ботинки, которые быстро заменили парой абсолютно новых сандалий. Каждый из слуг уносил одежду в методическом порядке еще до того, как юноша осмелился спуститься со своего скакуна.
Другой мужчина, размером с троих, покачиваясь, ехал верхом на слоне, размахивающем изогнутыми бивнями, серый хобот которого волочился по грубой гранитной брусчатке. У этого мужчины были намасленные усы, их кончики подергивались при каждом движении, и на всех его пальцах виднелись огромные перстни с разными драгоценными камнями, ослепительно блестевшими в лучах солнца.
Шарзад положила подбородок на ладонь и подавила смешок.
Еще один вельможа проскакал через ворота на существе, которого Шарзад никогда раньше не видела. Оно напоминало лошадь по размеру и строению тела, но тем не менее было покрыто странным узором из черно-белых полос. Животное топало копытами и фыркало, выгибая шею в разные стороны. Как только Шарзад увидела это, она ахнула и позвала к себе Деспину.
Подойдя к Шарзад, служанка покачала головой.
– На самом деле вам не следует здесь находиться.
– Почему нет? – Шарзад легкомысленно махнула рукой. – Это совершенно безопасно. Всё оружие сдают у ворот дворца.
– Я хотела бы, чтобы вы поняли. Вы не девочка, которая шутки ради наблюдает забавное представление. Вы их королева.
– Они приехали сюда из-за этого жалкого султана Парфии, не ради меня. – Шарзад сильнее наклонилась через перила. – Деспина, ты видела того глупца на верблюде? Того, который был с медными колокольчиками и ковырялся пальцем в носу?
Глаза Деспины затуманились.
И Шарзад не обратила внимания на морщины, появившиеся на лбу ее служанки.
Проигнорировала их потому, что ей требовалось хоть мгновение беззаботности. Она нуждалась в нем настолько, что можно было выглядеть глупой хотя бы на миг, чтобы отстраниться от реальности своей жизни во дворце из полированного мрамора, от сверкающих драгоценных камней на шее и мерцающего водоема у ног.
От брака, изобилующего растущей напряженностью…
От мужа, который не прикасался к ней. Не рисковал рядом с ней и уж тем более не делился своими секретами.
Шарзад стиснула зубы.
Начиная с той ночи две недели назад, когда она рассказала историю про Талу и Мердада, Халид каждый вечер приходил, чтобы поужинать с ней и услышать новую историю. Он слушал на расстоянии, вовлекал ее в натянутую беседу и делился сжатыми наблюдениями, которые сделал в течение дня.
Затем уходил, и она не видела его до следующей ночи.
"– Ваш муж не из тех, кто легко прощает".
Шарзад схватилась за каменные перила обеими руками, кончики ее пальцев занемели.
– В любом случае, да кто все эти дураки? – Она попыталась улыбнуться Деспине.
Губы служанки сморщились в гримасе.
– Большинство из них – знаменосцы халифа. Всеобщее приглашение было отправлено каждому эмиру Хорасана.
Пузырь воздуха застрял у Шарзад в горле. Девушка развернулась спиной к перилам и посмотрела на свою служанку.
– Что? – прошептала она.
Деспина склонила голову в сторону.
– Я вам говорила. Вы никогда не слушаете. Это собрание не только для султана Парфии. Халиф хочет представить вас в качестве своей королевы. Он пригласил каждого вельможу в королевстве поучаствовать в этом спектакле. Познакомиться с вами.
У Шарзад засосало под ложечкой.
"Тарик не приедет. Он может быть вельможей, но он не эмир. Пока нет.
Он не посмел бы".
Продолжающаяся лекция Деспины растворилась в приглушенном шуме, звучащем в ушах Шарзад.
Пока знакомый вопль не разнесся эхом вверху.
Шарзад сжала кулаки и снова повернулась к перилам, моля небеса о том, чтобы…
"Нет".
Со стуком копыт по гранитной брусчатке на темном жеребце Аль-Хамса во двор въехала ее первая любовь.
Тарик Имран аль-Зияд.
– Вот это да, – выдохнула Деспина.
Даже если бы Тарик в тот момент не осадил жеребца и не свистнул в небо, он все равно привлек бы к себе внимание. Несмотря на то что был в пыльной и потрепанной одежде, молодой человек производил неизгладимое впечатление.
Широкоплечий, с кожей цвета пустыни и глазами серебряно-пепельного оттенка, он представлял собой одного из тех юношей, к которым все оборачиваются, а они этого даже не замечают. Слабая тень щетины, затемнявшая его подбородок, лишь подчеркивала черты, будто вырезанные из камня рукой талантливого скульптора.
Когда Зорая резко спикировала из облаков, чтобы приземлиться на его вытянутой в сторону манкале, Тарик взглянул вверх.
И увидел Шарзад.
Его взгляд был как прикосновение.
Сердце Шарзад заколотилось, страх девушки возрастал, пленяя ее.
Но это было ничто по сравнению с паникой, охватившей ее, что беззвучно возопила от сцены, разворачивающейся перед девушкой…
Когда Халид въехал во двор на черном арабском жеребце…
В двух шагах от ее первой любви.
* * *
Шарзад исчезла с балкона.
Это было только к лучшему.
Поскольку, как бы Тарик не хотел упиваться ее видом, сейчас нельзя было ни на что отвлекать внимание, даже на что-то такое приятное, как она.
Его цель прибыла.
Ибн аль-Рашид.
Убийца Шивы. Муж Шарзад.
Тарик сжал поводья свободной рукой.
Монстр проехал мимо него на великолепном черном арабском скакуне. Темная рида вздымалась за ним. Лютая ненависть змеилась у Тарика в груди. Когда монстр остановился посередине двора и откинул капюшон плаща, гнев Тарика перетек в его кулаки.
И он представил, как они разбивают холодную царственность этого чудовища, пока не остается ничего, кроме крови и осколков костей.
Справа от монстра был молодой человек с высокомерной улыбкой, вьющимися каштановыми волосами и в кирасе со стандартом королевской гвардии, вытисненном на грудной пластине. Слева – мужчина постарше, с вышитым золотым грифоном на плаще, обозначающим статус шарбана Рея.
Когда гул во дворе стих, монстр заговорил:
– Добро пожаловать в Рей.
Его голос оказался на удивление обычным.
– Я надеюсь, ваше путешествие было безопасным и прошло без происшествий. Для меня большая честь принимать вас по этому поводу, и я благодарю вас за ваше постоянное стремление олицетворять – в прошлом, настоящем и будущем – величие Хорасана в глазах тех, для кого это важно.
Во дворе раздались вежливые одобрительные возгласы.
– Опять же приветствую вас в моем доме. Я пылко надеюсь, что, когда покинете его, вы станете заботиться о нем настолько же, насколько забочусь я. Это город моего детства. – Монстр помедлил. – И город моей королевы.
После этих слов хор одобряющих возгласов стал громче, смешиваясь с ясным тоном любопытства. Высокомерный мальчишка справа от монстра одобрительно хмыкнул, в то время как шарбан вздохнул с видимым облегчением.
Тарику пришлось собрать волю в кулак, чтобы отвести взгляд и не привлечь излишнего внимания. Его ненависть была слишком ощутимой. Она бурлила в нем убийственными волнами.
Смерть для этого чудовища была бы слишком простым решением.
Неужели он посмел выставлять Шарзад напоказ, будто она была призом, который он выиграл?
Зорая захлопала крыльями на своем насесте в виде манкалы хозяина , чувствуя его ярость. Тарик поднял руку, чтобы успокоить ее, наблюдая, как монстр покидает двор; одетая в золото свита галдела в его тени.
Тарика не впечатлило это представление.
В искусстве верховой езды Рахим превосходил Халида. Халиф Хорасана с большой натяжкой являлся наездником выше среднего. Учитывая все черные и резкие выражения, все слухи о хитрых мечах и холодной жестокости, он не казался заслуживающим истинного страха. Он выглядел уставшим от жизни. Уставшим и нуждающимся в сне.
Тарик ухмыльнулся самому себе, его неприязнь смешалась с новообретенным отвращением.
Монстр? Навряд ли. Просто король-мальчишка.
И при этом мертвый.
Два скрещенных меча
Еще секунда, и Шарзад закричала бы.
Оставаться здесь, расхаживая взад-вперед по комнате, пока где-то во дворце безрассудный парень с соколом и вспыльчивый король с двумя мечами…
– Стойте спокойно! – командовала Деспина. Она вцепилась в подбородок Шарзад левой рукой. Затем еще раз поднесла миниатюрную, с тремя ворсинками кисточку к веку госпожи.
Шарзад стиснула зубы.
– Вы просто кошмарны, – проворчала Деспина. Закончив, она отстранилась и кивнула, удовлетворенная своей работой.
– Теперь я могу идти? – Шарзад сдула локон блестящих черных волос с лица.
– Какая избалованная. Вы хотя бы можете оказать мне любезность, изобразив, по крайней мере, немного признательности за все мои усилия? – Деспина схватила Шарзад за запястье и подтащила ее к зеркалу, стоящему в дальнем углу комнаты.
– Деспина, я так опоздаю на…
– Просто взгляните, Шарзад аль-Хайзуран.
Когда Шарзад заглянула в полированное серебро, ее карие глаза увеличились почти вдвое.
Все в ее внешнем виде казалось ненормальным.
Деспина полностью пренебрегла традициями. Она одела Шарзад в шаровары сирваль из блестящего черного шелка и соответствующий топ и решила воздержаться от классической мантии цвета приглушенного золота или серебра. Сегодня мантия Шарзад была без рукавов и такого же лазурно-голубого оттенка, как глаза Деспины. Она сочеталась с блестящими сапфирами, покачивающимися в ушах Шарзад. Вместо того чтобы украсить лоб госпожи лентой из камней, Деспина вплела ей в волосы тонкие нити из обсидианового бисера. Они ловили своенравные лучи света, благодаря чему каждый завиток идеально сиял.
И в качестве последнего штриха Деспина сделала черной сурьмой толстую линию на верхних веках, чуть выше ресниц Шарзад. Она вывела линии далеко за внешние уголки, создав иллюзию кошачьих глаз.
Полный образ… был, по меньшей мере, приковывающим внимание.
– Без ожерелья? – заикалась Шарзад.
– Без. Они вам не нравятся. Или вы очень умело делаете вид, что это так.
– У меня голые руки.
– Именно.
Шарзад пробежала пальцами по блестящей голубой ткани своей мантии. Черные алмазные браслеты зазвенели на ее запястье.
– Сегодня именно тот вечер, когда нужно вызвать восхищение. Сделайте так, чтобы они запомнили вас и никогда не забыли. Вы халифа Хорасана, и к вам прислушивается король. – Деспина положила руку на плечо Шарзад и ухмыльнулась их общему отражению. – Еще важнее то, что его сердце принадлежит вам. – Она наклонилась вперед и понизила голос: – И самое важное, вы из тех, кого страшно просто держать в своем владении.
Шарзад улыбнулась, но улыбку сменило неожиданное уныние.
"Хоть раз ты не права в нескольких вещах".
Она взяла Деспину за руку.
– Спасибо тебе. Извини, что была там, на балконе, настолько отвлеченной. Я до этого момента не понимала… важности собрания. Это не оправдывает то, насколько я была несчастной весь день, однако…
Деспина рассмеялась, что стало бальзамом для нервов Шарзад.
– Я к этому привыкла. Просто оставайтесь невозмутимой сегодня, и все будет прощено.
Шарзад, кивнув, подошла к двери своей комнаты. Раджпут ожидал сразу за порогом, чтобы сопроводить ее по сводчатым мраморным коридорам. Когда он опустил взгляд на Шарзад, его глаза цвета безлунной ночи на мгновение сузились, и ей показалось, что она увидела в их глубинах нечто сродни дружелюбию. Затем он повел ее по напоминающим лабиринт коридорам.
Они завернули за последний поворот, и Шарзад остановилась на полушаге.
Халид стоял перед массивными двойными дверями в позолоченных рамах, высота которых в три раза превышала его рост. По бокам их сторожили вырезанные из камня существа с телом быка, орлиными крыльями и человеческой головой.
Он повернулся, услышав шаги, и у Шарзад перехватило дыхание.
Ткань его серовато-белого камиса была настолько тонкой, что отражала слабый блеск факелов, расположенных в ряд по коридору. Их пламя придавало жизни резным впадинам его лица. Рукоять меча халифа была продета через петлю в малиновом поясе тикка, обернутом вокруг его бедер. Насыщенно коричневая мантия подчеркивала янтарный цвет его глаз, делая еще более интенсивным и переливающимся. Еще более иллюзорным.
И эти глаза были прикованы к ней. С того момента, как он повернулся и увидел ее.
Шарзад замедлила шаг, приблизившись к нему, и ее страх растворился в спокойствии странного рода.
Она попыталась улыбнуться.
Он протянул ей руку.
Взяв ладонь Халида, Шарзад заметила толстый перстень из матового золота на среднем пальце его правой руки. На нем были отчеканены два перекрещенных меча. Шарзад провела по нему большим пальцем.
– Это мой стандарт, – объяснил Халид. – На нем…
– Двойные шамширы.
– Да.
Она подняла глаза, опасаясь, что он поинтересуется, откуда ей это известно.
Но он был невозмутим.
– Генерал рассказал тебе, что я наблюдала за турниром? – обреченно спросила она.
– Конечно. – Уголок его губ слегка дернулся вверх.
Шарзад раздраженно выдохнула.
– Конечно.
Он сплел свои пальцы с ее.
– Ты прекрасно выглядишь.
– И ты тоже.
– Готова?
– А ты?
Халид улыбнулся при этих словах. Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
– Спасибо, Шази. За то, что ты на моей стороне.